Удачный бросок

— Ты в порядке? Андрей вздрогнул, моргнул пару раз и вернулся обратно в реальность. Он прищурился. Белые больничные тона и яркий свет ламп неприятно врезались в глаза. Вокруг было прохладно и мурашки пробегали по коже. Следуя за врачом по длинному коридору, он уходил в свои мысли все глубже и глубже, особенно в этой давящей тишине, где каждый боялся проронить хоть звук. Воспоминания очень некстати поразили голову. Сглотнув, он перевел взгляд на обеспокоенного Алишера, за чью руку цеплялся Слава, боязливо оглядываясь. — Ага, — совсем не правдоподобно бросил Андрей. — Все будет нормально, — попытался успокоить его друг. Не сказать, что успешно. Но пришлось кивнуть и хотя бы сделать вид, что легче стало. Они остановились у нужной палаты, прослушали наставления врача. Саня был в достаточно тяжелом состоянии, говорить с ним требовалось негромко и желательно сложных вопросов не задавать, так же его нельзя заставлять испытывать стресс или другие негативные эмоции, иначе это может отрицательно повлиять как на его психологическое, так и физическое здоровье. Вообще, изначально пускать к нему никого не собирались. Но то ли тот факт, что никто из родных не пришел навестить несостоявшегося наркомана, то ли щенячьи глазки Славика так повлияли на работников, то ли еще что, но факт оставался фактом — всем им благополучно разрешили навестить друга, но только по одному. Услышав это, Андрей напрягся. Остаться наедине с Саней? Пусть и находящимся в таком состоянии? Это будет сложно. Андрей сдерживался, потому что думал, что друзья будут рядом и помогут в случае чего, но он не знал, как все пройдет, если разговаривать они с Ермолаевым будут наедине. Видимо, заметив волнение друга, Алишер предложил: — Давай я первым зайду? Мало ли, может он там спит. Или дрочит. На этом слове он прочистил горло, опустив взгляд в пол, а Слава покраснел и взъерошил волосы. Не заметив их странной реакции, Андрей нервно кивнул и сел вместе со Славой на стулья рядом с дверью палаты. Нехотя отпустив Алишера, Марлов крепко обнял блокнот. — Что у тебя там? — поинтересовался у него Андрей, когда после ухода третьего их спутника наступила тишина. Вздрогнув, Слава повел плечом и скомкано ответил: — Рисунок. Для Саши. Андрей присвистнул. — Думаю, он обрадуется. — Ага. — Слушай… — вдруг начал говорить Клайтин. — У меня к тебе вопрос. Он глубоко вздохнул, справляясь с эмоциями. Парень еще с самого утра раздумывал над тем, что делать дальше, но сомнения гложили его и не позволяли самому принять решение. И ему показалось, что Слава может помочь. В конце концов, у него простое мышление, его не сковывают никакие комплексы. Это самый чистый и невинный человек из всех возможных, он всегда слушает сердце и в таком вопросе Андрей мог ему довериться. — Думаешь, он простит меня и захочет начать все сначала? — выпалил он на одном дыхании, покраснев до кончиков ушей и начав нервно заламывать руки. Мысль о том, чтобы вновь сойтись с ним, пришла прошлой ночью, и сердцем Андрей очень хотел этого, но умом понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вскинув брови, Слава задумался. — Я не знаю, что у вас случилось, но если вы любите друг друга, то нет причин для беспокойства, — пожав плечами, произнес он, а после улыбнулся. В его маленьком мирке все было до невозможности просто. — Мне кажется, он тебя любит. Все еще. Это видно. Его глаза так сияют, когда он видит тебя. Услышав это, Андрей смущенно и как-то радостно улыбнулся. Значит, не все потеряно. Ведь Слава довольно интересный человек, он чувствует, если человек плохой, чувствует, когда люди искренни или нет. Наверное, когда не можешь прикоснуться к людям телом, приходится видеть их насквозь. Касаться души. — Но ты… Андрей, — нахмурившись, позвал его Слава. — Чего ты так боишься? Андрей замер и побледнел. Не «чего», а «кого». — Я… это неважно, — он резко отвернул голову. — Не беспокойся, ладно? Все образуется. К тому же, сейчас ты помог мне принять одно важное решение, которое… надеюсь, что поможет мне. Спасибо, Слав. Ты хороший. Жаль, что мы не познакомились раньше. В его голосе звучала настоящая горечь. Возможно, узнай он этого чудесного человека на кануне той вечеринки, сейчас все сложилось бы по-другому. Слава ведь мог открыть ему глаза, ему сложно не довериться. Если бы только… Андрей сжал кулаки, впиваясь короткими ногтями и тем самым отрезвляя сознание. Его жизнь — одна сплошная череда из неудач и сожалений, он понятия не имеет, когда именно свернул не туда. Возможно, все началось еще с рождения, когда в и так достаточно бедной семье прибавился еще один голодный рот, а затем отец умер от передоза, до этого тратя все деньги на наркотики. Лучше бы он был простым алкоголиком. Лучше бы он жил до сих пор. Лучше бы… Андрей не знает, как было бы лучше. Андрей просто не знает. Но когда Алишер выходит с темным выражением лица, молча присаживаясь рядом, и спустя какое-то время такой же достаточно хмурый Слава возвращается уже без блокнота, сразу хватая друга за руку, а Андрей на ватных ногах проходит в палату следующим и видит слабое бледное тело на белоснежной койке, он знает, впервые в жизни знает, чего хочет. Всхлипнув от бесконечной жалости и любви к этому человеку, юноша рухнул на стул возле больничной кровати и вцепился болезненным взглядом в лицо Саши. Огромные мешки под глазами, еще больше, чем обычно, тело, которое колотила нервная дрожь, и горящие каким-то безумным огнем глаза. Кажется, будто в первые секунды Саня его не узнал. Он долго вглядывался в лицо Андрея, сильно хмурясь. Рядом на одеяле лежал славин блокнот, открытый на странице с каким-то портретом. Не выдержав этого взгляда, Андрей сглотнул и осторожно взял в руки блокнот, улыбнувшись гордо. Слава нарисовал Сашу. В аниме стиле. И выглядело довольно похоже. — Красиво, — он ткнул пальцем на рисунок. — Надеюсь, он поступит в какой-нибудь художественный институт или типа того. Будет рисовать аниме. В ответ послышалось долгое молчание, вынудившее напрячься еще больше. Саня лишь дальше смотрел на него с нечитаемым выражением лица. Черт… вероятно, он еще не оправился. Конечно, прошло от силы пару дней. Андрей вздохнул и вскинул голову к потолку, улыбаясь сквозь слезы. — Прости, я без цветов. Знаю, что ты это не любишь. «Бабская херня», да же? Его голос дрожал, все тело ныло от фантомной боли. Он чувствовал себя так, будто не должен быть тут, но принятое пару минут назад решение не давало просто взять и уйти, хотя раньше, испугавшись, Андрей лишь с радость выбежал бы отсюда, из этого злосчастного места, где все напоминало об отце, и даже Саша, бледный, напоминающий лишь тень самого себя, был чем-то похож на него. Этого Андрей и боялся. Поэтому он не уйдет. Он не уйдет так же, как ушел от медленно убивающего себя отца вместо того, чтобы поддержать и хотя бы попытаться помочь. Слишком рано опустил руки. Сейчас той же ошибки он не повторит. Но Саня молчал и это не могло не расстраивать. — Саш, — зажмурившись, ласково позвал он. Открыв глаза вновь, он быстро нашел чужую руку, безвольно лежащую поперек груди, притянул к себе и крепко сжал обеими ладонями, переплетая пальцы. Внутри все смешалось. Теплое нежное чувство боролось с болью, но парень старался не показывать этого. Глубоко вздохнув, Андрей приоткрыл рот, но затем закрыл. Что он должен был сказать? Что хотел? Поймет ли Саша его сейчас? — Я… — Ты пришел поиздеваться? — враждебно поинтересовался Ермолаев, подав, наконец, голос. И это было просто ужасно. То, как недоверчиво он смотрел на Андрея и желал вырвать руку из его хватки, но не имел на это сил. — Зачем ты здесь? Андрей оказался застигнут врасплох этим вопросом. — Я хотел извиниться, — неуверенно ответил он, на что получил хриплый смешок. — Когда я приходил к тебе с тем же самым, ты слал меня нахуй. Что мне мешает поступить так же? — поинтересовался он со злой усмешкой. — Прекрати, пожалуйста, — не в силах и дальше слышать все это, попросил юноша. — Ты ведь не хочешь этого на самом деле. — Не уверен, правда ли ты хочешь извиниться, — парировал тот. — Ты бросил меня, Андрюш. Первый. И даже не соизволил сообщить об этом, просто начал игнорировать. Очень по-взрослому. Я даже не понял, как и почему мы расстались. По крайней мере, сейчас Саша мог рассказать о всех своих переживаниях и непонимании открыто, без опасения, что Андрей просто сбежит, как это бывало раньше. Тем не менее, больше он не верил, что тот правда раскаивается. И даже если сердце стягивала боль от зрелища того, как любимый человек плачет, Саня не мог не повыебываться так, как это делал Андрей. Он старательно строил из себя обиженного и всеми преданного, хотя чертовски хотел без лишних слов просто взять, сгрести Клайтина в объятия и никогда больше не отпускать. Однако, так же не мог не поиздеваться над ним, таким образом хоть чуть-чуть отомстив за ту боль, что успел пережить. Если до этого он был готов бегать за ним, то теперь… блять, он чуть не умер. У него до сих пор все тело дрожит, рука, которую держал Андрей, нервно тряслась. Но, чувствуя на коже родные прикосновения, Саша не мог не признать, что ему становилось легче. С Андреем так всегда было. Он ведь как никто понимал Саню, они делили боль друг друга, поддерживали. Но довериться этому человеку вновь будет чертовски сложно. Им обоим. Клайтин же сохранял молчание, откровенно теряясь и не зная, что сказать. Он не ожидал такой реакции, поэтому сейчас лишь кусал тонкие губы, смаргивая подступающие вновь и вновь слезы. Ладонь в собственных руках неожиданно показалась чужой, такой неприятной и склизкой… и только потом он понял, что это он тут чужой, что это он сам противный и склизкий. Ему, возможно, стоит уйти, но разве это будет правильно? Разве всего минуту назад он не думал, что никогда больше Саню не отпустит? Глубоко вздохнув, юноша сгорбился, закрыл глаза и прижался губами к руке Ермолаеве, невесомо целуя выпирающие острые костяшки, разбитые в кровь. Он почувствовал, как парня на койке тут же пробрала ещё более сильная дрожь, и выдохнул: — Прости. Пожалуйста, прости, — вновь повторяя те самые слова, от которых по коже прошли мурашки. — Я помогу тебе. Андрей прекрасно понимал, что Саня ему не верит. Чувствовал, как недоверие повисло в воздухе, но был рад, что парень не стал говорить это вслух. Вместо того, чтобы вдребезги разбить сердце юноши, Саня спустя долгое молчание прошептал ласково: — Иди сюда. Вскинув голову и потратив всего секунду на то, чтобы осознать услышанное, Андрей с готовностью нырнул в объятия Ермолаева, который хохотал, как ребенок, стоило лишь Клайтину залезть на койку с ногами, чуть не перевернув ту к черту и тем самым всполошив всю больницу. И сразу стало так легко, как не было уже очень давно. Они просто смеялись, лежали лицом друг к другу на темной койке, впитывая едва ли не позабытый полностью образ, они, блять, даже разговаривали, чего не делали, наверное, пару месяцев точно. Нормально не разговаривали. Чтоб спросить о том, как дела, рассказать о всех переживаниях и страхах. Андрей ластился, как котенок, к ладони Саши, которую тот положил ему на щечку, довольно жмурился и то и дело трепал его волосы, делая из них ещё больший беспорядок. Это было весело, легко и беззаботно. Как будто между ними ничего не изменилось и не было той разлуки длинною в вечность. А потом Саня уснул, все ещё вымотанный и не восстановившийся, и Андрей задумчиво глядел в пространство за его плечом, слушая внимательно, как сонное сопение изредка сменяется храпом или бормотанием. Сможет ли он на этот раз сдержать свое слово?