Удачный бросок

С до невозможности кислым видом Алишер барахтался в ванне, наполненной шариками из презервативов. Ему тошно становилось при мысли о том, как именно они могли бы их со Славой использовать. Но, вновь посмотрев на улыбающегося друга, он сам не смог сдержать улыбку. Сейчас Слава растрепанный и чуть-чуть сонный, его пушистые волосы наэлектризовались и взмыли в воздух, прилипнув друг к другу. Пунцовые губы изредка оголяли ряд ровных зубов, щеки слегка покраснели, что было хорошо видно даже в темной комнате; свет они решили не включать, иначе исчезала вся магия. А атмосфера действительно была волшебной. Алишер на Славу смотрел и в голове у него ни единой мысли, только голые чувства. Осознание того факта, как он этого ребенка в теле подростка любит. Как одна лишь его улыбка, вызванная игрой с летающим презервативом, способна довести его до состояния инфаркта, а любой случайный взгляд бросает в дрожь из-за волны приятных мурашек, прошедших по телу. Он смотрел на него и в какой-то момент почувствовал дикое желание поцеловать, как тогда, когда они пришли в дом Моргенштерна после школы. По-взрослому. Потому что сейчас Слава выглядел слишком невинно, словно ангел. Он прижимался губами к презервативам, выдыхая в них воздух с таким упорством, что начинал задыхаться от недостатка кислорода. Румянец на его щеках вдруг показался Алишеру другим, как и сбитое дыхание, туманный взор, усталый вид. Все резко показалось другим. Боже, он так до чертиков любил этого малыша. Алишер задержал дыхание, ощутив, как внизу живота все сладко стянуло. Это произошло неожиданно даже для него. Странный прилив желания прикоснуться к возлюбленному накрыл с головой. Его дурманило все происходящее, близость Славы, его беззащитный вид и невинное поведение. Алишер повернулся к другу всем телом, сев в ванной на колени для удобства, затем потянулся к Марлову, который, почуяв неладное, замер, как испуганный кролик. Прошептал тихое: — Прости, — прежде чем прижаться к его приоткрытым от удивления губам, практически сразу проникнув в рот языком. Все тело будто прошибло ударом тока, от переизбытка эмоций внутри все спирало, рождались и умирали целые вселенные. Алишера разъебало только от одного поцелуя, разум стремительно поплыл, оставляя после себя лишь горстку того небольшого, что еще помогало держать себя в руках. Он скользил языком во рту юноши, изучая каждым миллиметр и запоминая терпкий вкус, который так желал распробовать, изредка издавая мокрые причмокивания и сминая податливые губы собственными. Слава долго не двигался, противоречивые эмоции одолели его вновь. Это было неожиданно, но, как и в прошлый раз, дико приятно. Он задрожал. Опустил потяжелевшие веки, выдохнул, вжался пальцами в края ванны. Ему хотелось кричать, плакать, стонать. Хоть как-то показать, насколько ему хорошо. Но удавалось только не двигаться, потому что казалось, сделай он это, и все в миг прекратится. Но Слава… не хотел этого. Сейчас он не хотел отстраняться. Он хотел целовать Алишера по-взрослому, хотел отвечать. Именно поэтому Слава, зажмурившись, попытался коснуться своим языком чужого в ответ. И это было так странно, но так потрясающе удивительно, что он все-таки не удержался, — потому что даже не пытался, — и сдавленно простонал Алишеру в губы. От этого звука тот совсем потерял контроль. Мысль «целовать, но не трогать» больше не была главной, она отошла на второй план, уступая место другой — «быть ближе настолько, насколько это возможно». Моргенштерн потянулся вперед, практически вжимая Славу в другой угол ванны, и продолжал терзать его губы страстными поцелуями. В какой-то момент он ощутил то, как несмело пальцы Марлова потянулись к плечам, сжимая их, видимо, чтобы и дальше сохранять дистанцию, а может и для опоры, потому что юноша боялся в любой момент потерять сознание, ведь все происходящее для него было просто слишком. Алишеру казалось, что если он не сделает этого сейчас, то умрет. Он и так слишком долго терпел, не трогал, даже не дышал как-то не так в сторону Славы, и сейчас мог позволить себе этот небольшой срыв. Он отстранился немного, сбито дыша в чужие дрожащие губы: — Блять, ты такой… — Алишер слов не находил, в горле встал ком. — Охуенный. Пиздец просто. Он улыбнулся, но улыбка быстро сошла на нет, потому что Слава, чьи ресницы трепещали, отбрасывая тени на пухлые покрасневшие щеки, а губы влажно поблескивали от слюны, в то время как туманный взор был устремлен лишь на губы Алишера, вновь притягивал к себе одним своим видом, даже ничего не говоря, и Моргенштерн подчинился. Он вновь поцеловал его, отчаянно и страстно, по-животному, так, как никогда еще не целовался. Впрочем, таким он был только со Славой. Марлов банально не знал, куда себя деть. Он просто поддавался Алишеру, позволял делать с собой все, что тому только вздумается, растерянно пытался успеть за ним, дабы не сидеть, как бревно, без дела, но он правда не понимал, что от него требуется, ведь в таких вещах Слава совершенно не разбирался. Боже, пару минут назад он надувал презервативы, вы о чем вообще? От бесконечных диких поцелуев Алишера он снова начинал ощущать себя странно. Прямо как в тот раз, когда из-за этого неизведанного чувства им пришлось остановиться. Славе стало страшно, но в то же время этот страх заглушало желание. Ему казалось, будто они делают что-то неправильное, но ему хотелось попробовать это. Слава всхлипнул в поцелуй, оттеснил Алишера от себя, отвернул голову, часто дыша и ошарашенно смотря в стену совсем рядом с лицом. Он весь горел. — С-стой, я… — парень даже не знал, что сказать. Не знал, что конкретно ему нужно. — Я… Глубоко вздохнув, Алишер совсем отстранился и сел на прежнее расстояние. Его грудь часто вздымалась, волосы липли к лицу. Это было… сильно. Он рад, что Слава вовремя остановил его. Лишь совсем чуть-чуть злился из-за этого. Но затем Алишер опустил взгляд вниз, случайно скользнул им меж ног Славы и выдал многозначительное: — Ебать, — с некой полуулыбкой. Потому что у Славы стоял. Что ж, Алишер рад, что не один мучается от этой проблемы. Но, когда разум его немного остыл, он мог мыслить нормально и понял, что помочь с этим другу точно не сможет, как бы сильно ни хотел. Ведь трогать нельзя, пора бы это уже запомнить. Поэтому Алишер предложил: — Я могу выйти и… ну, оставить тебя наедине с самим собой, типа. Слава нахмурился, выглядя как-то обиженно. — Зачем? Алишер глубоко вздохнул. — Тебе нужно подрочить, Слав. — Подро… что? Боже, дай ему сил. — Ты правда не понимаешь? — с подозрением спросил Алишер, на что получил несколько активных кивков. С тяжелым вздохом он провел ладонью по лицу. Черт, Слава не знал, для чего нужны презервативы и не понимал шуток о сексе. Тот факт, что он не знает о дрочке, не удивлял, но… это же дрочка. — А что ты делаешь, когда, ну, у тебя обычно встает? — Ничего, — тот пожал плечами с самым невинным видом. — Просто жду, когда пройдет. А что? Спокойно, Алишер, перед тобой ебаный ангел, который даже не дрочит, спокойно. — Так… — выпрямившись, протянул он. — Ты не должен это игнорировать. — Тогда что я должен делать? — Потрогай его. Лицо Славы выглядело так растерянно, будто ему показали уравнения по математике одиннадцатого класса. Иными словами, он совершенно ничего не понимал и просто ждал, когда друг все объяснит. — Ты должен… обхватить его рукой и… ну, тебе будет приятно. Ты сам поймешь, что нужно делать, — посмотрев в сторону, потому что этот разговор был слишком неловким, пробубнил Алишер. — Это заложено в нас природой. — Обхватить? — эхом повторил Слава, посмотрев вниз. Прикусив губу, он неуверенно потянулся рукой к бугорку в трусах и оттянул ткань, заглядывая под нее. Затем все-таки сунул туда руку и сделал то, о чем говорил Алишер. Внизу живота стало еще тяжелее от этого прикосновения. Он сипло поинтересовался: — Вот так? Алишер недоумевающе повернулся к нему лицом, но тут же пожалел об этом, замирая с открытым ртом. — Слава, блять, — от души рявкнул он. Этот парень, кажется, не понимал, насколько тяжело Алишеру от его выходок. Он нехотя кивнул. — Да, так. С нечитаемым выражением лица Алишер какое-то время наблюдал за тем, как юноша трогает свой член. Рука Славы неумело скользила по всей длине, на головке заманчиво блестела капелька предэякулята. Вот же чертов… нельзя быть таким невинным и в то же время вызывать такие эмоции. Алишер хотел дотронуться. Алишер хотел помочь. Алишера не ебало то, что раньше ему нравились только девчонки, теперь его волновал лишь Слава. Мысленно пытаясь понять, когда именно в своей жизни свернул не туда, Алишер вдруг предложил: — Давай я покажу тебе. — Но… — Я не буду тебя трогать. Просто делай, как я. — Хорошо. Наступило молчание. Собрав всю волю в кулак, Алишер привалился спиной к другому концу ванны и стянул нижнее белье до самых щиколоток, раздвинув ноги, и Слава сделал тоже самое, чтобы они могли смотреть друг на друга. Тишина давила на нервы, руки вспотели. — Тебе надо сначала на руку плюнуть, гений, — снисходительно произнес Алишер в форме шутки, чтобы хоть как-то отвлечься. Он посмотрел на спохватившегося Славу, который сразу выдернул руку и смочил ее, долгим, мутным взглядом, затем проделал тоже самое с собственной и скользнул ею вниз, обхватив член в кольцо пальцев. Происходящее казалось до невозможности странным. Каким-то сюрреалистичным. — Ты сжимаешь его крепко, но не до боли, — поясняет Алишер каждое свое действие. — Еще можешь размазать смазку, вот тут, — он надавливает большим пальцем на головку, втягивая воздух с шумом. — И так будет еще приятнее. Наверное. Я всегда так делаю. Слава дрожал с непривычки и от возбуждения. Он пыхтел, старательно повторял за другом и боязливо переводил взгляд то с того, что тот делал своей рукой, то на окружающее пространство, потому что это было очень странно и наблюдать за ним было стыдно. Тем не менее, Слава постоянно вновь обращал взор на Алишера, потому что увиденное ему нравилось. Два этих ощущения смешались в одно, создавая нечто новое, чему юноша противиться не мог. Он делал то, о чем никогда не подозревал раньше, и каждый раз, когда его рука поднималась и опускалась, он всхлипывал от удовольствия. Почему раньше он не знал о том, что люди делают так? Почему раньше он не делал этого? — Ну, как тебе? — сбито поинтересовался Алишер, мазнув языком по губам. Он прислонился затылком к стене, глядя на друга исподтишка, и осознал, что его больше волнует именно Слава, нежели дрочка… Черт. По сути, прямо сейчас он дрочил на Славу. А тот был совсем не против и занимался тем же самым. Пиздец. Это пиздец. Судорожно вздохнув, Марлов попытался улыбнуться, но не вышло и он лишь пару раз кивнул: — Круто. — Попробуй ускориться. И Слава попробовал. Тогда с его уст стали срываться тихие стоны, потому что все это было для него в новинку и сдерживать себя он не мог, да и не знал, что нужно. Перед Алишером он был честен и открыт, он чувствовал на себе его цепкий взгляд и почему-то даже не хотел, чтобы тот прекращал, ведь в этом есть что-то такое особенное, в том, что каждое изменение в лице Марлова, каждый его стон и всхлип остается у Моргенштерна в памяти. Слава даже не понимал своих мыслей, он вообще ни черта не понимал, просто действовал инстинктивно. Когда он двигал рукой быстрее, внизу живота начинало тянуть сильнее и ему захотелось, чтобы это чувство поскорее прошло. Но раз Алишер сказал, что останавливаться нельзя… Нервно облизнув пересохшие губы и оттянув липнувшую к груди футболку, Слава понял, что хочет, чтобы Алишер потрогал его так же, как трогает себя. И он не уверен, правильно ли это, но, кажется, люди делают так. Наверное, это еще более приятно, чем когда ты сам трогаешь себя. И благодаря мыслям об Алишере, Слава с отчаянием понял, что ему больше не приятно. Скорее, возбуждение начало приносить легкий дискомфорт. Он прикрыл рот рукой, прижавшись боком к стене, двигая рукой размашисто и в каком-то диком темпе. С момента, как они занялись этим, прошло уже, кажется, несколько минут, и он очень хотел поскорее закончить со всем этим. Слава с мольбой проскулил: — Алишер, — заставив тем самым пройти по телу друга нервную дрожь, а руку на члене сжаться сильнее. Выдохнув, Моргенштерн взглянул на него с вопросом, а затем и непониманием. — Я не могу. Блять, он бы так хотел помочь Славе, но не имел возможности этого сделать. — Я знаю, малыш, — проговорил он. — Но тебе надо постараться. Марлов протестующе захныкал, но продолжил движения. Он все так же наблюдал исподтишка за Алишером, пытался подстроиться под темп его руки, чтобы они двигались синхронно. Пальцы на ногах поджимались сами собой, Слава скатился ниже, практически улегшись в ванне, но не заметил этого из-за ярких вспышек перед глазами. Он не понял, в какой именно момент сдернул трусы с одной, а затем и другой ноги, чтобы получилось развести их шире, не услышал, как Алишер издал слабый стон, стоило ему только сделать это, — потому что Слава с раздвинутыми ногами, находящийся в шаге от того, чтобы кончить — это просто лютейший пиздец, Алишеру показалось, что в тот момент он умер, — и выгнулся до хруста в спине, когда понял, что внутри что-то взрывается. Его затрясло, он прикусил ребро ладони и замер, стоило только члену запульсировать, а затем выплеснуть белесую жидкость, которая попала на дергающуюся в активном темпе руку Алишера. И он не видел, как его друг так же кончил, прикусывая губу едва ли не до крови. В мыслях у обоих было только одно слово. Пиздец. Какое-то время они провели в молчании, переваривая произошедшее и отдыхая после оргазма. Славе хотелось так много спросить у Алишера, но он не находил в себе сил для этого, а еще ему было как-то стыдно смотреть ему в глаза, потому что мысль о том, как было бы круто, потрогай они друг друга, — да, Славе хотелось бы потрогать Алишера тоже, — не выходила из головы даже когда сознание очистилось. Даже если они и хотели обговорить что-то, их прервал стук в дверь. — Ребят, вы там? — спросил обеспокоенно Андрей, зевнув. — Нет, это мама Алишера, — высоким голосом ответил Моргенштерн, вызвав со стороны двери смешок. — Че надо? — Как грубо. Уже утро, вообще-то, в больницу пора. — А ты прям рвешься туда, я смотрю… — нехотя, но Алишер натянул трусы на бедра и, осторожно обогнув ноги Славы, которые тот не спешил сдвигаться обратно, чтобы облегчить жизнь Алишеру, вылез из ванны. — Я просто хочу поскорее увидеть его, — буркнул Андрей. — Вы что там вообще делаете вдвоем? — Эм… Алишер растерянно огляделся. — Мы дуем! — подняв руку, выпалил Слава, все-таки найдя в себе силы. — Вы что? — тревожно переспросил Клайтин, дергая ручку двери, на что Алишер рявкнул: — Мы дуем презервативы! Ничего запрещенного! — Что?! — еще больше забеспокоился Андрей, впрочем, тут же тяжело вздохнув. — Так, знаете что? Даже знать не хочу, что это значит. Уж лучше бы вы травку дули, честное слово.