Масяшки в карантине

Мы подходим к парадному и встречаем оного из парней, которые видели, как мы сосались на лестничной клетке. Заметив нас, он опускает взгляд, и пытается проскользнуть мимо, но Иришка его подзывает. - Эй, ты чего не здороваешься? Он поднимает глаза и делает вид, что не сразу узнал нас: - А-а-а, Ирка, Юлька, привет, не заметил вас, - натянуто улыбается он. - Ага, не заметил он, конечно, - шепчу я Ирочке на ушко. - Заходи, к нам сегодня на стрим, - говорит ему Иришка. - Что за стрим? - Увидишь, - строит она ему глазки. Его уже и след простыл, а мы всё стоим у подъезда, потому что я всё никак не могу привести свою дыхалку в норму. - А реально, какой ещё стрим? – Возмущаюсь я. – Ты бы хоть со мной посоветовалась, прежде чем стрим назначать. - И что бы ты сделала? - Ну не знаю… подготовилась как-то? - Ну так готовься, кто мешает! – Мы живём вместе всего сутки, а уже срёмся. - Ладно, проводи свой стрим, - недовольная я цокаю язычком. - И нечего залупаться. – Шипит на меня Ирка. - Юлька ты определись, чего хочешь, - Иришка открывает дверь, и первая заходит в подъезд, а я следую за ней. После утренней пробежки мне, как ни странно, совсем не хочется спать. Наоборот, столько энергии появилось, что я даже помогаю Ирише мыть посуду и готовить, чего отродясь не делала у себя дома. На завтрак у нас сочные стейки из говядины с парой листков розмарина и чёрным уксусом. Смотрится аппетитно, особенно в Инстаграмм. Иришка всё это фоткает, а после пишет коротенький ролик для подписчиков. Текс что-то вроде: «Всем привет, мы проснулись и завтракаем». Я понимаю, что это затравка для вечернего стрима, но мне не сильно нравится то, что вся наша жизнь плавно перетекает в соцсети. Если так пойдёт и дальше, скоро она будет каждый наш шаг фотографировать и выкладывать в инстаграмм. «А с другой стороны – ты же сама хотела этого, ты сама её об этом попросила», говорю я себе. Что правда – то правда. После уборки Иришка демонстративно смотрит на свои наручные часики и торжественно произносит: - Ну что, готова потратить все деньги, которые нам вчера пришли с донатами? - Да-а-а! - радуюсь я. И мы одновременно начинаем краситься, толкаясь перед зеркалом. Это один из неявных минусов отношений с девушкой: и ты и она краситесь. И часто вы делаете это одновременно, так что места за туалетным столиком на двоих не хватает. Я подкручиваю ресницы, делаю их необычайно длинным, загнутыми на кончиках. Они на моём маленьком личике почти неестественно смотрятся. Но кто говорит от естественности. Подвожу губки, рисую стрелки, тени. Я занимаюсь глазами так долго, что думаю мне пора носить линзы какого-нибудь кислотного цвета. Так я могу и зрение подправить и внешность сделать более яркой. Мне почему-то всё время хочется быть яркой. Раньше такого не было, раньше я не была влюблена. Иришка красится не так ярко как я, но и ей есть что подчеркнуть. Её выпирающая грудь и подкачанную попка, спортивные ноги. М-м-м, какая же она мусечка. Толкаю её попой, а она в ответ сталкивает меня с пуфика. Она такая сильная. - Ой, прости Мелкая, - подаёт она мне ручку и помогает встать. Мы одеваемся и выходим. - Поедем на машинке? – Складываю я бровки домиком и надуваю губки. - Да ну, я хотела пешком прогуляться, - Иришка демонстративно берёт меня за руку, пальчики через пальчики, что одновременно вызывающе и сексуально. В её руках я чувствую себя принцессой. Мне с ней так хорошо сейчас, словами не передать. - Привет, - здоровается Иришка с соседом, мужчиной, возраста наших родителей, который откровенно так пялится на нас. - Здравствуй, - отвечает он, выпячив глаза. А я иду и пытаюсь сдерживать смех. Так классно когда не надо ничего скрывать, что можно демонстрировать свои чувства. Обожаю быть лесбиянкой. - Куда пойдём? – Спрашивает Ирочка. - В торговый центр, тратить всё, что у тебя на карте, ты же сама предложила. - Окей, - мы переходим через дорогу и направляемся в спальные кварталы. Тут у Иришки, наверное, целая туча знакомых. А я здесь впервые, но я же теперь под её «защитой». На меня смотреть можно, а трогать нельзя. И судя по взглядам встречных – нельзя, но очень хочется. Я чувствую себя её добычей, главным призом, который она желает продемонстрировать всем. Обожаю, когда мною гордятся. А Иришка мною именно гордится и всем меня показывает: «Смотрите, какая у меня Юлечка». И хоть я и устала шлёпать до торгового центра на высоченных каблуках, но я же понимаю, как сильно Иришка хотела пройтись со мной за ручку, чтобы все на Свете знали, что мы вместе. Что я её, а она моя. И если для меня показывать свои чувства миру можно и через интернет, то для Иришки – важнейшим местом являются дворы, в которых она росла, «кирпичные джунгли» хрущовок и девятиэтажек. Наконец, мы покидаем спальный район и попадаем в промзону. Когда-то давно здесь был завод, но в девяностых он закрылся, а его помещение переоборудовали сначала в склады, а после уже в торговый центр. Но нас интересует совершенно новый торговый центр, открывшийся лет пять назад напротив. Я даже ездила сюда на открытие, когда была мелкая со своими родителями, братиком и сестричкой. Помню, мне тогда стало плохо в детской комнате и нам пришлось срочно выходить на свежий воздух. Дурацкое детство, то тошнит то в обморок. Каждый раз с содроганием вспоминаю этот ужас. А ещё это осознание того, что я никогда не вырасту. - Юль, ты чего идёшь такая молчаливая? – Тормошит меня Иришка. - Да так о своём думаю. - О женском? – Смеётся она. - Я же интроверт. Мне надо время, чтобы побыть одной в своих мыслях. - А другого времени для этого не нашлось? – Обижается она. - Обычно я в себе, когда иду, – объясняю я. - Ты же сама предложила пройтись. А для меня пройтись – это подумать. - И что ты там такого надумала? - Что детство – это полный отстой. Тошнит, болит, укачивает, а по ночам всё время мама плачет, и я никак не могу её успокоить. - Отличные воспоминания, - иронично качает головой Иришка. - У меня всё детство было такое. Куда-бы я не приходила, меня там либо тошнило, либо я падала в обморок. Помню, после одного из таких обмороков у меня обнаружили диабет. Бр-р-р-р, жесть конечно... - Бедненькая моя девочка, - целует она меня волосы, дабы не оставлять следов от своей помады на моей щеке. С другой стороны могла бы и оставить, следы от помады на коже, это же так сексуально. - Поцелуй меня в щёку, - слегка прикусываю я нижнюю губу. - Зачем? Останется же след. - Вот именно за этим, хочу, чтобы все видели, что мы с тобой только что целовалась. - Опять заигрываешь, - и она плотно прижимается к моей шее, оставляя на ней яркий след от своих губ. Я так возбуждаюсь, что у меня дыхание сводит.