Проявленная фотоплёнка

      — Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Какой еще дурак мог придумать — работать в новогоднюю ночь? Под бой курантов! Воронцов, а ты чего такой спокойный сидишь?       Женька с самого утра рвала и метала, услышав от шефа «радостную новость». Кому как не ей знать всю прелесть работы в праздничные дни? Когда вся страна гуляет, а ты сидишь в самой маленькой и невзрачной студии на окраине столицы. Какое там оливье и шампанское под речь президента, что вы, извольте. Лучше четырехчасовую программу и музыкальный новогодний марафон, пожалуйста. Это же куда более привлекательная идея, не так ли?       — Васнецова, я так же недоволен, как и ты… У меня, может быть, тоже были планы на эту ночь, — наигранно вздохнул и откинулся на спинку кресла.       — Да? — сердито сузила глаза спортсменка. — И где ты собирался реализовывать свои планы? Часом, не в той квартире, куда я тебя по доброте душевной поселила?       — Ты что, ревнуешь? — просмаковал последнее слово так, что на фарфоровых щеках девушки появились неравномерные пятна румянца. Его губы растянулись в медово-сахарной ухмылке.       — Вот еще! Твоя самовлюбленность тебя не красит, — проворчала и, опустив глаза, села за пульт звукорежиссера. Хитрый Жора взял отпуск и укатил в Африку. Молодец, как встретит Новый год, так его и проведет. В путешествиях. А тандем Васнецов и Воронцова, судя по всему, проведут этот год в студии радио «Активного». Лепота. Ничего не скажешь.       Денис не отводил заинтересованного взгляда от коллеги, и она чувствовала это всеми фибрами души. С трудом заставляла себя не поднимать на него глаза. Он и так слишком языкастый, еще разглядит в ее взгляде что-нибудь эдакое. Потом колкостей не оберешься.       — Жень…       — Чего тебе? — сердито буркнула, всем видом показывая свое безразличие.       — Ты такая красивая в своем смущении…       Реакция Васнецовой не заставила себя долго ждать. Забыв про свое нежелание смотреть в глаза напарнику, она мгновенно наткнулась на карий взгляд. В глазах пляшут чертенята, а губы растянуты в сладко-приторной улыбке. Собраться с мыслями становится сложно, но все-таки она парирует:       — А ты такой дебил в своем… — судорожно подбирает слова в голове, но ничего толкового не выходит. — В своем… дебилизме, вот! — кидает в него тетрадку и отводит взгляд, создавая бурную видимость рабочей деятельности.       — Помнится, как-то давно я обещал подарить тебе словарь. Думаю, время пришло. Твой лексикон беднеет с каждым днем, — ох, как ему нравилось выводить ее из себя. Это острое чувство, напоминающее хождение по лезвию.       — Подари, — ласково пропевает и подозрительно мило улыбается. — Я тебе этот словарь, знаешь, куда засуну?       — С этого места поподробнее, пожалуйста… — закусил нижнюю губу и расположился в кресле максимально удобно.       — Беги, Воронцов, — зловеще шепчет и подрывается с места.       Денис, благодаря хорошей реакции, успевает вскочить с кресла и не попасться в руки разъяренной Женьке. В своей злости она прекрасна ровно настолько, насколько опасна и непредсказуема. Поэтому он бежит, куда глаза глядят. Наворачивает три круга вокруг стола и, на бегу состроив баррикаду Васнецовой в виде кресел, выскальзывает из студии. Закрывает дверь и сдерживает ее с обратной стороны.       — Воронцов! — барабанит кулаками в дверь и, время от времени, нещадно дергает ручку. Но та не поддается. Наверняка, они сейчас создают шум на весь этаж, но ей плевать. Не уволят же за это в преддверии новогоднего эфира, честное слово. — Открой дверь!       — Ага. Сейчас. Я открою, а мне потом переломы залечивай. Спасибо, знаем, плавали.       Женьке почти удалось толкнуть дверь, чтобы та приоткрылась, но в ту же секунду парень захлопнул ее обратно.       — Трус! — рассерженно пнула дверь ногой, будто та была виновата в дебилизме ее коллеги, и взвизгнула от тупой боли, пронзившей ступню. — Ауч… — резко села на подлокотник дивана и сняла с правой ноги кеды. Потерла ушибленную ступню. Еще не хватало травмировать себя из-за этого дебила.       — Эй, Васнецова, ты чего там затихла?       — Не надейся. Это затишье перед бурей. Поэтому продолжай бояться. Это у тебя отменно получается.       — А я не боюсь. Тебя же, дурашку, от глупостей оберегаю.       — Ой, не надо с больной головы на здоровую… Трусишь — так и скажи.       — Не трушу. У меня от твоих нападок есть секретное оружие.       — Какое? Дверь, в которую ты вцепился сейчас руками и ногами? — презрительно хмыкнула и с обидой посмотрела на нее. Нога неприятно саднила.       — Лучше. Но я тебе о нем не расскажу. Придет время, сама узнаешь…       Дверь осторожно приоткрылась, и кудрявая макушка показалась в дверном проеме. Парень опасливо покосился на Васнецову. Она бросила на него короткий взгляд аля враг народа.       — Ненавижу тебя, Воронцов.       — Многовато ненависти на один квадратный метр, тебе не кажется? — благосклонно улыбнулся и решительно шагнул в студию радио «Активного». Судя по всему, пыл напарницы немного охладел. И калечить она его передумала, хотя бы, временно.       — Кажется. Ее было бы меньше, если бы в диапазоне радиостанции не было одного кучерявого острослова.       — Буду считать это тройным комплиментом, — самодовольно ухмыльнулся и прошагал мимо Женьки, зашнуровывающей кеды.       — Почему тройным?       — Потому что острослов — это комплимент, кучерявый — тоже. А тройной — потому что со всех этих слов следует, что я тебе небезразличен.       — Слышишь ты… Умник недоделанный, лучше придумывай тему эфира, которой мы будем развлекать слушателей в новогоднюю ночь, — ловко перевела тему, ага.       — А что ее придумывать? — скривился Денис. — Чудеса, волшебство, желания… Выбирай любую. Какая разница, по какому поводу в эфире ругаться, — проверил электрический чайник на наличие воды и поставил его греться.       — Большая разница, Воронцов! Ругаться за мизерный аванс или за тройную премию.       — Ооо, Женечка, так ты меркантильная, — загоготал в голос брюнет, уворачиваясь от не по-девичьи сильного кулака.       — Чья бы корова мычала, — насупившись, плюхнулась в кресло напротив напарника. — Дебил.       — Дура, — произнес с выражением легкого превосходства, но это получилось ласково и совсем необидно. Только Васнецова, хлопнувшая его ежедневником по кудрявой голове, видимо, считала иначе.       — Поговори мне еще тут… — сварливо пробурчала и, открыв тот самый ежедневник, стала набрасывать темы для эфира, записывая их черной гелиевой ручкой.       Денис развернулся в кресле и налил себе в кружку кипяток. Закинул туда последний чайный пакетик и сделал мысленную отметку о том, что нужно будет не забыть купить новый чай.       — Сделай мне кофе, пожалуйста.       Воронцов закусил губу и неторопливо обернулся.       — Эм, Жень, тут такое дело… Придется тебе немного подождать. В чайнике нет воды.       Васнецова замерла и медленно подняла глаза на Воронцова. Судя по тому, как в ее руках хрустнула пластиковая ручка, Денису можно было начинать волноваться. Он нервно заерзал в офисном кресле, чувствуя себя неуютно под напором серых глаз, напоминающих северный ледовитый океан. Зрачки сердито сузились.       — И как же ты так количество воды рассчитывал на две кружки, когда чайник ставил?       — А я не рассчитывал, — не подумав, брякнул Воронцов и вцепился пальцами в подлокотники.       — Тогда беги, — великодушно предупредила Женька и, выпустив из рук пострадавшую ручку, решительно двинулась в сторону диджея.       Денис подскочил с кресла и попятился назад. Васнецова медленно наступала и это пугало больше, чем когда они бегали друг за другом кругами. В минуту паники Воронцов наткнулся на диван и плюхнулся прямо на него спиной. Женя воспользовалась моментом и схватила его за грудки.       — Лежачих не бьют, — вспомнил негласное правило, ощутив как сильно ее пальцы скрутили ткань его рубашки. Сейчас она скрутит его так же как эту несчастную рубашку.       — Лежачих не бьют, а вот разлегшихся на диване трусов еще как бьют, — ласково пропела спортсменка, наклоняясь над ним и придавливая его рукой к дивану еще сильнее.       Светлые волосы коснулись лица парня, и он решил пойти на хитрый план.             — Делай, что хочешь, только не щекочи меня… С детства щекотки боюсь.       Глаза Васнецовой радостно загорелись. И в следующую секунду светлые пряди прошлись по щекам и вискам кудрявого брюнета, а ладошки скользнули к его ребрам. Воронцов очень убедительно стал изображать боязнь щекотки, всячески выкручиваясь и выворачиваясь. Только в одно прекрасное мгновение перехватил ладонями тонкие запястья и поменялся с Женькой местами, опрокинув ее на диван. Она даже сообразить ничего не успела, не ожидая, что Денис ухитрится на такой маневр.       — Офигел? — сердито вскинулась, но тут же была уложена обратно тяжестью его веса. Карие глаза смотрели с хитрецой и самодовольством, крепко сжимая девичьи запястья. — Руки, Воронцов… — сдула прядь волос с лица, на миг, ощутив его дыхание со вкусом мандариновой жвачки.       — Не нравится, когда над тобой доминируют? — наклонился ближе, заставив напарницу вжаться всем телом в диван.       Женя пару раз чертыхнулась в его руках, а потом смиренно затихла, заглянув в глаза цвета горячего шоколада.       — А что, если… нравится?       Денис на пару секунд даже дар речи потерял. Ему бы ущипнуть себя, чтобы проверить — не сон ли это, надуманный его извращенной фантазией. А если сон, значит, чисто теоретически, он может творить все что угодно. Это же просто фантазия. Иллюзия.       — Что молчишь, Воронцов? Не придумал, как доминировать дальше? Подсказать?       Усмешка в серо-зеленых глазах провоцирует, подливая масло в огонь. Денис видит в них почти победные искорки.       — Рано радуешься… Как говорится, еще не вечер.       — Воронцов, Васнецова… — Сан Саныч окидывает взглядом пустые кресла и обводит взглядом помещение. — ВОРОНЦОВ! ВАСНЕЦОВА! Вы, вы, вы… Чем здесь занимаетесь?!       Денис быстро разжал ладони и подскочил с дивана. Женька спряталась за плечом напарника, виновато потупив взгляд. Футболка предательски покосилась и измялась от лежания на ней соведущего. И кто еще из них двоих трусит?       — Это не то, о чем вы подумали, Сан Саныч, — не столь уверенно, но все же попытался оправдаться диджей. — Просто… Просто Васнецовой соринка попала в глаз, вот!       Девушка незаметно ущипнула коллегу за бок, чтобы не порол чушь. Не дай Бог еще усугубит ситуацию.       — Чтобы через десять минут были в эфире! А я еще хотел отпустить вас на час раньше в новогоднюю ночь… Беспредел, — проворчал себе под нос шеф и вышел, сердито хлопнув дверью.       — Воронцов, из-за тебя мы лишились свободного часа.       — Это почему из-за меня?       — Потому что из нас двоих ты ведешь себя по-дебильному!       — А ты вообще трусиха! Дрожишь перед шефом как осиновый лист. Я хотя бы как-то попытался спасти ситуацию. Которую ты, между прочим, заварила. Скажи спасибо, что час дополнительного времени не добавили.       Дверь в студию вновь распахнулась:       — Кстати, вместо четырехчасовой программы проведете пятичасовую. Хотя нет. Шестичасовую.       — Но…       — И это не обсуждается.       Диджеи снова остались одни с кислыми минами. Даже Воронцов помрачнел. Одно дело трепаться четыре часа, другое — шесть. Еще и в компании ненавидящей его напарницы. Да уж, та еще ночка выдастся…

***

      — Воронцов, где тебя носит? Мы же договаривались прийти пораньше.       — Васнецова, если ты прекратишь трезвонить мне через каждые десять минут, я приду гораздо раньше.       — Насколько раньше?       — Настолько раньше, — раскрыл дверь и возник на пороге студии, зажимая трубку плечом, а в руках держа большую картонную коробку. Быстро скинул ее на диван, встряхивая затекшими запястьями. Убрал телефон в карман джинсов.       — Это что ты такое принес? — заинтересованно поинтересовалась девушка, пытаясь заглянуть в коробку.       — То, что хотя бы немного приблизит нас к настроению праздника. Открывай, — скинул куртку на вешалку и сел на подлокотник дивана, ожидая реакции Женьки.       Дважды ее просить не пришлось. Она мигом подлетела к коробке. Глаза ее счастливо загорелись. Внутри были огоньки, свечки и всякая прочая мишура для украшения.       — Ух, ты! — радостно воскликнула, вытаскивая из коробки рождественский венок. — Признавайся, какой магазин ты ограбил?       — Ну, точно не продуктовый, Васнецова, — усмехнулся и вытянул гирлянду. — Я прощен за небольшое опоздание?       — Вполне. Давай скорее, иначе не успеем до начала эфира…       Женя светилась ярче лампочки в двести двадцать вольт, когда они приглушили свет, зажгли гирлянды и свечи с ароматом хвои. До эфира оставались считанные минуты, а до Нового года — два часа. Атмосфера праздника вновь стала ощутимой. Как тогда, когда Васнецова поспешно собиралась на работу, с тоской поглядывая на всю свою большую и шумную семью, активно готовящуюся к праздничной ночи.       Мама с Дашей и Галиной Сергеевной нарезали салаты и сервировали стол. Маша выбирала, какое из новых платьев смотрится на ней эффектнее всего. Полина крутилась рядом со старшей сестрой в надежде утянуть какие-нибудь красивые украшения. Папа вот-вот должен был вернуться домой с елкой… А Женя собиралась на работу.       Мама вздыхала и охала, как же так, ребенок останется голодным в новогоднюю ночь. Поэтому до работы Васнецова ехала на такси: с тазиком «Оливье», шампанским и другими атрибутами праздничного стола. Вот и теперь радость медленно наполняла ее тело от макушки до пят. Не хватало только новогодней музыки, которая с минуты на минуту должна была зазвучать в студии радио «Активного».       — Начинаем?       Женька поспешно кивнула, натягивая наушники и наклоняясь к микрофону. Воронцов не смог сдержать искренней улыбки, глядя на горящие глаза подруги.       — Добрый вечер, дорогие радиослушатели! Сегодня с вами в этой предпраздничной суматохе диджей радио «Активного» Денис Васнецов и моя очаровательная соведущая Евгения Воронцова…       Телефон разрывался из-за непрерываемого потока звонков. Каждый желал поздравить с наступающим Новым годом друзей и близких. На фоне счастливых голосов раздавался звук работающего телевизора, смеха и звенящих бокалов. Люди наперебой поздравляли друг друга в радио эфире, выхватывая телефон, и признавались в любви. Денис чувствовал, как сводит щеки от нисходящей с лица улыбки. Диджеи даже не препирались между собой, потому что большую часть эфира занял «Новогодний бумбокс поздравлений».       — Стоп… — парень стянул наушники и поудобнее растянулся в кресле. В ближайшие двадцать минут в эфире должна была звучать только музыка. Можно было выдохнуть и расслабиться.       — Воронцов, ты есть хочешь? — заговорщицки прошептала Женя, пристально смотря на напарника.       — Спрашиваешь. Еще бы…       Васнецова быстро подорвалась к холодильнику и вытащила оттуда большую миску оливье. Вслед за ней на стол последовали бутерброды, нарезка, сладости, мандарины и шампанское. Глаза Дениса лихорадочно заблестели.       — Все это время у нас холодильник ломился от еды, а я об этом даже не догадывался?       — Ну, должен же быть и с моей стороны сюрприз, — весело усмехнулась, доставая стаканы для сока. — Прости, для шампанского бокалов нет.       — Неприятность эту мы переживем, — напел строчку из детской песенки и взял в руки бутылку с игристым напитком. — Саныч, если бы увидел, чем мы тут с тобой в рабочее время занимаемся, по головке бы не погладил.       — Он вчера и так увидел больше, чем нужно. А в наше с тобой оправдание могу сказать, что Новый год не Новый год без сожженной бумажки с заветным желанием, которую обязательно нужно растворить в шампанском.       Воронцов заинтересованно повел бровью, не имея ничего против таких праздничных традиций.       — Стой, Денис… Не разливай. Можешь погулять где-нибудь минут пять?       — Васнецова, здесь полный стол домашней еды, а ты отправляешь меня туда — не знаю куда? Хотя бы ради чего я это делаю, скажи? — попытался выпытать, когда девушка стала настойчиво подталкивать его к двери.       — Просто выйди.       Воронцову, томящемуся в ожидании за дверью, было невыносимо скучно ждать. От нечего делать, он крутил в руках массивную связку ключей, уже в который раз, косясь на наручные часы. Пять минут закончились две минуты назад.       — Жень, можно?       — Нет.       Пару секунд тишины.       — А сейчас можно?       — Я же сказала. Стой там. Зайдешь — не поздоровится.       — Не сомневаюсь, — проворчал, утыкаясь лбом в косяк двери. От скуки царапал красный кирпич в стене ключом. — Васнецова, я злой, когда голодный…       — Угу.       — И целоваться лезу.       — Заходи уже.       Денис появился в дверях и чуть не ахнул. На Женьке был серебристый комбинезон, красиво подчеркивающий женственные формы и тонкую талию. А в этом тусклом свете и переливе разноцветных огней, она выглядела вдвойне ошеломляющей. Он впервые увидел ее фигуру, не прикрытую мешковатыми футболками и мальчишескими джинсами. И это было восхитительно.       — Воронцов, неприлично столько молчать. Скажи что-нибудь, — поправила непослушный локон за ухо и закусила губу.       — А что тут скажешь, Васнецова, если это… Вау, — это все на что хватило обычно многословного диджея. — Будешь у нас сегодня вместо елки.       — Дурак, — разочарованно цыкнула и уперла руки в бока.       — Шучу, Жень… Ты великолепна. Скажи, а это… Для меня наряд?       — Ага, размечтался. Это просто традиция такая — встречать Новый год в новом наряде.       — Замечательная традиция. Одобряю, — сел в ее кресло и закинул руки за голову.       Васнецовой стало неловко от его пронзительного взгляда. Дурацкое смущение дало о себе знать горящими щеками. Оставалась надежда на то, что при неярком свете Денис этого не заметит.       — Давай, что ли, шампанское разливай… — спохватилась Женька и заняла место в кресле Воронцова. Коленки почему-то предательски дрожали.       — Слушаюсь, моя королева, — хихикнул в кулак Денис, ожидая какого-нибудь очередного нападка от Васнецовой за его выходку, но получил лишь укорительный взгляд. Впрочем, который она почти сразу же отвела, чувствуя смущение и неловкость. Она могла сколько угодно язвить и парировать, но когда с его губ срывался полу-флирт, направленный в ее сторону, всякая уверенность вмиг терялась. Воронцов решил воспользоваться моментом. — Жень, а посмотри на меня? — дождался ее взгляда. — Ты очень и очень красивая, — пододвинул к ней стакан, слегка коснувшись кончиками пальцев ее руки.       Случайно, конечно же, случайно.       Васнецова чуть заметно вздрогнула, ощутив горячие подушечки пальцев на своей коже.       — Спасибо, Денис…       За пять минут до Нового года, Воронцов вывел в эфир поздравительную речь президента. Женя стянула с головы серебристые наушники, так хорошо гармонирующие с ее комбинезоном. Внутри все больше подогревалось волнующе будоражащее чувство, которое бывает, когда сильно чего-то ждешь. Впервые она встречала этот праздник не в семейном кругу. Это было немного странно, но совсем неплохо. Просто иначе. Тем более, с Денисом не получалось соскучиться. С его губ все время не сходили веселые шутки, забавные истории и поздравления, которые радиослушатели передавали своим родным и близким. А еще с его губ не сходила улыбка. Самая потрясающая улыбка, которую Васнецова когда-либо видела.       — … слышишь меня? — Воронцов щелкнул перед ней пальцами, пытаясь привлечь к себе ее драгоценное внимание. — Говорю, желание загадывать будем?       — Ааа, да, конечно, — засуетилась Женька, доставая из ящика в столе два маленьких листочка и спички. Еще не хватало, чтобы он заметил, каким завороженным взглядом она на него смотрела.       — Ты уже знаешь, что напишешь?       — Возможно. А ты?       — Еще нет. Не придумал.       — В таком случае, пожелай себе богатой фантазии, — сыронизировала и прикусила кончик ручки.       — Очень смешно, — скривился Денис, независимо встряхнув кудрями. — Тебе оригинальности бы побольше, а предсказуемости поменьше, — не остался в долгу, отпарировав.       — А тебе бы язык покороче и извилины не такие прямые, как сейчас.       — Язва.       — Дебил.       — Я не буду с тобой ругаться в Новый год.       — Какое благородство, — недовольно фыркнула Васнецова. — С чего вдруг такие жертвы?       — Я верю в теорию о том, как встретишь Новый год, так его и проведешь.       — То есть ты рассчитываешь провести его со мной и ни разу не поругаться?       — Может быть, — загадочно улыбнулся.       Женька, словив его многообещающий карий взгляд, быстро уткнулась глазами в пустующий листочек. До начала боя курантов они больше не обмолвились ни словом. Кремлевские часы стали бить полночь и диджеи стали записывать заветные желания на клочках бумаги. Пять ударов — желание записано. Еще пять — сожжено и брошено в шампанское. Два удара и до начала звучания гимна РФ игристый напиток оказывается выпитым.       — С Новым Годом, Васнецова!       — С Новым счастьем…       — С вами были: такой же мудрый, как Дедушка Мороз — Денис Васнецов!       — И такая же холодная, как Снегурочка — Женя Воронцова!       Васнецова хлопнула ладонью по столу и больно пнула напарника ногой под столом.       — Даа, Дениска, Новый Год наступил, а ума и оригинальности в тебе не прибавилось ни на грамм! — съязвила девушка, стягивая с головы наушники. — Не то желание ты загадал, ой, не то…       — Правда глаза колет? — усмехнулся, разглядывая ее разъяренный и донельзя прекрасный вид.       — Воронцов, тебе не кажется, что шансы не ссориться со мной стремительно уменьшаются? Не хотелось бы покалечить тебя в первый день января.       — Женечка, ты спортсменка, конечно, и все такое, но я все-таки значительно сильнее тебя.       Васнецова искренне и звонко рассмеялась.       — Ты? Если только на словах, — скептически хмыкнула и встала с кресла.       Денис в очередной раз мысленно отметил, как сильно ей идет этот комбинезон. В ее глазах был явный вызов, поэтому парень поднялся и обогнул стол. Поймал напарницу в ловушку-капкан, преградив пути к бегству руками, расположенными по двум сторонам от нее и оперев ладони на стол. Женя немного отклонилась назад, так как расстояние сократилось до невозможного минимума. Но Воронцов оказался все равно слишком близко. В карих глазах горел решительный огонек, заставив девушку порядком заволноваться.       — Действительно хочешь проявить ко мне грубую мужскую силу? — нервно облизала губы и присела на край стола, опираясь о деревянную поверхность ладонями. Ее стала даже забавлять решимость диджея.       — А ты относишься к тому разряду девочек, которым это нравится? — усмехается и наклоняется ближе к ее уху. — Как пожелаешь, Васнецова.       Его горячий шепот затуманивает мозг и затормаживает реакцию. Он крепко сжимает хрупкие запястья, чувствуя, как тонкий серебряный браслет впивается в его кожу. Женька непонимающе смотрит на него, но черты лица смазываются от такой близости лиц друг от друга. Последнее, на что падает ее взгляд — его губы. Горячие, решительные губы, которые в одно мгновение целуют ее дразнящее и жарко. Сначала будто пробуя, а потом смелее. Так, словно он уже делал это тысячу раз.       Васнецова не находит ничего лучше, чем ответить. И плевать, каким взглядом он потом на нее посмотрит. А ее соведущий, черт возьми, обязательно выкинет что-то ехидное на то, что она позволила это сделать. Позволила себя поцеловать. И, более того, когда он дал ей свободу действий, сама обняла его, одной рукой утопая в жестковатых наощупь кудрях.       Это были восхитительные… секунды, минуты, часы? Неважно. Просто было хорошо. Голова слегка кружилась. И губы болели. В студии пахло шампанским и мандаринами.       — Такое желание ты загадывала под бой курантов? — прошептал, медленно отстраняясь и крепче прижимая её к себе.       Женя глубоко вздохнула, сразу пряча взгляд у него на плече. Губы так восхитительно покалывало, что в голове не оставалось никаких мыслей.       — Я загадывала, чтобы ты как можно меньше трепался, Воронцов.       Денис насмешливо выдохнул, прижимаясь губами к её макушке.       — Я не могу целоваться и трепаться одновременно.       — Какая досада, — иронично напела, носом проводя по его шее. — Я ни капли не совру, если скажу, что не буду скучать по твоим дурацким шуточкам.       — В таком случае, тебе придется несказанно много меня целовать.       — О, запросто, — хмыкнула, и, немного погодя, добавила чуть тише, — это оказалось делать довольно приятно.       — Да что ты? Я всегда знал, что хорошо целуюсь.       — Ты хорошо молчишь, Воронцов, — подняла на него взгляд и улыбнулась. — Предлагаю сделать это снова.       — Поцеловаться?       — Помолчать. Это особенно приятно утром первого января, после шестичасового радиоэфира.       — Впервые не могу с тобой не согласиться. Тем более теперь, когда поцелуи равносильны молчанию, — подмигнул ей и снова накрыл теплые податливые губы своими.       Действительно, помолчать — это лучшее, что они могут позволить себе в эту праздничную ночь. Ведь, Новый год — это время, когда нужно исполнять собственные заветные желания. И, без всяких сомнений, желания друг друга…