Спасибо! Мне не нравится.

У него дрожали руки. Дрожали руки, серьезно! Он едва заставил себя лечь спать вчера ночью, выпив дозу снотворного. Он обычно так не делал - но обычно у него все получалось с первого раза! На смену вчерашнему одушевлению пришла апатия и тревожность. Явно не без помощи снотворного - теперь голова еще болела. Да и вообще положение его неутешительное. Господин Бонфуа прекрасно дал понять, что сам он не пройдет никуда, только таким отвратительным способом. И он знал, что пока способ есть - у него нет оправданий для того, чтобы не пройти. Вся эта ситуация просто вывела его из равновесия. Жгучее смущение смешалось с досадой на себя, тревогой, непониманием. Чего ему стоило вчера решиться на это! Он едва не не провалился от стыда прямо там! Конечно, он ничего не написал об этом матери. Не потому что это бы смутило... да и она бы ничего не сделала. Он ведь бесполезен - мало ли что там с ним случится. В этом не было особого смысла - только проблемы. Если честно, было трудно представить, что она напишет ему в ответ. Для нее ведь имел значение только успех. Любой ценой. Даже если он умрет. И это еще хуже! Она в любом случае узнает, если он провалится. О том, что произойдет в этом случае, он старался не думать. О том, что сделает она. О том, что сделает он... Нет. Старался не думать - значит, старался не думать. Хватит! Дурные мысли будут только усугублять положение. Отвлекли его на этот раз очень грубо. О, они умели появляться в самый худший момент. Альфред даже не удивился в этот раз, когда ему в спину прилетел глухой удар, заставивший его покачнуться. Сильно покачнуться. Да что уж тут говорить - он едва успел выставить руки, прежде чем приземлился на нос! - Так-так-так, и кто это здесь у нас? - произнес Иван с отчетливой улыбочкой заправского хулигана в голосе. - Знакомые лица, имя на языке крутится... Хм-м... Ах, нет, забыл! Гилберт, как бы ты его назвал? Они появились неожиданно, сзади, и теперь явно собирались его бить. Да, похоже, Колины гопники были менее опасными, чем эти двое безбашенных идиота! - Хм-м, возможно, Бегун от проблем? Если, конечно, меня, Великого, можно назвать проблемой, - вторил товарищу Гилберт, нависая над Алом по всем канонам бандитских разборок. Ал был уверен: еще немного, и он придавит ему горло каблуком от берцев. - Или просто зайчик-побегайчик? Как думаешь, достаточно унизительно? Гилберт явно тоже о чем-то подобном подумал, потому что в следующую секунду подошва действительно замаячила у него над головой. Иван стоял чуть поодаль, как обычно, не подбадривая Гиля в его насильственных действиях, но и не мешая. Только когда Гиль все-таки по-хулигански придавил горло Ала ногой, он подошел и, перешагнув через него, навис над поверженным врагом, сложив руки на груди. Во всей его расслабленной позе было горделивое спокойствие, даже отстраненность, его сощуренный взгляд смотрел с праздным интересом на разворачивающееся действо. Сердце у Ала забилось со страшной силой, когда он взглянул в эти насмешливо прищуренные глаза, вспотели ладони... Интересно, а каков он в бешенстве? Сейчас он прекрасно контролирует себя и свои чувства - а если бы сорвать весь этот контроль? Люди довольно несдержанны в гневе... Здесь почему-то у Альфреда в голове вдруг заиграла какая-то знакомая мелодия. И в следующую секунду он вспомнил, откуда. "...Но ты просишь без уважения, - прозвучал в его голове хрипловатый голос важного человека, - ты не предлагаешь дружбу, ты даже не назвал меня Крестным Отцом." Да, вот примерно такое впечатление производил сейчас Иван, стоя чуть поодаль, впрочем, как обычно. - Нет-нет-нет, что ты! - даже голос немного похож! Вкрадчивый, бархатный... боже. - У нас ведь задача не унизить, а доступно объяснить, что он, милая заблудшая овечка по имени Альфред, сделал не так, - Иван ласково улыбнулся, подходя чуть ближе. - Я бы назвал его Его Высочество Кидалово! Что, подождать пару минут так трудно? - Да никто не говорил мне подождать! - справедливо возмутился Альфред, стараясь хоть как-то унять странное сердцебиение и реабилитироваться. - Вы просто свинтили! Ни слова не сказали! И я еще виноват? Но, как полагается, какое к черту имеют значение твои слова, когда ты лежишь на полу? Тут даже справедливый блеск в глазах не поможет. А уж страстное сердце - тем более. - Виноват! - самодовольно оскалился Гилберт. - Сам не мог догадаться? Тебе что, все вот разжуй да в рот положи? - Фу, боже! - скривился Ал. - Как тебе вообще в голову это пришло? - Да это выражение такое, чурка ты нерусский! - с превосходством хмыкнул Гилберт. - Вот поэтому Колясик и смеется над тобой, а с ним и весь класс! Кажется, время экзекуции закончилось и они оба пришли в достаточно благодушное настроение. По крайней мере Иван безучастно отошел в сторону, а Гиль, убрав с его горла широкий ботинок, помог ему подняться. Он даже отряхнул его. Нет, правда! Если и есть в мире что-то непонятное, то это эти двое, которые сначала подставляют подножку, а потом, когда ты лежишь на полу и стонешь, как дурачок, поднимут тебя и отряхнут! Что за дурдом. Раздолье для сюрреалиста. Волнение отошло куда-то на второй план. С этими ребятами просто невозможно думать ни о чем другом! Только и пытайся угнаться за их буйной мыслью. И все бы ничего, но... - Что за шутки! Что это здесь происходит?! - послышался чей-то разгневанный голос в другом конце коридора. Следом - поспешные шаги человека, который явно собирался жестоко наказать их троих. Ал невольно встретился взглядом с Иваном - тот явно был несколько обескуражен, происходящим, он замер в нерешительности. Как немного высокомерная статуя... - Валим! - как и раньше, самым решительным и энергичным среди них был Гиль. - Что вы встали, как курицы моченые! И, схватив их обоих за шкирки, он рванул вперед по коридору, в направлении точно противоположном от возмущенного голоса. Вообще непонятно, что такого этот возмущенный некто увидел в их действиях - да они и не думали об этом в тот момент. Ну, мало ли, он застал ребят за тем, как они разыгрывали сцену из бандитского боевика - но почему не закричал сразу? - Давай, Ал, давай, поднажми! - подначивал его неугомонный Гиль. - И ты, Вань, тащишься, как вареная селедка! Эх, огреть бы вас обоих ремнем по задницам, так бы у меня побежали! - Ага! - прошипел сквозь зубы Иван, едва не спотыкаясь на бегу. - Только попробуй! Я тебя потом башкой в песок закопаю! - Ой-ой-ой, мистер "Закопаю", сначала песок найди! Они даже когда бежали ни на секунду не прекращали своей перепалки! Неисправимые черти! Да. Пожалуй, в следующей жизни - в той, где он навсегда изгонит Артура из балета - он будет вспоминать эти деньки. Может, даже улыбнется... А пока он проклинал все на свете, потому что едва не кувыркнулся с лестницы. Гилберт! Черт бы тебя побрал!.. Они остановились только тогда, когда очутились в подвальном помещении возле тридцать шестого класса. Это не то подвальное помещение, где столовая, о нет. Это ниже. Можно сказать, "ад". В любом очень помпезном месте всегда есть такой маленький уголок, маленький уголок строительного уродства. Каморка, можно сказать. Здесь можно быть уверенным в том, что искать не будут - просто не сунутся. О, это было чудовищное место! Сюда ссылали тех, кто в начале года проигрывал в споре под кодовым названием "у меня в расписании стоит эта аудитория, и я никуда не уйду"! Ал, как ни старался, не смог подавить в себе желание упасть на пол прямо там. Рядом тут же повалился Гилберт. Иван ограничился тем, что устало прислонился к пыльной стене. Некоторое время они просто пытались восстановить дыхание, слушая, как сердце колотится где-то в глотке. - Какого черта это вообще было?... - прошептал пропавшим голосом Альфред. - Вы на кой дьявол так дернули? Эти двое переглянулись как-то многозначительно. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Альфреду даже на секунду показалось, что еще немного - и он начнет понимать, о чем они вообще думают на двоих. Выглядело как-то напряженно. Наконец, Иван просто кивнул, мол, ты говори. Гилберт надулся, но повиновался. - Ну так надо. Типа, понимаешь... Как бы тебе помягче сказать... - Не сахарный, говори как есть, - буркнул Иван, отворачиваясь. Его вмиг испортившееся настроение не предвещало ничего хорошего. - Эх-х-х... Короче. Да, наша превосходная шутка изначально не выглядела, как что-то безобидное. Хотя правда, ты мог бы подождать, дурья твоя башка! - но Иван прервал его суровым покашливанием, чем несколько разозлил Гиля. - Да ладно, ладно, не гони! Легкие себе не выкашляй. Так вот о чем я... Вообще, это можно было бы списать на то, что мы парни, и, собственно, шуточки у нас грубоватые - но здесь такое не прокатит. Особенно последние два года, - он замешкался. В замешательстве потер шею, явно путаясь в словах. - Видишь ли, Ал. В последнее время у нас часто происходят случаи жестокости. Насилия. Ребята молодые, горячие. Одному не досталась роль - он мгновенно отыграется на другом. Взять хотя бы... допустим Колясика, - он как-то неопределенно махнул рукой, будто бы ему в голову пришел другой пример, но он поспешно от него отказался. - Колясик - это самый безобидный тип, на самом деле. Но - сам видишь - что из него делают частые неудачи. Нет, примерно какого-то такого ответа Альфред и ожидал, но он не знал, что ситуация настолько серьезная. - Самый безобидный? - фыркнул Ал. - Я несколько удивляюсь. И какой же, по-вашему, самый опасный? Они снова переглянулись. Создавалось устойчивое впечатление, что есть какая-то тайна, в которую Альфреда упорно не хотят посвящать. - Неважно, - буркнул Иван после небольшой паузы. Ну точно, так и есть! Альфред вдруг четко представил, как они становятся свидетелями чего-то чудовищного. Вот так гуляли вечером, дурачились, никого не трогали... И вдруг в глубине какого-нибудь парка, мимо которого они шли - по законам жанра они обязательно должны идти сквозь парк, как невинные овечки, ничего не подозревая - так вот, в глубине парка они увидели какой-то отблеск. То ли фонарик, то ли еще что. Конечно, достаточно разумный и здравомыслящий Иван тут же несколько забеспокоился и ничего не говоря, будто бы и совсем без задней мысли потянул друга подальше от этого места. Но тут Гилберт тоже увидел этот свет! И все. Его не остановить. Вот он на буксире тащит своего дружка сквозь крепко сплетенные ветви. Чаща становится все глубже и глубже - но это его не тревожит. Но вот и его возбуждение понемногу стихает, уступая место неприятной тревоге. Ваня уже почти убеждает его в том, что стоит уйти отсюда обратно, как за очередным деревом вдруг возникает темный силуэт. Темный силуэт с лопатой и увесистым мешком. Притаившись, парочка с ужасом наблюдает за тем, как фигура медленно выкапывает глубокую яму, а затем одним движением стаскивает туда продолговатый мешок. Тут, по законам жанра, Ваня, как более благоразумный, тихо дергает Гиля за рукав, нервно (насколько нервно это у него может быть, Ал представлял смутно - но против жанра не попрешь) призывая его к отступлению. И тут! Предательская ветка! Силуэт резко оборачивается на звук - и тут Иван и Гилберт узнают в нем их товарища, который на год старше! Кстати, у него в фантазиях почему-то получилось, что это каким-то образом оказался Артур. Конечно, в реальности он был явно не на один год старше, но мысль рисовала там почему-то именно его. Артур. Такой, каким Ал его запомнил - хмурым вздорным вероломным подростком. Как тогда, у его комнаты. О, да, такой способен убивать! Увидели - и резко сорвались на бег. Не оглядываясь. Хлеща себя по лицу ветками. А наутро они узнали, что один из ребят, которых утвердили на роль, бесследно исчез, уступая место... И с тех пор Иван и Гилберт, понимая, что жизнь их теперь будет протекать в безграничном ужасе, поклялись друг другу, что никогда и никому не откроют того, что увидели в том злосчастном парке... Эта фантазия была настолько реальна, что Альфреду пришлось даже ущипнуть себя, чтобы вернуться к реальности. - Хорошо. Опустим этот момент, - "хотя я бы хотел потом к нему вернуться": так подумал он, гася в себе жгучее любопытство. - Но какой в этом смысл? Я имею в виду, в этой раскладке. Было бы логичнее, если бы я решил расправиться с одним из вас, потому что... Он осекся. Стоило ли заранее говорить о результатах? Эти двое смотрели на него так, будто сейчас он собирался сказать что-то эдакое... Как если бы вот они жили своей обычной жизнью, разговаривали, ходили на учебу, обедали, но в любой момент были готовы к какому-то сигналу, после которого должна по-настоящему начаться их жизнь. То, ради чего они существовали. Иван медленно выпрямился. - "Потому что" что? - произнес он негромко. - Договаривай, раз начал. Чуть приподнявшись на локте, Гилберт тоже угрожающе щелкнул костяшками пальцев, прожигая в нем дыру взглядом кровавых глаз. Создавалось впечатление, что еще секунда - и они устроят допрос с пристрастием. Да. Попал. Похоже, шансов отмолчаться у него нет. И вообще, справедливо рассудил он, смысл скрывать эту информацию? Они же не в НКВД, а он, чай, не иноагент. Ну, по крайней мере, на него нет официального ордера. Тем более, они и так часов в пять обо всем узнают. - Ну в общем, - он тяжело вздохнул. Сложно признаваться в том, что он провалился с оглушительным треском, - в общем... вы прошли оба, а я попал в группу "спорных". О... хотя да, примерно такой реакции он от них и ожидал. Оба сначала стояли, словно пораженные громом. А потом тут же заулюлюкали и запрыгали, как сумасшедшие. Даже этот несносный Ваня скакал! Ей-богу, как дурные дети. - Эй. Ребята, - он сделал попытку как-нибудь их утихомирить. - Ребята, ну! Какие же вы бессердечные! Пожалуйста, хотя бы не при мне! Но они даже не попытались остановиться. - Я даже не представляю, дружочек, - искренне веселился Ваня, - как ты, великий и ужасный, вперед нашего бедненького Альфреда прошел? Как думаешь, Ал? Тот цокнул с неприязнью. - Я не знаю сам! Он ведь... - Эй-эй-эй, горячий парень! Попридержи язык, прежде, чем сморозить глупость! Если ты думаешь, что ты лучше меня, - здесь Гилберт выдержал эффектную паузу. Даже слишком эффектную, видимо, он еще не придумал нужных слов, - то еще подумай. Покрути извилинами. Иван в ответ на это только хмыкнул. - Да ты, Гиль, само красноречие, - он протянул Альфреду руку, помогая подняться. - Ты, конечно, прости нас, но как же приятно нос тебе утереть! Кому я говорил, что обставлю тебя, как крошку, а, маменькин сынок? - мгновенно вспыливший было Альфред на это крепче сжал его руку, до хруста: Иван поморщился, но не вскрикнул. Тема сменилась быстро. - Когда, говоришь, Франциск сказал тебе приходить? Будет дополнительная комиссия? - Он сказал что-то про то, что меня будет смотреть режиссер, - недовольно буркнул Ал. - А что от него ждать - я не знаю... Да, черт... Я даже не знаю, что конкретно им не нравится! За своей горячей репликой он не заметил, как посерело лицо Гилберта. - Режиссер?... - повторил он тихо, срывающимся голосом. Нет, вот теперь заметил. И Иван заметил - он взглянул на Гилберта, недоуменно приподняв бровь. - Режиссер, да. Кто у нас режиссер? Я вот сам недавно узнал... Режиссер, - пробормотал себе под нос тот. - Вы вот знаете, кто у нас режиссер? Знаете? Альфред пожал плечами. Да и какая ему разница? Помнится, когда матушка посылала его сюда, режиссер еще не был утвержден, да и не интересовал его шибко. Какую бы это дало ему информацию? Правильно, никакой. А вот реакция Ивана была несколько необычной. Сначала, как и Альфред, он только недоумевал. Потом в его голову вдруг, кажется, что-то пришло. И это что-то было явно нехорошим. Лицо его тоже несколько побледнело, даже позеленело. - Да ты шутишь, - прошептал он. И замолк. - Клянусь, еще одна такая недосказанность - и у меня зачешутся кулаки, - зашипел Альфред. Ну правда, сколько можно! Сначала эта шутка дурацкая, потом тайна про грязные делишки артистов балета - а теперь вот еще и режиссер какой-то. Да и потом - кто может быть страшнее Натальи Петровны? - Со своей чесоткой ко врачу иди! - цыкнул неприязненно Гилберт, грозясь начать перепалку, - серьезные люди тут занимаются делом, а он... Но Ваня остановил его одним движением руки. Гилю ничего не оставалось, кроме как дернуть плечом недовольно и заткнуться. - Авраам Вильгельмович, - выдохнул он. - "Господин Нет". Как же тебе не повезло, Альфред. Что за мода на дурацкие клички? Попытка загладить чудовищную реальность? Сейчас это несколько раздражало. Хотя кличка говорящая. И говорящая явно не в его пользу. В другой раз Ал бы самодовольно хмыкнул, сказал бы что-то вроде "кто бы посмел тягаться с моими идеальными движениями?!". В другой раз, но не сейчас. Не сейчас, когда господин Бонфуа так безжалостно указал ему его место. Иван между тем продолжил. - В прошлый раз, когда он ставил, у нас слетели абсолютно все роли. Он всем был недоволен. Я и просочился туда случайно, - он тяжело вздохнул. - Но и сам там, как видишь, задержался ненадолго. Да, Гиль? - Точно. Вылетел, как пробка, - щелкнул пальцами Байльшмидт. - Он отказывает всем, вне зависимости от статуса, славы и всего такого. "Не подходишь" - и все тут! Его и деньгами не подкупишь, и примерным поведением, и всяким... В общем, многие пытались подступиться. Я однажды видел такую истерику!... Но дослушать историю они не смогли. - Вот вы где! Вы, оба! - послышалось сзади снова. - Черт побери! - и на этот раз Гилберт ухватил Ивана и рванул. Предполагалось, что тот схватит Джонса - но тот снова растерялся и теперь только с тревогой наблюдал за тем, как Альфред застыл прямо посреди коридора, беззащитно глядя им вслед. Между тем голос приближался. - Джонс! Джонс, это вы? Ну вот. Теперь его еще и узнали... Говорят, что если назвали по фамилии - бежать по меньшей мере глупо. Все равно найдут. Готовясь к страшной участи, Альфред медленно развернулся - и увидел, как к нему торопится профессор Бонфуа. Ох. Он достаточно думал вчера про то, что произошло в зале - да так, что у него развилась бессонница. Да, безусловно, весь вид Бонфуа говорил о том, что он хотел просто припугнуть его - но, черт побери, видеть его сейчас!... - Grand Dieu, фу-у-ух... боже, ну вы, молодежь! - он остановился около него и теперь явно старался отдышаться. - Рванули так, что только вас и видели! Да еще куда забрели! Дьяволята... Да я б сюда... Я бы никогда сюда не зашел! По своей-то воле... Стой где стоишь, никуда не уходи только, ладно? Ох, черт... Сейчас, подожди, я отдышусь немного... Grand Dieu, мне бы ваши годы... И Альфреду ничего не оставалось, кроме как терпеливо ждать. Профессор между тем устало прислонился спиной к стене, туда, где совсем недавно еще стоял Иван. Волосы его сбились, да и идеальный костюм теперь выглядел не так идеально. Теперь даже можно было поверить, что Франциск - такой же обычный человек. Через некоторое время он принялся внимательно оглядывать Альфреда с ног до головы. - Они же ничего тебе не сделали? - спросил он, наконец. - Ничего не болит? Ал пожал плечами. Болело немного. Вот, горло, допустим - Гиль не шибко рассчитал силу и надавил чуть сильнее, чем нужно. Профессор Бонфуа тоже это подметил - по крайней мере он приблизился и, чуть приподняв голову Альфреда за подбородок (тот невольно дернулся - да и кто бы не дернулся после вчерашнего!), внимательно осмотрел шею ученика. И, видимо, результатом он был не очень удовлетворен. - Точно не болит? - спросил он с подозрением. - Они просто шутили. - С таким не шутят, - профессор неодобрительно покачал головой. Тон его тут же приобрел стальные нотки. - Идемте. Режиссер прибудет с минуты на минуту. Вы ведь переоделись? Да, насколько я вижу. А вот и беспокойство. Сердце дрогнуло. А он на секунду даже забыл, что на сегодня назначена его экзекуция! - Кстати, насчет режиссера, - как нетерпеливый школьник, Ал судорожно вздохнул. - Скажите честно: вы ведь специально назначили встречу с расчетом на то, что он погонит меня взашей? Он всегда был прямолинеен и сейчас не понимал, почему он должен поступаться со своими привычками. Да и нервы, нервы... Ну да, видимо, профессор на это и рассчитывал. По крайней мере об этом говорила его реакция: он невольно вздрогнул и посмотрел на него странно. А потом усмехнулся. - Вас уже успели напугать? - он покачал головой. - И что сказали? - Не так уж и много. "Господин Нет" - вот как его мне представили. А, ну и имя, - Ал усмехнулся. - Я, честно говоря, даже не знаю, смогу ли воспроизвести его вслух. На сей раз Франциск даже рассмеялся. - Я тоже, мой молодой друг, я тоже, - он утер проступившие от смеха слезы. - А насчет прозвища - здесь ребята немного погорячились, наверное. Ал недоверчиво покачал головой. - Да? А не он в прошлом году снес под корень всех ребят, которые на роли прошли? - Вам и это рассказали? - Франциск удивленно поднял брови. - Oui, это был он. Но вам нечего бояться, он прекрасно видит талант. К нему возможно попасть - если ученик старается и действительно этого хочет. Если он живет тем, что исполняет. Понимаете? На последних словах Альфред явно сник, нахмурился - это явно не укрылось от взгляда профессора Бонфуа. Но он ничего не сказал. Они шли по зеленым коридорам. Где-то сейчас шли занятия, оттуда слышалась музыка, откуда-то шло аудирование по английскому - но при этом все это будто несколько отдалилось. Как будто они шли в другом измерении. Неизведанном, божественном... Высокие своды и мощные двери производили неизгладимое впечатление - так, чтобы любому, кто сюда попал, было абсолютно ясно, что эта дорога ведет к сердцу всея училища - к актовому залу. - И все же, кто были эти двое? - снова в задумчивости спросил господин Бонфуа, глядя, как под ногами поскрипывает старый дорогой паркет. Альфред вздрогнул, невольно выныривая из своих мыслей. Кстати, а что будет, если он скажет? Нет, ни Гилберт, ни тем более Иван не простят ему, если он так беспардонно выдаст их. К тому же ябедничать - прерогатива "маменькиного сыночка". - Да ладно вам, это правда была просто шутка! - он ослепительно улыбнулся. - Мы же парни, мы еще и не так жестко шутить можем. Слегка недовольный Франциск покосился на него, явно стараясь понять, правду ли он говорит или старается выгородить кого-то, чтобы дальше у него не было проблем от хулиганов. Но, убедившись в том, что Ал вовсе не боялся "обидчиков" и тем более не чувствовал себя жертвой, учитель только укоризненно цокнул. - Все эти ваши шутки могут зайти очень далеко, - процедил он сквозь зубы недовольно. - Только не заиграйтесь. Я не хочу, чтобы кто-то из чувства долга или еще чего выгораживал преступников. Что-то в его словах было такого, что Альфред невольно насторожился. С чего разговор принял такое криминальное направление? Или это его воображение? Что-то сегодня, видимо, на детективы потянуло. - А что, уже были случаи? - аккуратно спросил он. Вообще, он бы понял, если бы преподаватель отмолчался или быстро поменял тему, но тот, подумав немного, видимо, решил, что стоит ответить без обиняков. - За примерами далеко ходить не надо, - преподаватель щелкнул пальцами в задумчивости. - Дружок ваш, Иван Брагинский. А вот и зал! Заходите. Зал представлял собой зрелище в высшей степени помпезное. Лепнина на потолке плавно перетекала в цветочную роспись, наклоненная сцена, задник, расшитый понизу золотыми нитями, амфитеатр мягких кресел... Вот уж действительно, сердце здания. И режиссера здесь не было - тем более любопытного Ала теперь больше интересовал этот странный разговор про не менее странного Ивана. Подумать только, даже сейчас, когда его нет рядом, он все равно занимает слишком большое пространство вокруг него! А он вообще-то волноваться должен! Удивительно. Когда они устроились где-то возле входа, Альфред принялся осторожно раскручивать этот разговор дальше. - Так, что вы там говорили? - аккуратно, будто невзначай начал он. - Насчет Брагинского, м? Профессор Бонфуа оправил костюм и едва заметно улыбнулся. - Были бы вы представительницей прекрасного пола, я бы предположил, что вы не просто так интересуетесь, - произнес он легко и с улыбкой, будто бы говорил о погоде. Только потом несколько смешался, будто вспомнил вчерашний вечер. - Не обижайтесь только. Альфред только сморщился. Ему тоже это в голову пришло - и, если честно, смутило очень сильно. - Он в первую очередь мой друг, а уже после... хм... кого бы вы там мне не представили, - цокнул он, тщетно стараясь отвернуться. Господи, пусть он не заметит, как у Ала щеки запылали! - Тем более примерно такой шутки я от вас и ожидал когда-нибудь. После вчерашнего-то. Вот черт! Не следовало этого болтать! Теперь к жгучему смущению примешалась еще и досада на себя. Но ладно, слов назад не возьмешь. А из сложившейся ситуации можно выделить хоть какие-нибудь плюсы. Так, немного ошеломленный своей смелостью Ал осторожно присмотрелся к эмоциям на лице Франциска. Должно быть, он старался найти признаки своей правоты? Франциск побледнел. Он кусал губы и совсем на него не глядел. Разве это не показатель? - Вчерашнего, да... - повторил он эхом. - Послушайте. Я должен извиниться. Мне не следовало делать... не следовало так поступать. Вы не подумайте, но... - Да ладно, я понимаю, - ученик расслабленно махнул рукой и ухмыльнулся. - Что-то типа проверки? Я надеюсь, что прошел ее. Кажется, профессор Бонфуа судорожно выдохнул, несколько расслабляясь. - Да. Должно быть, прошли. Я надеюсь, это останется между нами? Немного успокоившийся Ал беспечно кивнул. Некоторое время они сидели тихо. Надо было как-то переварить обстановку после этого диалога. Конечно, после него обоим стало как-то легче: Франциск чувствовал себя менее преступным элементом, а Альфред убедился, что пока что опасности ему здесь не угрожают. По крайней мере не такого типа опасности. Но все равно, какого черта они вообще об этом... Ах, да. Иван. - И все же. Мы вообще-то начали с Брагинского, - напомнил учителю Джонс. Профессор смотрел на него некоторое время с лукавым проблеском в глазах. А потом расслабленно рассмеялся, запрокидывая голову. - Нет, ей-богу! - ухмылялся он. - Ей-богу! Вот вы упертый парень! Что вчера, что сейчас! Даже после того, как я вам вот такое сказал, вы даже не смутились! Никогда бы не подумал, что на свете есть настолько упертые ребята! Ал только насупился. Он как будто пришел в цирк клоуном работать. Эти двое потешаются, Колясик с друзьями потешаются, профессор Бонфуа потешается! - Пожалуйста, не обижайтесь, - учитель, правильно истолковав его настроение, в примирительном жесте поднял руки. - Я, право, первый раз с таким встречаюсь! Ладно-ладно, про Брагинского - так про Брагинского, хотя я... Ладно, - кажется, он поймал полный глупой обиды взгляд Альфреда. - Я, так и быть, поделюсь своими соображениями на этот счет. Видите ли, Джонс... Это дело меня заинтересовало - не только, как педагога, но и лично. И я поднял это дело. Да, год - немалый срок, все поистерлось, позабылось... И на этом моменте профессор многозначительно посмотрел куда-то наверх. Безотчетно Альфред тоже перевел туда взгляд, как будто там могла скрываться какая-то информация. И, как выяснилось дальше, она там и скрывалась. - Видите вон ту платформу? Там, за кулисами, - он указал тонким пальцем куда-то вбок, почти под потолок. - Она еще пленкой накрыта. Там обычно не исполняют, она исключительно для спецэффектов - техника безопасности. Видите? Вот с нее Иван в прошлом году упал спиной на софиты. Конечно, она была ниже, но... - Спиной?! - ахнул Ал, не сдержавшись. Спиной! Еще бы тут кто сдержался! Повреждение спины - это конец карьеры, конец жизни любого артиста балета! И на софиты. Должно быть, его сильно приложило током. Да даже если они выключены были! Железные прутья, лампы внутри, сам удар с высоты. Трудно поверить в то, что он после этого смог выправиться. Смог выжить! - Но подождите, - прошептал Альфред. Все это казалось ему настолько нереальным, что разум отказывался в это верить, - я не видел шрамов! - Я предполагал что-то такое. Он ведь не поворачивался к вам спиной, когда переодевался, так? Вы ведь и не заметили, не так ли? - Франциск внимательно наблюдал за всеми изменениями в лице Ала. Непонимание, удивление, даже болезненность отчаяния, досада на себя... Конечно, этот Брагинский, насколько Франциск его видел, не станет бахвалиться шрамами и вполне сумеет скрыть их, не вызывая подозрений - но вот реакция Джонса его явно заинтересовала. Хм. Профессор Бонфуа кивнул чему-то своему. - Oui, чего-то подобного я и ожидал. И он улыбнулся так, будто бы у него в голове возникла какая-то странная идея. Это показалось до крайности встревоженному Джонсу странным - он даже хотел спросить ядовито, чему это профессор так радуется в этой истории. Но тот вдруг посмотрел куда-то ему за спину. - А вот и вы! Здравствуйте. Джонс, будьте добры, на сцену. Приготовьтесь.