Масяшки в карантине

+++ Юлька Звоню в дверь. Как же давно я не была дома, как за всеми соскучилась. Особенно за мамой, которая в десятый раз за сегодня мне звонит, всё спрашивает, когда я буду. А я сейчас такая непостоянная, когда захочу тогда и буду. Я всё никак со своей любимочкой распрощаться не могу. Иришка… стоит произнести её имя, и на моих обычно болезненных губах расцветает улыбочка и так тепло тянет в груди. Мы расстались всего несколько минут назад, а я уже по ней скучаю. Мне хочется жить с ней в крошечном домике, ходить перед ней в короткой ночнушке на голое тело, и никогда ни за что с ней не расставаться. Прожить до самой старости, и умереть в один день. Но так не бывает, я знаю. Опять звоню. - Ну же, есть кто-то дома?! – Теряю я терпение. И в ту же секунду передо мной открывается дверь и на пороге меня встречает мама: - О-о-о, наша гулёна. Вернулась, наконец, - лезет она ко мне целоваться. Мама за эти дни лет на пять постарела, я даже вижу на её красивом лице новые морщинки. Я и сама за период карантина пару раз простилась с жизнью. А она же тут сидела в неведении и ждала тревожного звонка из больницы касательно меня. Помню, как она каждый наш разговор прощались со мной, как будто в последний раз меня слышит. Жуть. - Юлька, ты так загорела, вон и румянец появился, - целует она меня в щёчку. Я закатываю свой больничный чемодан в квартиру и прямо в прихожей начинаю его разбирать. Зачем заносить вещи из инфекционки в дом. Но мама забирает его у меня из рук и отвозит его в ванную, туда, где у нас стиралка. - Ну, отдохни, доченька. Ты как себя чувствуешь, кстати? - Отлично я себя чувствую, - перечу я маме. - Странно, на тебя это так не похоже. У тебя случаем нет температуры, - она прижимается губами к моему лбу, меряете температуру как маленькой детке, по-матерински. – Да вроде нет. - А ты что, думала, меня бы с температурой из больницы выпустили? – Отшучиваюсь я. - Да нет, гулёна, просто ты где-то два дня пропадала. - Ах, это, - немного заминаюсь я. - Ну, так скажешь матери, где и с кем ты все эти дни провела? - Нет, - смеюсь я, - даже если пытать будешь. - У Сашки? - Почти угадала, но нет. – Думаю, как ей всё это верно преподнести. – С Сашенькой мы расстались, - делаю я печальные глазки. - А что случилось? Он что-то сделал не так? - Нет, что ты мам, он очень хороший. - Ты что-то сделала? - Ну-у-у, можно и так сказать, - загадочно улыбаюсь я. - Вот ни за что не поверю, что ты могла что-то учудить. Я слишком хорошо тебя знаю, доченька. И я не верю, что моя Юлечка могла загулять. - Мам, ты меня совершенно не знаешь, - говорю я очевидную глупость, но сразу поправляюсь. – Я не это хотела сказать, а то, что ты знаешь обо мне не всё. - Расскажешь матери? – Смеётся она, и мы проходим на кухню. И пока все мои вещи крутятся в стиралке, мама ставит передо мной горячий чёрный чай с бергамотом и кремовый тортик. Всё, как я люблю. - Врач сказал, что тебе уже сладкое можно. - Ага, - отвечаю я, и кусаю пирожное в самом кремовом месте, так что пачкаю кончик носа кремом. – Я уже несколько дней ем одно сладкое, и никак не могу наесться. - То-то я вижу, ты такая цветущая прикатила, - садится она напротив. – Ну же, колись, расскажи матери, кто он. - Ты о ком? - О своём новом зятьке. И чем тебе Сашка не угодил, ума не приложу? – Пожимает она плечами. - Мам, нет никакого зятя, забудь, - кусаю бисквитное пирожное и от наслаждения закрываю глазки. Как же я скучала по сладостям все эти годы. Столько лет есть один только заменитель, постоянно контролировать сахар и тут бац, и как гора с плеч. - А чего вы тогда с Сашкой расстались? Беру её за руку и смотрю ей в глаза: - А ты не будешь на меня злиться, если я правду скажу? - Да говори уже. Злится я на неё буду, придумала такое. Выдумщица моя. - Просто, думаю, зачем я ему такая, он себе найдёт кого получше чем я, - описываю себя со стороны. - Худая, бледная, со шрамом на боку. - Ой, да не мели ты чушь, нужна была раньше, нужна и сейчас. Не верю я, что он так просто от тебя откажется. - Я тоже не верю, но отказался же. - Ох, Юлька, что-то ты сильно темнишь. Ладно, не хочешь говорить – не надо, твоё дело. - Я-то как раз хочу сказать. Мне сейчас всему Миру хочется рассказать о том, что со мной происходит. Вот только, боюсь, ты будешь немного в шоке? - Ты выиграла в лотерею миллион, и мы теперь отправляемся в круиз вокруг Света? - Смеётся мать. - Почти. - Ну так колись уже! Ты же всегда мне всё рассказывала, выкладывай и сейчас. - Нет, я неверное воздержусь, - делаю я пару глотков чая, он всё ещё слишком горячий и там по привычке вместо нормального сахара две таблеточки заменителя, будь он неладен, как же он мне надоел за эти годы. - Ох, умеешь же ты нагнать интриги, я прямо теряюсь в догадках, что там такое могло случиться, что ты Сашку бросила. - Много чего, - хитренько улыбаюсь я, потому как думаю в этот момент об Иришке. Мне не хватает её, как воздуха, я уже задыхаюсь без её прикосновений и без её слегка раскосых глаз. Ещё пара минут и я начну наяривать ей на мобильный, если она сама не начнёт звонить мне. Мы так надолго ещё не расставались, с тех пор как сошлись. - Ну скажи хотя бы, где ты пропадала? И если что, где тебя искать? - У подруги. - У Ленки что ли? – Гадает мать. - Нет, не у Ленки, а у Иришки, мы познакомились в больнице. - И так подружились, что уже часа друг без дружки не можете? Чего это тебе вздумалось у неё целых два дня пропадать? И тут я понимаю, что сейчас самое время сказать правду. Я поворачиваюсь к маме, смотрю ей прямо в глаза, беру её за руку и произношу: - Мам, я люблю её, я лесбиянка…