One tempting suggestion

      В школе тихо, что неудивительно, ведь классные часы уже давно закончились. Кое-где слышны еще звуки разговоров, — кабинеты школьных клубов, ну да, самое время для их активности. Из учительской доносятся скрипучие звуки работающего принтера. Сколько ему лет Кид не брался считать — много. Учась еще в младшей школе и приходя сюда исключительно чтобы проведать старшего брата, парень еще тогда слышал этот голос погибающей в страшных муках машины. Он шел, громко ступая по полу; его ходьба раздавалась эхом по всему коридору, где он был совсем один. Хотелось бы сказать, что кошмар, наконец, закончился — тест сдан, учитель доволен. Как же было тошнотворно смотреть на его лицо, пока он дотошно проверял работу. Сидит за столом, а руки трясутся словно при неврозе, держа всего один бумажный листок. Тебе не пора на пенсию, уважаемый? Конечно же, Кид это не спросил, но так хотелось, знаете. Время тянется как какое-то тесто: парень только и слышал это тик-так, тик-так и так по кругу. “Да там читать нечего, чего ты тянешь, старый маразматик”, — кричал внутри Кид, продолжая стоять по стойке смирно.              — Хороший результат. Признаться честно, я не ожидал, что вы сможете осилить эту работу, хоть и была написана она не для вашего класса. — Он сейчас похвалил или оскорбил? — Хорошо, вы можете быть свободны. — Наконец!              Но так ли Кид рад этому ответу? Сложно сказать: с одной стороны, больше ничего не препятствует его играм в баскетбол, да и тренер будет им доволен — не придется бегать лишние десять кругов вокруг спортзала. Межшкольные же скоро, самое время зациклиться на клубе и ни на чем другом. Драки подождут, все подождет, главное — победа. Золото будет нашим. Да, хорошо бы было. Но Кид никак не мог успокоиться. При воспоминаниях какой ценой получена эта еще не осуществленная “победа”, руки трястись начали уже у него самого. Этот Трафальгар, чтоб его кто-то проклял. Чего он к Киду прикопался?              Юстасс признавал в Ло достойного соперника: не в драке, конечно, там он его запросто убьет, но соперника по знаниям, по общению, практически по всему. И Кид уверен, они бы могли даже неплохо ладить, не будь у последнего так много замашек сексуального плана, направленные на самого Юстасса. Трафальгар, конечно, хорош собой, здесь спорить не приходится. У него поджарое тело, всеми любимые длинные пальцы, смазливое лицо с козлиной бородкой, которая совершенно его не портила, манящая искра в глазах, да и татуировки, покрывающие его спину и грудь определенно добавляли пару очков крутости в личную копилку юноши. У такого было бы бесчисленное количество поклонников, без оглядки влюбленных в него. Точнее, у него они и так есть, даже собственный фан-клуб. В этом Кид тоже ему проигрывает. Но почему, при всех его внешних данных для вербовки практически любой барышни, он решил съесть мозги именно его, Кида!?              Парень хмурится все больше и больше: эти мысли не приносят ему никакой радости, но и избавиться от них никак не получается. Желание. Он теперь торчит ему желание. Самое ужасное в этой ситуации — неизвестность. Черт только знать может, что задумал этот ненормальный.              — Я тебе говорил, что с таким лицом ты себе никогда девушку не найдешь. — Кид повернул голову на голос друга. Киллер как всегда вовремя, пусть хоть он его успокоит. — Чего такой злой, неужто тест снова провалил?              — Все я сдал нормально, отвали от меня, — недовольно цокнул парень, лишь ускоряя свой собственный шаг, заворачивая на лестницу.              — Серьезно? Ты же в этой теме ни в зуб ногой.              — Если знал об этом, мог бы прийти и помочь. — Прорычал Юстасс, разворачиваясь к собеседнику. Тот лишь задорно улыбался, напрочь выветривая из Кида всякую злобу изнутри. Это что-то на уровне магии, потому что логически объяснить никак нельзя.              — Ну и как тебе удалось? — Они вышли из школы, шагая в одну ногу, как деды солдатской роты. — Кто помог?              — Ааа, не напоминай. Я жалею, что вообще в это ввязался. — Кид тяжело вздохнул, но, заметив заинтересованное выражение лица Киллера, снова нахмурился. — Трафальгар этот. Приперся в библиотеку, что-то затирал по поводу своей ненормальной любви и прочее, а потом предложил сделку, мол, я ему желание, а он мне готовый тест.              — И ты на такое согласился? — Да, поверить в подобное сложно. Киллер знал Кида так же хорошо, как длину и толщину собственного члена: он десятки сотен раз успел послушать о том, как же он ненавидит Трафальгара, какие предсмертные муки он готов ему устроить, как он его мамку имел и все прочее. А тут оп, и согласился на предложение.              — А что мне оставалось делать? Я бы ни в жизнь не сдал бы эту ересь, а на носу игры. Да я сам себя бы сожрал, если б провалился, не успел бы и тренер ко мне добежать. — Кид сбрасывает с плеча сумку, начиная активно в ней рыться. Он то и дело бросает озлобленный взгляд обратно на школу и снова на сумку. — Слышь, сигареты у тебя есть?              — Две осталось.              — Чудно, дай одну покурить. Надо свежим воздухом подышать. — Ну да, свежим. Киллер достает из кармана куртки помятую пачку сигарет дешевой марки и кивает в сторону гаражей, расположенных сбоку от школы. Излюбленное местечко школьников показать, какие же они взрослые, и учителей, тайком переводящих дух после тяжелой рабочей смены. Киллер не был глупым подростком, поливающим грязью учительский труд за просто так. Напротив — он уважал их, возможно, даже слишком, поэтому его друг, идущий сейчас по правую руку от него, часто прикусывал язык, только начиная завывать свою шарманку о отвратительном школьном персонале.              Младшая сестра Киллера была той еще несносной девицей, разбрасывающая свои бесчисленные игрушки направо и налево, любящая плести косы из непомерно длинных и густых волос брата, поющая попсовые песни голосом раненой чайки и в целом, идущая в полный резонанс с парнем. И ведь это только один ребенок. Как учителя справляются с несколькими классами таких же детей, для него казалось невообразимой загадкой, решать которую самолично он не желал.              Безусловно, даже при всем количестве серьезных минусов и малом количестве относительных плюсов, Киллер любил её безмерно. Эми была на уровне самого важного человека в его жизни и, потенциально, лучшего друга (да простит его Юстасс), ведь в свои 9 лет порой читала его гораздо лучше, чем первоклассный психолог. И всё же, с ней было тяжело. То ли потому что она девочка, а он мальчик, то ли дело в их возрастной разнице, а может быть главной причиной была разительная разница во вкусах — с ней было тяжело настолько, что, отчасти, из-за усталости от воспитания младшей сестры, ведь родители извечно на работе, Киллер впервые и закурил.              Они тогда стояли, кажется, на этом же самом месте, только были поменьше и в росте, и в мускулатуре. Кид тогда курил сигарету, которую смог отобрать у задирающего его старшеклассника, и то и дело вытирал кровоточащий нос, а Киллер рылся в своей сумке в поиске аптечки. Когда так повелось, что Кид дерется, а Киллер его лечит, он и сам не помнит. Словно заложено при рождении стоять вот так возле него, прикладывать холодный пакет к его синяку на руке и пытаться всунуть затычку в нос.              — Тебе нужно запрокинуть голову, — говорит он спокойно.              — Забей. Оно не болит, — Юстасс всегда так отвечает. Даже если ему вывихнут ногу, то все равно скажет “нормально” и пойдет вперед, хромая и жуя сопли от боли. Возможно именно за эту невероятную мужественность, возникшую в мальчишке так рано, он и стал носиться за ним повсюду. Его восхищал этот стержень, которого не было у него. — А! Холодно же!              — Ты только что дрался со старшеклассником и ни проронил ни слова, даже когда он разбил тебе нос, а сейчас будешь кричать из-за пакета со льдом? — Ладно, иногда, все же, Кид был капризным. Говорить, конечно же, ему это никто не станет, но Киллеру нравилось чувствовать себя тем человеком, которому можно видеть живого, настоящего Кида.              — Да блин, это другое. — Он только буркнул и снова затянулся сигаретой. Стоящий рядом юноша внимательно смотрел из под своей длинной челки на него, думая почему же так много людей любят курить — что в этом такого интересного?              — Чего ты смотришь? — Кид повернул голову на него, в очередной раз цокнув языком — эта дурацкая челка его ужасно раздражала. У Киллера были красивые глаза и Юстасс знал это наверняка.               Однажды утром, оставшись на ночь в доме у друга, он проснулся на пару минут раньше него, чтобы совершить почти что самое заветное желание — заглянуть под челку. Он ожидал увидеть что угодно: уродливую родинку, густые кудрявые брови, страшный шрам на лбу, обозначающий, что другу пора в школу магии, или, по крайней мере, рой прыщей, норовящий лопнуть. Но увидел ничего кроме красивой формы бровей, длинных густых ресниц и небольшой родинки на переносице, почти незаметной. Кид не знал как долго так простоял, но, когда встретился взглядом с глазами цвета золота, замер на месте. В тот раз, Киллер не на шутку разозлился, раскричался и засмущался. Они даже подрались, так, нелепо и по-дружески. Но объяснять чего носит такую длинную челку не стал. Кид больше и не спрашивал. Свой интерес он удовлетворил, это дело можно было считать раскрытым.              — Я тоже хочу, — сказал Киллер, и Кид с недоумением застыл с сигаретой в зубах, забавно сведя брови к переносице и наморщив лоб.              — Что хочешь?              — Покурить. — Парень только слегка удивился, но пожал плечами. Затянулся еще разок и, зажав сигарету между пальцев, передал другу.              — Только не затягивайся резко. Вдохни как обычно вдыхаешь воздух. — Так он и сделал. Вдохнул. Кид был уверен, что тот все равно поперхнется, но друг только и сделал, что застыл так на секунду, словно впитывая сигаретный дым сильнее внутри себя, и спокойно выдохнул. Юстасс отвернулся, смущенный тем, что сам он раскашлялся почти до слез при первой затяжке.              — Это странно и бесполезно, — сказал Киллер, продолжая сжимать меж пальцев сигарету.              — Ну да, зато чувствуешь себя по другому. — Кид залез рукой в карман потрепанных школьных брюк в поисках еще одной сигареты. Выудив из кармана её, парень только чертыхнулся — уж очень сильно она помялась. Ладно, и так сойдет. Подкурил и снова затянулся.              — А эту ты докуривать не будешь?              — Сам докуришь. Знаю я тебя — просто так ничего не попросишь.              Да, с тех пор Киллер не то, чтобы сильно изменился, разве что внешне возмужал: его телосложение ничем не уступало телу Киду, как это было прежде. Он больше не был тенью друга, нет. Скорее стеной, на которую Кид мог опереться.              — Куда улетел опять? — А вот Кид не сильно изменился с тех пор. Пара новых шрамов от ножевых порезов — выродки, с которыми они дерутся, не знают понятия “кулачный бой” — да и только. Но он был прежний, с горящим взором и оскалом на лице.              — Всего лишь вспоминал былое, — Киллер тоже затянулся.       — В старики решил записаться, что это на тебя нашло? Еще и слово какое умное придумал - “былое”. — Кид тихо засмеялся, заразив этим и друга. Чуть погодя, переведя дыхание, он продолжил. — А хотя неважно, у меня есть предложение — давай сегодня развлечемся.              — Имеешь ввиду, сходим в бар? — Кид ткнул двумя пальцами в грудь парня.              — В точку. Я задолбался думать об этом чертовой школе, хочу отвлечься.              Что ж, бар был неплохим вариантом решения проблемы. Плюс их внешности состоял в том, что никто не смеет и помыслить спрашивать у них возраст или, уж тем более, паспорта. С каким пор молодежь выглядит в 18 на 30?              Бар, о котором шла речь, находился в нескольких кварталах от их школы и в непозволительной близости от дома Кида. Затем и решили: пешая прогулка, легкий перекус, сделанный криво и косо, но собственноручно Киллером или, маловероятно, но Кидом, сменить наряд да и податься, куда глаза глядят. Сообщение маме с коротким посылом “Ночую у Кида, не переживай. Эми скажи, чтобы не ходила в мою комнату” отправлено и можно забыть обо всем и поплыть волной, как всегда и бывает.              Пока они шли, говорили о всевозможной чепухе: школа, девчонки, недавно выпущенная в продажу новая модель машины известной марки, покататься на которой оба парня были абсолютно согласны (если, хотя бы, умели водить). Киллер снова рассказывал о легендарных приключениях сестрицы в его комнате, где она искала запретный плод Адама, представленный в ее телефоне, конфискованном накануне. А Кид заливисто смеялся, представляя как та мелкая девчонка, отпечатавшаяся таковой в его голове, прыгает на табуретке, безуспешно пытаясь достать до верха шкафа, где и лежал ее телефон. Затем последовали истории от Кида с его последней драки, в которой противник несся на него с клюшкой для гольфа в руках (достойное оружие, да), и как она блестяще выскользнула из его рук. Киллер, в отличии от друга, смеялся довольно тихо, только плечи подрагивали да крепко сжатые губы выдавали его отношение к рассказу. Они и не заметили как дошли до старой многоэтажки, стоящей очень близко к другому зданию. Они как всегда остановились возле подъезда, чтобы снова покурить. Район, в котором Кид жил, не был одним из самых благополучных, так что переживать, что их застанет здесь наряд добропорядочных полицейских, можно было в последнюю очередь.                     — Это вообще безопасно: дома так близко друг к другу строить? — Рассуждал вслух Кид, пожевывая фильтр сигареты.              — Имеешь в виду, что при землетрясении они падут по принципу домино? — Кид цокнул языком, выпуская бледный дым из легких.              — Ну, я вообще о таком не думал, но и это тоже, кстати говоря.              — Что тогда небезопасного?              — Да блин, тут балконы находятся даже не в метре друг от друга. Любой дурак перепрыгнуть сможет, а потом в новостях покажут “молодую домохозяйку убили в собственной квартире”, — он размахивает одной рукой у себя над головой, показывая этим что-то, лишь ему понятное.              — Уж к тебе не залезут, не переживай. — Кид скалится, сжимая руку в кулак до хруста.              — Пусть только сунутся — я про них сам репортаж состряпаю.              Докурив, парни поднимаются с насиженного места и заходят в подъезд. Здесь тускло, грязно и воняет плесенью, но ничего другого ожидать не приходится. Парни быстро поднимаются по лестнице на 9 этаж, ведь лифт давно стоит на ремонте, скорее всего, не собираясь из него выходить. Квартира их встречает застоявшимся запахом сигарет и пыли.              — Знаешь, ты бы хоть иногда помещение проветривал, — со вздохом отмечает Киллер, с порога начиная подбирать разбросанные по полу вещи и, заходя в ванну, закидывать их в бак для грязного белья. Это стало практически его привычкой: приходить сюда и приводить берлогу Кида в относительно приемлемый вид. Мама бы им гордилась, определенно.              — Да забей, потом приберешься, золушка, давай перекусим что-то и будем выдвигаться, — Кид зря время не терял, говоря это: перво-наперво он отправился к холодильнику, в поисках чего-то съестного в собственной квартире. И это ему удается: парень не умел готовить чуть больше, чем совсем, а потому еда, преобладающая в навесных шкафчиках собственной кухни являлась полуфабрикатами. Замороженная пицца — для праздников; пакетированные каши с наборами сухих овощей — на каждый день. Единственное, что удавалось в готовке Киду отменно — мясо. Он умел разделывать что курицу, что утку, что рыбу, что баранину (его дядя, имеющий собственную ферму, некогда приглашал его к себе, обучая мясницкому искусству). А потому, прямо сейчас он, стоя у раскрытого настежь холодильника, ел вяленое говяжье мясо, приготовленное накануне, ведь совсем недавно по телевизору показывали баскетбольный матч и они с Хитом — сокомандником — не могли такое пропустить. А какой просмотр игры без пива и закуски?              — Одной закуской сыт не будешь — пожарь на двоих мяса и дело с концом. — Киллер вошел на кухню, тут же подходя к раковине и начиная намыливать да полоскать грязную посуду. Юстасс только цокнул, но дело начал.              Какое-то время еще они переговаривались, пока Кид засыпал специями говяжье мясо, а Киллер натирал до блеска барную стойку. Затем молча поели, каждый думая о своем. А после уже отправились в спальню — Киллер был частым гостем в доме у друга, а потому сменной одежды для него здесь было навалом. Впрочем, даже если бы её не оказалось, то как же удобно иметь одинаковый размер.              — Зацени! — Киллер поворачивает голову и смотрит на безвкусно красивый наряд: Кид всегда выделялся своим, скажем, чувством стиля. Черная футболка с коротким рукавом имела несколько надорваностей в области груди и живота. Задумано ли было так? Кто знает, возможно очередная футболка, пережившая потасовку и оставшаяся в гардеробе под предлогом “выглядит мужественно”. Киллер припоминает какого-то мультсериального героя, любимца собственной сестры, помешанного на этой самой “мужественности”. Поверх футболки накинул длинный кожаный плащ, доходящий Юстассу до голеней. И ведь выглядит всё хорошо, поспорить сложно, пока Киллер не опускает взгляд чуть ниже, натыкаясь на штаны в крапинку, подобно окрасу жирафа. Он тяжело вздыхает — объяснить Киду, что выглядит он нелепо, будет сложно.              — Скажи, тебе не кажется здесь что-то лишним? — Он заходил издалека. Для надежности, придавая собственному тону как можно больше безразличности. А Кид крутится вокруг зеркала один раз, потом второй. Посмотрит слева, посмотрит справа, а затем окидывает взглядом себя спереди и сзади.              — Думаешь жетон с цепурой здесь лишний?              Киллер медлит с ответом, понимая насколько нелепа эта ситуация со стороны: два взрослых (не очень) парня, собравшихся отправиться в бар для развлечений сидят в спальне одного из них и выбирают себе наряды, как проститутки перед сменой. Жетон, ну да. Впрочем очко в копилку Кида — Киллер его даже не заметил.              — Твои штаны. — Коротко отвечает он, тут же встречаясь со смесью удивления и негодования, плескающихся во взгляде друга.              — Да ты издеваешься, они мои любимые!              — И они всё ещё выглядят нелепо.              Так проходит еще около часа, пока они спокойно переругиваются. Все решается довольно мирно. Кид одевается максимально горячо и стильно, хоть прямо сейчас выпрыгивай из окна и беги на кастинг для съемок Матрицы или Другого мира. Киллер выбрал для себя более простой наряд. Синяя футболка с узорами из полиэстера. В клубе будет главной сияющей звездой, как любил шутить Кид. На ногах простые темные джинсы и кеды, пока сам Кид решил похвастаться начищенными берцами. Киллер не против — это не портит весь вид. Со штанами покончено: практически с боем, но друг убедил надеть простые темные штаны. В общем и целом, он был для Юстасса неким старшим братом, отцом, матерью и сестрой в одном человеке. В доме убирает, сопли подтирает, плечо подставляет да и в целом помогает. Как ни посмотри, а золотой он человек. Мама им точно бы гордилась.              Они выходят из подъезда, когда уже стемнело. Что ж, самое время отправляться в бар. Вперед, юные бандиты, на поиски приключений! Да, было бы хорошо, но Киллер видит нахмуренное выражение лица своего друга. Вряд ли это часть его образа. Свою излюбленную темную помаду на губы он нанес, корни волос недавно подкрашивал. Что ж тогда его беспокоит?              Впервые увидев Кида в подобном боевом раскрасе, Киллер не смог подобрать слов для выражения чего-либо. На секунду ему захотелось даже приподнять собственную челку, чтобы рассмотреть получше, мало ли, вдруг ширма из его волос искажает видение. Но нет. Кид действительно накрасил собственные губы какой-то дешевой помадой в тот же цвет, что и его новый оттенок волос. Не сказать, конечно, что ему это не шло. Как бы странно ни звучало, но на нем смотрелось практически все хорошо и это не стало каким-то исключением. Однако догадаться, что он пойдет на столько радикальные перемены, Киллер никак заранее не мог.              Он тогда спросил его, мол, чего это вдруг? Что на тебя нашло и прочее, а Кид только оскалился довольно и сказал “Ну я же красив”. Киллер спорить не стал. И правда, Кид был красив. Что с помадой, что без неё. Что с волосами на груди, что без них — Кид имел достаточно бурную растительность на собственном теле, но, из-за проигранного спора какому-то старому знакомому, однажды сбрил все волосы подчистую со своего тела, спасибо хоть голову пощадил. Он часто шутил о той ситуации, говоря: “Да у моей бывшей никогда не было таких гладких ножек, как были у меня”. Юстасс Кид не был геем, пусть и любил шутки на эту тему. Но Юстасс Кид был в замешательстве из-за ученика собственной школы, по имени Трафальгар Д. Ватер Ло. Мысли об этом человеке не давали покоя: что он задумал, почему именно к нему пристал, зачем он согласился на эту сделку и прочее. Каждый новый всплывающий вопрос в голове буквально бегущей строкой проезжался по лбу, сигналя идущему рядом другу, мол, пора спасать, иначе его мозг перегрузится от тяжелых мыслей.              — Попроще, иначе с такой физиономией ни одну девчонку подцепить не сможешь. — Киллер хлопает его по плечу, как бы приободряя.              — Да куда они денутся, — лишь фыркает Кид в ответ и идет дальше.              Спустя полчаса расслабленной прогулки (надо же выгулять свой наряд, да?), они добираются до того самого бара. “Плачущая Роза” — название, вызвавшее некоторые вопросы в голове Кида, впервые его услышав.              — Плачущая роза? Это что еще за ерунда? Кому в голову пришло такое название: чтобы цветы и плакали, — возмущался тогда он, перебинтовывая кровоточащую руку на руке. Хит только посмеялся, а Киллер спокойно отметил, что “Роза” может обозначать имя женщины, а не название цветка.              Впрочем, само помещение более чем оправдывало собственное название. Этот бар был довольно специфическим — расположенный в некогда амбарном помещении. Запах сырости здесь не перебивался даже дымом, испускаемым на танцполе, запахом алкоголя и пота танцующих тел. Хозяин заведения знал толк в экономии: многое здесь было сделано так, на скорую руку. Что ломалось — быстро чинили, чтобы меньше потратить денег. Стойки там выполнены из дерева, но из—за повышенной влажности сами они всегда отдавали некоторой сыростью. Кое-где можно было видеть протекающую крышу то тут то там. Дуралеи и простофили искренне веровали, что все это — великолепный концепт дизайна и каких-то непостижимых фонтанов по площади зала, обошедшийся хозяину в немалую сумму, а оно вон как. Экономия — твой лучший консультант дизайна помещений. Но люди шли и много, ведь здесь были катастрофически низкие цены на алкоголь и, в противовес, дорогая еда. Готовили там, конечно, добротно — Кид пару раз заказывал здесь фирменные блюда на выигранные в боях деньги, но убедился, что лучше посидит дальше на полуфабрикатах и купит себе приставку, чем один раз поест вкусно, но мало и дорого.              Хоть это и был бар — по крайней мере так он был помечен в гугл-карте, — но многие его в разговоре называли больше клубом. Наибольшим развлечением в этом месте являлся танцпол: сюда довольно часто приглашали известных в узких кругах (попросту наиболее дешевых) исполнителей техно, транс, эмбиент и многих других никому неизвестных названий любимых стилей музыки. И пусть в заведении существовало некое ограничение возраста, парни в очередной раз прошли его без всяких проблем. Кид не был знаменитостью, но его образ забыть довольно сложно. С учетом того, что с некоторыми охранниками ранее он устраивал драку. Как это все вылилось в то, что они теперь приятельски приветствуют друг друга, перебрасываясь парой фраз, не ясно.              Зайдя внутрь, оба цепляют взглядом свободный столик как раз на границе между зоной танцпола и обеденной — их любимое место. И до бара недалеко, и выскочить танцевать сразу же можно. Кид тут же идет по направлению к намеченной цели, взглядом пресекая желание какого-то идиота сделать шаг в сторону его стола. Грузно опускается на диван, расслабленно выдыхая. Громкая музыка тут же бьет ему в уши, вонзаясь парой иголок в мозг, но парень не жалуется — ему нравится. Это, определенно, извращенная форма иглоукалывания приходится ему по вкусу, ведь она помогает выкинуть ненужные мысли из головы, как пустую пачку сигарет в урну. Он устраивается удобнее на диване, чуть прикрывая глаза, но все же продолжая следить за тем, что происходит на танцполе, пока Киллер делает заказ у барной стойки. Им не нужно ждать официанта, чтобы определиться с выбором. Все и без того уже заранее известно. Два бокала ёрша, а, впрочем, нет — давайте четыре. Киллер знает себя, знает и Кида — двух будет мало. Да и четырех тоже может не хватить, но там посмотрим по продолжению банкета.              Бармен принимает заказ. Быстро наливает пиво в бокалы, после переворачивая по одной рюмке водки в каждый из них и подает бокалы парню. Киллер расплачивается на месте, берет бокалы в руки и идет к уже занятому столу. Кид тем временем буквально сканирует взглядом толпу. Его привлекла девушка, танцующая ближе к сцене, где нет никого, кроме какого-то очередного “знаменитого-для-своей-мамы” диджея. В столь приглушенном свете оценить ее внешний вид довольно затруднительно, потому пока Юстасс концентрируется лишь на движениях. Она плавно ведет бедром из стороны в сторону, держа руки у себя над головой, скрещивая их в кистях. Ненароком Кид думает о том, как сжал бы эти кисти в собственной ладони так же у неё над головой, только в другой плоскости. Или же в той же, если секс произойдет буквально в туалете бара.              Юноша берет в руки стакан с алкоголем, делая глубокий глоток. Киллер смотрит по направлению взгляда друга, а после еле усмехается. Да, определенно, такая дама в его вкусе. Пышная грудь, намеренно выставленная наружу благодаря глубокому вырезу. задница, как любил описывать сам Кид “бэм-бэм”. Оценить смазливость ее личика довольно сложно, учитывая то, что сидят они в противоположной части танцпола, но вряд ли она такая уж страшная. Он продолжает попивать свое пиво с водкой, ничего не говоря. Оно и не надо, Кид без указки сможет начать действовать.              Юстасс поднимается из-за стола, перед тем делая еще пару глубоких глотков алкоголя, а после резко ставя бокал на стол.              — Я пошел. — Коротко бросает он напоследок, и, не дожидаясь ответа (Киллер просто кивнул головой), направляется в сторону интересующего его объекта. Она все так же плавно и изящно ведет бедром из стороны в другую, рисуя некую восьмерку в воздухе. Непроизвольно на лице юноши появляется озорная, несколько похабная усмешка. Он подходит к ней в танце, подстраиваясь под ритм её движений. Девушка не против компании — для этого она сюда и пришла. Движение бедра влево — они двинулись одновременно и Кид опускает свои руки ей на пояс, постепенно скользя ими вниз , не сильно, но ощутимо сжимая хватку.              Кид доволен своим выбором: ее подтянутое тело - то что надо на сегодняшний вечер. Имя, возраст, национальность и всё другое волновали мало что его, так и её. А потому они продолжают танцевать, заигрывая друг с другом. К приближению очередного сильного баса от диджея, девушка поворачивается к Киду лицом. Смазливая, ничего не скажешь. Её помада на губах чуть смазана: она слегка пьяна, возможно, дело в этом. А может Кид не первый будет сегодня её целовать. Мелодия меняется на плавную, замедленную, томную. Довольно самоуверенный скачок с быстрого на медленный — не каждому любителю басов такой зайдет, — но Киду только на руку: музыка очень кстати подходит под настроение, витающее вокруг них.              У него зудит где-то в лопатках и он списывает это на ловкие ручки девушки, которая та так удобно закинула ему на шею. Они целуются развязно, переплетая языки, даже до конца не сжав губы друг с другом. Делятся желанием, возбуждением, собственным расположением, как смешиваются цвета помад на их губах. Отрываются на долю секунды: она смотрит на него удовлетворенно, мол, тест-драйв прошел. Он смотрит на неё с вызовом, говоря, что вот ему нужна еще парочка этих самых проверок, прежде чем решит хочет её или нет. Странная игра в кошки-мышки, где нет ни кошек, ни мышек, а только сами условия игры. Она принимает их, льнет ближе, прижимаясь телом теснее, он опускает руки с пояса вниз, сжимая ягодицы в ладонях — для него неудобная позиция, ведь парень выше ее на полторы головы, но не ощупать такие приятные округлости хуже, чем грех.              А спина продолжает зудеть. Отчего — Кид понять не в силах, но это сбивает настрой. Не критично, просто неприятное дополнение. Как муха, снующая вокруг тебя, пока ты загораешь на солнце. Вроде бы нормально, но бесит непомерно. А потому он разрывает очередной продолжительный поцелуй, чуть хмуря брови и оглядываясь назад. Девушка понимает неверно, надувает пухлые губы, сводит к переносице брови и, протягивая руку к лицу Кида, поворачивает его обратно к себе — юноша ей понравился. Она ведь тоже, дескать, охотница. Так просто свою добычу отпускать не станет. Льнет к нему все ближе, снова прижимаясь своими губами к нему.              Кид удовлетворен. Его победа. Пусть отвернулся он не ради продолжения игры на право доминирования, а лишь для того, чтобы понять, что же так беспокоит его там, за спиной, но столь открытое признание девушки, буквально кричащей ему на ухо “Я здесь, возьми меня” более чем наиприятнейший бонус.              Они двигаются плавно, отходя все дальше от танцевальной зоны, желая завернуть в туалет, дабы, наконец, уединиться. Он вжимает ее в дверь женского туалета, намереваясь толкнуть её вперед, ведь именно так она и открывается, но ничего не происходит. Парень отрывается от её шеи, окидывая взглядом дверь, намерено толкая чуть сильнее. Результат всё тот же — закрыто.              — Похоже, закрыт на уборку, — сообщает она коротко, взглядом указывая на висящую на ручке табличку.              — Плевать. Есть мужской. — Он скалится довольно, а девушка лишь следует его примеру, с одного рывка запрыгивая в его объятия — Кид удобно ловит ее под ягодицы. Они разворачиваются и собираются так же — многострадальной спиной дамы — открыть другую дверь, но все повторяется снова. Кид почти звереет, натыкаясь взглядом на очередную бирку, оповещающую о мытье полов. Очень своевременно, черт возьми.              Девушка легко спрыгивает с удобно держащих ее рук. Смотрит на табличку, говоря что-то о том, что совсем недавно их здесь не было. Атмосфера потеряна: ни она, ни он не собирались приглашать друг друга в свою квартиру. Это должен был быть быстрый и энергичный секс, с примесью адреналина, ведь в любой момент их могли бы поймать. А вышел какой-то нелепый казус, рассказывать который никому не станешь. Кид собирается вернуться обратно за стол, упасть на диван и, по крайней мере, залиться пивом, но цепкие пальчики ее руки хватают его кисть.              — Если в ближайшее время они откроются, я буду ждать тебя для продолжения, — она приподнимает одну бровь, манит собственным взглядом и настрой Кида возвращается довольно быстро.              — Я прослежу, чтобы ты не забыла о своем слове, — говорит он после очередного поцелуя и уходит за стол. Девушка возвращается на танцпол, ни о чем более не думая. Вечер пройдет так, как пожелает она.              Тем временем Кид бодро возвращается к столику, где Киллер сидит в обнимку с какой-то девушкой, юбка которой существует исключительно для справки. Он, как и желал, грузно падает рядом с ними, хватая стакан пива со стола и делая добротные несколько глотков. Алкоголь слегка кружит голову, будоража и веселя (да-да, подожди до утра). Юстасс продолжает взглядом изучать теперь уж недо-незнакомку, и ощущать зуд в области затылка. Он хмурится. Да что это за чертовщина? Пару раз оглянувшись и не заметив ничего необычного возвращает свой взгляд назад, а девушки как и след простыл. Он хмурится, ищет её в толпе — это явно не единственный вариант развлечения на вечер, но зажать её в туалетной кабинке страх как хочется.              — А ты сегодня довольно быстро закончил. Импотенция, браток? — Киллер отпускает шутку, отрываясь от девчушки, что так долго прежде целовал. Кид лишь фыркает в ответ, переводя взгляд на друга. Нечего парить себе мозг — найдется, когда время придет.              — Зато у тебя стоит как надо, да? — он скалится, окидывая взглядом худощавую девчушку. Почему Киллеру нравились именно такие сложно понять: их же и трогать опасно. Чуть сожмешь сильнее и все, рассыпется у тебя в руках. А Киллер, видели, какой? Шкаф в два метра, хорошо, хоть, шириной не такой же, но достаточно близок к отметке равно между соотношением. Да за его спиной три таких барышни спрячутся смело и волоска видно не будет, а он их ещё и зажимает, где попало. Нет, Кид не против: его жизнь — его и дело, но понять такое предпочтение было проблематично. Он кивает головой в сторону туалета другу, спрашивая, мол, тоже туда собрались. Получив кивок головы в ответ, только лишь коротко отвечает. — Закрыты.              — Оба, что ли? — Киллер не столько негодует, сколько удивлен.              — Ага, уже пытался пробиться. Но нет, закрыты на замок и висит, мол, уборка туалета. — Кид уже раздражен значительно меньше, чем прежде. Так, отмечает про себя, кто бы ни был шутник (точнее работник бара, фактически, выполняющий свой рабочий план) — чувство юмора у него извращенное.              Киллер хмурится, хоть за челкой различить удается с трудом, только лишь поджатые на секунду губы намекают на это, а после махнул рукой. Вечер же только начался, не будут же они всю ночь там убираться. Он возвращается к своей барышне, что-то ей говоря, а она только мнется, краснеет и присаживается поближе.              Кид, тем временем, допивает свой первый бокал. Смотрит на второй, рассуждая, заказать добавку сейчас или, все же, подождет. Он снова поднимает взгляд на танцпол, выхватывая взглядом заинтересовавшую его персону, что танцует уже с кем-то другим. Так-так-так, не хорошо. Кид по натуре своей всегда был и остается собственником: да, они не встречаются, но, фактически, до окончания их секса она является его собственностью — очень странная логика, но Юстасс мыслит именно так. А потому он отставляет бокал на стол, от которого успел отпить половину (да когда же успел?) и идет обратно в гущу толпы, не сильно заботясь толкнул он кого или нет. Одним взглядом он примораживает к земле того недомерка, что полез было обнимать его девушку, сам же подходя к ней со спины и прижимая к себе. Она поворачивает голову с довольной улыбкой (каждой же женщине по нраву петушиные бои за нее, правда?), которая тут же сползает с ее лица, а зрачки глаз ненормально сужаются.              — Ты же не думаешь, что я про тебя забыл? — Кид выгибает одну бровь, наклоняясь к ее лицу ближе. Девушка уходит от поцелуя, отталкивая его от себя. Это что еще за реакция?              — Не трогай меня, больной!              Так, вот это сейчас как понимать? Кид буквально замирает на месте. У него, конечно, были ситуации в жизни, когда девушки называли его больным, прознав про страсть к жестокости Юстасса как в постели, так и в отношениях, но с ней он вел себя практически идеально. Ну да, долбанул её дважды спиной о туалетные двери, но та даже и не пискнула. Кид настолько удивляется этому поведению, что когда фокусирует взгляд — от дамы уже и след простыл.              Он сжимает кулаки до хруста. Круто. Просто великолепно. Этот день был отвратительным от начала и до конца, наполненный ненужными мыслями о ненавистном человеке. Единственное, чего он желал — классно провести вечер, и эта малышка явно разделяла его взгляд, а сейчас она опрокинула его под каким-то неведомым ему предлогом. Его свирепый взгляд, замеченный некоторыми танцующими, действует как бомба замедленного действия: каждый, кто встретился с ним начинают медленно отходить в сторону на четыре-пять шагов.              — Полегче, иди выпей. — Кид не ведает откуда у Киллера такая фантастическая суперспособность приходить на помощь в нужный момент, даже не зная о появившейся проблеме, но он это всегда делает. Даже сейчас, похлопывая ладонью по плечу, проводит его до стола. — Я заказал тебе еще два бокала. Схожу отлить и вернуть — расскажешь что стряслось. Не убей никого, пока меня нет.              Кид ничего не отвечает, лишь сжимая в руке большой бокал с ёршем и допивая его за пару глотков до конца. Теперь способ развлечения меняется. У него всё ещё есть выбор: напиться или кого-то убить. Второй вариант нравится гораздо больше, но Киллер, его личная курица-наседка, запретил ввязываться в незапланированные драки. Как будто все остальные шли по какому-то плану. Поэтому он не сильно (спорный момент) бьет по столу, привлекая внимание некоторых посетителей и сотрудников бара, и, прорычав недовольно, откидывается на диван. Надо остыть, надо успокоится. Юстасс закрывает глаза, пытаясь представить приятные картины, как ему когда-то советовал Бэзил: он воображает как бросает топор, подобно прекрасной Анне в ненавистного выжившего, с татуировками на груди, козлиной бородкой и противным голосом, и вешает его на крюк, подобно славно известной игре. Да, это немного приводит в чувство, хоть раздражение так и катается по кровеносным сосудам всего тела.              “Может у нее месячные пошли?” — и, все же, такой необычный отказ ставит его в довольно затруднительное положение. Ну что это такое? Сама лезла, буквально прыгая в его объятия, оставил её на пару минут одну и вот — уже больным нарекли. Вот бабы в последнее время пошли: видите ли своенравные, независимые и сильные. А как таракана в доме увидят, так на потолок лезут и со слезами на глазах умоляют его убить. Да что там таракан. Самым большим удивлением для Кида было, когда бывшая из-за сломанного ногтя передумала заниматься сексом. Прямо трагедия века: освобождайте мавзолей — пришла эра плача по ногтю.              Кид не был сексистом (да был-был), но, априори, не считал женщин таких уж сильными, как сам. В доказательство шел простой аргумент о том, что в бою он бы любую сделал. Хотя, возможно именно такая ему была бы и нужна: что б вместе на драки ходила, чтоб не ныла, что не хочет пиццу, а вдруг наберет вес, чтоб пиво пила и матчи смотрела. Возможно готовила, хотя мясо все еще остается за Кидом. Да, это буквально идеальный вариант. Он бы даже смирился с небольшой грудью — вряд ли удобно сражаться, когда у тебя два водяных баллона болтаются спереди. Да и, будь у нее руки не изящные и тонкие, а такие, подкачанные, может даже жилистые, то тоже неплохо — в качалку смогли бы вместе ходить. Да, неплохо бы было.              Но вот не найдется нигде такое чудо-юдо. Находятся только ненормальные брюнетки, обзывающие направо и налево всех подряд. Кид недовольно цокает, всё так же продолжая думать об этой ерунде.              — Хватит морщить лоб, как старик, — Кид буквально подпрыгивает на месте. Да нет, это наваждение — день не может быть так плох. Он раскрывает глаза, встречаясь взглядом с чертями, плескающимися в золоте глаз Ло. Он только открывает рот и закрывает обратно, заметив форму официанта на парне и бейджик с именем. Да быть того не может. Трафальгар читает его как открытую книгу, усмехаясь и ставя два бокала на стол. — Да, я здесь работаю. И вот твой заказ, Юстасс-я.