Спасибо! Мне не нравится.

Дверь он открыл с трудом. Открыл - и замер в нерешительности. Комната с атрибутами была не такой большой, какой могла показаться на планах строительства. Даже, можно сказать, совсем крошечной. Правда, здесь скорее все из-за того, что стеллажи стояли так, что через них обычный человек едва мог протиснуться боком. Кошмар клаустрофоба. Франциск щелкнул выключателем. Не то, чтобы это сильно помогло, но, вроде, масштаб работ теперь был виден. А еще плащ, стул и прочая дребедень... Стеллажи надвигались друг на друга. Здесь стояли кружки разного пошиба, там висели скатерти и платки, целый шкаф под искусственные цветы, самовар, барабаны, подсвечники, подушки, повязки. Искусственные птицы, бижутерия, искусственное оружие... некоторые особо остроумные залетные режиссеры и сценографы отмечали, что по этому месту нужно рисовать карты. Черта с два здесь что найдешь! Если не знать, где конкретно искать. Нож мог быть где угодно. И все же, сначала стоит проверить коробку с холодным оружием. Пробираясь через стеллажи, Франциск чувствовал, как внутри у него все предательски сжимается от волнения. И голову словно сдавило. Самочувствие было гораздо лучше, чем до того, как Наталья Петровна очень грубо вправила ему мозги - но все еще плохое. Сегодня он даже поспал - но какой ценой? Ценой двух таблеток успокоительного, кстати говоря. Вот оно, холодное оружие. Франциск сглотнул. А вдруг?... Нет, нельзя поддаваться тревоге. Черт побери, как же... В первую очередь он отложил все мечи. Студента, разгуливающего с мечом, тут же заметили бы, не могли не заметить. Остались кинжалы и маленькие ножички. Один, второй, третий... Он проверял даже те, что очевидно были не уличным вариантом: с росписью, узорами, позолотой. Какие-то поистерлись - он, кстати, нашел тот, которым сам орудовал в одной из постановок лет десять назад! - кое-где все погнулось настолько, что трудно было определить, что это за зверь такой - нож или черт те что такое... И ни один из них не был острым. Ни один из них при всем желании нельзя было бы использовать по этому назначению! Дьявол. А ведь разгадка была так близко! Ага, или он себя в этом убедил. Черт. Это всего лишь означает, что студенты все ещё могут быть в опасности - и в особенности его ученик, Брагинский. Всего лишь есть кто-то, кто ходит сейчас на свободе и калечит людей. Всего лишь тот, кто угрожает смертью его ученику! Всего-то! В первый момент он даже не понял, что у него телефон звонит. Просто в ту секунду, когда он уже в отчаянии опустил руки, вдруг услышал - жужжит. Боже, а времени-то сколько?! На экране, как и предполагалось, высветилось сдержанное "Брагинский Иван (ученик)" - Алло? - робко начал Бонфуа. После случившегося в кабинете у Авраама Вильгельмовича, смотреть Ване в глаза все еще было немного сложно. - Я, конечно, ни на что не намекаю, ведь после стольких звонков мне уже радостно слышать единственно ваш голос, и если вам сложно, то вы в общем-то можете проигнорировать, но не соизволили бы вы явиться и позаниматься со мной? - тихо, но язвительно прозвучало в трубке. Бонфуа резко отвёл телефон от уха. Зараза! Иван и правда вот уже полчаса непрерывно звонил ему! - Боже, Брагинский, простите! - пролепетал преподаватель. - Конечно, я уже иду! - А вы заметили, что слова "боже" и "Брагинский" начинаются на одну букву и почти однокоренные? - тихо хмыкнул Иван: кажется, он не один в зале. - Так вот, этот корень побудит меня проявить чудеса божественного терпения и всепрощения, если вы пообещаете очень сильно поторопиться. Сквозь язву в голосе Ивана слышалось тщательно скрываемое отчаяние. Это заставило на некоторое время насторожиться. И кажется, Франциск даже знал, кто там с ним находится рядом! - Вы сейчас с Джонсом? - он понизил голос, поспешно укладывая мечи и ножи по коробками. - Ошибаетесь, профессор, - нервно зашептало в трубке, - я сейчас с Джонсом и Керклендом, в кругу тотальной ненависти и осуждения. Вопрос жизни и смерти, спасите! - Мчу на всех парах, - фыркнул Франциск и отключился. Вот, почему он так часто звонил, конечно! Наскоро заперев комнату с атрибутами, Франциск бросился бежать. Конечно, было бы преступлением заставлять Ваню ждать хоть на одну лишнюю секунду больше. Ах, черт, он ведь не подобрал эти атрибуты для сцены утром! Эта мысль даже заставила его притормозить на секунду - чтобы потом прибавить скорости. Ладно! Сейчас не время и он сходит за этим всем позже! Прошло буквально минут десять, когда он уже оказался в зале. И... м-да, ситуация действительно была плачевная. - ...да боже мой, надеюсь, моя толстенькая Джульетта не забыла, что ей сегодня снова придется понежиться в моей постельке после репетиции? Я, конечно, поддержку выполнить пока не смогу, но это не отменяет того, что буду с "нетерпением" ждать, - ерничал запыхавшийся Альфред под молчаливое одобрение Артура, который в этот момент только безучастно поправлял стойку ученика. - Скажи, а ты стулья часто ломаешь своей обширной... кхм... Казавшийся безразличным ко всему Иван в это время только скрипел зубами, не отводя разъяренного взгляда от окна и автоматически выполняя заученный порядок класса. Кажется, все те полчаса, что не было Франциска, этот разговор неумолимо продолжался. - Ага, не могла забыть. Не могла забыть, что ты "по состоянию здоровья", милый, совсем не в форме, - прошипел он. - Как и то, что Ромео такой сопливый хиляк, что ему даже мышь слишком толстой покажется. А насчёт "кхм"... Ты, кстати, давно в зеркало смотрел, хиленькая жирная фанатка сломанных стульев? Идеальная стойка Джонса мгновенно пошатнулась. Да, сейчас, к своему стыду, Франциск испытал гордость за ученика. Туда его! - "Хиляк"?! И это я-то жирный хиляк?! Да ты, я вижу, бессмертный! - зарычал Джонс, и его пятка с грохотом опустилась на пол - он не удержал равновесия. И тут же взвился от боли - очевидно, его ноги, забинтованные до щиколоток, не прошли до конца. - Ал, осторожнее, - терпеливо произнес Артур. Но Франциск умел следить за каждым движением Артура. Вот почему он сразу понял - Арти разозлился. Разозлился! - Дай я просто... дай я просто дам ему по его... - Альфред дернулся в сторону к Брагинскому, но Артур его придержал. Хотя, очевидно, хотелось отпустить. - Дадите вы ему потом, Джонс, - хмыкнул, наконец, Бонфуа, обозначая свое присутствие, - как раз тогда, когда, как вы выразились, Джульетта будет нежиться в вашей постельке. Она будет нежиться, а вы - плакать, потирая поясницу? При его появлении Брагинский значительно приободрился - даже улыбка перестала быть угрожающей. А вот остальные посмурнели. - А вот и герой-любовник, - буркнул под нос себе Артур. - Вот уж правда, кто о чем... - Да, герой, да, любовник, - фыркнул Франциск. - Я рад, что ты заметил, Ти. Артур вздрогнул и, сжав кулаки, сделал шаг к нему. - Да кто бы... Кажется, расстояние между ними стало как-то непозволительно мало? Да и черт с ним. - Ты, Артур. Ты, - и он уничижительно дунул в лицо Арти, заставляя того зажмуриться и с возмущением подавиться своими словами. Впрочем, он быстро пришел в себя. - Да? - язвительно хмыкнул он, приближаясь. - Ты разве не ошибся? Франциск дернулся. Вот, только что он владел положением, а теперь... - В... что? - Нет-нет, я имею в виду, - Керкланд ухмыльнулся, - может быть, Брагинский знает лучше? Черт побери! Опять он с этими своими... А ну и дьявол с ним! Хочет жить в своём мире вечных подозрений - пусть живёт! - А может быть и так! - заносчиво задрал голову профессор Бонфуа. - Раз уж ты такого низкого мнения о себе - пожалуйста! Пусть будет Брагинский! Артур вскипел. На его щеки словно плеснуло красным, даже, кажется, волосы на загривке поднялись. - Ах, вот так, да?! - зарычал он. - Вот и катись тогда к этому своему... Катись! - Вот и покачусь! - не менее зло ответил Франциск и, круто развернувшись, шагнул к застывшему Ване. Судя по звукам за спиной, Арти тоже вернулся к рейкам, громко вышагивая по паркету. - Вы как дети малые, - нервно хихикнул Ваня, следя за движениями преподавателя. - Барре, пожалуйста, - холодно оборвал его профессор. Его все ещё ощутимо потряхивало. - Барре? - неуверенно мяукнул Иван. - Но я уже перешёл к центру, и... - Барре, я сказал! - грубо оборвал его Франциск. Пришлось подчиниться. Сегодня все идёт наперекосяк. Через некоторое время Франциск даже пожалел, что так резко прогнул Ваню - очевидно, после колких замечаний Арти и Альфреда у него настроение было ни к черту, а тут ещё и он... Все этот чертов Артур! И хоть Ваня и делал все, что бы ни сказал ему преподаватель, но, казалось, от той самой "искры" внутри себя он с каждым шагом был все дальше, дальше, дальше... Оставалось только, скрипя зубами, корректировать движения. - Брагинский, здесь, - Франциск легко похлопал ученика по внутренней части бедра, - почему так слабо? Нужно ещё напрячь, ещё выше ногу. Ну? Я не чувствую, что вы напрягаете. Ладонь удобно легла на пока слишком расслабление бедро. Ваня слабо трепыхнулся в его руках и едва заметно наклонился. Едва заметно для других - но не для Франциска. - Эт-то что? - профессор недовольно качнул головой и провел другой рукой Ване по груди. - Тянемся! Наклоняться нельзя! Сзади что-то ощутимо грохнуло. Это было не так уж важно, но Франциск всё-таки бросил неприязненный взгляд на зеркало и... Две пары глаз обожгли его ненавистью. Джонс слегка подался вперед, словно был готов наброситься на него в любой момент, а вот Артур только подбородок вздернул. Обычно это означало что-то вроде "выглядишь отвратительно", но в глубине его глаз Франциск увидел отчаянный болезненный огонь. - Чего они пялятся, - буркнул Иван со злобой и неловко передернул плечами - лопатки пекло. Но, кажется, в его голосе проскользнула хриплая жалостливая нотка. - Хотят и пялятся, чего тебе? - в тон ему тихо ответил Франциск. - Зрители в зале тоже пялиться будут, что, так же будешь реагировать? - Так они не зрители. - Вот уж действительно, не хотелось бы быть зрителями! - зарычал сзади Альфред. - Если вам так надо - уединитесь! Господи, да чего ему надо? - Ал, держи себя в руках, - процедил Артур, которому, очевидно, тоже не хватило самоконтроля. Иван на это только грозно прожег их обоих злым взглядом сквозь зеркало. Боже, с чего бы им вообще возникать тут черт пойми почему? Что их так вывело из себя? Кажется, обмен любезностями закончился на том, что ему, как паршивому герою-любовнику, нужно было катиться к Брагинскому, как бы противно это ни звучало. Нет, не то, чтобы Иван некрасивый, но это... неправильно как-то, желания вызывало никакого. Черт, он сейчас действительно серьезно задумался об этом?! Чертов Артур! И все же... Франциск с недоумением взглянул на свои руки. Одна на бедре, другая давит на грудь. Ах... в контексте происходящего эти прикосновения действительно выглядят странно. С другой стороны - и что теперь, вообще преподавать прекратить? Балет - это работа с телом в первую очередь! - Да боже мой... - прошептал Иван. - И как заниматься? Он слегка ощутимо дернул ногой - примерно так Франциск понял, что его ученик догадался о причине этих злобных взглядов. - Пожалуйста, потерпите еще немного, - проворчал Франциск, сильнее надавливая на ногу. - Или тянитесь. Сейчас закончим - и будем тренировать программу. На это Иван только обреченно протянул ногу на свою максимальную высоту. Простояв так положенное время, он изящно закончил движение и выжидающе посмотрел на Франциска. Со вполне очевидным намеком. Тому пришлось уступить. - Ладно, давайте посмотрим вашу программу, Брагинский, - кивнул благосклонно Франциск. - Только на этот раз... Но его прервал странный смешок, который донесся - естественно - из-за спины. Иван, как ни странно, тоже навострил уши практически мгновенно. - Программу исполнять легко, - уничижительно отметил Артур. - Вряд ли твой милый мальчик хоть что-то другое умеет! - Артур, - с тяжелым вздохом начал профессор Бонфуа, - есть предел... - Вот именно - "милый мальчик"! - хохотнул Альфред. - А не показать ли нам отрывок? Обещаю, я буду не очень груб, Джульетта, и не позволю всем узнать, что ты не такой уж и легкий! Иван мгновенно вспыхнул от стыда. - Я... я не... Видимо, ему все еще было трудно привыкнуть к тому, что его, как девчонку, будут тягать и вертеть, как заблагорассудится. Кажется, на это и был расчет - и Альфред, и Артур ухмылялись заговорщицки. Но вскоре Брагинский - в очередной раз давая Франциску повод для необоснованной и странной гордости - взял себя в руки. Он спокойно выпрямился и улыбнулся, наклонив голову. - Ты правда готов тягать меня сейчас? С твоими-то ногами? - хмыкнул он так, словно это и не он минуту назад не мог от пола глаз поднять и все пытался нервно найти причины отказать. - Ты только пару дней назад едва стоял! В ответ на это, к вящему счастью Ивана, Ал заметно сник. Как же так вышло, что он сам забыл об этом? Неужели и правда так хотел показать отрывок? Непохоже, чтобы он не разделял неприязненных чувств Ивана по этому поводу. Тогда что? А может быть, дело здесь именно в Иване? Франциск не успел додумать эту мысль - Ваня сложил руки на груди и прищурился. - Или вам вообще все равно, что я исполню? Лишь бы не программу, да? - Да! - злобно выпалил Ал, заметно расстроенный своим проигрышем. - Давай, нас же с тобой еще и на танго подписали! - Для танго нужен партнер, - пожал плечами Иван и высокомерно ухмыльнулся. - Уж точно не ты! И он сделал то, после чего уже Франциск очень долго обзывал его самого маленьким неразумным ребенком. Он подошел к профессору Бонфуа и под аккомпанемент абсолютного молчания безапелляционно схватил его за руку. Затем, не отпуская руки, наклонился к своей сумке, включил на телефоне какое-то случайное танго и с отвращением отбросил аппарат куда-то на подоконник. А затем твердо взглянул в глаза Франциску. Да так, что тот невольно содрогнулся - в глазах его полыхал яростный темный огонь. - Я прошу прощения, - мрачно хмыкнул он, заметив реакцию преподавателя. - Мне хватает одной женской партии, так что уж увольте. И он повел. Растерянный Франциск будто бы даже машинально отступил с легким опозданием. Этого он вообще никак не мог ожидать! Что он, черт побери, творит?! Иван вел профессионально, так, что Франциску даже не приходилось задумываться над тем, какое будет следующее движение. В какой-то момент у него вообще возникло впечатление, что сам он вообще не весит ничего - так ловко его крутили, перекручивали, вертели, приподнимали и швыряли. Медленно-медленно-раз-два-медленно... Франциск уже совершенно на автомате переставлял ноги, представляя, как будет выкручиваться из сложившейся непростой ситуации и что будет говорить Артуру, как вдруг почувствовал, как на его загривке волосы дыбом встают, а по спине бегут мурашки. В первую секунду он даже не понял, что именно произошло. Чужой взгляд? Да, но к этому чувству он уже успел попривыкнуть. Так что же? Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял - искра. Искра! То, чего он все это время пытался добиться! В изумлении он уставился на Ивана и в тот же момент понял: Ваня на него практически не смотрит. Впрочем, у него, тем не менее, довольно ловко получалось вести, будто вслепую. Но тогда - куда? Куда он, черт побери, смотрит? Франциск проследил за тяжелым темным взглядом, чуть сбив ритм. Проследил и... п-пардон? Да, сложно как-то оценивать эту ситуацию. Потому что он смотрел на Альфреда. Так-так-так, по порядку. То есть, Иван практически полностью раскрыл себя как артист балета в порыве сильнейшего гнева и обиды, направленных на определенного человека. И это не Артур, хотя тот тоже наговорил обидных вещей. Это именно чертов Джонс. И... Как отреагировать на эту информацию? Получается, Гиль сильно помог им, когда заставил проводить больше времени вместе? "Ага, помог, - с иронией подумал профессор, - осталось только проследить, чтобы они не переубивали друг друга." Композиция закончилась достаточно быстро. С последними аккордами Иван показательно-вальяжно поклонился, отпустил руку Франциска и как ни в чем не бывало, независимо сложил руки на груди. Нет, так, как будто он совсем ни при чем! Не имеет отношения к надвигающейся буре! Первым очнулся злющий как черт Артур. Он смерил их тяжелым взглядом и отвернулся к своему ученику. Тот выглядел не лучше. - Боже, теперь мы гонимся за эпатажем! - процедил он, не оборачиваясь на них. - Но браво, выступление было... довольно оригинальным. Заставило меня... кхм... пересмотреть свои идеалы. Если подумать... Ал, тебе не кажется, что ты слишком напряжен в последнее время? Резкая смена темы заставила их всех подобраться. Это было настолько неловко и не к месту, что вряд ли он хотел сказать что-нибудь хорошее. Или, по крайней мере, нейтральное. - Да, мышцы забиты. Не то, что у Брагинского, - продолжил Артур с гадкой улыбкой. Иван дернулся, все еще не понимая, к чему он клонит. - Может быть, м-м... после репетиций сходим куда-нибудь? Забитые мышцы это плохо, но я знаю, как исправить эту проблему и даже получить удовольствие. Такое, до дрожи во всем теле. В этом плане есть профессионалы... - Вот уж кто действительно герой-любовник! - прошипел сквозь зубы Франциск, прерывая этот монолог. Профессор Керкланд победоносно хмыкнул, глядя на разъяренного коллегу до отвращения снисходительно. Тот едва ли не искрами засверкал. А до Брагинского несколько секунд вообще не доходил весь оскорбительный смысл только что произнесенной фразы. Это раздражало. Раздражало! Особенно когда Альфред, вслед за братом, насмешливо фыркнул. Очевидно, это было что-то обидное, но что... Лишь после нескольких минут Иван понял - они намекали на увеселительные походы по клубам с продолжениям на ночь. С "профессионалками", очевидно. И... какого черта? Почему он чувствует себя так странно? Разве это его дело? Да в чем проблема-то?! Он не успел додумать эту мысль, как, почему-то внезапно стухнув, Франциск отвернулся и резко дернул Ивана к рейкам. - Хватит болтовни, - припечатал он жестко. - Показывайте программу. Мы потренируем ее немного и расходимся. Хватит. Мельком взглянув на лицо преподавателя, Ваня вздрогнул. Франциск до боли закусил губу и зажмурился. А когда он открыл глаза... Это было сродни признанию поражения. Франциск не хотел ничего делать. И не мог. Кажется, он смирился. Он просто... позволил. Все оставшееся время они занимались в молчании. Франциск был тих. Его будто окунули головой в холодную воду и держали там минут десять. Краска сошла с его лица, а глаза совсем опустели. Иван может и хотел помочь, но, кажется, это было бы неправильно. Неправильно и глупо лезть в чужие дела. Тем сильнее разгоралась в нем злость на эту пару братьев. Когда они закончили, профессор Бонфуа молча встал и вышел, ни с кем не попрощавшись. Лицо его не выражало ничего, глаза были больше похожи на рыбьи - словно из него враз выкачали всю жизнь. В неловком молчании сидеть не хотелось. Поэтому Иван тоже собрал свои вещи и быстро ретировался. Вспомнил о телефоне он уже в раздевалке. Пришлось возвращаться. М-да, растяпа. Оставалось надеяться только на то, что эти двое уже ушли оттуда. Но, к сожалению, свою удачу на сегодня он, очевидно, потратил на лишние сухарики, выпавшие из автомата. - ...вообще глаза его видел? - злорадно смеялся Артур. - Он просто в бешенстве был! Ха! - Стоило того, - мрачно прозвучал голос Альфреда из-за двери. - Устраивать такую сцену... Танго! Я так пожалел, что ляпнул это! Черт, как же бесит! "Ой, а моим партнером будешь только не ты!" Да больно нужно! Жирный урод, вот он кто! От таких слов Ивана даже передернуло. Фу, боже! Если бы он не стоял и не выжидал прямо сейчас, то точно бы не сдержался и двинул бы этому ублюдку по его смазливой роже! Но господин Керкланд в ответ на это повел себя как-то странно. Он долго молчал, а затем язвительно хмыкнул. - Да-да, "жирный урод", конечно. Когда это говоришь ты, мне кажется, что мы в детском саду и ты изо всех сил пытаешься показать мне, старшему братику, что та девочка из параллельной группы с такими заманчивыми двумя косичками тебе совсем не... - Помолчи, Арти! - прорычал Ал. - Я уже говорил, что это не так! Ты ошибаешься! Как я и... и... этот!... - Ладно, ладно, цветочная юность, - уже немного по-другому усмехнулся Артур, прерывая поток злых бессвязных бормотаний. - Не кипятись. Пойдем домой. Вот! Наконец-то! Было бы неудобно встретиться с ними сейчас, поэтому Иван отступил в тень. Открылась дверь. Но они не выходили. - А как же твое обещание? - послышалось из-за открытой двери голосом Альфреда. Дверь замерла на мгновение. - Ты про удовольствие до дрожи? Ты и правда хочешь этого? - судя по всему, ответ был положительным: профессор Керкланд несолидно хихикнул. - Конечно. Вставай в планку. - Что?! - А что ты хотел? Как твое тело обрадуется новой энергии! Давай, три подхода по полторы минуты! Дверь захлопнулась. Тяжело вздохнув, Иван приготовился ждать... ...Тем временем абсолютно уничтоженный Франциск плелся к комнате с атрибутами. Второй раз за этот чертов день. Да нет же. Он не сделает этого. Да, между ними многое было, они и не сошлись характерами с самого начала, и ссорились, и пакостили друг другу... нет, нет. Этого не может быть. Но сколько бы ни пытался Франциск себя убедить, одна мысль никак не давала ему покоя. "Он бросил тебя, - насмешливо увещевал его противный внутренний голос, - он показал, что больше не желает иметь с тобой ничего общего! Что он жалеет о том, что провел с таким никчемным тобой столько времени! Для его удовольствия подойдет кто-нибудь другой. Другой - а не ты! Уж точно не ты!" К черту успокоительное. Сегодня он напьется. Найдет какой-нибудь мелкий бар без сети и доступа в интернет и - напьется. К черту все. Осталось найти атрибуты. Слава богу, ему было известно, где лежит все нужное. Только к плащам пришлось пробраться достаточно долго и неприятно: они были в углу возле старого сундука с тем, что обычно называют "сборной солянкой" - видимо, кто-то не разобрал после своего спектакля. Чтобы достать нужный плащ, пришлось во-первых, взобраться на этот самый сундук одним коленом и вплотную прижаться к стене, во-вторых, быть очень, прямо очень осторо... - Ай, дьявол! Да, именно поэтому. Блестяще, теперь Франциск погребен под ВСЕМИ плащами. Пришлось судорожно выкапываться из-под завалов и обратно развивать все это по одному... Когда он наклонился за последним, что-то странно ослепило его. Там лежали только дешёвые деревянные украшения, чему бы там блестеть? Он бы даже проигнорировал: но что-то тревожно подсказывало ему, что следует хотя бы взглянуть. С трудом отодвинув сундук с чем-то очень тяжёлым, он, наконец, бросил взгляд на блестящий предмет, и... Нож. И ещё кое-что. Там, на старом полу, припорошенный толстым слоем пыли, виделся тёмно-коричневый след. Что у них здесь может быть темно-коричневого? Деготь? Старая краска? Лак? А может быть кровь? Сложно игнорировать нечто столь очевидное. Быстро вытащив телефон, профессор Бонфуа сделал фото. Сейчас не время предаваться распитию успокоительных напитков. По делу его ученика появилась ещё одна весомая зацепка, которая может стоить ему - нет, им! - жизни. След был сам по себе занимательный. Он был большой, больше сорокового размера и очевидно мужской. Подошва была как на каких-нибудь зимних ботинках, но со сложным рисунком. Кроме того, на пятке был то ли выжжен, то ли вырезан странный знак в виде круга и звезды, или что-то в этом роде. Сделано это было так коряво, что при всем желании понять, что имел в виду автор, не представлялось возможным. Ладно, этот след мало чем поможет. Вряд ли представится возможность проверить гардероб всех учеников и учителей. Нужно переходить к главной улике. Осторожно подняв нож, Франциск в последний раз убедился - это он. Вот, трещина. Осколок прилегает слишком хорошо, чтобы сомневаться. Отпечатков наверняка уже нет. Здесь пообтерлось около половины преподавателей училища, да и плащи падали не в первый раз. Тем более, преступник явно был опытен, раз спрятал орудие преступления на такой недосягаемой глубине - неужели он бы не озаботился перчатками или не стер бы все после использования? Было бы неплохо, если бы этим занялись профессионалы - но Иван никогда бы не обратился в полицию. Кроме того, как бы апатично он ни был настроен, ему бы не хотелось ухудшать отношения со своим учеником. Тем сильнее он хотел найти преступника. На первый взгляд нож не отличался ничем. Деревянная рукоятка, покрытая лаком, который от старости успел кое-где облупиться. Треснутое лезвие. Ничего. Совершенно никаких зацепок. Хотя... нет. Вот оно! Зацепка! На поверхности рукоятки было очень коряво выцарапано - "L". Именно так. Латиницей. Судя по хвосту внизу, это была первая буква. Остальное слово осталось только на лаке, который стерся. Словно кто-то потратил все свои силы на эту "Л". Что это может быть? Имя? Кличка? Крылатая фраза? Или кто-то просто баловался? Стоит ли искать всех студентов, имя или фамилия которых начинается на "Л"? А может быть, стоит ограничиться только кругом общения Ивана? Хотя на эту платформу мог ступить и не он. И почему латиницей? Это иностранный студент? Какой-то иностранный студент угрожает Брагинскому? И, если да, то чем? Той справкой? От появившейся груды вопросов голова Франциска начала болеть с новой силой. Черт побери... И - самое главное - он не мог об этом рассказать никому! Или... Можно ли вообще делиться такой информацией с Николаем? Ладно. Это ничего. Самое главное - он зашел чуть дальше. И с этой загадкой он тоже справится.