Проявленная фотоплёнка

      Целоваться без любви — никак. Ни плохо, ни хорошо. Просто не чувствуешь ничего, кроме желания как можно поскорее покончить с этим делом и сбежать.       — Как прошло твое свидание с бывшим?       У Дениса голос ровный. Конечно, он же почти всю ночь эту фразу репетировал, чтобы теперь получилось сносно.       Женька снимает с шеи наушники и поднимает взгляд на напарника. Красивый взгляд, но тоскливый в своей глубине. Когда вчера Васнецова уходила после эфира на эту свою встречу с внезапно объявившимся из Лондона Женей Захаровым, на ней была лёгкая осенняя куртка, а под ней белая футболка и джинсовый сарафан. Она совсем не была похожа на спортсменку. Скорее на женственную девушку. Ну, если не считать белых кроссовок, которым она даже в случае свидания не изменила.       — Нормально, — почему-то не захотелось признаваться в том, как всё было на самом деле. Просто он много говорил, а она шла рядом, чувствовала его пальцы, сжимающие её ладонь, и не понимала, что она здесь забыла, и зачем ей это было нужно. И почему её руки касается рука человека уже давно ставшего чужим.       — И чем всё закончилось?       Женю внутренне передернуло от его прямоты. Какое ему дело до её неудавшегося свидания? Вспыльчивый характер выдал саркастичный ответ быстрее, чем она успела его обдумать:       — Бурным сексом, Воронцов! Тебе в подробностях рассказать?       Костяшки пальцев, на крепко сжатых кулаках, неожиданно побелели. Мускул на лице Дениса невольно дёрнулся.       — Спасибо, не надо, — процедил сквозь сжатые зубы, отворачиваясь.       — А что так? Зря отказываешься, Воронцов. Женька — он такой…       — Замолчи! — в голос рявкнул побледневший напарник. Грудь тяжело вздымалась от сбившегося дыхания.       Девушка вздрогнула и поёжилась от неуютного взгляда радужки, ставшей почти чёрной. Вжалась в кресло, когда коллега по работе неожиданно вскочил на ноги и стал мерить шагами небольшую студию. У Жени даже голова закружилась от его мельтешения туда и обратно. Желая прекратить эти метания, она попыталась его остановить:       — Денис…       Парень резко остановился, окинул её каким-то совершенно нехорошим взглядом и вылетел из студии, громко шваркнув дверью о косяк. Мелкая крошка штукатурки осыпалась прямо на пол. Женька закрыла глаза, сердце бешено стучало.

***

      — Ты где был? — сердито вскинулась спортсменка, вскакивая с кресла и подлетая к напарнику, которого не было почти целый час.       От него пахло кофе и сигаретами. Это заставило Васнецову невольно вздрогнуть и охладить пыл. Воронцов с силой сжал девичьи плечи и прислонил соведущую спиной к двери. Лопатки больно уткнулись в твёрдую поверхность, сорвав с девичьих губ почти испуганный вздох. Денис долго смотрел ей в глаза прежде, чем хрипящим голосом, с расстановкой, произнести:       — Зачем ты мне соврала?       — Что?       — Зачем ты мне соврала? Нахера, Жень? Я же… Я серьёзно тебя спросил.       Девушка отвела взгляд, уставившись на жёлто-чёрные буквы и знак радиостанции. Шумное дыхание в двадцати сантиметрах от её лица сильно затормаживало мыслительный процесс.       — Ответь мне, — серьёзный голос всколыхнул одну из пшеничных прядок, выбившихся из растрепавшегося пучка. — Я сейчас себя таким дебилом чувствовал, когда звонил твоему благоверному, а ты даже на меня посмотреть боишься…       — Ты звонил Женьке? — как будто громом поражённая, повернулась к нему.       Карие глаза лихорадочно блестели.       — Да, Васнецова. Или у тебя ещё кто-то есть? — иронично поинтересовался Воронцов. — Тот, с кем у тебя бурный секс вечерами. Давай, колись, и теперь уже в самых мельчайших подробностях.       Пристыженный взгляд спортсменки вновь упёрся куда-то за его плечо. Они долго стояли так друг напротив друга. Женька молчала, желая, как тот ёжик из мультика, раствориться в тумане. Денис терпеливо ждал, испытывая взглядом напарницу. И внезапно внутри Васнецовой проснулась бунтарка.       — А с какой это стати, — оттолкнула его от себя на более-менее приемлемое расстояние, чтобы дышать хотя бы было не так сложно, — я перед тобой отчитываться должна? Ты мне кто, что так бурно моей личной жизнью интересуешься?       — Я тебе друг, Жень. Или этого мало? — сердито раздул ноздри, глядя в упор на раскрасневшуюся спортсменку.       — Мало, — неожиданно рассерженно вскинулась, стараясь сдуть со лба прядь волос. — Мало быть моим другом, чтобы подобным образом злиться на то, что тебя абсолютно не касается, — больно ткнула его в плечо, стараясь ещё увеличить расстояние между ними, но Воронцов, недобрым взглядом окинув её за подобные выкрутасы, приблизился и до боли сжал хрупкие запястья своими ладонями.       — Это что меня, интересно, не касается? Что к тебе твой денди лондонский клинья подбивает? Или то, что из-за него ты врёшь мне? Прикажешь смотреть на это спокойно и радоваться за вымышленное счастье подруги, так, Васнецова?       — А почему бы и нет! — возмущённо выхватила запястья из железной хватки. — Я же радуюсь, когда ты заводишь себе очередную подружку и приводишь её с собой на эфир, чтобы показать, как работают профессионалы. Дай-ка подумать, скольких ты привёл сюда за прошлый месяц? Пять или семь? А я, как дура, чаем их угощаю по твоей просьбе. Только вот имена не запоминаю. Потому что бесполезно. В понедельник страстную Анжелу сменяет скромная Катя, в пятницу приходит рыжая бестия Марина, а в воскресенье я знакомлюсь с Аней, до одури пахнущей отвратительными сладкими духами. Да пошёл ты к чёрту, Воронцов! — сердито толкает его и, пользуясь моментом, отходит в другой край студии.       Сердце колотится очень-очень быстро. Женьке буквально кажется, что она задыхается от накатившего возмущения. Спиной чувствует прожигающий взгляд. Хочется сбежать. В последнее время это становится дурной привычкой — сбегать от Захарова, от Дениса, который, в общем-то, ничего такого криминального не спросил.       Из мыслительного забытья Васнецову выводят горячие ладони, которыми напарник притягивает её к себе. По телу бьёт лихорадочный озноб. Каждая клеточка становится чувствительнее во сто крат. Словно оголённый провод. Его прикосновения похожи на сладкую пытку. Он же это не серьёзно всё.       — Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? — уже более примирительным голосом поинтересовалась, улавливая древесные нотки в знакомом одеколоне.       — Почему ты сбежала с последнего свидания?       Девушка собирается с мыслями и старается не дышать.       — Потому что я не умею целоваться без любви. И учиться этому не хочу. Захаров — прошлое. Хорошее, но не настолько, чтобы спустя столько времени к нему возвращаться.       Для Дениса эти слова — и мёд и горечь. Как друг — он должен ей посочувствовать, а как парень — искренне рад, что Женька не чувствует к этому холёному педанту ничего, даже отдалённо напоминающего влюблённость.       — Ты, правда, никогда без любви не целовалась? — негромко спрашивает, наклоняясь ближе к её уху и крепче обнимая.       — Теперь уже целовалась, — невесело хмыкнула, отстраняя его от себя. — Мне не понравилось. Так себе опыт, — лёгким движением провела по волосам, не поднимая взгляда на соведущего.       Воронцову всегда нравилась неуловимость её движений, которые с каждым разом становились всё женственнее. Он всё чаще поражался, как изменилась эта девочка-подросток, которую он впервые увидел на первом эфире после продолжительной болезни. Как бы она не старалась быть похожей на мальчишку, продолжая носить широкие вещи, физиология брала своё, выдавая в каждом движении взрослую девушку. И к этой девушке он чувствовал что-то, что совершенно точно выходило за дружеские рамки. А чувство ревности, подогретое приездом её бывшей влюбленности, подтвердило это на все сто процентов.       — Погоди, Жень… Если ты никогда не целовалась без любви до вчерашнего дня, что тогда было со мной? — неожиданно пришедшая в голову мысль пролегла лёгкой улыбкой на губах. — Когда при сёстрах…       — Я помню, Воронцов, — быстро пресекла волнующее воспоминание спортсменка.       — И? Ты не ответила на вопрос.       — Те поцелуи не в счёт. Они — обман. Показательное выступление.       — Да, а мне так не показалось, — задумчиво произнёс брюнет, замечая нервозность в поведении соведущей.       — Думай, как хочешь, — равнодушно сказала девушка и подняла на него взгляд.       Денис думать совершенно не хотел. Он только хотел проверить — правду ли говорит ему Васнецова. Неужели для неё он — исключение из правила. Не может быть такого, чтобы с Захаровым ей никак, а с ним — тоже никак. Только по-своему. В дружеских целях и все дела. Поэтому он сам не понял, как подтолкнул Женьку к столу и накрыл тёплые податливые губы своими. Сжал девичьи плечи на случай, если она захочет сбежать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала. Воронцов не решился продолжать целовать её, не чувствуя ничего в ответ.       — Прости, — отстранился и ослабил хватку.       — Зачем ты это? — шёпотом произнесла спортсменка. Голос предательски дрогнул, выдавая её растерянное состояние.       — Проехали, Васнецова. Так, наваждение, — убрал ладони с её плеч и отошёл в сторону. Остановился в задумчивости посреди студии и еле заметно покачал головой.       Девушка коснулась своих губ подушечками пальцев. Они горели от недавнего прикосновения к ним Дениса. Это совсем не было похоже на вчерашний поцелуй с Женькой. Живот за одну секунду стянуло в сладкий тугой узел от осознания только что произошедшего.       — Просто наваждение?       — Да, просто наваждение, — с лёгким раздражением произнёс парень. Он не вправе был злиться на неё, поэтому злился на себя. Дурак. Только дурак мог подумать, что если с Захаровым у неё ничего не сложилось, то это хороший повод дать знать ей о своих чувствах. — Случайно вышло…       Васнецова усмехнулась.       — Случайно наткнуться на чужие губы — это ещё постараться надо, — подошла к нему и улыбнулась. — Знай, если такие случайности станут закономерностью, то…       — Что, дашь мне по роже и назовёшь дебилом? Так я привык, можешь не стесняться в выражениях.       — Дебил. Я вообще не это хотела сказать, — серьёзно взглянула в карие глаза и нерешительно подалась к нему, обняв ладонью за шею.       — А о чём, Жень?       — О том, что абсолютно не против, если подобные случайности станут закономерностью.       Воронцов удивлённо повёл бровью и, усмехнувшись, прижался лбом к её лбу.       — А как же твои слова о том, что целоваться без любви — табу? — горячими ладонями притянул её к себе, ощутив под пальцами тонкую талию. Дыхание Васнецовой щекотало ямку над верхней губой.       — Я и не нарушаю этого запрета, — улыбнулась в его губы и легонько коснулась их, прижавшись нежно и осторожно. — Но и не думай, что я по уши влюбилась в тебя, Воронцов, — одёрнула себя от пьянящего разум наваждения.       — Конечно, конечно, Жень. Я тоже в тебя совсем не влюбился, — насмешливо выдохнул и накрыл её губы поцелуем. Решительным, многообещающим, ласковым. Таким, которым невозможно целовать без любви.       Целоваться по любви — значит, тихо сходить с ума от малейших прикосновений. Улыбаться в родные губы. Прижиматься ближе. Дышать этим моментом и бояться отпустить. Любить — хотеть касаться.