Спасибо! Мне не нравится.

Подавленный и совершенно разбитый Альфред, стирая обиженные слезы с глаз, болезненно потирал окровавленные ступни, забившись далеко за кулисы. М-да, к этому нужно было быть готовым. Что-то он расслабился за последний месяц! Интересно, кто? Не то, чтобы в группе к нему относились как-то по-особенному. Он не был изгоем, правда? По крайней мере, ему так казалось. Коле сейчас не до этого, а без Коли остальные хулиганы действовать так опрометчиво не будут. Тогда... Тогда этот урод Брагинский! Черт побери, точно! Ублюдок. Несколько минут назад он спокойно переодевался. Раннее утро, раздевалка была полна, было столько много народу, что никто друг на друга внимания не обращал. Все было как обычно - до второго этапа оставалось всего ничего, первая группа уже собиралась в зале, так что ему нужно было поторапливаться. Он переодел футболку, надел штаны, натянул чешки и... Рана была глубоченная. Ал так и не понял, что это было - то ли гвозди, то ли лезвие бритвы, то ли еще что. В глазах потемнело мгновенно - он даже не понял, как оказался здесь. Просто когда в голове прояснилось, он понял, что находится где-то среди коробок, судорожно стягивая эти чертовы чешки! Но, судя по тому, что за ним никто не пошел, его исчезновения никто даже и не заметил... Это был действительно дальний угол. Обычно его использовали для транспортировки декораций к сцене и как проход к гримеркам, если что-то понадобится вдруг: через зал не потянешь, не походишь. Сейчас сюда никто не заглянет, все ученики должны сидеть в зале, пока не вызовут. С минуты на минуту все начнется. Он всхлипнул. Больно. Это чудовищно больно! Рана кровоточила с огромной силой, он уже залил весь пол. Остановить кровь не получалось. По щекам текли слезы. Чертово лезвие, или что это было, не вытаскивалось! Все его руки уже были в царапинах. Куда он запихнул его? Под подошву? Черт! Как же больно... Он даже не сможет дойти до медсестры. Да он вообще хоть куда-нибудь может дойти в таком состоянии?! С минуты на минуту нужно было надеть эти чертовы чешки и идти, захлебываясь от боли и оставляя кровавые следы на красном ковре. А потом танцевать, танцевать, танцевать... кх-х... - Ты что, идиот?! Опозорить нас всех хочешь перед Вильгельмом Авраамовичем?! Он там уже рвёт и мечет! - прозвучало где-то в глубине зала. Через минуту, судя по звукам, где-то рядом с Альфредом стоял запыхавшийся Иван. - Скоро начнется! - он обернулся. - Эй, Гиль, он здесь! - Отвали! - прошипел Ал. Какого черта он приперся? Позлорадствовать? Посмеяться? Как будто не знал... А может быть, правда не знал? Как бы то ни было, какого черта он приперся? Иван тем временем выискал его среди коробок его и уже возвышался над Алом, готовый надавать тумаков - это уже было привычным в последние несколько дней, пока они проводили эти чудовищно унизительные парные репетиции. Рука у Вани очень тяжелая, а обычно побеждавший в половине случаев Ал сейчас был совсем не в состоянии давать сдачи, поэтому он просто зажмурился. Черт с ним, черт с ним! Брагинский уже занес руку и вдруг... - Что это?! Вместо удара по голове, Ал с удивлением почувствовал, как его схватили за ногу и поднял ее над полом, чуть не убивая его затылком об пол. Он едва успел опереться на руки. - Что ты... - Байльшмидт Гилберт! - вдруг гаркнул он куда-то за спину. - Живо сюда! Через несколько минут перед ошарашенным Альфредом стоял ничего не понимающий и совершенно спокойный Гиль. Судя по его лицу, он во-первых, вообще не волновался насчет предстоящего конкурса, а во-вторых, очень вряд ли имел отношение к тому, что случилось с Альфредом. Между тем, Иван схватил из рук Джонса его чешки и пихнул их Гилберту. Почти в лицо ткнул! - Что это?! Тот ничего не сказал против - послушно взял чешки и ощупал их. Вернул. - Это бритвенные лезвия. - Да неужели? - прорычал Ваня, хватая его за грудки. - И откуда же они там взялись? Гилберт пожал плечами. - Мне откуда знать? - произнес Гилберт спокойно, так, будто бы совсем не замечал направленной на него злобы. Кажется, Ваня еще никогда не был так зол. Или... или напуган? Несколько секунд они стояли друг напротив друга: Ваня просто прожигал Гилберта взглядом, а тот стоял спокойно и мирно, будто бы вообще не замечал ярости в глазах Брагинского. А затем Брагинский отпустил и тряхнул рукой так, будто сбросил какое-то насекомое, и презрительно отвернулся. - Вань, это не я, - спокойно произнес Гиль. - И ты это знаешь. Но Брагинский еще некоторое время продолжал сверлить друга взглядом, будто выискивая в его словах ложь. - Неважно, - буркнул Ваня. - Но если ты соврал - я тебя просто прикончу. Неси сюда бинты. И быстро, нам показывать через пару минут! Все это время Альфред смотрел на все это с острым чувством того, что что-то здесь было не так. Какого дьявола? Здесь скорее Иван должен быть самым подозрительным человеком! Это же именно для него эти репетиции этой чертовой сцены - самый унизительный опыт, это именно он - основной конкурент! Не считая Гиля, конечно... Но он, кажется, был тоже очень взволнован. Если не напуган до жути. Странно. С этим человеком постоянно что-то не так! - Как ты меня нашел? - спросил Альфред, чтобы хоть немного сгладить паузу. Кажется, Ваня собирался проигнорировал его. Просто кивнул куда-то на пол. Ах, да. Кровью воняет. - В раздевалке наследил, - кивнул сам себе Ал. - Нет, мы по этажам бегали, - безразлично пожал плечами Ваня, пустым взглядом смотря куда-то вперёд. - В раздевалке крови совсем мало, мы подумали, что кто-то об молнию просто порезался. А перед гримерными какое-то море. Тут вчера тоже что-то показывали, мы думали, что бутафорская, что не убрали. А это, оказывается, ты, мелкий неудачливый ублюдок. Он с презрением сплюнул и присел напротив, как можно дальше. Некоторое время молчали. Ал смотрел на него, старательно отводящего взгляд, и чувствовал, будто что-то странно давит на грудь. Так это был не он... И даже если Ваня напустил на себя безразличный презрительный вид - он слишком уж очевидно нервничает. С силой потирает ладонь большим пальцем, едва заметно покачивается вперёд-назад. Боже мой... С огромным удивлением Ал вдруг обнаружил, что очень рад, что это сделал не Брагинский. Его как будто окунуло в тёплую приятную воду. Что с ним, черт побери, происходит?... - Ты чего на меня так смотришь? - подозрительно покосился на него Иван и тут же отвёл взгляд. - Я думал, это ты сделал, - пожал плечами Альфред. Ваня дернулся, как от укола. Было видно, что эти слова его взбесили, но он постарался держать себя в руках. - А мне это зачем надо? - процедил он, оскалившись. - Я бы и так тебя размотал на раз-два. Это было немного оскорбительно, но Ал тоже сдержался. К тому же Ваня был таким нервным, что глупо было бы злиться на его слова. Ах, да. Он не мог. У него ведь у самого травма. Разговор все не продолжался. И вот уже они оба сидят в молчании, не поднимая глаз друг на друга. - Надо же, я вижу, вы ещё не подрались! - это было первое, что сказал Гилберт, когда появился в конце коридора. В ответ ему послышалось глухое рычание. - А ну давай сюда свои бинты! - прошипел Брагинский, резко вскакивая и делая ему навстречу пару шагов. Но когда аптечка была уже почти у него, Гиль резко отдернул руку и отступил. - А тебе-то они зачем? - пожал плечами он. - Ты и бинтовать нормально не умеешь. И он преспокойно обошел обомлевшего Ивана, как будто того и не было. - Ч... Что?! Слышишь, ты, белобрысый! - прорычал он. - Я умею бинтовать! - Ой, да мне-то не заливай, умеет он! - Байльшмидт даже захохотал, попутно распаковывая свою просто необъятную аптечку. - Ты сам себя бинтовать нормально не можешь - куда уж тебе других? Иди лучше, придумай, как задержать это дело. На это Брагинскому пришлось пристыженно замолчать и в спешке удалиться. Честно говоря, Альфред не очень понял, что ещё нужно бинтовать Ивану - но его пристыженная злобная мордашка не могла не принести удовольствия. Впрочем, о своём интересе он тут же сообщил Гилберту. - А, снова лезешь не в свои дела? - хихикнул тот ловкими движениями орудуя мазью и битами. - Если бы я не был уверен в том, что ты парень, то подумал бы, что ты втюрился, как мартовская кошка. От этих слов Альфред ощутимо дёрнулся. Чего?! - Кх-х!... Да что вы все... - О, так я не первый это замечаю? - хитро сощурился Гиль. - Ничего себе! Родной, ты бы подумал на этот счёт - с Ванечкой тяжело иметь дела. Да что они все себе позволяют! - Да я не!... - Ой, ладно, ладно, не кипятись, - уже откровенно потешался Байльшмидт. - Буду я ещё в ваших амурных делах разбираться! - но, увидев, что Ал уже красный, как помидор, ещё немного - и он просто взорвётся, поспешил поменять тему. - Но насчёт твоего вопроса - да, ему в прошлом году долго приходилось все бинтовать. Он же ещё трудоголик идиотский - только подживать начнёт, только кожа появится более-менее крепкая - все, "я так больше не могу" и - свистнул в зал. Ага, а потом сидит со спущенными битами на спине, весь такой беззащитный, смотрит на меня глазами огромными. "Ой, мол, Великий, тут я что-то дёрнул и все развязалось, я теперь умру?" И он хихикнул. А Ал вдруг так живо представил себе эту картину: вот сидит Брагинский с обнажённой спиной, покрытой шрамами, смотрит снизу вверх, на него. Раскрасневшиеся от стыда щеки, а кожа на груди едва заметно, но быстро-быстро трепещет там, где у него сердце. Глаза на мокром месте, ослепительно блестят, беспомощность во взгляде без тени ухмылки, и... "Ой, Ал... кажется, все распустилось... " Ага, Ал. Кажется, только ты здесь распустился! Теперь даже боль в ногах не могла отвлечь его от жгучего стыда. Боже, о чем он только думает! Иван его враг, враг, да что ты будешь делать! Может, это какая-то магия запрещённая? Чертов Брагинский! Он специально, сволочь! Специально! - Да что "специально"?! Почему "сволочь"?! Ой. Кажется он сказал это вслух. Появившийся в конце коридора Иван с чешками в руках выглядел довольно злым. Щеки покраснели даже. Черт, только не опять, эти алые щеки... - Ах вот, какого ты мнения о том, кто тебе помог?! - оскорбленно скривился он. Откуда-то сбоку хмыкнул Гилберт. - Ты ничего не сделал, Вань, - безразлично произнес он, заканчивая перевязку. - Чего?! - взвился тот. - Тогда в следующий раз сами будете разбираться с учителями! Вас ждут через пять минут! И он, в сердцах топнув ногой, зашвырнул в них своими чешками и быстрым шагом удалился. Тем временем Гилберт уже закрепил повязку и с удовольствием во взгляде осматривал свою работу. Да, похоже, после того, как Брагинский взялся за ум, ему еще не приходилось применять свои навыки на практике. - Имей в виду, он на тебя очень обиделся, - невзначай сказал Гиль. - Очень обиделся и, самое главное, будет мстить. И какая тебя муха укусила? Альфред только потерянно помотал головой. - Я... я не знаю... как будто мне мозги промыли. Ты же, кажется, говорил, что он отходчивый? - он с силой потер лоб. Действительно, весь этот растерянный вид Брагинского все еще стоял у него перед глазами, как бы он ни гнал его прочь. - Так, стоп. Стоп. У нас ведь через пять минут выступление! - Ну да, в общем-то ты готов, - Гилберт пододвинул к нему чешки Ивана, встал и отряхнулся. - Будет адски больно, да и потом придется перевязывать, но программу откатаешь. Даже на сцене не наследишь - это я тебе как Великий гарантирую. Ну, оставалось только надеть то, что дал этот чертов Брагинский. Опоил его чем-то наверное... - Ну спасибо, - уныло вздохнул Альфред и поднялся. Ноги тут же прострелило болью. Да... Как в таких условиях исполнять - оставалось загадкой. Стоило им появиться в зале, как послышались странные шепотки - на них все подозрительно обернулись. Все - кроме Ивана, конечно, он все еще олицетворял собой вселенскую обиду. До этого Ал долго думал, что никогда не видел человека, который умеет так улыбаться одними глазами - но теперь он был уверен еще и в том, что никогда не видел человека, который умеет так дьявольски высокомерно хмуриться одной спиной. Даже кто-то из преподавательского состава тихо хихикнул. - Ну... - нарушил тишину Авраам Вильгельмович, давеча проявивший какой-то странный интерес к этой постановке. - Вы, Байльшмидт, в общем-то не опоздали. Ваша очередь. Садитесь, Джонс. В полном молчании Гилберт, с удивлением оглядываясь, прошел к сцене. Взобрался. А дальше все как обычно: пианистка подняла руки над клавиатурой, Гиль приосанился и... Альфред, честно говоря, пропустил почти все выступления до своего. Ну, точнее, он хотел бы верить в то, что пропустил все выступления. Он честно пытался. Он закрывал уши и глаза. Перегораживал весь вид на сцену ладонями. Отворачивался. До боли прокусывал щеку. Но, черт побери, эти глаза... Холодные, наполненные обидой и злобой темные фиалковые глаза словно глядели ему прямо в душу. Даже если скользили по залу, не замечая его вовсе. Дьявол... Этот Брагинский точно его чем-то опоил! - Ты на сцену выходить не собираешься? - шикнул на него Гилберт, пока он несколько минут сидел в прострации. Иван уже сидел с независимым видом, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. - А, да, - спохватился Джонс, вскочил и - тут же с задушенным всхлипом опустился. Как он мог забыть, черт! Во второй раз он поднялся гораздо осторожнее. Да, каждый шаг действительно приносил ему чудовищную боль. Прыгать было просто невыносимо, он не мог никак контролировать свое лицо - все время морщился и шипел. Слава богу, из-за музыки не было слышно, как он стонал. Возле сцены его, словно бы невзначай, встретил Гилберт. - Ты на привидение похож, - прошептал он. И так же невзначай, медленно повёл к месту рядом с Иваном. Тот на них только глаза скосил неодобрительно, а затем снова принялся изучать сцену. Некоторое время молчали. - Ты бледный, как смерть, - буркнул Ваня, наконец. Так тихо, что Гилберт, сидящий через сидение, даже голову не повернул. - К чему ты это? - подозрительно прошептал Ал. Согласно их расписанию, примерно здесь должна начинаться подготовка к драке, но, судя по скривившемуся лицу Ивана и его напряжённо остекленевшей позе, их внутренние часы сегодня отстают. - Ничего серьёзного, - Ваня с презрением дёрнул кистью. - Просто подумал, нужен ли тебе какой-то специальный уход от сволочи. Черт. И правда, очень обиделся. - Вань, я... м-м... ну, не то, чтобы я это имел в виду... - Брось, - грубо перебил его Ваня и гаденько ухмыльнулся, - считай, что я уже отомстил. И он таинственно замолчал. Ха! А вот это уже вызывает тревогу! Все шло, как обычно, после прослушивания. Их спокойно вывели из зала, закрыли дверь. Обсуждение тянулось не больше, чем обычно. И не меньше. Результаты, как и в прошлый раз, пообещали вывесить на следующий день. А вот после... Авраам Вильгельмович с грохотом первый вышел из зала. Грозно окинув их всех взглядом, он грозно сжал кулаки. - Ты! - ткнул он пальцем в Гилберта, тот аж съежился. - Ты! - Иван дернулся, как от пощёчины. - И ты! - Ал в общем-то был уже готов: привычная компания уже набирается, здесь нечему удивляться. - За мной живо! - Чувствуешь? - нервно шепнул Гиль, незаметно хватая его под руку. - Что? - так же шёпотом спросил Ал. - Керосином пахнет наше дело, - ответил за друга Иван, пристраиваясь рядом. - Молчать, - бросил им Авраам Вильгельмович. И они испуганно притихли. В кабинете Авраама Вильгельмовича их уже ждали. Впрочем, тоже компания, почти не вызывающая удивления: вялый Франциск, нервный Артур и абсолютно спокойная Наталья Петровна. - И что это такое было?! - с порога начал режиссёр. - Что?! Ребята затравленно переглянулись. Преподаватели - кроме, пожалуй, Натальи Петровны - только вжали головы в плечи. И тут Гилберту, как это обычно бывает, пришло в голову открыть свой неугомонный рот. - Эм-м... - Говорите, Байльшмидт, не мычите, - процедил Авраам Вильгельмович со злостью. - К-конечно, вы... ну... не подумайте, но... к-какого ответа вы ожидаете? - промямлил тот. - Типа, ну... откатали программу? - Программу?! - взревел режиссер. - Это вы называете программой?! С таким напором даже Гилберту было не справиться. Авраам Вильгельмович грохнулся за стол и снова грозно воззрился на всех присутствующих. - Что из этого вышло? Что вышло?! - прорычал он. - Раскрою вам небольшой секрет - вы едва прошли! - Но ведь прошли же! - робко возразил Ваня. - ЕДВА прошли, Брагинский! - взревел Авраам Вильгельмович. - ЕДВА, вы слышите меня?! Или настолько возгордились своим прошлым прохождением, что вам от высоты вашего раздутого самомнения уши заложило? Разве такого результата я ждал, когда прикреплял к вам преподавателей? - Нет, - прошептал покрасневший до корней волос Ваня. Ал скосил на него глаза. Даже как-то неосознанно вышло. У него дрожали руки, сжатые в кулаки. Костяшки пальцев отчетливо отливали алым, а ногти вот-вот должны были пропороть кожу на ладонях. Будет ли уместно, если он сейчас - просто так, без подтекста, только чтобы успокоить! - возьмет эту руку? Хотя бы дотронется? Совсем без подтекста! - А вы, Джонс! На секунду потерявший связь с реальностью Альфред испуганно вздрогнул. - Д-да, сэр? - прохрипел он. - Что "да"? Что за история с отравлением? - он сложил руки на груди. - Вы бы знали, в каком состоянии был зал, когда ваш дружок Брагинский отвратительно невозмутимым видом сказал, что вы второй час не выходите из отхожей комнаты! Ал аж дернулся от удивления. Чего? Он? В туалете? Так вот, о какой мести говорил Иван! Черт побери, да, жестоко! Ну уж нет. Такого унижения он терпеть не собирается - нужно рассказать об этом паршивом случае с лезвиями! Точно! Преподаватели быстро разберутся - и ему не придется марать об это руки! - Но я... Но вдруг он почувствовал, как его ухватили за футболку. Обернувшись, он внезапно увидел, как Брагинский, который по идее должен злорадствовать и всячески высказывать свое высокомерие, только мотает головой с каким-то отчаянием в глазах. Ага! Конечно! Над ним и так будут смеяться все, кому не лень, а этот еще и требует, чтобы он молчал! Фигушки! - Послушайте, я... - Хорошо, мы проследим за его питанием в будущем! - нервно перебил его Иван, буквально стискивая его руку. Дьявол! Какого черта он это делает? Как будто от этого зависит что-то похожее на его идиотскую жизнь! - Уж постарайтесь, Брагинский, - гадко хмыкнул Авраам Вильгельмович. - Хотя, после такого выступления я вряд ли могу хоть кому-то из вас доверять! Да, Артур? Что вообще за вид? Вы из какой попойки вылезли сегодня?! Господин Керкланд потряс головой. - Я не пил, - произнес он дрожащим голосом. Момент для того, чтобы оправдать себя, был безнадежно утерян. И почему он это сделал? Зачем выгораживает преступника? А может быть, он как-то связан с ним? Даже знает, кто это мог быть? Этот чертов Брагинский! Досталось всем. Гилберт нервно постукивал пальцем по груди, Иван стремительно менял цвет с зеленого на мертвенно-бледный, сам Джонс чувствовал, что внутри у него будто огонь полыхает. У преподавателей ситуация была не лучше: Артур продолжал украдкой тереть глаза и мотать головой, а Франциск то и дело вздрагивал. И только Наталья Петровна, как это водится, была спокойной, будто бы ничего и не происходило. - ...и исходя из всей этой ситуации я делаю неутешительный вывод, господа! И приму соответствующие меры, - уже заканчивал свою обличающую речь режиссер, лучась злобой и недовольством. - Товарищи преподаватели возвращаются на свои места. Товарищи ученики отправляются по своим классам и проходят конкурс в общем порядке. Ясно? - Нет, не ясно, - вдруг спокойно возразила Наталья Петровна. Все обернулись на нее. Авраам Вильгельмович зашипел. О, нет! Это грозилось вылиться в новую склоку! - И с-с-с-что ж-ж-же вам не яс-с-сно? - прошипел Авраам Вильгельмович, теряя последние крохи терпения. Наталья Петровна медленно, словно скучающе, оправила волосы, подперла голову рукой и внимательно посмотрела на режиссера. Немного промолчала. - Байльшмидта я вам не отдам. Только через мой труп, - спокойно произнесла она. Гиль с удивлением скосил на нее глаза. - Хоть он и идиот редкостный, но у него есть потенциал. И, если бы вы видели, как он исполнял в начале, то поняли бы, как сильно он поднаторел за это время. Насчет Джонса, - она обернулась к Альфреду, - судя по движениям, по пути из отхожего места он стукнулся обеими ногами и сейчас чертовски хромает. Не думаю, что даже с самым прекрасным педагогом он не смог бы идеально исполнить. А Иван... - она обернулась к притихшему Ване, - а Иван... Судя по всему, отговорок для Вани у нее все не находилось. С каждой новой секундой молчания он бледнел все сильнее. Альфред даже позлорадствовал. На! Получи за "пищевое отравление"! - А Брагинский добрался до такого результата сам, - вдруг произнес Франциск, кладя руку на плечо Ивана. - У нас не получилось урегулировать расписание, простите. Авраам Вильгельмович сощурился. - Вот как? - процедил он. - Хочешь сказать, что ты просто бросил своего ученика? Господин Бонфуа некоторое время молчал. А затем ответил. Громко и четко. - Да. Похоже, даже Авраам Вильгельмович был несколько ошеломлен таким ответом. Он с некоторым смятением кашлянул и неловко почесал бровь. - Ну... что я могу сказать, плохо, Бонфуа, плохо. Кхм... в любом случае, мое решение... - Вы собрались заделаться убийцей? - невозмутимо перебила его Наталья Петровна. - Мне казалось, что я довольно прозрачно выразилась, разве нет? В кабинете повисла тишина. Гилберт даже уважительно хмыкнул. - И что вы предлагаете? - после некоторого молчания произнес режиссер, очевидно, уже достаточно успокоившийся. Наталья Петровна хмыкнула. - Очевидно. Ждите следующего этапа. На это Авраам Вильгельмович только саркастично хмыкнул. - О, правда? - он гадко осклабился. - Тогда вам стоит заниматься усерднее, мальчики. У нас есть Ромео. Другие роли... м-м... скажем так, у меня есть некоторые задумки. Так что вам с вашими типажами остались только две роли. Тибальт и Меркуцио. А вас трое. И что вы будете делать? Кого-то из вас придется сбросить со счетов. Они переглянулись. Кажется, на этот раз одному из них точно не повезет. Получится ли теперь оставаться хоть какими-нибудь друзьями. Альфред внезапно для себя вдруг хитро подмигнул Ивану. "Ну что, милый, пора бы тебе сойти с дистанции?" Иван только высокомерно вздернул подбородок. "Да неужели? А может быть, это тебе стоит залезть под коврик перед дверью и молчать в тряпочку?" Гилберт только молча поджал губы. Да, ситуация... Еще и эти два идиота, черт... Все-таки через несколько минут их всем скопом выперли из кабинета. Авраам Вильгельмович, с большой натяжкой, но все же разрешил ничего не менять. - Вот и поговорили, - устало выдохнула Наталья Петровна, с легким раздражением потирая переносицу. - Расходимся. Бонфуа, Керкланд - за мной. Малышня - брысь. И, ухватив двоих педагогов за плечи, будто бы они были не учителями, а какими-то нашкодившими детсадовцами, быстро повела их по коридору. - Гиль, - немедленно и жестко начал Альфред, как только педагоги скрылись где-то за углом. Там, в кабинете, у него ничего не получилось - значит, должно получиться здесь. - Уйди. Мне нужно поговорить с Ваней с глазу на глаз. - Чего? Какие там у вас двоих могут быть тайны? - фыркнул Гилберт, однако, увидев, как Ал сжимает кулаки с полной готовностью драться, тут же поднял руки в примирительном жесте. - Ой-ой, горячий финский парень! Ухожу, ухожу! И чего вы все такие нервные пошли? И он довольно быстро исчез вслед за преподавателями. Наблюдавший за всем этим Иван оставался до омерзения спокоен. Когда Ал обернулся к нему, Брагинский только в недоумении приподнял бровь. - Зачем ты это сделал? - спросил озлобленный Альфред. Этот вопрос крутился у него в голове с того самого момента, когда Авраам Вильгельмович пролил свет на "настоящую причину" его отсутствия в самом начале."Настоящую причину", которую, очевидно, во всеуслышание озвучил Иван в тот момент. - Сделал что? - Не притворяйся, что ты не понимаешь, - прорычал Альфред. - Почему ты соврал? Почему ты не рассказал, что на самом деле случилось? В ответ на это Иван - а что было еще от него ожидать? - только высокомерно хмыкнул. - Ответ "потому что" тебя устроит? - зевнул он, даже не глядя на собеседника. Альфред вскипел. - Нет! - гаркнул он так, что, наверное, было слышно на другом конце училища. Любой бы испугался такого разъяренного Альфреда. Любой - но не этот чертов Ваня. О, этот только насмешливо сощурился! - Ну-у, не знаю тогда! - издевательски протянул он. - Попробуй умерить свои хотелки, нет? Кажется, Альфред никогда не испытывал настолько сильной ярости. - Я, черт возьми... я знал, что ты их покрываешь! - прошипел он, сжимая кулаки. - Так и знал, что ты с ними заодно! Нет, как только Ал договорил, он понял, что это была глупая идея. Одно только волнение Вани в тот момент, когда он нашел Альфреда в том темном углу говорит о многом. Нет, нет, он не мог быть с ними заодно, но... Но сказанного уже не вернуть. Блеснули темные глаза. Холодный взгляд Ивана мгновенно стал серьезным. Он будто смотрел насквозь... Впрочем это наваждение продолжалось только несколько секунд. В следующий момент Иван просто отвернулся от него. - Думай, как хочешь, - отстраненно сказал он и, не сказав ничего больше, быстро исчез в другом конце коридора. А Альфред остался один, снедаемый смешанными чувствами.