***
Двухэтажный дом - темное блестящее дерево, прозрачные и начищенные стекла в окнах и дверь, обитая кожей, с золотой ручкой. Она открывается, а внутри - прихожая, в центре лестница на второй этаж, двери по три на каждую сторону, а по сторонам от дверей - статуи из белого камня, с синими драгоценными камнями на месте глаз. Под каждой статуей, есть небольшая табличка, из меди - на них написаны имена, года жизни и какое это было поколение. И лишь одно было общим среди всех статую - это фамилия "Тсондаж". Если вы были в восточном городе, то вы наверняка слышали про эту семью. Богатые как сотня других семей вместе взятых, каждый член семьи рано или поздно становился голубоглазым, а про их подвиги ходили, да и ходит множество легенд. От чего же, сейчас, в доме будто все замерло? Слуги не носят из комнаты в комнату стулья, люди не просят подать им немного золота в прихожей, а само семейство Тсондаж, даже не любуется на своих предков и богатство. Пройдемте на второй этаж - просторный холл с множеством дверей, окна с разноцветными стеклами, которые складывались в картинки из легенд. Зайдем в самую дальнюю правую дверь, и пройдем по длинному коридору - постепенно, мы сможем услышать поддельный смех, громкие разговоры попусту и музыку, настолько энергичную, что даже стул бы затанцевал, а затем - упал бы в обморок. Теперь, тишина в доме была понятна -У семейства Тсондаж был бал.
***
В центре зала, сидел беловолосый мужчина, лет пятидесяти. Он играл на рояле, точно следуя нотам написанным на листках бумаги. Дорогой пиджак, белая точно мел рубашка, черные брюки и белые сапоги с золотыми цепями. Как я уже написал, выглядел он как старик, впрочем, как юный-старик. Морщины были ещё не так заметны, лицо его можно было даже назвать красивым. Уверенность и самолюбие, вот что застыло на этом лице и почти никогда не покидало его. Стоило ему прекратить играть, чтобы платком вытереть свой лоб, как все в зале зааплодировали: - Браво! - кричали мужчины в таких же дорогих костюмах, - Удивительно, великолепно! - хлопая в ладоши восклицали дамы. - Благодарю, благодарю, - повторял мужчина, уже поднявшись со своего стула и осматривая всех гостей. - Чтож, думаю, можно считать бал удачным! - Не то слово, Михаил Григорьевич - не то! Он не удачный, он прелестный! - Воскликнул один из мужчин, что был помладше многих присутствующих. - Благодарю. Надеюсь все попробовали и насладились белой курой? Они с моей фермы на западе. - Давно я и мои детки не ели такого нежного мяса, Михаил Григорьевич! - Произнесла девушка, вся в мехах, с золотыми украшениями на пальцах и шее. Рядом с ней стояли скучающие дети, на которых впрочем, никто не обращал внимания. - Благодарю, мадемуазель Иминсрех. Что же, раз все довольны, то думаю, никто не обидится коли я закончу наш пир - своей речью. - Разумеется, - Только её и ждали, - Начинайте, мистер Тсондаж, - говорили голоса из толпы. Мужчина прокашлялся и оглядел всех присутствующих. - Вновь мы все собрались в моем особняке. В первую очередь, я хотел бы поблагодарить вас всех за проявленное мне доверие, которое я - оправдал. Времена нынче прекрасные - люди любят нас, считают чуть ли не героями и в этом они правы. Многие из нас, заплатили не малую цену и потратили множество сил, чтобы заполучить Яблоко. И я хотел бы проводить вас с пожеланием - дабы наша сила, наша власть и наша репутация, так и оставалась неизменной. Ведь мы - голубоглазые, имеем на все это полное право. До встречи, господа и дамы! Толпа одобрительно зашумела и начала понемногу уходить. Вскоре когда все ушли, мистер Григорьевич, рявкнул: - Рус, Али, где вы? Неужто оглохли, или решили что сегодня вам можно отдохнуть?! В зал зашли двое - мальчик и девочка. Девочка с рыжими волосами, худенькая и одетая в лохмотья, да мальчик с коричневыми волосами, усталыми коричневыми глазами в таких же лохмотьях. - Рус - вытри пол, да побыстрее. А ты - Али, уберика столы и тарелки. Остальные скоро придут и помогут вам, а пока - сами, - и сказав это, Михаил Тсондаж, скрылся за одной из дверей.***
Мальчик, собирал тарелки в башенку, что прижимал к себе. - Ничего себе, а ты унесешь столько? - Спросила девочка ухмыляясь. - Унесу. Если мешать не будешь, - сказал мальчик и с трудом положив ещё одну тарелку, понес их к одной из дверей. Девочка пошла за ним. - Тебе что-то надо, Алиса? - Посмотреть как ты дверь будешь открывать, - Сказала девочка. Тогда, Рус с каким-то непониманием посмотрел на дверную ручку, ввиде черного шара. - Ну? Давай, попроси меня о помощи, и может быть, я помогу тебе. - Тоже, мне, не буду, - Рус поставил тарелки на пол рядом с дверью. - Эй! Теперь нижняя тарелка грязная! - Ну и что? Их же все равно будут мыть, - - Новичок, а вон какой! Зазнайка ты! - Кто-кто? - Ну зазнайка. Наверное, это значит знай-зайка. Ты умный, но все равно зайка! - Девочка улыбалась, а мальчик смутившись отвернулся. - Сама ты "зайка". Иди лучше полы мой. А опять же по одному месту получишь, - и сурово пошел к другим тарелкам. - Эй! Нельзя же такое говорить!.. - Сказала девочка ему вслед, а затем, выдохнула, начала напивать какую-то мелодию, зашла в комнату с черной ручкой и, взяв оттуда метлу, стала подметать.***
Уборка, стирка, готовка, а так же поручения по мелочи, подай-да-принеси - вот что выполняют в основном слуги. Труд тяжелый, но не универсальный. Многие готовы отдать в рабство дочь, лишь бы она выросла рядом с голубоглазым, впитала его знания и в будущем, возможно тоже стала бы такой. - И ты думаешь что твои родители?.. - Рус не успел закончить вопрос, как Али кивнула. Они сидели в её комнате, попивая чай из деревянных кружек. Благо, мистер Тсондаж разрешил истратить на них немного заварки, за быстрое убранство банкетного зала. - И ты не злишься на них? - Злюсь? Нет, конечно! Мистер Тсондаж хороший и когда я выросту, у меня тоже будет такой дом! И слуги! Я и тебя куплю если мне надо будет, - ухмыльнулась Али. Рус не оценил шутки и сказал: - Я не останусь рабом. Я вообще не должен быть здесь... Я должен быть где-то ещё. - Почему? - Не знаю. Тут тяжело, и больно, и... - Так ты сам виноват, что тогда вазу разбил! - Ты меня толкнула! - Ну и что? Это же ты на ногах стоять не умеешь, - и Али рассмеялась, видимо вспомнив какое-то событие. Рус вновь не оценил шутки и выдохнув направился к выходу. - Эй, а ты куда? - Гулять, - сказал Рус, а сам, направился к кабинету Мистера Тсондажа.***
- Рус? Что тебе понадобилось? - Спросил Михаил, распивая вино и разглядывая молодого посетителя. - Я.. Понимаете, мистер Тсондаж, ты так красиво играл на фортепьяно! Это было очень-очень здорово! - Не Ты, а Вы. - А я сказал... Ой, простите, мистер Тсондаж. Я все время забываю... - Не стоит, я могу это понять. Но времена изменились, Рус. Ты чего-то хотел, если не ошибаюсь? - Да. Я хотел... Не могли бы вы... Научить меня играть на том инструменте? - Исключено. Ещё не хватало, чтоб ты его испортил или сломал. - Но, мистер Тсондаж... Ты ведь... Михаил Григорьевич выдохнул, взял из под стола розги и схватив, начавшего убегать Руса за шкирку, стал того лупить. Крики, слезы, обещания... И наконец, спустя двадцать пять ударов, свобода. - Не ТЫ - А ВЫ. Понял? - Д-да, мистер Тсондаж... - Если раньше с тобой нянчились мои няньки, то только потому что ты должен был вырасти здоровый. А теперь - будь добр, возвращай те деньги, что я на тебя потратил, трудом и работой. Я и так сделал милость, в тот день когда твои нищие родители привели тебя в мой дом. Оборванец, без фамилии, так ещё и воняло от тебя, как от помойной крысы! Тебя обмыли, накормили, а чем ты отплачиваешь? Бьешь вазы, да за фортепьяно просишься! Подумай о других, Рус - подумай обо Мне. Если с моим роялем что-то случиться, как же на меня будут смотреть? И к тому, же... Тебе не мешало бы мыть руки почаще. - Но... Когда я приношу тарелки к завтраку, я ведь трогаю их, и потом их трогаете вы и даже едите из них... - Михаил Григорьевич выдохнул и взял розги во второй раз.***
- А я все слышала, а я все слышала! Плакса-плакса! - Да иди ты!.. - Сказал Рус, прикасаясь к порезам на спине, мокрой тряпкой. Али хитро прищурилась и сказала: - Вот всегда ты такой. - Какой? - Тупенький! - Рус искривился в лице. То-ли от того, что в чем-то Али была права, то-ли от того что коснулся тряпкой до самого глубокого пореза. - Я вообще думала, ты гулять пойдешь. А сам пошел к мудрецу! И зачем же? - Отстань. - Не отстану! - Али улыбалась, но заметив суровое лицо Руса перестала и взяв тряпку у него из рук, помогла промыть раны. - Лучше? - Да. Спасибо, Алиса, - Девочка улыбнулась и протянула ему тряпку обратно, тогда он выжал её в ведро и положил на железную трубу, по которой текла горячая вода. - И все же это нечестно... Алиса хотела спросить, но потом подумала, кивнула и сказала: - Ага. Нечестно, вообще. - Почему Михаил, может играть, а я - нет? Чем я хуже? - А-а-а, так ты хотел... Рус. Мы же рабы - если мистер Тсондаж говорит нельзя, то так оно и есть. - Да... И все же - Нечестно.***
Рус стоял на кухне и чистил картошку. Волосы его чуть отросли, да и сам он стал повыше, с того дня, когда ему запретили прикасаться к мудрецовскому фортепьяно. За это время, ничего нового не происходила - они с Али играли, то в карты, то в шахматы, она его иногда дразнила, а он иногда ворчал. Так вот, сейчас он чистил картошку и напивал одну из мелодий, что подслушал во время последнего бала. - Рус, как там, готово? - спросил повар. Его одежда, состояла из белой рубашки, белой дурацкой шапки и черных брюк. Это был толстячек, лет сорока, со светлыми завитушками на голове, который виднелись из под его шапки. - Ещё последние две, - Сказал мальчик, хотя по правде, оставалась одна. Быстро дочистив её, он принес чугунную кастрюлю повару. Тот кивнул и разрешил ему идти отдыхать, что он и сделал. Вернее сказать - повар думал, что он так и сделал - пошел в свою комнату. Редко когда у рабов выдавалась свободная минутка, но для них с Алисой делали исключение и иногда позволяли отдыхать и даже иногда выходить из дома. Сейчас, у всех слуг, в том числе и повара, и разумеется у мистера Тсондажа, как у главного слуги своего дома, был обед. И не воспользоваться своим шансом, Рус не мог - ведь столько раз он уже делал это... Коридор, коридор, банкетный зал - центр зала - фортепьяно. Ноты, клавиши, стул, музыка. Пара нот, ещё одна и Ошибка! Рус каждый раз вздрагивал, когда нажимал на неправильную клавишу, будто ждал, что сейчас это заметят, поймут что играет именно он и будут пороть. Впрочем, спустя секунды две, он все равно продолжал играть. И ошибаться. И вот, поймав наконец, как он сам это называл про себя "волну", он начинал играть все увереннее и решительнее, понемногу, отдаваясь музыке. Она и правда, была похожа на воду в озере - сначала идешь, и все кажется нормальным, но в какой-то момент, ты даже не замечаешь как стоишь уже по горло и как вода понемногу начинает накрывать тебя с головой. Каждый раз - новая выученная мелодия, каждый раз - волна накрывала его и ему становилось очень, очень приятно. И каждый раз, было так тяжело отрываться от этого ощущения. От этой стихии. В этот раз, однако, ему помогли: - Сам что-ли играешь? - Спросил девичий голос, прямо над его ухом. Он подпрыгнул, резко обернулся и увидел улыбающуюся Алису. - А, это ты, - сказал он, на удивление - спокойным голосом. Алиса улыбнулась ещё шире - Да, я - это я. А ты? - Спросила она лукаво. - Что я? - Рус не понимающе попятился, и стал медленно идти к двери в коридор. Али за ним. - Ты играл? - Нет, блин, фортепьяно само играло! - Огрызнулся он. - Чего тебе надо? Расскажешь мистеру Тсондажу? - Нет! У тебя так круто получалось! - У меня... Что? - Руслан остановился открыв дверь. - Это было так здорово, будто сам Тсондаж и играл. Я даже удивилась, думала это и правда он. А увидела тебя! А давно ты... Играешь? - Давно. Уже второй год, - похвастался Рус, однако Алиса вместо того чтобы просто восхититься, как он наделся, начала донимать его вопросами: - А почему не рассказал? Два года, а мне не слова! Мы друзья вообще, или как? - Друзья... Глупое слово, - сказал мальчик, мрачно смотря перед собой. - Это ты глупый! Мог бы давно рассказать, я умею хранить секреты. Вот наш повар например, иногда отрезает кусочки от еды мистера Тсондажа и... Внезапно, из одной из дверей вышел Михаил Григорьевич и спросил у побледневшей Али: - Так-так. И что же он делает с едой, купленной на богатства моей семьи и выращенные моими личными слугами. - Ой, мистер Тсондаж... А почему вы тут... А не... - Начала спрашивать растерявшаяся Алиса. Рус же, просто побледнел и хмуро смотрел на мистера Тсондажа. Он чувствовал, что скоро произойдет что-то плохое... Либо с поваром, либо с ними обоями. - Не отвлекайся, Али, так что повар делает с моей едой? - Ну... Он... Забирает себе. У них дочка есть, маленькая ещё, а денег не хватает... Вот он и... - Значит у меня на кухне тараканы развелись, - сказал мистер Тсондаж холодно улыбаясь. Рус ненавидел эту улыбку. - Да, кстати, а о чем рассказать Рус, давно мог тебе? Извините, я услышал лишь самую волнующую меня часть. - Он... Он... - Мистер Тсондаж, - сердце Руса бешено билось. Множество мыслей было в его голове и среди них, он нашел единственную хорошую. - Я давно хотел у вас узнать, но боялся... Могу ли я и ночевать за пределами поместья? Мистер Тсондаж, с леденящей улыбкой, осматривал Руса с ног до головы. И внезапно, его улыбка погасла и он сказал: - Не думаю, что хоть кто-то захочет приютить такого бесполезного человека как ты. Работать ты не умеешь, готовить тоже, а жить рабом, лучше чем здесь, ты не сможешь. Это ты понимаешь? - Я не хочу покидать вас. Просто... Переночевать где-нибудь... Понимаете, природа... - Не понимаю. И никогда не понимал Вас, людишек. Природа, музыка, даже эти - бумажки, с историями... - Вы говорите о книгах? Я недавно нашла одну на помойке! - вмешалась в разговор Алиса, тогда, мистер Тсондаж будто очнулся, вновь улыбнулся, похлопал её по голове и сказал: - Видимо, даже людям они не нравятся. Придумывают всякую ерунду, где-то читал даже, что все голубоглазые однажды умрут. Глупости! Впрочем, они настолько глупые, что даже не достойны обсуждения. А вот одна крыса - напросилась на серьезный разговор, - сказал он и зашел обратно в ту же дверь из которой вышел. Рус, подождал несколько секунд, а затем выдохнул и задышал часто и глубоко. - О нет, нет-нет-нет... Тсондаж убьет его... Или запретит готовить... Алиса, зачем! Зачем ты начала рассказывать его секрет, прямо в коридоре?! - Рус злился и на себя и на Али и на весь мир. - Я не знала, - сказала грустная и смущенная девочка. - Он слышал, а я не знала, я виновата? Его убьют из-за меня? Рус сделал глубокий вдох, посмотрел на дрожащие руки Алисы и взял их в свои. - Нет. Это глупость я сказал. Мистер Тсондаж... Не такой. Он не убивает. - Да. Да! - Сказала Алиса, и в её глазах вновь загорелся огонек. - Наверное его просто выпорят, как и нас с тобой, да и оставят. Рус улыбнулся ей, но на самом деле, настроение его было до сих пор скверным. Он не мог, как она - за щелчок, переключится от грусти к счастью, от поддразниваний к обидчивости. Поэтому, как только он проводил её до комнаты, он со всех ног побежал на кухню, где ещё недавно чистил картошку. Он встал около дверного проема и прислушался к разговору: -... Михаил Григорьевич, честное слово, я больше никогда... - Пытаться договориться с крысам, это все равно как пытаться выпить озеро. Не имеет никакого смысла. Лучше уж вытравить их, чтоб они раз и навсегда, запомнили вкус еды, которой они заслуживают. - Михаил Григорьевич, да послушайте же... У меня дочка, да жена. Жена - баба хорошая, да пухлая больно, её никуда не берут, ни в шахты, ни в кухню, а поварих, сами знаете, хватает. И дочке, еда нужна, она кроха ещё, как только сможет работать, вам её отдам, клянусь честью! - Какая такая честь у крысы? Да и вторая, только более мелкая и изворотливая крыса мне не нужна. - Тогда я буду с вами честен. Я просил вас, чтоб вы платили мне больше, вы отказали. Сказали, что мне вполне хватает денег, что я и так получаю за двоих. Вы были отчасти правы, но скажите мне, пробовали вы более вкусной курицы? Пробовали суп, приготовленный лучше, посоленный или поперченный, лучше? Вы можете приказать любому повару попытаться приготовить любое блюдо, и я все равно уверен, что приготовлю лучше! Вы просто не можете меня заменить, я... - Все твои слова - правда. Мне не хватает твоих супов, они были неплохи. То как ты играл со огнем в моей печи, было похоже на дар яблони. И все же... Я знаю как минимум одного человека, который может заменить тебя и ему даже воровать не будет иметь никакого смысла, ведь я буду платить ему. - И кто же это? Кто может заменить меня?! - Эй, Рус, - мальчик затаил дыхание. - Рус, я знаю что ты за дверью, я буквально могу чувствовать тебя. Входи, не стесняйся, в этот раз ты будешь полезен. Мальчику ничего не оставалось, кроме как зайти на кухню. Повар удивился и переводил взгляд то на Тсондажа, то на Руса. - Он?.. - Да. Рус, за работу будешь получать по одному серебренному. Как ты понимаешь, на эти деньги можно купить себе много чего, в том числе и... м-м... Комнату? Вроде это так называется. Ты можешь купить себе комнату на ночь, в трактире. Ты ведь хотел путешествовать, да? - Да. Но, мистер Тсондаж, хочу обратить ваше внимание вот на что... Холодная улыбка Михаила вновь погасла. Он злобно смотрел на мальчика. - На что? - Если меня не будет, даже одну ночь, ведь тогда еда остынет, - мистер Тсондаж несколько секунд рассматривал Руса, а затем ухмыльнулся и сказал: - Разумеется. Я не отпущу тебя, пока ты не приготовишь еды на все время отсутствия вперед, и все же, про холод, я не подумал... Хотя. Давай сыграем в игру, Рус. Если угадаешь мои мысли, то я тебя сегодня пороть не буду, за твое подслушивание, а вот если нет, то получишь три дюжины. Играем? - Да. Вы - голубоглазый, еда вам не нужна и следовательно, я могу... - Да-да, верно, - перебил Михаил, резко изменив свою ухмылку, вновь на хмурость и суровость. - И я не терплю глупых вопросов, ты это знаешь. Молодец, что смог сам найти ответ на него. Завтра же - начинаешь учится готовить, слуги покажут тебе что, да как. А ты, крыса, теперь прекрасно видишь, что заменить тебе может, даже обычный раб, готовый работать за одну тысячную от твоих денег. Неплохо, да? Повар лишь сочувственно посмотрел на Руса, положил руку ему на плечо, выдохнул и покинул поместье навсегда. Лишь однажды, Рус смог увидеть его ещё раз... Через два года - он увидел как трое людей, уезжали в повозке из восточного города. Среди них, был и повар, который был бледен и худ.***
Труд. Каждый день. Убирайся, стирай, ничего не разбей, любое неверное слово и розги. - Достало, - прошептал Рус, над очередной тарелкой "особого" супа. Чуть больше соли - розги, чуть меньше - розги. Первые два месяца, были самыми тяжелыми. Он часто разбивал, оба раза, серебряная монета, отбиралась прямо перед его носом, со словами: - Это даже не одна десяти тысячная от цены тех тарелок и чашек, что ты поразбивал. Трудись лучше, и однажды получишь свою серебряную монету. Теперь, играть на фортепьяно, было гораздо труднее, приходилось ждать иногда целые недели, чтобы отлучиться в уборную, а вместо этого сидеть и наслаждать музыкой. Да и сама музыка, теперь доносилась до мальчика очень отдаленно, через коридоры и двери кухни. После полного года, а именно: весны, когда он стал поваром, лета, когда в огромную жару ему приходилось не наслаждаться водой да морсом самому, а лишь разливать напитки в десятки стаканов, для очередных голубоглазых, собравшихся в особняке, и осень, когда мистер Тсондаж был особенно раздражителен, от чего розги использовались почти в два раза чаще. И все равно, после всего этого года, Рус так и не получил ни одной серебряной монеты. Он стоял над супом, и бормотал: - Достало... Достало... Достало. - Куда достало? - Спросил девичий голос за его спиной. Он несколько секунд стоял, тупо смотря в суп, а затем развернулся и сказал: - Алиса? Как ты прошла на... Оу. А чего это ты такая высокая? Ведь только месяц не виделись... - Девочка и правда стала выше, теперь она была на пол головы выше него. - Ага! Вот, мои родители смогли договориться с Михаилом, дали ему немного денег и я побывала в западном городе, - ухмыльнулась она. - Там все такое, другое, даже люди. Они улыбаются, смеются, музыка звучит из каждого дома, а сколько там всяких мальчишек бегает! - Мальчишек? - Спросил Рус хмуро. - Ага. Они красивые, веселые. А ты - все такой же, хмурый и невеселый. - Ну да, ведь та-а-ак много поводов для веселья, - сказал Рус уже не просто хмуро, а даже зло. - Мистер Тсондаж, каждый день ест, как не в себя. А зачем? Он ведь голубоглазый, ему вообще не должно хотеться есть! Он делает это лишь бы помучить меня... - Эй, не говори так! Мистер Тсондаж хороший, а ты - сам взялся за эту работу, так и работай. Не понимаю тебя. - А я не понимаю Тебя. У твоих родителей, есть деньги, даже время чтобы поехать с тобой в западный город, а вместо того чтобы раз и навсегда уйти отсюда, ты остаешься. И потом останешься. Навсегда останешься... Как и другие... - Неправда! Я наберусь опыта и уеду в западный город! Мальчик, хотя скорее уже подросток, неуверенно посмотрел на Али. - Да. И будешь там видимо играть с мальчишками, что покрасивее, да поинтереснее. Ведь этому миру все равно... Хороший ты или плохой... Однажды тебе может просто неповезти, и всё - жизнь превратится в бессмысленную, тяжелую работу, без конца и без результата. - Рус, ты меня пугаешь... Ты заболел? - мальчик несколько секунд тупо смотрел на открытое и светлое лицо девочки, затем выдохнул и сказал: - Прости. Мне нужно отнести суп. - Я помогу! - сказала она и тут же схватила ложку, которой мистер Тсондаж обычно ел все - от супы, до картошки с бараниной. И пошла она с этой ложкой по коридорам. Рус шел за ней, идя медленно, спокойно, размеренно, неся суп, пытаясь не пролить ни капли. Коридор... Дверь... Али придержала её. Рус кивнул её в знак благодарности и прошел в зал. Михаил Григорьевич, сидел за фортепьяно и играл. Поставив суп на один из столов и положив рядом ложку, Рус громко произнес: - Суп подан. Музыка резко прервалась. - Благодарю тебя, повар Рус. Иди, разрешаю тебе немного отдохнуть, - сказал он высокомерно, медленно идя к столу. Мальчик прошептал: - Нужно мне твое разрешение... - И сказал уже более громко: - Благодарю, мистер Тсондаж. И у меня имеется вопрос - Вы не забыли о нашем уговоре? Голубоглазый не обратил на этот вопрос ни малейшего внимания, пока не сел и не попробовал супа. Тогда, он поднял голову и с некоторым уважением посмотрел на Руса. - Суп вышел достойным в этот раз. Я бы даже сказал, вкусным. Заслужил, держи, - и он достал из кармана серебряную монету и пустил её по полу. Мальчик покорно опустился и поднял её. - Когда будешь готовить ужин, не забудь вымыть руки, - сказал Михаил и ухмыльнувшись, продолжил есть. Рус и Али вышли из зала. Девочка, с интересом смотрела на первого, а он, в своб очередь, смотрел на серебряную монету. - Здорово... Мне мистер Тсондаж никогда не давал монет, обычно только забирал, если я находила что-то, - сказала она, переводя взгляд, то на мальчика, то на серебряную монету. - Что будешь делать? - Не знаю. Не уверен, - сказал он, хотя на самом деле, у него уже была готова одна идея. Однако, для этого следует потрудиться.***
- Ты уже все сварил? - скептически спросил мистер Тсондаж. - Разумеется, я бы не стал вас звать по пустякам, я знаю как вас сильно раздражает это. - Да, но ещё больше, меня раздражает ложь. Учти, если это шутка... - Извольте смотреть сами, - сказал Рус, открывая перед мудрецом дверь на кухню. Она была заставлена разными блюдами, но разделенными на четыре группы. Ужин, завтра, обед и снова ужин. Сутки. - Как договаривались. - Неплохо, раб, неплохо! - Сказал мистер Тсондаж улыбаясь. - Ты похоже, наконец стал получать удовольствие от своей работы. Это радует. Хорошо, ты свободен, однако, лишь до следующего вечера. - Благодарю, мистер Тсондаж, - Рус и мудрец, пошли в разных направлениях. Один к выходу, другой обратно в зал. Парнишка, вышел из дома и огляделся. Он ни раз видел эту улицу из окон, но бывал на ней очень и очень редко. И вот сейчас, она казалось такой большой, такой великолепной и бескрайней. И Русу так понравилось это чувство, что он даже улыбнулся. Но одну, короткую секунду, улыбка озарило обычно мрачное лицо. Свобода. Пускай и временная.***
Долго гулял он по улицам. Дома, люди, все было каким-то серым и враждебным, но новым и интересным. Рус нервозно оглядывался, от хмурых взглядов в его сторону ему становилось не по себе и он ускорял шаг, а если кто-то начинал где-то кричать и ругаться, то ему непременно казалось, что это про него. Восточный город. Он плохо запомнил его, потому что интересовало его другое... И наконец, он нашел то что искал - здание из которого доносилась музыка. Фортепьяно. Да. Да! Парнишка, не задумываясь, зашел внутрь бара.***
То была не грустная, не меланхоличная, которую любил играть Михаил Григорьевич. Под эту музыку ноги сами уходили в пляс, а речи наполнялись весельем и смехом. По первой, в баре никто не замечал паренька с черными волосами, что тупо смотрел на руки пианиста, однако, вскоре произошло нечто удивительное. Парниша сказал пианисту: - Ты держишь руки неправильно. Пианист сперва не обратил на это ни малейшего внимания. Как и все остальные. Тогда, парнишка сказал громче: - Ты слишком напрягаешь пальцы, и у тебя мизинец торчит, ты слишком перенапрягаешь руку, - сказал он и тогда пианист, прекратил играть и сурово посмотрел на него: - Мальчик, иди к своему отцу, не мешай, - Рус хотел было уже разозлиться, но сдержался и сказал: - Расслабь руку, я сам тоже так играл, как ты сейчас - у тебя ведь после игры всегда болят пальцы, да? - Ну болят, ну и что с того? Это просто из-за того что я играю так долго! - Нет. Я покажу, - парнишка уже хотел притронуться к клавишам, как вдруг, его схватил за руку пианист и сказал угрожающе: - Слышишь, не смей прикасаться к моему инструменту. Руса как парализовало. Он вспомнил ту боль, те удары, и как же глубоки были те удары... Он и не заметил как уже двое мужиков оттаскивали его к двери. - Вот ведь... Совсем уже за детьми не следят. - Да, лучше б все дети были в западном городе, никакой мороки бы не было. - Ага, да ещё бы и баб туда, чт... УХ! - Рус со всей ударил двоих мужчин что держали его в животы, те ослабили хватку и он смог подбежать пианино, юркнуть под мышку музыканта и начать играть, прежде чем последний что-либо понял. - Эй! Ты что твори... - И так, на полуслове он и остановился. Все в баре замерли. Музыка... Такая чистая, такая красивая. И её играл этот малец?? За две минуты, Рус, успел побороть злость, успел ощутить сладостное наслаждение от музыки, и под самый конец, смутиться и порадоваться, от десятков взглядов направленных на него. Пианист, после короткого раздумья встал и посадил Руса на свой стул. - Это было так здорово. Ты где научился? - Спросил он. - Да я сам... Видел как мой хоз... хороший знакомый играл на рояле. И сам учился понемногу. Вам, понравилось? - Спросил Рус с надеждой и облегчением. - Понравилось ли? - Переспросил пианист и улыбнулся. - Парень, да это было офигенно! Я учту твои советы насчет пальцев, потому что ты угадал, они и правда очень болят... Я так давно не мог понять... А ты просто взял и!.. Ты вообще откуда? - Да так - из западного города, - соврал он. И как окажется дальше, соврал очень удачно. - Что же, видимо в западном городе не только лентяи, да торгаши. Играй, только давай, что-нибудь веселое, - сказал пианист и пошел танцевать. Рус кивнул ему и стал играть, играть, играть... Музыка лилась непрерывной рекой, хотя уже почти все либо спали, упав головами на стол, либо уже ушли. Пианист, похоже, был из одной из семей голубоглазых, так по крайне мере он рассказал Русу. Парень ни на секунду не прекращал играть, но внимательно слушал человека, подарившего свободу, не телу его, а душе. Семья, сыном которой был пианист, похоже хорошо дружила с мистером Тсондажом, от чего Русу было не по себе. Он ни разу не видел этого юношу на приеме у Михаила, к тому же, глаза его были серо-темные, а никак не голубые. Но думать, почему же так, у него не было желания - музыка, вот все что его волновало. По итогу, ему даже оставили немного денег, а ближе к утру, он попросил у бармена комнату и отдав за неё все что смог скопить, улегся спать. И впервые, у него на губах была улыбка, когда он засыпал.***
Проснулся он уже днем. Сперва он даже не понял, где проснулся, что делает на дубовой кровати, которая была вся в пятнах от выпивки. Затем, последние часов десять его бодрствования, пронеслись перед ним, как ворох листьев осенью и он улыбнулся. Длинные улицы, серые дома и уставшие лица. Свобода тела. Музыка. Свобода души. - Добрый день. А ты значит, без родителей? - спросил его знакомый голос. Парнишка взглянул на того самого пианиста - высокий блондин, лет двадцати, с теми самыми угольно-серыми глазами. Ещё вчера, он отпихнул его от инструмента, а сейчас здоровался, как старый друг. - Почему без родителей? - Не думаю, что они бы отпустили тебя ночевать в пивнушке, - сказал он и ухмыльнулся. "Голубоглазый, просто с серыми глазами...", вот что пронеслось в голове у Руса. Он постарался отогнать эту мысль. - Да, мои родители бросили меня. Я сейчас у дяди, обычно живу. Около западного города у него есть ферма, а там здание с роялем. Вот я там и играл. - А в восточном городе что забыл? - У него тут... Друзья. Да, - сказал Рус и полностью проснувшись, умылся водой из небольшого тазика, прополоскал рот и сплюнул. - Ладно, я что пришел-то, давай так - ты приходи, как сможешь и играй на моем пианино сколько влезет, но деньги все равно мне бармен будет отдавать. Хорошо? - Ухмылка. Деньги. Голубоглазые. Рус, мрачно посмотрел на пианиста, затем кивнул. Тот ухмыльнулся ещё шире и ушел. Весь этот день, парнишка играл. Бармен, который похоже вообще не спал, сидел и смотрел на него, сквозь густые усы. Люди приходили, ухмыляясь смотрели на юного музыканта и давали деньги бармену, за такое необычное представление. Свобода. Свобода души!.. Которая закончилась, когда Рус вновь зашел в особняк Тсондажев.***
Прошел ещё один год. Парнишка Рус, выглядел куда живее и сильнее обычного. Теперь, Михаил Григорьевич давал ему серебряный каждый месяц, и каждый месяц, один день, Рус мог провести вместе с музыкой, вдали от звона тарелок и плеска воды и масла. - И снова ты ушел, и снова ты вернулся, - сказала улыбаясь Али. - Да. - Вот я не понимаю тебе, честно. Неужели тебе так нравится "там"? Тут ведь друзья, мистер Тсондаж, фортепьяно в конце-то-концов! Ты все ещё играешь втихаря, да? - Нет. У меня нет времени чтобы играть "втихаря", - сказал улыбаясь Рус. - Зато вот "там", я могу играть так, чтобы слышали все. Музыка так великолепна, так прекрасна... - Да-да, будь у тебя возможность, ты бы и женился на ней небось! - сказала Алиса хитро ухмыльнувшись. - Знаешь, однажды ты сказала что я совсем не меняюсь. Видимо, сейчас все наоборот, - сказал Рус и щелкнул девушку по носу. Та удивилась и засмеялась. - Какой мы храбрый нынче! Вот ничего, получишь порку, поговорим потом. - А я не получу её, - сказал Рус. Они дошли до дверей кухни, куда без разрешения было запрещено входить. Алиса пошла дальше, прямиком к Михаилу Григорьевичу, а Рус зашел на кухню. Было ранее утро, но парень знал, что д И внезапно, он обнаружил кошель. Кожаный, обитый золотыми нитями. - Это же...***
-... Мистера Тсондажа - пока что нет. Похоже, нам придется без него начинать. - Как же! Нельзя же так! - Он нас пригласил, и думаю не будет против, коли мы сами решим что делать. Пока в зале шли обсуждения необычную задержку Михаила, последний метался по кухне, выставив парнишку за двери. - Рус. Ты находил кошелек? - Нет, мистер Тсондаж. Я не находил кошелек. - А откуда ты знаешь что он мой?! - Что простите? - Рус не растерялся. Это была уловка. - Ты сказал "ваш кошелёк". - Я не находил никакой кошелек. И я не говорил "ваш", - Мистер Тсондаж внимательно того осмотрел. Рус был спокоен, даже расслаблен в какой-то мере. - Могу я продолжить приготовление ужина? - Разумеется. И помни - я ненавижу лжецов, - Рус кивнул, а Михаил Григорьевич пошел в зал, с натянутой фальшивой улыбкой, играть на рояле. - Потому что их сложнее обманывать, - сказал Рус, ухмыляясь, рассматривая свои богатства. Десятки золотых, серебряных, а так же сотни маленьких медных. - Да этого же хватит на несколько лет! Хотя... Как же быть с едой... Нужно... - Рус, готово? - Спросил один из слуг, при открыв дверь. Парнишка не сделал ни единого лишнего движения, медленно поднял голову и сказал: - Да, разумеется, - Мужчина, лет двадцати пяти, худой и весь в синяках зашел на кухню и взяв подносы, понес их в зал, так и не заметив кошель на коленях парнишки. - Свобода... - Прошептал он. Не зная, чем это обернется.***
- Снова уходишь? - Спросил слегка погрустневшая Алиса. - Да, - сказал Рус сдержано. - Ведь мне мистер Тсондаж дал серебряный. Значит я могу уйти. - Опять мне работать одной... - Так яж и так особо не помогаю, - сказал удивленный Рус. Затем улыбнулся и сказал: - Ничего, я постараюсь принести что-нибудь сладкое. - Сладкое?? Тогда давай, чего стоишь жопа жирная! - Сказала Алиса, ухмыльнулась и ушла вглубь дома. - Дурочка, - сказал Рус, улыбнулся и ушел. Была осень. За все время у мистера Тсондажа, тот подарил им одежду лишь три раза. Рваные тряпки, полусгнившие рубахи, больше похожие на мешки для картошки и то в чем Рус был сейчас - рубаха, штаны, да шапка, подаренная мистером Тсондажом, ему, за то что он приготовил очень вкусную "рыбы под шапкой". Как только голубоглазые не называют еду... Напевая одну боевую мелодию, он шел по серым улицам. Он наблюдал за красными и желтыми листьями, кружащимися в необычных вихрях. Казалось, что они танцевали под его мелодию. Эта идея подняла ему настроение и так хорошие настроение и он пошел ещё быстрее. Все было хорошо. - О... И в который раз - ты, - сказал Пианист увидев Руса. Особой радости в его голосе не было. - Играть пришел? - Да. Или ты сейчас практикуешься? - Нет. Я не знаю. Музыка это уже идиотизм, как мне кажется. - Что?! - Рус не поверил своим ушам. - Музыка? Идиотизм? - Ну да. Скучная она, все время повторяется, ничего нового. Все уже слышали и весенние и летним и осение вальсы, никто не хочет слышать это снова и снова. - А играть что-нибудь другое? - Да какой смысл... Слушай. Давай так - я отдам тебе это пианино, но ты взамен дай мне три золотых. - Сколько?! - Рус начинал злиться. - Откуда у меня такие деньги! - У родителей попроси. Я не знаю. Просто так я тебе его не отдам, сам понимаешь. Короче решай сам, либо я тебе отдам его и играй сколько влезет, либо выкину. Не могу больше на него смотреть. - Три золотых... Ладно. Хер с тобой, - Рус злился, но достал кошелек и протянул пианисту три золотых. - Все ради денег? - Тоже мне, подумаешь... Ты ведь раб Тсондажа. Я вспомнил, я видел тебя недавно. Я так и знал что у тебя куча денег. Воруешь да? - Спросил пианист улыбнувшись. Рус покраснел и затем сказал: - Это мои деньги. Я их нашел. - Да ладно, не боись, по сути, ты просто отдал те деньги, что я на тебе мог заработать. Думаю уже через недельку, другую, никому и дела не будет до музыки. - От чего же?! - Книги, - просто сказал бывший пианист и ушел с тремя золотыми в кормане. - Книги... - Рус сплюнул. - Глупости. Музыка вечна, а книги это лишь временная глупость, - успокоив себя, он сел играть. Прошли сутки. Он так и не спал. Играл и играл. За все время, лишь два человека подошли к бармену, дать чаевые за музыку. Бармен кивнул им обоим и только. А уходящему Русу, вслед сказал: - Пианино так-то мое. Зачем ты ему отдал три золотых? - Что? - Рус так и застыл в дверях. - Почему ты не спросил у меня, чье это пианино? Думаешь этот дурак смог бы обладать своим инструментом? - Я... Подождите, но ведь... - Учись жить, молодняк. Я скоро выкину это пианино. Если ты и вправду раб Тсондажа, попроси его купить его. - Да вы тут все сговорились! - Рус подошел и зло оглядел бармена. - Больше никогда не стану ночевать у вас. - Кстати, спасибо что напомнил. Ты ведь просидел сутки за моим пианино. Дай золотой. Рус от гнева и бессилия чуть не закричал. Со всей силы ударил по деревянному столу потом посмотрел на бармена. Ледяной, пронзающий взгляд. Разумеется... Те кто здесь живут, они все знают про голубоглазых. Да. И ненавидят их. Люди. Рус, сплюнул и протянул золотой. - Я завтра приду, - сказал Рус и отправился "домой". В особняк Тсондажев.***
Взять, посолить, тут поперчить, тут... Не спать! Всю ночь парень готовил. Нельзя терять ни минуты. Он может... Он может изменить мнение людей. Он заставит их услышать себя! Он заставит их вновь обратиться к музыке! И ради этого он готов не жалеть ничего. Даже себя самого. И всю ночь, Алиса с ужасом наблюдала за ним.***
- Я приготовил еду. Я... - Рус, ты когда-нибудь думал, чем полезны сонные рабы? - Я пойду в город. Там посплю. Я приготовил... - Откуда у тебя ещё один серебряный. - Мистер Тсондаж, я приготовил еду. - Ответь, на мой вопрос. - Я... Бармен. Он разрешил поспать бесплатно. Сегодня. Я вчера не спал. - Вот значит по каким заведениям ты ходишь... Печально слышать. Иди, - сказал Михаил, проводив парня взглядом. Тот шатался из стороны в сторону. Но взгляд его был четким и ясным. Он знал свою цель. - Снова уходишь? - Спросила Алиса. Он не ответил. Музыка. Вот что важно. Музыка!***
Серые улицы. Черные, коричневые - гнилые и мертвые листья. Дверь. Усы бармена. Суровый взгляд. - Снова ты? Не рано ли. - Вот тебе твой золотой за ночь. Я сыграть... Хочу... - Ты не спал ещё одну ночь? - Не твое дело! - Рявкнул Рус. - Я... Просто... Хочу сыграть. Меня услышат. Как и однажды... - Твое дело, - бармен взял ещё один золотой и спрятал его под стол. Он внимательно смотрел на парня. Тот еле забрался на стул, положил пальцы на клавиши и стал играть. Сначала неровно, сбиваясь, и все больше набирая темп. Это была одна из самых энергичных и веселых мелодий, что слышал этот бар... Но от этого она не переставала быть фальшивкой. - Эй, слушай, а за сколько ты продашь свой инструмент, а? Я не могу уже больше слушать его, голова болит. Лучше уж сжечь! - Что? - Рус медленно прекратил играть и стал смотреть на двух мужиков и бармена. - Двадцать серебряных и он ваш. Я и сам устал слушать одно и тоже. - Держи, - звон монет. Мир как в тумане, для Руса. Все что он видит, это мужиков что идут к нему. - Эй, парень, слезай давай, помоги сжечь эту рухлядь! - Нет! Не надо! Я могу дать золотой, я могу дать сорок серебряных, но пожалуйста, не... - Нет. Они уже купили его, - сказал бармен сквозь усы. - Один золотой от семьи Тсондажем, это недостаточно, - мужики сначала на мгновение остановились, а затем оба ухмыльнулись. - Так ты из этой проклятой семейки, - сказал один из них. - Ну щас ты увидишь, что твоя семья делает с нашими мечтами. - Нет, не надо... - Рус говорил вяло, у него не было сил сопротивляться. Его взяли за шкирку и отбросили, точно кота. - Прошу вас... Но было поздно. Мужики уже ломали пианино, смеясь и улыбаясь. Они брали деревяшки и бросали в огонь камина. Парень смотрел на все это, пытаясь подняться. Музыка было больше не нужна здесь.***
Серая тень шагала сквозь вечерний туман. Черные волосы, закрывали глаза, на щеках были две влажные линии, а сама голова опущена. Не было сил злиться, не было сил даже грустить. Он просто шел. - Они ненавидят меня. Даже тот... Я же даже не сын. Хотя какое им дело. Вот, у меня было богатство. И вот его уже нет... Зачем жить, в таком жестоком мире?.. - Эй! Рус! Иди быстрей, че ты блин такой медленный? - Тень с огромным трудом подняла голову. На пороге дома из блестящего черного дерева, стояла она. Девочка с рыжими волосами, добрая, веселая, хитрая и простая. Взгляд парня чуть прояснился. - Алиса? Зачем ты вышла? А ну зайди в дом обратно, заболеешь! - Сказал дурак, не спящий две ночи подряд! Ты вообще знаешь, что если не спать три ночи подряд, то человек умирает? - Рус слабо улыбнулся и зашел в особняк. Он протер ботинки тряпкой и сказал: - Ты проверяла что-ли? - Нет. Я в книжке прочла, - она сказала это так легко... "в книжке"... "В книжке", твою мать! Парень со всей своей ненавистью посмотрел на Алису. - Книги, литература, все это - глупость для детей. - Нет, ты не прав! Даже мистер Тсондаж говорит... - Плевал я, что он там говорит! Все говорят, а что толку если никто не слушает?! - Рус швырнул со всей силы тряпку об пол. И кошелек вывалился из его кармана.***
- Это.. Это же... Рус с ужасом посмотрел на кошель, потом на Алису. Та была бледна и смотрела на Руса с какой-то непонятной тревогой. - Так это Ты украл его?.. Ради того, чтобы просто поиграть на том инструменте?.. - Что? Откуда ты... - Я знала. Но... Рус, скажи что это неправда. Пожалуйста. Ты ведь не вор. Я знаю тебе, ты бы никогда... - Нет. Я вор. И трус. И идиот. Но откуда, откуда ты узнала? - Я как-то заходила... Когда меня отпустил мистер Тсондаж, мы с семьей гуляли и я услышала... Я поняла что это ты. Так играть мог только - Ты. Мне тогда стало так грустно... Но и хорошо. Это было очень красивая мелодия. Рус... Пожалуйста. Скажи - зачем ты украл деньги мистера Тсондажа. Он ведь нас вырастил, дал нам дом, еду и даже душ! А ты... - А если мне все это не надо было? Если мои родители были готовы продать меня какому угодно голубоглазому, то чем я отличаюсь от этих тупых статуй! - Рус со всей силы пнул одну из них ногой. Она закачалась. - Рус, не делай этого! Ведь тогда... - Тогда - что? Да даже если я умру, это и то будет лучше, чем жить в мире без музыки, в мире в котором все кругом умеют лишь ненавидить, где все... Где!.. А-А-А! - Крик боли и отчаяния, вырвался из груди парня. Он пнул ногой статую, что и так качалась, и в этот раз она уже упала, разлетевшись на мелкие осколки. Алиса стояла бледная, в глазах её появились слезы. - Тебе выгонят теперь... Рус... Руслан! Бегите, я больше не хочу вас видеть. - Вас? - Сперва Рус удивился, а затем - засмеялся. - Разумеется. Вас! Страх и ни капли уважения... Эй! ТЫ! Михаил - иди сюда, я хочу с тобой поговорить! На втором этаже, неспеша, медленно появилась высокая фигура. Он высокомерно оглядела всю обстановку, напуганную девушку, разбитую статую, кошель валяющийся на полу и произнес: - Мальчик совершил ошибку, но не хочет признавать её. Чтож, придется научить тебя хорошим манерам. Ты ведь знаешь, что к старшим нужно обращаться на Вы? - Нахер! Нахер это все! Ты, Михаил, бил меня, порол, считая меня своей вещью. Я больше не стану это терпеть. Я лучше сдохну на улице, чем ещё хоть на минуту останусь в этом доме! - Так иди. Тебя здесь никто не держит. Но все же, я должен признать, что разочарован. Уже второй повар подряд, превращается в крысу... Странно неправда-ли? Он заботился о своей семье, а ты? - Я заботился о своем мастерстве! Только вот кому-то везет, а кому-то нет... Музыка нынче уже не нужна, ведь вы, голубоглазые, разлюбили её и теперь люди подражая вам, так же!.. - Значит, ты все таки прикасался к моему роялю? А я-то думал, от чего оно бывало так сильно заляпано... И чего ты хочешь, маленький паршивец? Зачем ты просишь разговора со мной, коль все равно не меняешь своего мнения? - Я не стану просить, я требую, чтобы вы отдали мне рояль. Я могу отдать вам кошель, и всё что там осталось, а взамен, требую чтобы вы отдали мне рояль. Все равно, скоро он не будет стоить и одного серебряного, не думаю что вам нужна такая абуза. - Сам потащишь? - Спросил Михаил Григорьевич ухмыльнувшись. - Да. Я не стану использовать других. Я не голубоглазый, - сказал он с вызовом. И мистер Тсондаж, слегка изменился в лице, затем, видимо что-то решив, сказал: - Хорошо. Все-таки, ты заслужил хотя бы один подарок, за хорошую работу. Твои супы были очень вкусны. Я прикажу слугам принести рояль к выходу, а дальше - сам. Навсегда - сам. Раз вместо счастья у меня, ты выбирал смерть вместе с музыкой, то иди. Такие крысы, мне в доме не нужны, - взгляд мистера Тсондажа был холодным, пробирающим, смотрящим в самую душу. Взгляд же паренька, был ярко-светлый, он смотрел с надеждой и огнем. Последний шанс... Музыка или...***
Главная площадь Восточного города. Дома и улицы, будто покрыты пылью, а листья - коричневые пятна ржавчины, в на этом механизме. Было ранее утро. Худой, измученный парнишка дотащил рояль. Ножки были стерты, а та краска, которой был покрыт инструмент, поблекла, будто сливаясь с самим городом. Бледный музыкант, огляделся кругом и увидел в каком-то переулке стул. Стул был покошенный и сырой. Но парню не было до этого никакого дела. Он поставил его и сел. Пальцы сами легли на клавиши, но не заиграли. Жители ходили мимо, редко оборачиваясь, секунды на две, да продолжая свой путь. Все было серым. И люди тоже. - Так играть мог только я... Да? - Парень несколько раз нажал на клавиши, будто видел их впервые. Затем, сделал глубокий вдох, и стал играть. Это была спокойная, грустная, но настойчивая мелодия. Мелодия нежности и горя, что сплелись воедино. И это была новая, необычная мелодия, которую никто не слышал до этого. Произошло чудо. Люди, что совсем недавно прошли мимо, вдруг остановились и стали смотреть на музыканта. Они молча смотрели - за его плавными движениями, за тем как из под его рук появлялась музыка. В какой-то момент, он и сам это заметил. Люди будто застыли. Каждый, от ребенка, до чумазого шахтера и старика с батоном в руках. И все они, будто не могли понять, от чего же они остановились. Из-за чего, жизнь наполненная суетами и тревогами, сейчас перестала волновать их, и они просто слушали. - Эй... Это же... - Лишь один голос что-то произносил в толпе. На него шикнули раз. Но музыкант узнал этот голос. Узнал и ритм мелодии, лишь на мгновение, но сбился. Несколько людей будто очнулось от сна и пошли дальше. Другие же пока ждали. - Нет. Я не могу сейчас перестать... Я не... - шептал парень. - Это же сын!.. Он из семьи... - Молчи. Замолчи. Замолчи!.. - ритм песни все больше сбивался. Люди, со вздохами и причитаниями уходили, говоря, что раньше музыканты вообще без ошибок играть умели. - Это же он, пианист из "мрачного дуба"! Мальчик семьи Тсондаж! - наконец сказал голос и было слышно как он хохотал, медленно уходя. После этих слов, Рус задрожал. Пальцы перестали его слушаться. Люди бросали на него последние осуждающие взгляды и уходили. - Я... Я не смог... - В восточном городе, впервые за две сотни лет, пошел дождь.***
Боль. Страх. Холод. Рус проснулся и огляделся. Какая-то комната... Не его. И не Алисы. Он вообще не видел такой комнаты в особняке. Что он тут делает? Парень поднялся, и увидел - зеркало. Настоящее! Неужто в особняке есть ещё одна комната? Ведь зеркало стоит около десятка золотых! Десятка золотых?.. Музыкант осмотрелся вокруг себя. Одеяло, кровать, зеркало, стол, два стула, окно, да дверь. - Где я? - Спросил он и тут же, схватился за волосы. - Я... Я... Теперь, взгляд его был наполнен ужасом и в тоже время злостью. - Эй! Где я?! Мистер Тсондаж! Вы же меня изгнали, так зачем было оставлять мне эту проклятую жизнь!.. - Руслан, успокойтесь, - дверь открылась и в комнату вошел Он. Парень тут же смолк. Это был не мистер Тсондаж. Голубоглазый, с короткими коричневыми волосами, одетый в коричневый дорожный плащ. Узкое лицо, тонкие губы и этот тяжелый взгляд. Необычный вид этого человека, сковал его, не позволяя двинуться, не позволяя даже и слова сказать. - Я слышал как ты играл. И в той таверне, и в доме Михаила, и на площади. Иногда ты фальшивил, иногда играл веселые песни, потому что так говорил тебе прошлый пианист. Тебе они не нравились. Тебе нравилась настоящая музыка, другая... Которая выражала настоящие чувства. Великая, прекрасная музыка... Полная печали и тоски. - Вы правы, - прошептал парень. Этот человек знал о нем всё... Но ведь Руслан-то видел его впервые! Или просто, он раньше не замечал его?.. - В твоей жизни была радость, была грусть, были страдания и были желания. Родители бросили тебя, хозяин был жесток, а мир - несправедлив. А музыка, она давала тебе сил и... И все же, она должна была утратить свое влияние. Её слишком тяжело понять. Слишком тяжело... - Голубоглазый смотрел в окно около минуты. За это минуту, Руслан смог внимательно рассмотреть его. Худое лицо, глаза уже не столько голубые, сколько синие. Он предположил, что этому голубоглазому уже ни одна сотня лет. И теперь, он был точно уверен, что никогда не видел его раньше. После минутной паузы, мудрец повернулся к парню и улыбнулся. Это была другая улыбка. Не такая как у остальных... Она была, печальной. И тут же, он кашлянул и перешел на "вы". - Руслан, если ваше сердце охладело к музыке, если в вас уже больше не осталось сил, то я могу убить вас. Больше не будет боли, не будет страданий... - Умереть?.. - Спросил Руслан и побледнел ещё больше. - Да. Вы должны сделать выбор. - Но... Н-но какой же выбор тут? Мистер Тсондаж, меня выгнал, родители - я даже не знаю кто они! Где мне жить, что есть? Где же варианты!? - Вы можете стать голубоглазым, - Руслан посмотрел прямо в глаза своему собеседнику. А затем нервно ухмыльнулся. - Это невозможно. Яблоня никогда не выберет меня. Я точно не заслуживаю... - С чего вы взяли, что голубоглазые, это - хорошие люди? - Этот вопрос, был задан так легко, так просто... - Я вижу... Вы начинаете понимать. Разве Тсондаж, был хорошим человеком? А те люди что ходили к нему? А тот пианист, которого волновала даже не музыка, а деньги которые он может заработать с её помощью? Руслан... - Я понял. Конечно... Я ведь знал это. Да-Да! Люди, голубоглазые - все едино! - И парень расхохотался пустым и болезненным смехом. - Мир, существа в этом мире. Как же все это... Мерзко. - Руслан. Возможно, однажды, люди и вернутся к музыке. Она будет звучать в тавернах, барах, на балах и в других местах. Но сейчас... Вам не повезло. - Да. Хорошо. А ты... Ты видимо очень стар, раз знаешь все об этом мире, - Голубоглазый лишь выдохнул. - Что же... Ладно. Я хочу увидеть тот день, когда люди передумают. Когда хоть кто-нибудь, сможет понять мою музыку... Если этот день настанет. Я стану голубоглазым. - Тогда, вам нужно будет сделать одно дело... Возможно. В будущем. Помочь мне. - А чем ты лучше остальных? - Я понимаю вас, - сказал голубоглазый. Руслан встряхнул головой и вновь осмотрелся. Затем, молча кивнул. Голубоглазый был доволен и спокоен. - Идемте со мной. Я не сомневался, в вашем выборе, - Они вышли из дома, и Руслан увидел перед собой огромное дерево, которое уходило почти полностью за облака. - Яблоня, уже выбрала вас.***
- А потом? - Спросил Андрей спокойным голосом. - Я убил Тсондажа, его богатства - какие смог, раздал рабам и слугам. Большую часть - забрали голубоглазые, впрочем, это и понятно. Я же - ушел в пещеру, забрав рояль с главной площади, - Андрей перевел взгляд на инструмент и кивнул. - Я играл, и жизнь моя налаживалась. Я стал забывать про людей, про голубоглазых... Все что было важно - музыка. И все же, раз в месяца-два, я выезжал прогуляться. Иногда по восточному, иногда по западному. В один день, я увидел Алису. И лишь тогда понял, как же много времени прошло... Она была седая, лет ей было уже под семь десятков, рядом с ней шел старик, видимо её муж. Я подошел и поздоровался.... - И что? - Она сначала заплакала, муж пытался её успокоить. А затем улыбнулась мне и сказала: Я знала, что однажды у тебя все получиться, Рус. Ты молодец. Глупая девчонка... - Сказал Руслан и улыбнулся. - Вот моя история. Если тебе есть, что сказать мне - я послушаю. - Да. Я хочу сказать, что ты был... Неудачником. Родители, мистер Тсондаж, пианист и даже тот кошелек, из-за которого... Все было как бы случайно и в тоже время, все не могло пойти иначе. Не пианист, так сам бармен бы выбросил пианино не спросив тебя. А кошель, лишь ускорил то, что и так произошло бы. Руслан, тебе очень не повезло в жизни... - Уж кто бы говорил. Получается, мы оба - и идиоты и неудачники? - Руслан засмеялся, а затем, улыбаясь добавил. - Ладно, что в прошлом, то в прошлом. Тем более, время когда я нашел человека понимающего музыку, наступило. Андрей ухмыльнулся и взяв меч поднялся. Они вышли из пещеры, была ночь, они направились на уже знакомое место, под светом луны и начали ещё одну тренировку.