Спасибо! Мне не нравится.

Артур шел широкими шагами, не замечая ничего вокруг. Где-то подспудно он чувствовал, что семенивший за ним Альфред катастрофически не поспевает за его шагом. Был ли он зол? Да. Определенно. Наверное. Или расстроен. Или он не понимал. После всего того, что сказала эта девушка он сначала хотел верить в клевету и в невозможность того что предложил Франциск Альфреду. Но как только Ал подтвердил его опасения, налегая на мясо, внутри него что-то оборвалось. Все его чувства как будто вытащили, положили в бетономешалку, а потом пропустили через овощерезку. Потом прокрутили на мясорубке и положили обратно. И среди всей этой мешанины был только один вопрос: почему? Ал не мог врать: он вообще не понимал, с чего бы ему говорить неправду. Конечно, он думал, что это все - акция заранее спланированная, срежиссированная самим Артуром и его злобным гением. Нет, он слегка удивился - но не более. Почему бы не ткнуть глупого братика в то, что он прекрасно прошел испытание? Что он с легкостью продал свое тело за эфемерный шанс попасть на следующую ступень? О, нет, Ал даже гордился этим! Это было ясно по его лицу. Действительно, для него ведь Артур и Франциск - не более, чем очень хорошие коллеги по работе, заговорщики против него... Да черт побери! - Эй, Артур! Арту-у-ур! - кричал ему откуда-то сзади Альфред. Кажется, он задыхался. - Да остановись ты! Куда ты так бежишь? Этот вопрос заставил Артура замереть. Ал, естественно, мгновенно впечатался ему в спину. А ведь и правда, куда он идет? Так сильно не хотелось идти домой, к Франциску. После того, что он сделал, тяжелее всего будет смотреть ему в глаза и делать вид, что ничего не знаешь. А если прямо спросить? Но здесь уже что-то внутри останавливало Артура. Он растерянно оглянулся. Вечерний город был полон огней. Куда-то спешили машины, люди торопились домой, сверкали светофоры, вывески, значки метро, фонари... Город летом был прекрасен в ночи. Возможно, он был прекрасен и зимой, но Артур не стремился оставаться на улице в холод. А ведь тогда город был тот же. Только тише. Снег несильно приглушал звуки, когда он умирал... А разве он не умирает сейчас? Просто тогда он умирал физически. А сейчас... а сейчас? Тоже физически. Он давно не молод. - Арти, ты чего? - потряс его за плечо Альфред. - С тобой все нормально? Или это из-за Франциска? Артур тяжело вздохнул и обнял себя руками. На глаза навернулись слезы, но он быстро сморгнул. - Да. Из-за Франциска, - не стал отпираться он. Помолчал немного, глядя слепым взглядом впереди себя. - Знаешь, ведь именно Франциск меня тогда нашел. Ну, когда я сбежал. С тех пор мы... мы... Ему стало совсем плохо. Голос задрожал и сорвался. Нет. Он не сможет пойти сегодня домой. Даже если придется заночевать на улице, это будет гораздо более приемлемо, чем идти сейчас домой. - Арти, - Альфред наклонился и заглянул ему в глаза. Кажется, он действительно волнуется. - Арти, тебе ведь нехорошо. "Вот размазня, - подумал Артур со злостью. - Теперь еще и мелкий беспокоится обо мне. А ведь пару дней назад ненавидел!" Что-то больно сдавило грудь. Руки у него задрожали, а в животе будто резануло от бессильной злобы на себя. - Мне нехорошо, - прошептал Артур. - Слушай, могу я переночевать у тебя? Пожалуйста. Я понимаю, что я... ну... Артур замялся... Альфред только задумчиво почесал затылок. Нет, это, конечно, неправильно. Артур - вовсе не добренький старший братик, попавший в передрягу. Но... как бы сказать-то... Ну вообще-то место было, да и весь вид Артура говорил о том, что он сейчас переживает не самый радужный момент своей жизни. Разве будет плохо от того, что он проведет некоторое время вдали от проблем? Мало ли, что там случилось у него дома. Да и потом, по нему было видно: если Альфред не пустит его ночевать - он заночует на улице. Странно. Он не чувствовал неприязни. - Ладно, давай, - пожал он плечами. - Только сначала зайдем за вещами в магазин? ...Когда они вернулись, стрелка едва перевалила за десять. В общем-то не очень поздно, да и поужинать они успели. Его общажная комната была все так же пуста... Все это время Артур будто не в себе был. Он откликался только с третьего раза, смотрел перед собой пустыми глазами - было очень тяжело понять, что у него на душе, о чем он думает. Стоило ему войти в дом и раздеться, как он привычно нашел чайник, пошел заваривать чай в две кружки. Откровенно говоря, даже сам Альфред не знал, откуда он нашел вторую кружку. Купил, наверное? - Тебе дать одежду сменную? - Альфред тем временем шарил в шкафу, перебирая свои скромные одежки. - Пижама подойдет? Артур некоторое время нечитаемым взглядом смотрел на его спину через проем в двери. - Почему ты не спрашиваешь? - холодно произнес он, сжимая в руках чашку. Выглядел он при этом так, будто решился прыгнуть в пропасть. Вот, сейчас, он найдет что-то в своем шкафу, сядет прямо перед ним и... Но Альфред только удивленно обернулся на него. А затем вздохнул и, бросив все, подошел и сел напротив. Некоторое время он просто выжидающе смотрел на брата. Настолько долго, что ему стало казаться, что с ним что-то не так. - У меня что-то на лице? - с подозрительной язвительностью процедил он, непроизвольно трогая нос. - Нет, но ты же, вроде, хотел что-то рассказать? - зевнул Альфред с отсутствующим видом. - Ну, я слушаю. Рассказывай. В сердце Артура отчетливо дернуло непониманием, да так, что ему самому стало страшно. Чего он ждет? Что он хочет? Это проверка? Но нет, Альфред просто сидел в праздном ожидании. - Не хочешь рассказывать? Ну и ладно, я тебе пижаму искать пошел. И он собрался уже вставать. - По... подожди... Я... я расскажу, - вздрогнул Артур. Нет, правильно? Так в любом случае лучше, чем отвечать на неожиданные вопросы. Да, Ал прав - лучше он сам скажет то, что считает нужным. Альфред сел обратно и снова внимательно начал внимательно глядеть на него. Артур тихо вздохнул. Почему он здесь? Почему он не пошел домой? Нужно ведь сказать еще, почему он уехал. Нужно еще объяснять, почему он живет с Франциском. Почему вообще эта история с Франциском его так дернула?... Но говорить-то что-то надо. И Артур начал. - Знаешь... Когда я сбегал, у меня не было вообще ничего не было. Правда, - он зажмурил глаза и откинулся на спинку стула. - Все мои сбережения ушли почти сразу: на визу, на перелет, на чемодан. Сам понимаешь, деньги... Он тяжело вздохнул. Это сейчас он понимал, каким же дураком он был. Как он был близок к тому, чтобы прекратить свое существование! Сейчас казалось, что вся мелкая удача типа найденных монеток, зеленого света на светофорах, когда спешишь, вовремя открытой двери лифта или дополнительной конфеты в коробочке - буквально вся маленькая удача его жизни усилием неизвестной воли собралась в одном моменте в одну большую удачу и случилась с ним. Если бы все было слегка по-другому - его бы уже не было в живых. - Сначала я решил для себя, что буду есть только два раза в день, в дешевых забегаловках. Через две недели от второго приема пищи пришлось отказаться. А тут еще и... - Артур поморщился. - Знаешь, я ненавижу здешнюю зиму. У меня одежка была для зимы у нас - легкая курточка, легкие джинсы, кроссовки. Даже шапки не было. А здесь... здесь... Неловко передернув плечами, он нервно встал и захлопнул форточку, словно ему и правда было холодно. Кожа его побелела. - Здесь другие требования. Холод собачий. Есть еще хочется постоянно. Последние три дня этого месяца после перелета я вообще не ел. А когда я... Я уже умирал, когда Франциск нашел меня. Я замерзал, понимаешь? - он непроизвольно всхлипнул. Началась нервическая дрожь. В окне сверкнула мигалка. В ту ночь тоже сверкала мигалка. Из-под припорошенных снегом ресниц он видел, как кружатся огни, как шумят люди. Он понимал, что у него жар и бред - но даже осознание этого не пугало его. Скорее вообще не обратил внимание. Он не особо помнил. Даже голод. Там был снег и холод. Снег и холод... Альфред все-таки встал и ушел в комнату. Артур не успел спросить, куда он пошел, как он тут же вернулся, таща за собой плед. По его лицу было непонятно, то ли он недоволен тем, что ему приходится заботиться о непутевом старшем брате, то ли испытывает иррациональную жалость к человеку, который злил его буквально час назад. Плед он просто, без всяких изысков, швырнул в брата. - В тот день Франциск с друзьями проходили мимо, - дрожащим голосом продолжил Артур, благодарно укутываясь. - Взглянул на меня, узнал. Вызвал скорую. Домой забрал, в общую комнату. С тех пор мы живем вместе. Он отхлебнул чай и тихо опустил голову на стол. Только сейчас он понял, сколько времени они провели вместе. Черт побери... И когда это началось? Когда это стало нормой? Сколько детей он так... - Вы встречаетесь? Бах! Он головой об стол шандарахнулся. Этот вопрос заставил его встрепенуться и отскочить куда-то к окну. Испуганный Артур глядел на него с ужасом. Альфред аж дернулся. - Н-н-ну и что с того! Д-давай, г-говори, какие у тебя с этим проблемы?! - прорычал Артур, готовясь к самому худшему. К чему? К чудовищному унижению, естественно! Браво, теперь он не просто брат-урод-балерун, но и мужеложец! - Ой, полегче! Все хорошо, Артур, все нормально, - Ал примирительно поднял руки. - Я просто спросил. Я не против, ладно? Все еще не веря, Артур сел обратно, потирая наливающуюся шишку. Закутался обратно в плед, все еще следя за Альфредом и за его выражением лица. - Я думал, ты по крайней мере оскорбишь меня, - произнес он подозрительно. - Да нет, что ты. Что ж, теперь понятно, почему новость о Франциске так сильно его задела. А Альфред тем временем думал кое о чем таком. Любить балет плохо. Любить балет - то же самое, что и подчиниться маме или Артуру. Так он думал до сих пор. Да вот только Артур с синяком на лбу, подозрительно поглядывая на него и попивая неловко чай у него на кухне, совсем не выглядел как человек, который станет унижать его. За что угодно. Он сам выглядит униженным. Как будто не взрослый человек, а тот самый, маленький подросток, запертый в комнате. А ведь действительно, наверняка этот человек подвергался травле. И не только от матери. Да, об этом стоило подумать. Весь мир Альфреда слегка пошатнулся. - Еще чаю? - участливо спросил он, стараясь куда-то себя деть. - Или, может быть, я все-таки найду тебе пижаму? Артур судорожно выдохнул. А потом медленно-медленно кивнул. - Чаю. С пижамой потом разберемся, ближе ко сну. Видимо, он действительно ожидал, чтобы Альфред как минимум хмыкнул презрительно или бросил какое-нибудь оскорбление. Ну что ж, чаю - так чаю. Да и еще кое-что волновало Альфреда. Очень личное. - Да, кстати, - начал он как можно более непринужденно, предварительно обернувшись к раковине. - Могу я спросить у тебя кое-что насчет этого? Я просто... эм-м... ну... про себя, в общем. Как старшего брата, м? И Арти бы заметил маленький подвох, он бы посмеялся и язвительно заметил, что, мол, поглядите, какие дела тут разводятся! Брат! А про пестики-тычинки не рассказать? Вообще-то этого и ожидал Альфред. Но когда Артур не отреагировал никак, стало понятно, что он слишком устал, чтобы как-то реагировать. Он просто кивнул, будто его вообще ничего не интересовало. А потом подтвердил тихим голосом, потому что Ал не видел. - А как ты... ну... Как ты понял, что ты... м-м... попал? - спросил тот неловко. - Я не помню, чтобы у тебя были... хм-м... ну... подобные предпочтения в... м-м... в партнерах. И он оглянулся, пытаясь понять, как его слова повлияли на собеседника. Но Артура будто не существовало в этом мире. Его взгляд подернулся мутной дымкой. - Попал, ха... Да, попал. Хорошее слово, мне нравится. Знаешь... - вздохнул он, не закрывая глаз. - Мне всегда казалось, что он любил меня больше. Как только он сказал это, его голос дрогнул. Он сам стал будто бы маленький, усталый человек. - Когда я был в семье, ну... у меня не было возможности интересоваться чем-то кроме выживания. Если ты помнишь, конечно, - он хмыкнул. - Когда я оказался здесь, я был потерян. Я не понимал, почему. Почему он заботится обо мне? Почему он позволит жить у себя, даже несмотря на то, что их квартира переполнена? Он что-то хочет? Он что-то ждет от меня? Доходило до абсурда. Тогда я думал, что он ждет, чтобы продать меня на органы. Он глупо хихикнул. - Но все закончилось. Знаешь, когда? - его глаза будто песком посыпали, он начал их тереть. - После больницы. Ты ведь знаешь, что у меня множественные травмы, даже на позвоночник? - Как у Ивана? - тихо прошептал Альфред, подсаживаясь. Как ни странно, история так ненавидимого им брата, неожиданно увлекла его. Артур махнул рукой. - Нет, у Ивана было легче. Он все-таки вернулся. Я вернуться не мог. И не смог бы никогда. На некоторое время он замолчал. Ал видел, как Артур сжимал и разжимал кулаки до скрипа, как у него ходили жвалки. Ему нужно было время для того, чтобы успокоиться. Постепенно, с каждым вдохом, горечь уходила из его сердца. - Тогда мне было плохо. Очень плохо. Сам подумай, у меня как будто отняли сорок лет жизни из моих тридцати... Я помню момент. Одно событие. Как раз после него я понял, что влюбился. Что готов был отдать всю ту маленькую любовь, которая у меня была - ему. Единственному человеку в мире. Прости, Ал, я был уверен, что она ничего вам не сделает. Что я вас больше никогда не увижу. По лицу его было видно, как он медленно, но верно утопает в своих воспоминаниях. Его лицо постепенно светлело, он будто молодел. - Это было лето. Я был весь в гипсе. Обе руки, нога, мне и ходить тяжело было из-за позвоночника, - на его лице явственно проступила боль, он поморщился. - Я помню. Я помню, как светило солнце в тот день. Он подъехал за мной в больницу. На велосипеде, представляешь? Идиот, - он улыбнулся. - Скажи мне, как я могу с двумя сломанными руками и ногой ехать на багажнике? А ехал же как-то. Да еще и спина болела страшно, просто чудовищно. Все деньги ушли на больницу - не такси же вызывать! Мы ехали, и ехали, и ехали... Знаешь, мне было очень больно. А потом он остановился и сказал: эй, Арти, я знаю тебе тяжело. Нам очень далеко, но клянусь - как только мы доедем, я отнесу тебя домой на руках, взобью тебе самую хорошую подушку, вся самая вкусная еда будет твоей. А там... ты бы знал, в каком красивом месте он остановился! Там деревья, и солнце сверкало, и даже река! Тогда я повернулся к нему и спросил - почему? Вот как я тебя спрашивал. Зачем? Была ли причина такого отношения? И знаешь, что он сказал? - Что? - выдохнул Альфред. Такое внимание заставило Арти печально улыбнуться. - Он посмотрел на меня, как на дурака. Ты, говорит, почти полгода провалялся в больнице, света белого не видел - и спрашиваешь еще, почему? Почему я остановился в этом самом красивом месте в городе? - Артур рассмеялся. - Я посмотрел на него. "Такой идиот, - я подумал, - я ведь не об этом спрашивал". У него солнце как будто в волосах запуталось, и глаза светились... Его глаза навсегда отпечатались у меня в памяти. В тот день я понял, что влюбился, - он замолчал ненадолго. Его лицо погрустнело. - А сейчас я понимаю, что люблю тяжело и бесповоротно... Через несколько секунд перед Алом сидел все такой же Артур - маленький, брошенный, потерянный. "Глаза, - даже в каком-то отчаянии подумал Альфред. - Не может быть. Может, я просто так сильно ненавижу его, и поэтому вспоминаю?" Глаза Ивана, полные злобы, презрения, холода - были завораживающими. Нет, Альфред не чувствовал какие-то уколы в груди или жалость от того, что Иван так к нему относится. Вовсе нет. Он чувствовал влечение. Жажду. Жажду узнать больше. Ладно, возможно, он лукавил. Не об этом сейчас. Правда, может быть, это не любовь? Может быть, это просто ненависть? Хорошо. Сейчас его больше волновало состояние Артура. А он с каждой секундой будто бы все глубже погружался в депрессию. - Слушай, ну и ладно, ну и предложил он мне провести с ним ночь, что с того? - отвлекся от своей головной боли Ал. - Может, это была его глупая инициатива. Артур посмотрел на него долгим нечитаемым взглядом. - Я старик, Ал. Старик, понимаешь? Тридцать лет. Я уже давно не тот. Во мне нет гибкости, нет свежести. Травмы, опять же. Я постоянно ворчу и ругаюсь, за столько лет так и не научился готовить, да и убираюсь так себе - и далее, далее, далее. Неужели ты правда думаешь, это не сказывается на отношениях людей? - он потер лицо руками. - Я могу сколько угодно обманываться. "Ой, он просто предложил", " ой, он просто посмотрел", "ой, он просто провел ночь там-то и там-то, что в этом такого?" А что потом? На смертном одре он мне скажет, что, как только я потерял свежесть, он принялся кидать палки? Нет, Ал. Я знаю, что немолод. Тридцать лет - это не глупости какие. Особенно для балета. Давай не будем об этом. Ты лучше расскажи мне, как ты вообще согласился? И давай-ка мы чего-нибудь к чаю откроем. Немного смятенный Ал неловко усмехнулся. - Бисквиты? С улицы не доносилось ни звука. Тёплый свет фонаря переливался в кронах деревьев. Тёплый чай и вкусное печенье. Так постепенно перевалило за полночь... ...- Нет, правда, мне обязательно там быть? - сонно канючил Альфред, которого его идиотский старший брат куда-то потащил с утра пораньше. - Конечно, обязательно! - хмыкнул Артур. - Там будет Авраам Вильгельмович! - Ну и на кой мне сдался этот твой Авраам-как-его-там? - ворчал Ал. - Тем более, я не записывался на это дело. - Запишем! - оптимистично Артур. Ал тяжело вздохнул. На смену тяжелой хандре пришла мания. Артур проснулся слишком активным. Всю дорогу в нетерпении прыгал с ноги на ногу, крутился и вертелся, как ребенок. То и дело хватал его за руку, теребил одежду и дергал, подгоняя. Видимо, таким образом он пытался не думать-не думать-не думать о том, что ему придется объясняться с Франциском. Возможно, этим внезапно появившимся мероприятием он пытался отсрочить встречу. На работе они точно столкнутся. Тем более, Франциск ведь будет его искать... А он все дергал и дергал, волоком утаскивая его куда-то в сторону здания. - Нет, скажи мне, зачем мы... - Ладно, я пойду запишу тебя! - но Артур, даже не дослушав его, уже ускакал. Среди желающих записаться как раз после Артура показалось еще одно знакомое лицо. Он уже ставил подпись, когда увидел, как рядом нагнулась смутно знакомая фигура. Это был парень, чем-то очевидно взбудораженный и, очевидно, не спавший сутки. Немного порывшись в памяти, Артур кивнул себе - этот тот же самый ученик, который подрался вчера с Альфредом в училище. Брагинский. Он самый. Кстати, а может ли быть такое, что Франциск и ему предлагал... А если он уже его ученик, то значит Брагинский со... согла... Эта оборванная мысль вызвала в Артуре неконтролируемо острый тычок ревности. Черт. Чертов Франциск! Чертов Брагинский! - Чертов Альфред! - прошипел тем временем тот кому-то стоявшему рядом. - Он и сюда явился! О, они уже встретились. Судя по тому, что он еще нервный, но не побитый - сегодня обошлось без рукоприкладства. Но надолго ли? Кажется, взбудораженное состояние Брагинского было как раз вызвано этой встречей. - Что с тобой творится? - холодно ответила ему девушка, стоявшая рядом. - Остынь, пожалуйста. Ты только его видишь - сразу с ума сходишь. Что он такого тебе сделал? Ее Артур тоже узнал. Вчера встречались. Еще больше неприятных впечатлений за сегодня... - Наташ, я сказал, что не буду распространяться на эту тему! - прошипел он разозленно. - Что-то непонятно или повторить? - Не прекратишь себя вести, как истеричная влюбленная девица - я тебя головой об стену грохну. Как ни странно, угроза подействовала: Иван как-то стушевался и что-то тихо, но злобно пробормотал себе под нос. Видимо, прецеденты уже были. Если это так, то с историей травм Ивана можно было бы подумать, что он в какой-то борьбе без правил участвует... Черт. Артур никак не мог унять иррациональную ревность. Его аж тошнило, когда он глядел на этого Брагинского. Хорош. Молод. Не так молод, как Ал, но это даже не делало хуже. Артур чувствовал, что он проигрывает. Проигрывает какому-то сопляку! Боже, он сошел с ума. Стараясь оглохнуть к этому чувству, Артур попытался максимально сосредоточиться на разговоре - но тут же потерпел фиаско. - Вы-то мне и нужны, Керкланд, - послышалось у него над ухом, да так неожиданно, что он аж подпрыгнул. Но, очевидно, не распознав его испуг и непонимание происходящего, его практически мгновенно отбуксировали куда-то в угол. Оглянувшись, он увидел - Авраам Вильгельмович. Это он его куда-то тащит. Все в училище знали: если Аврааму Вильгельмовичу что-то понадобилось от вас, то это либо контакты вашего товарища, который чрезвычайно талантлив (в отличие от некоторых), либо ваше расписание и резкая возможность его изменения, в тех редчайших случаях, если талантливы именно вы. Причем внимание вы должны уделить ему прямо сейчас, на том же месте, где стоите, сидите, лежите, левитируете. Даже ночью. Даже в туалете. Отказы будут расценены как преступление против талантливости. Авраам Вильгельмович никогда не церемонится. Многие это связывали с его прошлым, где он упустил кого-то и это окончилось трагедией - в разных интерпретациях трагедией разной степени тяжести. От того, что кто-то бросил балет до того, что кто-то переманил артиста в конкурирующую труппу. Нет, были, конечно, истории и со смертями, запоями и разной чернухой, но это уж для любителей почесать языками. Скорее всего, это было что-то более простое. Жадность, например. Но чьи контакты могли понадобиться ему от Артура? Он ведь не Альфреда хотел видеть. Нет, не может такого быть. Точно не Альфреда. Но кого? Артур терялся в догадках. Наконец, остановившись, Авраам Вильгельмович с очевидным нервическим возбуждением ткнул в него телефоном. - Этого парня вы знаете? - произнёс он срывающимся шёпотом. - Вы должны знать, Керкланд! С фото в открытой статье на Артура волком смотрел парень в балетной пачке. Интересный выбор стиля, конечно... Сказать, что он был обескуражен - ничего не сказать. Композиция фотографии была, честно говоря, ренессансная: троих мальчишек сгрудила в кучу толпа людей в форме, а они очевидно кричали, ругались, страдали и... - Подождите, их что, повязали?! - в праведном гневе ахнул Артур. - Боже, да с такой репутацией... - К черту репутацию! - прорычал режиссёр. - Но училище... - К дьяволу училище, Керкланд! - Авраам Вильгельмович едва за грудки его не хватал. - Я не спрашивал про училище! Я спросил, знаете ли вы человека на фото! Вы должны знать! В этот момент Артур был настолько испуганно, что просто замолчал. Да что ему такого сделал этот человек... Кстати, да, он его помнил. - Кажется, Николай, - Арти осторожно взял из нервно трясущихся рук режиссёра телефон и приблизил фото. - Да, именно он. Провалился в прошлом году, мы с жюри его погнали. - Бездарности вы и эти ваши жюри! - со злобой прошипел Авраам Вильгельмович, отбирая телефон. - Упустили! - Н-но, Авраам Вильгельмович, - робко посмел возразить Артур, - если бы вы сами его... - Я разве спрашивал, что там если бы да кабы и почему там что растёт, Керкланд?! - взбешенно взревел режиссёр. - Мне фамилия нужна! Живо! - Н-н-не п-помню! - прошептал испуганно Артур, но, с ужасом видя, как постепенно просто злое выражение лица Авраама Вильгельмовича превращается в просто звериное, поспешил исправиться срывающимся голосом. - Но я могу узнать! Пара звонков! - Живее! Дрожащими руками Артур вытащил из кармана телефон и набрал секретариат. В таком состоянии Авраама Вильгельмовича нужно срочно изолировать от людей, так как он, черт возьми, опасен! - Алло... Да-да, Леночка, это я... да, слушай, мне бы здесь номерок пробить, можно? - начал он, то и дело с опаской поглядывая на взбешенного режиссёра. - Нет, фамилию не помню, но... нет, он записывался в документах, в прошлом году... Леночка, тут вопрос жизни и смерти, просто кровь из носу... Да, да, слушай, в прошлом году на конкурсе... Да-да, на этом... в общем, там был парень с именем Николай. Нашла?... Сколько?... Ох, черт... Нет, посмотри тех, кто не прошел... Ага... Ну, это уже лучше... Что? И в этом году?... Шестеренки у него в мозгу закрутились в бешеном ритме. Так. В этом году он тоже не прошел. С горя напился. Устроил пьяный дебош с переодеванием. Хм-м... Все встает на свои места. Паззл сошёлся. - Да, этого номер, пожалуйста, дай... Только родителей? Давай родителей... А как там их зовут?... Ага-а... А можешь послать сообщением?... Угу, спасибо, с меня шоколадка... Да-да, все действительно настолько серьезно... Хорошо, давай. Он поднял испуганные глаза на Авраама Вильгельмовича. Судя по напряженной позе, тот уже собирался вырвать телефон у него из рук и самостоятельно сделать "пару звонков". - Еще один звоночек, ладно? Я быстро! - Быстрее, Керкланд, каждую секунду вы приближаетесь к понижению просто гигантскими шагами! Это не режиссер. Это просто дьявол во плоти. Но Артур уже набирал номер, стараясь изо всех сил взять себя в руки. - Алло? Добрый день, вас беспокоит Артур Керкланд, я учитель... что? Да, именно... А не могли бы вы позвать его к телефону?... В каком смысле "подумает о своем поведении"? Вы оставили его... Чт... нет, я... А какой адрес, не подскажете? Ага... ага... Да-да, спасибо, хорошего дня! С ужасом ожидая расправы он медленно положил трубку и опустил телефон. Невольно взгляд его стал похож на взгляд ягнёнка перед закланием. А вот режиссёр с каждым его движением стремительно терял свое дорогостоящее терпение. - Эм-м... Авраам Вильгельмович, вы только не нервничайте, ладно? - проблеял Артур, неосознанно пятясь. - Тут такое дело... - Говори быстро, не тяни корову за вымя! - прорычал тот, да так, что у всех поблизости невольно поджилки затряслись. - Ну... Если коротко, то... - Керкланд резко выдохнул. - Его мать хочет оставить его в полицейском участке на трое суток! Ему даже не хватило смелости зажмуриться. Он стоял и смотрел на режиссёра. А у Авраама Вильгельмовича тем временем на лице сменился целый спектр эмоций: от дьявольской ярости до первобытного счастья. Чему тут, черт возьми, радоваться?! - Ну вот и от-лич-нень-ко! - он едва не приплясывал от удовольствия и уже сыто потирал ладони. - Какое счастье-то! Кра-со-та! - Ч-что, позвольте спросить? - с опаской произнёс Артур. Авраам Вильгельмович только снисходительно рассмеялся. Очевидно, расположение духа у него стало не то, что хорошим - таким, что он мог зарплату повысить, не глядя. - Ну что же вы, Керкланд, милый мой! - он по-отечески ласково потрепал оторопевшего Артура по голове. - Разве что-то не понятно? Если он в полицейском участке - значит, никуда от нас не денется! Адресок, кстати, не повторите? Такая блестящая логика заставила Артура содрогнуться. Адрес он продиктовал быстро - Авраам Вильгельмович тут же взглянул в сторону выхода. - Подождите, вы не останетесь? - уже совсем ничего не понимая прошептал Артур, неловко удерживая режиссёра за рукав. - А что мне здесь делать? - безразлично махнул рукой тот. - Думаешь, я не знаю, что здесь больше половины с конкурса, и все метят в звезды через меня? А вот этого, - он со значением постучал по экрану телефона, - упустить никак нельзя! Особенно после того, как его упустили вы! И, уже ничего не слушая, он резво ускакал,оставляя смятенного и потерянного Артура одного, в центре зала. Да, похоже, вся эта затея с Альфредом и его "социальным рейтингом" было действительно зря... Ну, по крайней мере, он закончил все тяжёлые диалоги на сегодня. Так он рассуждал недолго, пока где-то сзади не грохнула с яростью дверь, заставляя его обернуться. На него горящими глазами глядел Франциск.