Спасибо! Мне не нравится.

- Под тебя кто-то копает. Холодные пальцы дотронулись до горящей кожи - Иван дрогнул. - Ах!... Ты не можешь... - Они раскопали про справку. Ох, похоже, мы в опасности? - Да что ты... Но пальцы больно прошлись по коже плеч. Из груди Вани вырвался рваный стон. Что-то вроде "просил же, не..." - но закончить он не смог. Ему только и оставалось, что крепко сжимать кулаки и терпеть. Горячая кожа становилась только горячее с каждым новым движением ловких самодовольных рук. Тот, кто знает, как делать массаж - настоящий волшебник. - Просто расслабься. Ты слишком напряжен. Ловкие пальцы миллиметр за миллиметром расслабляли твёрдую спину, заставляя напружиненное тело плавиться. Иван с некоторым сопротивлением все же откинул голову. Шея постепенно расслаблялась. - Всё хорошо. Это не так уж важно, - мягко увещевал его ласковый голос. - Ляг. В ответ на это Иван только слабо взбрыкнул. Попытался сбросить с себя руку - но за секунду до этого большой палец мягко уперся в болевую точку, заставляя его настороженно замереть. - Убери... что же ты... - Ляг. Простой негромкий приказ заставил его повиноваться. Шипя что-то злое себе под нос, он послушно оперся на лавку ладонями и медленно опустился. Лицо его было изранено, на правой щеке наливался кровавый синяк - но он только сморщился от боли. - Вот так. Хороший мальчик. - Я тебе сейчас... Но договорить он снова не смог - слова потонули в очередном стоне. Рука собственнически прошлась по свежим шрамам. Интересно, их будет видно под тонким костюмом? А ведь еще пару месяцев назад каждое прикосновение вызывало мучительную боль, так, что он не мог даже сделать вдох или двинуться. Должно быть, страшно жить так, боясь того, что тебя тронут - и ты ничего не сможешь сделать. Должно быть, только это могло сделать Ивана послушным. Тем не менее, удивительно, что он не прекращает вяло сопротивляться. - Какого черта это не важно?! - прохрипел он, подернув плечами. - Это важно! Если... - Ну, нет. Это не так важно. Мягкий шепот успокаивал все сильнее: вскоре у Ивана совсем не осталось воли для того, чтобы сопротивляться. Тело постепенно расслабилось до конца, и только мягкий холодный воздух проскальзывал по разгоряченной коже, заставляя ее вздрагивать. - Все не важно. Кроме... И тут Гилберт со всей дури хлопнул холодной ладонью по обнаженной спине! Капли ледяного крема разлетелись так широко, что попали на шкафчики. - Ай! - заорал Иван и забился под его руками, стремясь сбросить их. - Урод! Ты что творишь?! - Что я творю? Я?! У меня такой же вопрос к тебе, Иван Брагинский! - Гилберт только сильнее надавил на спину, заставляя Ваню отчаянно трястись от боли в своих руках. - О, я держался все занятие! Был хорошим мальчиком и слова не сказал этой стерве - только ради этого момента! Какого черта произошло с тобой и Альфредом?! Теперь-то ты никуда от меня не денешься! - Не твое дело! Я сам могу разобраться! - шипел тот, морщась от боли. - Я... - Сам ты только кулаками махать горазд! Разбиратель! - рычал Гилберт в ответ. - Давай, колись уже! Я же тебя просто так не отпущу! Совершенно выбитый из колеи Иван только сдавленно и жалко всхлипнул. Его тело быстро переставало его слушаться в такие моменты. Он становился беспомощен. - Это жестоко! Ладно, судя по болевым судорогам, это было действительно жестоко. У нас же задача не убить? По крайней мере, так справедливо рассудил Гилберт и осторожно убрал руки. Все равно эта беспомощная рыбка еще долго будет здесь барахтаться и убежать не сможет! Ваня тихо постанывал на лавке, стараясь хоть как-нибудь унять судороги, беспорядочно шаря руками по лавке и стараясь за что-нибудь ухватиться, чтобы потянуться. - Черт побери... черт... - это беспомощное зрелище вызывало ничего кроме улыбки. - Помоги, слышишь? Гилберт! Чего ты ухмыляешься, как идиот?! - Да вот думаю, - протянул Гилберт издевательски, - как Альфред так сразу разгадал твою истинную сущность? Иван только злобно зыркнул на него, не отрывая лба от лавки. - Что ты имеешь в виду, ублюдок? Байльшмидт только хмыкнул, оценивающе глядя на распластавшегося беспомощного друга. - Ты, мой милый - в самом деле отжаренная картошечка, - он хохотнул. - Так бы и... Но его мгновенно прервал пронзительный Ванин крик - он даже уши закрыл! - Заткнись! - Иван в исступлении ударил по скамейке кулаком. - Заткнись! Замолчи! Закрой свой поганый рот! - А то что? - фыркнул Гилберт вызывающе, когда прошла первая волна криков. - Встанешь и начнешь размахивать кулаками? Какая предсказуемая отжаренная картошечка! На это Иван только отчаянно захрипел и отвернулся. Судя по покрасневшей коже, ему с каждой секундой все больнее - и на Гиля он решил больше не надеяться. Ладно, это выглядело уже жалко. Гилберт тяжело вздохнул, растер руки и снова выдавил на них немного крема. Будет грустно, если он сейчас от боли откинется. - Лежи спокойно. Я сейчас все исправлю. Иван послушался, но было видно, что обижаться будет еще некоторое время. Как девчонка, ей-богу. Разгоряченная кожа постепенно охлаждалась под его руками. Он хорошо помнил каждый шрам. В конце концов, именно он провел с ними лицом к лицу больше всего времени! Даже врачи не видели этих шрамов так долго, как видел их он. Конечно, он знал как быстро снять боль. Он не мог не знать. - Ну и допросы у тебя, дружище, - дрожащим от боли голосом проговорил Ваня, царапая ножки лавки. - Уровня гестапо. - Заплачь ещё, - коротко фыркнул Гилберт. - Идиот. Да, это было немного чересчур. Он понял это отчетливо, сразу, как только коснулся красной спины - можно сказать, понял боль, как свою. Бр-р, жуткое чувство... Не слишком ли возвращаться сейчас к допросу? Тишину нарушали только болезненные стоны Вани и шкрябанье ногтей по полу. Когда дело было сделано, Гилберт небрежно стер полотенцем остатки крема и преспокойно передал тюбик Ивану. Заботиться о гематомах на этом презренном лице какой-то там картошки - не царское дело. - А с чего ты понял, что про справку раскопали? - буркнул Иван, втирая крем в очередную гематому и тихо шипя. На лице Гилберта появился неосознанный оскал, который он тут же попытался спрятать. - Наталья Петровна все занятие мне делала оскорбительные намеки. Достала! - зло прорычал он, впрочем, предварительно убедившись, что его не услышат. - "Драки бы не было, если бы не дурное влияние извне, вы же понимаете, о чем я, Байльшмидт?", "Вы с Брагинским как-то непозволительно близки, вы так не считаете?", "Мы следим за документацией, Байльшмидт, но, похоже, чьи-то длинные ручки все-таки что-то подпортили!", "Ох, кажется, наш хороший ученик Брагинский так низко опустился, спутавшись с подобным человеком!" Да общение с Великим - это лучшее, что могло случиться в твоей жизни! - продолжал возмущенно бушевать он. - И вообще, с какого перепугу ты - хороший ученик?! - С того, что в моей голове хоть немного мозгов есть, в отличие от тебя! - хмыкнул Иван, осторожно замазывая большое пятно на шее. Кажется, у Альфреда очень тяжелая рука. "Наверное, - со злостью подумал Иван, - ему стоило пойти в бокс, но явно не в балет!" - Фу! - скривился Гиль. - Вот и правильно, что меня в твоей голове нет! Какую же ты гадость смотришь! - Гилберт, черт тебя дери! - зашипел Иван. - Если ты... - Веселитесь, девочки? Они синхронно вздрогнули и обернулись на дверь, открытую с ноги. Ручка громогласно звякнула, ударившись о шкафчики. Обернулись и - обмерли. Некоторое время стояла гробовая тишина. - С-с-сука, - ошарашенно прошептал Иван. - Ты тоже не сахар, Брагинский, - фыркнул высокомерно Николай и, как пистолет, достал из своей сумки черную масляную подводку. Было чему удивляться! Николай был одет в пачку! В балетную пачку! И купальник! Черт подери! Кажется, Николай был доволен эффектом. Он вздернул подбородок и высокомерно фыркнул, направившись к зеркалу. - Вот тебя, конечно, штырит, родной... - ошарашенно выдохнул Байльшмидт. У Ивана слов просто не нашлось. Черная подводка взметнулась в воздух - Николай наклонился и смело провел под глазом. Получилось грязно. Впрочем, это ему не помешало, он просто еще сильнее накрасил глаз. - Чего случилось-то? В Антарктике слон умер? - тихо поинтересовался Гилберт. - С чего такие эксперименты с имиджем? Или ты осознал себя в качестве картошки? - В качестве кого? - насмешливо протянул Николай. - У тебя галлюцинации или это очередная великая шутка? Ну не слон в Антарктиде так не слон в Антарктиде, чего язвить-то... Вообще-то у Гилберта было и другое предположение, более реалистичное: у Коли потихоньку потекла крыша. - Вот, решил последний день учебы отметить. Спасибо, конечно, что поставил на меня, но ты явно не выиграешь в этом споре, в отличие от некоторых, - он бросил уничтожающий взгляд на Ваню, а затем снова развернулся к зеркалу, растирая черную подводку по лицу. - Это все веселое, что я теперь смогу себе позволить в моей теперешней веселой жизни. Мне все равно на районе тяжко будет. Меня только дети малые не обсуждают, и то ненадолго. - Все настолько плохо? Коля обернулся и пристально посмотрел на них. Накрашенный глаз выглядел так хищно, что не обращать на него внимания не представлялось возможным. Он как в душу смотрит... Нет, вообще-то для артистов балета макияж - дело не новое, каждый раз на сцену нужен. Иначе лица просто не будет видно. А это ж балет, не театр. Здесь из речи актеров понять сюжет не получится, там на эмоции смотреть нужно. Но так грязно не красился еще никто. - Все гораздо хуже, чем ты думаешь, - серьезно произнес Коля. Впрочем, умеренно смурное настроение вернулось ему сразу, как только он обернулся обратно к зеркалу. - Ха, я теперь даже из дома нормально выйти не могу! Только до матушки слухи дошли, что меня отчислить могут - мне войну объявили. Вы когда-нибудь знали, что бабки у подъезда - это на самом деле оружие массового поражения? Гилберт нервно усмехнулся. Нет, он знал. Конечно, он знал, у самого такие сидели. Но это вовсе не означает, что бабки у подъезда служат исчерпывающим объяснением для того, какого черта вообще здесь происходит! - Подожди, - начал он медленно, будто разговаривал с умалишенным. Кстати, так ли это далеко от правды? - я, конечно, понимаю, тебе обидно, но, что, еще раз, ты сделать хочешь? И к чему эти свистопляски с переодеванием? Посмурневший немного Коля скрипнул зубами. Второй глаз теперь тоже стал обворожительно-черным. Он вообще сейчас напоминал человека, решившегося на что-то слишком отчаянное. Даже смертельное. - Хочу показать им, что такое настоящий содомит, - процедил он сквозь зубы. - Коим я, очевидно, и являюсь. Из сумки появилась черная помада - одним неряшливым неловким движением он резко мазнул по губам. Получилось криво. - Остроумно, - вздохнул Гиль. - Старались. А Ваня тем временем со всем вниманием разглядывал весь его внешний вид. Кажется, его терзали какие-то смутные сомнения. - Откуда одежку взял? - угрожающе прошипел он. - Что, узнал? - хмыкнул Николай. - Наташкина. Как влитая села, м? Да и купальник. Только ей, пожалуйста, не выболтай раньше времени. Иван зло хмыкнул. Вообще-то он не собирался вмешиваться - себе дороже. Что Коля, что Наташа - одного поля ягодки. Чуть что не так - сразу б за ружье хватались. Если б оно у них было, это ружье. Не дай бог этот местный апокалипсис заденет его или Гилберта, они же потом с кровати до конца своей никчемной жизни встать не смогут! - Она же тебя на куски разорвет, - ласково произнес он, как маленькому ребенку. Наташенька в гневе чудовищна. У него, пожалуй, останется только пара минут после того, как она обнаружит пропажу. В последнее время, особенно когда среди девочек делятся роли для этого спектакля... На самом деле даже Иван при всем желании не мог бы понять всей трагичности происходящего в женском сегменте их училища. Конечно, Джульетта - лакомый кусочек! В этой борьбе могут так сильно задеть, что станет слишком. Девушки были гораздо коварнее в борьбе за место - это Иван всегда предполагал. Особенно после того, как его милая маленькая сестренка возвращалась домой, вся покрытая синяками, вытирая кровь с разбитой губы. Но Николай, кажется, не внял угрозе. Впрочем, откуда бы ему знать коварство девчонок? - О-хо, это еще если меня не разорвут четкие ребята с района! - хохотнул он. - Ей придется отстоять очередь, чтобы дать мне по носу! - Коль ты... Но Николай жестом остановил его. Он тихо подошел и сел на лавку. Вся фигура его тяжело сгорбилась, он оперся локтями на колени. И снова посмотрел пронзительно и пристально, но теперь на Ивана. - Вань, - произнес он тихо после некоторого молчания. - Я все равно никто без балета. Я не выживу ни на автомойке, ни в школе танцев, ни юристом, ни экономистом, ни программистом - никем. Никем, кроме артиста балета. Которым я никогда не смогу стать, потому что недостаточно хорош. Вот круг и замкнулся. Этот человек... Этот печальный потерянный и полный черного отчаяния человек вовсе не походил на прежнего Николая - грубого, пренебрежительного, озлобленного на весь мир. Словно он уже сдался... Он вздохнул. А затем через пару минут продолжил. - Я собираюсь устроить такое эпатажное шоу, что никто даже поговорить со мной не посмеет! - произнес он твердо. - И никто. Больше никто. Не заговорит со мной. Мы даже лампы принесем и колонки! Будем обесчещивать их невинные умы! С едва заметной улыбкой он бросил сумку себе под ноги и поднялся. Гилберт и Иван хотели встать следом, но он остановил их. - Ребята подстрахуют меня. Не надо. И он быстро вышел. Некоторое время они сидели в тишине, изредка переглядывались. Сумка Николая сиротливо осталась лежать на полу. Как в фильмах. Когда герой уходит навсегда. Да, тогда они начинали этот спор, они даже не знали, что все придет к этому... - Как бы не наделал он бед, - вздохнул Ваня наконец. - Да... - встревоженно протянул Гилберт. А затем вдруг встрепенулся и громко рассмеялся. - Да? Ты вот сейчас о нем беспокоишься? Не о себе? Это ты у нас сегодня самый проблемный мальчик! Давай, что там случилось у вас с Альфредом? Иван злобно оскалился, но, не выдержав ответного взгляда, опустил голову. Не скажет. - Вот, значит, как мы заговорили, - произнес угрожающе Гилберт. - Ну тогда пеняй на себя! Пойдем-ка мы выбьем из тебя всю дурь! И с этими словами он бросил в Ваню его же футболкой и, толком не дав опомниться, за волосы потащил к выходу. - Ты мелкий мерзопакостный уродец! - прошипел Иван, разжимая руку Байльшмидта, выдергивая из его пальцев собственные волосы и наскоро натягивая футболку. Впрочем, Гилберт не растерялся - он просто ухватился за шкирку. - Мерзопакостный уродец здесь только тот, кто бьет беззащитных маленьких мальчиков! - парировал он. И резко встряхнул Ивана, как маленького котенка - по крайней мере попытался. Если бы это было возможно, с Ваниной-то комплекцией. - Это он-то беззащитный? Маленький мальчик? - рычал Брагинский, изо всех сил упираясь. На них уже оборачивались, когда они уже тащились к выходу. - Да за такие слова этот идиот самолично бы тебе рожу начистил! - Да? Я здесь вижу только одного идиота! - хохотал Гиль. - Я не буду показывать пальцем, но Ванечка, не кажется ли тебе, что ты сейчас исчерпывающе описал себя? - Ах ты... Но тут Иван резко щелкнулся лбом о спину товарища. Ну, "щелкнулся" - не то слово. Он, скорее, едва не снес его. Ошарашенный и разозленный, он выглянул из-за спины Гилберта. - Что там еще... Но он вдруг осекся. Сегодня что, день интересных зрелищ? Сначала Коля, а потом это... Тихо о чем-то переговариваясь, Артур вел за собой Альфреда, как маленького ребенка. Изредка он поддерживал его, когда тот прихрамывал на левую ногу. Кажется, они направлялись в какое-то кафе. Они вели себя скорее не как преподаватель и ученик, а как отец и очень маленький сын. Серьезно? И это страшный мистер Керкланд?! Просто не верится... Заприметив вдалеке Ваню, Артур только презрительно скривился и отвернулся. То же самое сделал Альфред. "Ну прямо шерочка с машерочкой!" - с язвительностью подумал Иван, еле сдерживаясь от того, чтобы просто показать обоим язык. Нет-нет, это было бы слишком по-детски, так нельзя... Взгляд его раздраженно метнулся к стене и - он тихо скрипнул зубами и шагнул за спину Гиля. Неподалеку стоял Франциск, всем своим видом высказывая раздражение. Чем это, интересно? Хотя подождите - ах, неужели его оставили без внимания? Какая досада! Хотя, черт с ним. Пока Ваню не заметили - нормально. - Альфред, этот урод... - процедил себе под нос Иван, чувствуя, как раздражение в груди нарастает с каждой секундой. - Что он задумал?! - О чем ты, - хмыкнул Гилберт. - Они же просто идут, общаются. Вон, Франциск тоже на тебя поглядывает. Наверняка тоже хочет тебя пригласить, да вот думает, как бы это сделать так, чтобы было не странно. Поглядывает? Ну да, спрятаться не удалось. Как обычно. - Только про него сейчас не говори, - буркнул недружелюбно Иван. - Он даже не дал мне сходить лёд приложить! Вон, даже Керкланд менее жуткий! Смотри, на этом уже зажило! Как на собаке! Это было небольшим преувеличением, правда. Синяки еще виднелись - но отчетливо потускнели. И тем не менее! Франциск спросил, что случилось. Сказал ли Иван? Как бы не так. Тогда учитель просто прочитал ему длинную лекцию о травле и её вреде коллективу, о том, что Альфред пока находится в уязвимом положении и нужно бережнее к нему относиться. Он даже под сомнение не поставил! Просто не поверил! А когда Иван возмущённо спросил, какого черта Франциск несёт и с какой такой радости он защищает этого предателя, Бонфуа только сдавленно выдохнул сквозь зубы и с досадой прошипел, что теперь его защищает Артур и поделать ничего нельзя. И, естественно, после столь продуктивного разговора, слаженно поработать у них не получилось. Господин Бонфуа его просто загонял. Как вчера. А этот ублюдок, посмотрите, аж светится! - О, правда? - с сарказмом ухмыльнулся Гиль, прерывая его неутешительные размышления. - Так-таки из-за этого? Иван скрипнул зубами и сжал кулаки. - Да нет же! Ты просто не знаешь!... - шипел он. - Этот Альфред, он!... Но его тут же заткнули, дав крепкий подзатыльник. Он был таким сильным, что голова Ивана качнулась, как у болванчика - Гилберт скривился и потряс рукой. - Прекрати. Я понимаю, что отжаренная картошечка инстинктивно тянется к баклажанам, но я... - ГИЛБЕРТ! - громко прорычал Иван. На них обернулись все, даже, кажется, на улице. - Я, черт побери, прибью тебя когда-нибудь! - Ты посмеешь поднять руку на столь совершенное лицо? - ахнул Гиль и театрально схватился за сердце. - О боже, Брагинский, я знал, что ты грязный беспринципный мелкий злодей, но чтоб настолько!... Пальцы Ивана скривились - кажется, он собирался просто придушить наглеца! И он бы даже так и сделал - но вдруг что-то за спиной Гилберта привлекло его внимание. Он выпрямился и махнул рукой. Лицо его стало испуганно-непроницаемым. - Гиль, а не погулять бы тебе на секунду? - произнес он вполголоса. Слегка удивленный, Гилберт обернулся. Там, недалеко, в толпе стояла Наташа. Вообще, будь это кто-нибудь другой, он ни за что бы не привлек их внимание: она причесана, как обычно, одета, как обычно. Свободная футболка, шорты, гетры. Только вот от злости у нее чуть волосы на голове не шевелились. Что-то в ее виде выглядело так угрожающе, что даже те, кто не смотрел на нее, нервно вздрагивали и оборачивались. От нее словно черный огонь исходил. Понятно, почему Гилберту следовало уйти... Да вот только не вышло. Увидев, что ее заметили, она направилась к ним так быстро, что даже изворотливый Гиль не успел сделать ноги. - Стоять, - спокойно произнесла она ему. И полностью потеряла к нему всякий интерес. Вообще непонятно, для чего она его оставила: или ей приносил легкое удовольствие его слегка напуганный нервный вид? - Вань, дело есть. Ого. Запахло жаренным. Разве они не знают, что конкретно она хотела обсудить? - Я слушаю, - спокойно произнес Иван. Здесь один неверный шаг - и можно смело прощаться с жизнью. Наташа только со злобным смятением цыкнула. - Какая-то сучка украла мою одежду, - произнесла она с некоторым смущением. Вообще, не в ее характере просить помощи - но судя по тому, что она сделала это, Колясик, к своему несчастью, со своим шоу попал в нелегкий период ее жизни. Ох, знала бы Наташа, что это была за "сучка"... Кажется, такая же мысль пришла в голову Гилберту - он нервно кашлянул и отвернулся. Его плечи затряслись - о боже, как он старался сдержать смех! Он чертовски старался - ведь от этого зависела его жизнь! Иван тоже нервно дрогнул. Непрошенная улыбка заставляла его губы дрожать. - Ну, - задушенно прохрипел он, - я думаю, кто бы это ни был, он ведь вернет все на место? Я, по крайней мере, надеюсь. А что, что-то срочное? Лицо Наташи стало еще более пугающим. Она нервно закусила губу. - Халтурка. У меня важная халтура, - прошипела она. - Костюм надо приготовить до завтра. А он исчез. - Халтурка? - свистнул Гиль сдуру. - Только девочки? А сколько платят? Но тут разъяренный взгляд Наташи не посулил ему ничего хорошего и он быстренько заткнулся. Даже для надежности руку к губам приложил. - Помолчи-ка, Байльшмидт, - строго качнул головой вмиг посерьезневший Иван. - Что за халтурка и почему я узнаю о ней последний? Наташа только тяжело вздохнула. Видимо, она до последнего не хотела говорить, что за мероприятие планировалось: Ваня даже подозревал, что он никогда бы и не узнал бы об этой халтурке. И когда это он успел настолько упустить свою прекрасную маленькую сестренку? - Неважно, как много платят, - произнесла она хмуро, - по слухам, там будет сам Авраам Вильгельмович. Кто понравится - тот пройдет. Ого. Дело серьёзное. Тут даже Гиль заинтересованно дрогнул. - И ты решила умолчать? - ласково улыбнулся Иван. Вот только все вокруг мгновенно почувствовали, как стало чудовищно холодно. Будто во мгновение ока их переместили в тесную подземную криокамеру - и им ничего не остается, кроме как умереть. О, Гилберт знал, к чему это все! Он чертовски зол. Дьявольски! Вообще-то, даже несмотря на то, что они все были вроде как друзьями, на этот момент они все понемногу начинали понимать: здесь нет места слепой дружбе. Даже Гилберт и Иван - не совсем друзья. Вообще-то, они никогда ими и не были. Теперь начинается конкуренция. Жесткая конкуренция. Нет ничего странного в том, что Наташа скрыла халтурку. Нет ничего странного в том, что Ваня зол. - Все еще можно записаться, - тихим извиняющимся тоном произнесла Наташа. - Ну безусловно, - язвительно фыркнул Иван. - Поговорим об этом дома. Гилберт нервно почесал затылок. - Ладно, ну... Пойдемте тогда искать костюм? Наташа неприязненно цокнула, и уже повернулась, чтобы выйти из училища, как вдруг что-то заставило ее остановиться. - Подождите-ка, - с подозрительной мрачностью и злобой сказала она вдруг. - Идите вперед. У меня есть еще одно дело. Она развернулась и пошла в абсолютно другом направлении. Впрочем, это не сильно расстраивало - теперь у них появлялась возможность спасти их товарища от неминуемой кары. ... не удалось. Встретили они Николая уже в обезьяннике. Он сидел тихо, опустив голову. Рядом с ним, как испуганные цыплятки, тихо сидели его ребята. Они были как маленькое светлое пятно в черном пространстве обезьянника. - Товарищ старшина, это очень важно! - распинался Гилберт, широко и активно жестикулируя. - Николай, конечно, был неправ, но будьте же вы человеком! Хмурый офицер только иронично приподнял бровь. - Вы знаете, какое паломничество у меня ежедневно стоит из таких, как вы? И - что это - "будьте человеком"? - произнёс он хриплым прокуренным голосом. - Я из-за этих ваших выходок третью неделю без выходных. Какой я после этого человек? Я псина рабочая, вот я кто. - Ну не из-за Николая же! Ну... ну товарищ лейтенант! - воскликнул Гиль патетично. Но лицо полицейского быстро заставило их усомниться в этом. - "Не из-за Николая"? - фыркнул он с едва различимой ехидной насмешкой. - Вы, милый мой, давно с этим уважаемым господином общаетесь? Уверены? Он у нас главный содомит района, между прочим. Какая личность, какой масштаб! Кто-то из постовых тихо гигикнул. - Ничего не знаете? А может быть вы тоже из... "этих"? - Так, разговорчики на посту! - громогласно прорычал полицейский. Впрочем, очень быстро он вернулся к своему обычному полусонному состоянию. - Короче, так. Посидит ваш молодчик ночку у нас, и ничего ему не будет. Завтра придёте - заберёте. И лесть вам не поможет. - Завтра уже не годится, - вступил в разговор с устрашающей улыбкой Ваня. - Нужно сейчас. Хмурый полицейский даже не взглянул на него. - Только не надо здесь этих ваших неявных угроз, молодой человек, - он даже немного скривился, как от лимона. - Нет - и баста. Проваливайте. - Не провалим, - упрямо цокнул Иван и образцово-показательно хлопнулся на стул прямо у носа полицейского. На эту детскую выходку полицейский только усмехнулся. - Ох, напугал козу гранатой. Ты лучше, милый мой, вот что скажи, - полицейский с издевательским интересом оперся локтями на стол, - на кой черт вам этот дебошир на ночь понадобился? Я, знаешь ли, страсть, как люблю занимательные истории на ночь послушать! Постовые дружно заржали. - Да я вам точно говорю, они все из "этих"! Из принцесс! Хмурый полицейский снова зарычал. - Отставить разговорчики, кому сказал! Хотите мне по плацу завтра до посинения бегать?! - рявкнул он. Судя по всему, ребятам, которые сейчас стоят на посту, будет непросто утром. Они почти посинели от злости. - Сам он черта с два нам сдался, - Иван потер пальцем грязный стол и сдул пыль. - Видите ли... На нем костюм моей сестры. А он ей нужен до завтрашнего утра. После этого в участке стало тихо. Полицейский словно не заметил его реплику. Некоторое время они просто сидели и смотрели на то, как полицейский просто сидит и перелистывает какую-то папку. - Хм... и это все? - наконец, соизволил ответить он. - Как мило. Свободны. Гилберт с отчаянием застонал. - Ну товарищ майор! - Хотя нет, подождите, - прервал его полицейский нетерпеливо. - То есть, вы хотите написать заявление на кражу? - Да ну нет же, нет! - Гиль даже всхлипнул. - Генерал! Товарищ генерал! - Тогда проваливайте. Все это прозвучало настолько спокойно, будто он теперь у них ничего не оставалось. Иван вздохнул и сложил руки на груди. Очевидно, с явным намерением остаться здесь надолго. Некоторое время они просто сидели тихо. Атмосфера накалялась все сильнее и сильнее. Неудивительно, что вскоре кое-кто не выдержал. - Так, короче, - разозленно встал Коля и, отряхнувшись, подошел к решетке. - Шеф, я скажу. Полицейский тяжело вздохнул. - Николай... Но Коля больше не стал слушать. Он только щелкнул по решетке, так, что она загудела. - Товарищ генералиссимус или как тебя там, будь любезен, закрой рот на минуточку! Они тебе так весь участок на уши поставят. Так, вы двое, - взглянул он на товарищей, - метнулись кабанчиком, нашли мне одежду. Ко мне домой нельзя, сами знаете... В общем, найдите, импровизация сейчас в моде. Вернётесь - я переоденусь - костюм ваш. Шеф, тебя устраивает? - Ну ничего себе, я командир на мне мундир! - сонный полицейский только устало потёр глаза. - Делайте, как хотите. - Черт, - вздохнул Гилберт. Ночка обещала быть веселой. В общем-то так они и поступили. Иногда он действительно выдавал умные мысли, как это ни странно. Итак, магазин был закрыт. Следующий тоже. И еще один, в другом районе. Даже тот, который казался круглосуточным! Пришлось ехать домой. Домой к Брагинскому - он был гораздо ближе. Попутно Иван позвонил Наташе, сказав, что все хорошо, что они все решат и завтра костюм будет постиран и засияет, как новенький. Потом Гилберт постоял на шухере, пока Иван тихо пробирался к своей комнате. Потом придумывал тысячу и одну отговорку для того, чтобы выйти из дома. Потом получил тумаков за ложь. Потом позорно бежал через окно. Гилберт, естественно, подстраховывал. Как в какой-то второсортной комедии, ей-богу. Ну, в такой, где смеются в основном над тем, как героям становится больно. В общем, веселая ночка. Часам к пяти они снова были в участке. - Давай быстрее, - выдохнул Иван, потерев затылок. Сегодня он пострадал у него больше всего. - Да сейчас, не торопи меня, надоел! - шипел Николай, стягивая с себя купальник. - Постирать не забудь! - Ой, ну давай, поучи меня еще! - ругнулся Ваня. - Шевелись, черепаха! Если ты что-нибудь порвал - тебе не жить! За их перепалками наблюдал весь участок, едва скрывая смех. - Как прошло, кстати? - тихо осведомился Гилберт, наклонившись к решетке. - Вот тебе прям щас обязательно знать? - огрызнулся Николай. Но ответить все же удосужился. - Отвратительно прошло. Какой-то идиот позвал журналистов, так что мы не далее, чем через пару часов, будем красоваться не только у каждого ублюдка с камерой, но и на первых полосах районных газет! - Ну, разве ты не этого хотел? - шепнул Иван, протягивая через прутья свои штаны. Но Николай на это только недовольно цокнул. - Мне было бы достаточно пару свидетелей! Мы специально выбирали место возле таких людей, которые потом растрепать могут! - он закрыл лицо рукой. - Но не так же! - Переодевайся давай, не бубни, - Иван несильно стукнул по решетке. - Придумаем что-нибудь. Наконец, в руки его легла смятая пачка. - Слушай, если что, я попытаюсь с братом договориться, - неуверенно протянул Гилберт. - Да, Вань? Приходилось изображать бурную деятельность, потому что, кажется, полицейские потихоньку начинали замечать, что сеанс переодевания затянулся. - Мне Олька, конечно, после этого голову отвинтит, но да, я тоже у своих спрошу, - вздохнул Иван, складывая вещи. - Просто доживи до полудня завтра, ладно? Мы заберем тебя. - Ничего не пей и не ешь, может быть отравлено, - продолжал наставлять товарища Байльшмидт. И непонятно, говорит ли он это серьезно или шутит. - Если вдруг выйдешь на улицу, а нас нет - голову поднимай пореже и двигайся в тени. Никуда не заходи! Ошивайся возле училища! Понял? Понял?! - Ой, да неужели, - саркастично буркнул Коля. - Вздумали разговаривать со мной, как со смертником? Я тебе еще припомню эту ставку, Ванечка! Но на этот раз хмурый сонный полицейский даже не ждал, что он ответит - он просто выпнул обоих из участка в предрассветный город. На автобусной остановке пришлось подождать около часа. Дул пронизывающий ветер. Холодно. Просто невозможно. Как может быть настолько холодно? - Позвони Наташе, скажи, что у нас все получилось, - зевнул Гилберт. - Кишки простудишь, - протер глаза Иван. Звонить все равно пришлось. Наташа, конечно, была очень рада. Точнее, она едва не прибила ему голову своим многозначительным злобным молчанием и глубокомысленными короткими гудками. Идти на халтурку завтра хотелось все меньше и меньше, но это было бы просто святотатственно. А в автобусе было слишком тепло. Держаться ото сна было все тяжелее и тяжелее. Глаза слипались страшно. - Завтра, - сонно прошептал Гилберт. - Встретимся завтра. Порвем там все. И всех. И Керкланда. И эту стерву. И Бонфуа. И Авраама Вильгельмовича. Он бредил. Как они добрались до дома - они не вспомнили. Едва голова коснулась подушки - Иван отрубился. С утра он едва встал. И Наташа едва встала. И Гилберт, судя по сонному ругающемуся голосу в трубке - тоже. Они встретились на остановке. Все трое выглядели, как невыспавшиеся панды. - Ладно, ребята! - преувеличенно бодро хлопнул в ладоши Гилберт. - Сегодня мы сделаем это шоу! Мы просто разорвем сцену! - Если ты не закроешь свой рот - тебе его закрою я, - грубо отозвалась Наташа. Она сегодня встала чуть раньше еще и ради того, чтобы погладить наскоро постиранное абсолютно все. Конечно, она была зла. - По плану у нас пара репетиций и прогон. В общем-то доехали без приключений. Ну почти. Почти без приключений. Как только они вошли... - Ну кто бы мог подумать, чертов ты мелкий сопляк, - совершенно не удивленно вздохнул Иван, глядя прямо в глаза Альфреда.