Масяшки в карантине

Похоже, эта информация пролетела мимо её ушей: - В смысле, не поняла, что ты сказала? – Нервно переспрашивает она. - В том смысле, что я встретила свою единственную и поняла: я не люблю Сашку и вообще никого не люблю кроме неё. Мать тяжело вздыхает, но мою руку из своих не выпускает. - И как она из себя? Я закатываю глазки и начинаю перечислять. - Ну-у-у она очень красивая. - Ещё бы, - соглашается мать. - Она курит, всё время крутит в руках свой ножичек, в общем, она совсем не то, что представляется, когда говорится «хорошая девочка», - мечтательно рассуждаю я. - Ты хочешь сказать, что влюблена в плохую девчонку. - Да, но ради меня она обещала исправиться. - Ух и новости, одна лучше другой, - нервно обмахивается ладошкой мать. - Мам, пойми, - крепче сжима другую её ладонь своей рукой и с надеждой смотрю ей прямо в глаза. – Я могла бы тебе врать и дальше скрывать, но не хочу. Я очень хочу, чтобы ты меня приняла такой, какая я есть. Мам, мне так нужна твоя поддержка. - Тебя же будут дразнить, над тобой станут издеваться. - Ах, это, - с лёгкостью отмахиваюсь я. – К издёвкам я привыкла. Помнишь, когда ты меня маленькую в садик привела, надо мной там все смеялись, потому что у меня рак. И ничего, пережила же, и рак пережила и издевательства. А в школе надо мной смеялись из-за диабета. Всегда надо мной кто-то потешался. - Но так же всегда тебя кто-то защищал. - Сейчас меня защищает Иришка, ты бы видела какой у неё ножик-бабочка, порежет за меня, кого хочешь. - Спасибо, от этого мне стало легче, - вздыхает мать, а после добавляет. – Ладно, приводи свою Иришу, познакомишь нас. Раз уж вы так сильно друг без друга не можете, то и я хочу пообщаться с ней. - Спасибо, мам, - бросаюсь ей на шею. – Ты у меня самая-самая, самая лучшая. Ты бы знала, как мне важны сейчас твои поддержка и понимание. – Говорю, а на глазах выступают слёзы. - Ну, хватит, хватит меня уже обнимать, а то сейчас задушишь. – Останавливает меня мама. – И как вы с ней… общаетесь? - В смысле, занимались ли мы уже сексом? У нас с Иришей не платонические отношения. Мам, пойми, я молилась и просила Господа мне помочь, и он посла мне её. В самый решающий и трудный момент моей жизни. Иришка спасла меня в прямом смысле слова, несколько раз она вовремя привела врача, когда я уже задыхалась. А ещё она мне подарила свою любовь, когда казалось что я никому не нужна. Я ей очень благодарна. Вот увидишь, она и тебе понравится. Она меня очень сильно любит. - Для меня главное, чтобы тебе с ней было хорошо, - вздыхает мать и выходит из кухни. А я остаюсь одна допивать свой чай. Я вижу, как ей сложно такое принять, но рано или поздно сознаться бы пришлось. Просто маме я не привыкал врать. Мама – моя самая лучшая подруга и пусть это так и останется. Беру свой телефончик и набираю Ирку. - Привет, солнышко, - радостно улыбаюсь ей и чуть от умиления не плачу, когда слышу её голосок в трубке. – Думаю лишь про тебя, люблю тебя. - И я тебя люблю, – шепчет мне Ирочка. – Что, успела уже соскучиться? - Ты же меня знаешь, я интроверт, всё время сижу дома, всё время о тебе думаю. Как там моя любимочка, как там моя масяшка, - сюсюкаюсь я с ней. - Всё бросаю и к тебе… ты выйдешь? - Заходи в квартиру. - А матушка, она дома? - Да, заодно я вас с ней познакомлю, - набираю воздуха в грудь. – Я ей всё про нас рассказала. - Ну ты и шустрая, - смеётся Иришка, - а говорила, что не сможешь. - Надо же было как-то объяснить ей, где я и с кем пропадала. А врать мне не хотелось. - Понимаю, правду говорить всегда приятней. Целую. - И я тебя целую. - Тогда я целую тебя не только в губы. - А я тебя целую в пупочек и ниже. - Хватит меня уже соблазнять, - мурлычет в трубку Ира. – Бегу к тебе, несусь со всех ног. - Не спеши, мне надо ещё в душ сходить и дома побыть хоть чуточку, - кладу я трубку на стол, и оставляю прямо там недоеденный пирожок и недопитый чай. Захожу в ванну и стягиваю с себя опостылевшую одежду. Замираю перед зеркалом, смотрю на своё голенькое отражение. Вроде и милая мордашка, но такая худая такая бледная, такая несчастная. А эти сисечки, как прыщики, этот животик, это тоненькие ножечки, эти ручки, бледная кожа, ещё и шрам на боку всё время напоминает мне о прошлом. И что Ирка во мне такого увидела? Во что тут влюбиться можно? Опускаю руку и трогаю свою щёлочку, раздвигаю половые губки в стороны, обнажая розовую чувствительную шкурку. «Ну, разве только в это», улыбаюсь я. А я в ней что люблю? Полосочку волос на лобке и щёлочку, она у неё такая сочная, такая мясистая. Думаю о ней, а сама уже потекла, потому спешу встать под душ, дабы смыть с себя все эти въевшиеся запахи лекарств. После душа накидываю на голое тело халатик и возвращаюсь в свою комнату. Но едва я успеваю найти свежие трусики и надеть, как раздаётся звонок. - Это ко мне! - Громко сообщаю я и направляюсь к двери. За мной по пятам следует мама. Я смотрю в дверной глазок и вижу Ирку, она как обычно такая серьёзная и вся в чёрном. Я улыбаюсь сама себе и открываю дверь.