Коллоквиум для одного

Ацуши ждал преподавателя и невольно ловил флешбэки такого недалёкого прошлого. Он не мог забыть о произошедшем. Даже если парень хотел бы вычеркнуть из памяти фрагмент с поцелуем, тот будет преследовать его везде и никуда не исчезнет. Дверь открылась, от чего парнишка немного дёрнулся и тут же посмотрел в сторону вошедшего. Акутагава ходил тихо, как чёрный сиамский кот. Его манера поведения была такой же — кошачьей. Накаджима провёл эту странную параллель ещё при их последней встрече: кот-одиночка; ему не очень-то нужны хозяева, скорее — рабы; умный; от него нет убытков; с виду ленивый, но на самом деле прирождённый охотник. Рюноскэ — хуманизация кота его знакомой. Для Марселя, так звали питомца, охота стала смыслом жизни. Ни один известный Ацуши котяра не умел так выслеживать, подкрадываться и нападать. Он зажимал в зубах добычу и принимался отчаянно мутузить её во все стороны. А потом снова становился спокойным и тихим. Только вся морда была окровавлена. Акутагава не был котом-убийцей, но явно обладал прирождённым умением загонять в угол, не давая жертве шансов на побег. Задача: задушить, прежде вдоволь наигравшись. — Мог подходить сразу после пары, — обратился брюнет, поставив папку с тестами на стол. — Нужно было выпить кофе, а потом идти к вам. Просто не выспался и хотел немного взбодриться. «Так вот куда он направился после лекции», — брюнет улыбнулся своим мыслям. Он был отчасти даже рад, что у этого шалопая есть голова на плечах. Ведь студент так просто не избавится от своих пропусков. Рюноскэ разложил перед студентом четыре варианта тестовых заданий. — В каждом по сорок вопросов. Можешь выбрать любой. Ацуши внимательно посмотрел на каждый вариант и выбрал третий. — У тебя сорок пять минут. Потом сдавай работу. — Угу, — звук сдавленный, приглушённый. Время тянулось очень медленно, как бывает всякий раз, когда, затаив дыхание, чего-то ждёшь. Ацуши старался сосредоточиться на вопросах и лишний раз не тревожить «мирного кота». Однако некоторые задания вынуждали это делать: — В двенадцатом вопросе несколько вариантов ответа? — Да, — проговорил Акутагава, делая пометки в своём блокноте. — Спасибо. Прошло ещё несколько минут. — Простите. — Мм? — Двадцатый вопрос. В нём нужно рисовать схемы. Акутагава подошёл к парте, от чего студент едва заметно сжал ручку, и посмотрел на тот самый вопрос. — Что тебя смущает? — Эм, мне рисовать на отдельном листе или можно сразу в тестах? — Вообще, на отдельном, но для тебя сделаю исключение. Маленькое послабление в качестве награды. — Награды? — переспросил студент и с удивлением посмотрел на стоящего по правую сторону преподавателя. — За твой внешний вид. Молодец, послушался. Ацуши цокнул зубами и отвернулся. — Вы сами велели так прийти! — голос звучал раздражённо. — Хотя ума не приложу, зачем. — Меня раздражает неряшливый вид студентов. Так что изволь приходить на мои лекции только так и даже лучше. Заработаешь себе плюсы на экзамен. Студенту такой ответ пришёлся явно не по вкусу, но перечить он не стал. — Всё равно ненавижу эти рубашки! Чувствую себя в них неловко. Как будто раздели. — Почти. — Что? — он обернулся на учителя и встретился с уже знакомым медовым взглядом. Только теперь на его лице играла хитрая лисья ухмылка. — Я говорю о том, что внешний вид очень важен для молодого парня. Правильно подобранная одежда выделяет красивые части твоего тела. Даже аксессуары акцентируют внимание на внешности, — говорил он и медленно водил пальцами по лицу юноши: подбородок, скула, висок, пока не добрался к длинной пепельной прядке. Рюноскэ принялся накручивать её на указательный палец. Локон серебристых волос мягкий, шелковистый, как шерсть Бенгальского тигра. Он мог только представить, какой же бархатисто-нежный загривок у этого лодыря. Так и хотелось уцепиться мёртвой хваткой и потянуть назад, чтобы тот взвыл от боли. — А это? — Рюноскэ акцентировал внимание на одной угольной прядке, что спряталась в природном цвете волос. Прям как чёрная жемчужина в белоснежной ракушке. — Современная мода? Ацуши не сразу сообразил, о чём говорит сенсей. Его и так смущала сложившаяся ситуация. Чувствовал, как лицо постепенно начинает гореть от стыда. — Это-о... Просто! — Просто? — Ну-у, не совсем мода. Решил покрасить волосы в честь первой победы на турнире. — Вот как, — он ещё немного покрутил волосы, пропуская их между указательным и средним пальцем. Ацуши старался не смотреть в его сторону. Просто ждал, когда «кот» наиграется. Порозовевший до самых кончиков ушей студент не знал, куда деться. Он же мог оттолкнуть руку и уйти. А потом обратиться в полицию или обо всём рассказать Дазаю. Ведь преподаватель открыто флиртовал с ним, а, может, даже домогался. Однако… почему он продолжал сидеть смирно и не пытался что-либо предпринять? — И правда тигр, — вынес заключение брюнет и наконец-то отпустил дымчатые локоны. Ацуши словно поразило электрическим током. — Что вы сказали? — он надеялся, что ему показалось. — Как чёрная полоска Бенгальского тигра. Тебя же как-то так называют, — продолжал он, разворачиваясь и возвращаясь к своему столу. — Откуда вы знаете?! — У тебя мало времени. Заканчивай писать и сдавай. Вопрос полностью проигнорирован. До сдачи оставалось двадцать минут. «Ну точно маньяк-извращенец! Ещё и следит за мной», — заволновался парень, нервно кусая сухие губы. С горем пополам он выполнил все задания и, перед тем как отдать работу, ещё раз проверил правильность ответов. — Я закончил, — проговорил Накаджима, поднимаясь с места и обходя парту. — Отлично. Сразу и проверим. — ПроверИМ? — выделил последние две буквы. Двухцветные глаза были полны недоверия, взгляд пропитан лёгкой паникой. — Да, — Акутагава, в свою очередь, подошёл ближе. Студент попятился назад и судорожно прожужжал в ответ: — Может, вы сами проверите? Я не уверен в правильности всех ответов. — Потому мы и проверяем вместе, — медленно произнёс он, выделяя каждую букву в последнем слове. Накаджима почувствовал, как собственный зад упирается о парту, за которой он сидел минуту назад. Отступать больше некуда. — Не волнуйся. Просто читай вопрос и ответ, а я скажу, правильно или нет. Акутагава-сенсей стоял на расстоянии вытянутой руки, а складывалось такое впечатление, будто он захватил собой всё пространство. И снова… снова этот пронзительный взгляд в круглых очках. Молодой преподаватель ещё немного помолчал, наслаждаясь видом загнанного в угол юноши. Если бы у Рюноскэ был длинный пушистый хвост, он бы наверняка игриво вилял им со стороны в сторону. Брюнет сократил расстояние до предела и опёрся руками о стол по обе стороны, не давая своей «жертве» улизнуть. Накаджима был вынужден залезть на парту и усесться сверху, чтобы его не зажали ещё больше. Хотя куда больше? — Начинай. — Л-ладно, — он сглотнул вязкий комок и зачитал первый вопрос. — Что изучает литературоведение? Ответ: Изучает художественную литературу различных народов мира для того, чтобы понять особенности и закономерности её собственного содержания и выражающих их форм. — Правильно, — Рюноскэ выхватил из рук студента лист и положил рядом. — Продолжай читать. Ацуши вздрогнул, когда почувствовал пальцы сенсея на верхней пуговице своей рубашки. Преподаватель теории расстёгивал её медленно и одновременно снимал свои круглые очки. — Предметом литературоведения является… Ответ: Вся художественная словесность мира — письменная и устная. В этот момент Акутагава касается его подбородка и отводит его в сторону, слегка поднимая вверх. Мышцы шеи соблазнительно натягиваются, как струны скрипки. Он видит, как пульсирует сонная артерия под тонкой светло-кремовой кожей. Как же хотелось вонзиться в неё зубами, но вместо этого — мягкое прикосновение бледных губ. Ацуши дёргается. — Правильно, — прошептал Рюноскэ в самое ухо, забирая назад непослушную длинную прядь. От этого голоса кожа студента покрылась мурашками. Ему казалось, что душа покинет тело, если Рюноскэ ещё раз заговорит с ним таким тоном. Язык ласково облизал мочку уха. — Т-теория литературы изучает… О-ответ: общие закономерности литературного процесса! Литературу к-как… как форму общественного создания, как единое целое… ах! С каждым его словом Акутагава облизывал покрасневшее ухо и чувствовал, как Накаджима вздрагивает от этого всем телом. Едва ощутимые укусы ровных зубов, прикосновения горячего языка и сластолюбивый голос его преподавателя был подобен демону Асмодею, что соблазнял и дурманил сознание. Он шептал: — Да-да-да…! — подтверждая правильность ответов. Его дьявольский шёпот звучал так, словно Накаджима читал не третий вариант тестовых заданий, а озвучивал свои похотливые мысли. Кварцевые глаза видели всё то, что так отчаянно пытался скрыть чистый и нетронутый «ангел». Желание оборвать его белоснежные крылья было настолько большим, что заполняло собой весь здравый рассудок. — Эстетика — это-о… Ответ: традиция красноречия… «Наконец-то!» — молниеносная мысль в голове Рюноскэ и внезапный укус за шею. Такой сильный, что студент вскрикивает от резкой боли, которая распространилась по коже и мышцам, подобно яду. — Неправильный ответ. В глазах слегка потемнело. Ацуши глубоко дышит. Пытается прийти в себя и не обращать внимание на неприятные ощущения. — Следующий вопрос! Брюнет втягивал губами покрасневший от укуса участок, даруя новую порцию едких ощущений для невнимательного студента. Как можно было допустить такую смехотворную ошибку? Ацуши взвыл от таких режущих чувств. Мука продолжалась до следующего правильно ответа. Спустя минуту Накадзима уловил принцип «проверки» заданий: правильный ответ — поцелуи, засосы, поглаживания, ласка; неправильный ответ — стискивание, захват, укусы, царапины и тд. Чередуя всё это, Акутагава двигался ниже, изучая каждый сантиметр. На шее уже появилась добротная фиолетово-вишнёвая гематома. Такая же была на передней области дельтовидной мышцы и под ключицами, где кожа самая тонкая. Оставлять в таких местах метки проще простого, они ещё долго будут красоваться на его теле. Ещё несколько покраснений, царапин и небольших засосов. Рюноскэ мгновенно стянул рубашку с плеч вниз по рукам, наконец-то открывая грудь и торс парня. «Ты ещё лучше, чем я мог себе представить, Накаджима Ацуши», — пронеслось в голове, и глаза забегали по рельефному телу. В отражении серых глаз он был невероятно красив. Такой смущённый, с красивым молодым телом и этими ранами по всей шее и плечах. Как же они ему идут. Ещё одна яркая деталь — два длинных затянувшихся шрама в области реберной дуги, но даже это не портило общей картины. В Акутагаве горланила натура перфекциониста: «Тигр станет ещё прекраснее, если грудь и торс также будут в синяках и ссадинах». Идеальное цветовое сочетание, градиент карминово-красных и фиолетово-лиловых оттенков на бежевой коже. Он мыслил, как художник, что заполняет пустой холст. В какой-то момент Ацуши прекратил отвечать и попытался отдышаться, пока преподаватель замешкался. — Продолжай. — Ха. Это уже слишком! Вы… — Я сказал, продолжай! От повышенного тона блондин чуть сжался, но в следующее мгновение покорно сделал то, что было сказано. — Л-литературная критика занимается оценкой… кхм… и… и анализом… произведения. АЙ! — крепкие зубы зажали сосок. — Больно! — Ответ не полный. — Но он же… АЙ! — и снова укус, ещё сильнее предыдущего, от которого слёзы подступали к глазам. Рюноскэ тщательно изучал каждый миллиметр на груди и торсе, играл с сосками, облизывая и кусая так сильно, что хотелось выть от пронзительной боли. Тело горело в жарком огне страсти и требовало всё больше и больше. Об этом свидетельствовало возбуждения в штанах Ацуши, которое Акутагава заметил сразу. Несмотря на такую дикую комбинацию действий, тело мальчишки всё равно так лихорадочно отвечало на каждое прикосновение. Оно словно голодало после долгой зимней спячки. Хотело больше. Ещё больше! Такого с ним ещё никогда не случалось. Тигр был так близок к блаженству, но всё ещё далёк от той высшей точки, которой начинал бредить. Он был готов умолять не останавливаться, и Акутагава будто бы слышал эхо его желания в своей голове. Хватило только накрыть рукой возбужденный орган парня, как тот шумно простонал в самое ухо преподавателя. Брюнет лукаво улыбнулся и жадно посмотрел на студента. Словно говорил кошачьим взглядом: «Я знаю, чего ты хочешь, похотливый сопляк». Всё закончилось на последнем правильном ответе. Рука преподавателя сжимает возбужденный орган и слышит ещё один удушливый стон, который парень старается сдерживать. Он широко открывает рот на вдохе и закрывает глаза, чем Рюноскэ тут же воспользовался: последний раз целует Ацуши. Его губы стали ещё более настойчивыми, властными, язык проникал всё глубже, лаская всё внутри. Парни плавились в этом поцелуе, сгорали заживо. Молодой учитель словно забирал остатки жизненных сил младшего, поглощая в себя и набираясь энергии. Акутагава разорвал поцелуй и отстранился, вглядываясь в помутневший, но не получивший до конца удовольствие, взгляд. Из рта блондина потянулась тонкая нить слюны. Она блестела в солнечных лучах, пока не разорвалась. Ацуши дрожащими руками схватился за стол и практически лёг на него, не в силах подняться. Стыд и обида заполнили отуманенный разум. Осознанность приходила постепенно. Он не получил желаемые спазмы, волна удовольствия не прокатилась по всему телу. Ещё немного и он бы получил её, но Акутагава не подарил этих райских ощущений. Вместо этого тот довольно улыбался. Учитель надел свои круглые очки. — Сдал, но ошибок было достаточно. Ацуши было стыдно смотреть ему в глаза. Потому Рюноскэ сам повернул к себе лицо парня, схватив того одной рукой. Брюнет заметил, что Накаджима снова начал кусать свои уста. — Прекращай это делать. — Мм? — Губы в ужасном состоянии. Пользуйся помадой. — Ага, конечно. Может, ещё ногти начать красить? Я вам не девушка! — оскорблённо ответил парень. — Идиотина! — раздражённо фыркнул Рюноскэ и сильнее сжал щёки мальчишки. — Гигиеническая помада или бальзам. У тебя куча трещин. Я как будто целую наждачную бумагу. Исправь немедленно! На этих словах он отпустил лицо и, забрав тестовый лист, подошёл к своей сумке. — И когда ты собираешься мне нести план? — спросил брюнет, складывая вещи в сумку. Ацуши изогнул бровь в удивлении. — Какой план? — План курсовой работы. Его уже давно все показали и готовятся к защите. Накаджима совсем забыл о нём. В этом году ему просто везёт на задания по теории литературы. — Я… принесу в понедельник. — Хорошо. Акутагава последний раз подошёл к парню. Накаджима так и не двигался. — Тогда жду в понедельник, Тигр. Он забрал прилипшую к мокрому лицу пепельную прядь и ещё раз заглянул в эти аметистовые глаза. Последний раз хитро улыбнулся и покинул аудиторию. Только спустя пару минут Ацуши застегнул рубашку, думая о том, как скрыть все эти метки от посторонних глаз.