***
Не хотелось признавать, но её расстроило, что он не попросил остаться. Что даже не проводил, не сказал прощальных слов, повинуясь воле этикета. Даже не встал со стула и не обернулся, когда она уже вышла и прошла по деревянному мосту прямиком к водовороту. А она обернулась. И даже на следующий день противное чувство тоски не покидало. Вики пыталась сосредоточиться на уроке Кастиэля, внимательно слушая его объяснения и отгоняя посторонние мысли, мешающие настроиться на учебный лад, но получалось из рук вон плохо. Раздумывая о предстоящем походе в Ад и встрече с Люцифером, Вики волновалась и делала всё наперекосяк. Очередное ненавистное ей занятие исключительной концентрации. Пытаться найти иголку в стоге сена, чтобы получить молчаливое одобрение этого напыщенного хрыча. Поди разбери, чего именно он коснулся своей ангельской ручонкой, и вычисли это среди миллионов энергий, окружающих её. Вики начинала злиться. На себя, на профессора, на весь белый свет за то, что стоит в холодном зимнем лесу почти босая, укрывая себя крыльями, и в который раз не может справиться с заданием. — Может, хотя бы намек дадите? — смотрит умоляюще, прекрасно зная, что он останется непреклонен. — Работай, Уокер. Ты ещё ни разу не нашла то, что я хотел, — жестоко, но это правда. Все ангелы, что были с ней на одном курсе уже прошли этот этап и с лёгкостью находили желаемое. Вики слышала в коридорах, как они перешёптываются и снисходительно косятся, зная, что ей не даётся этот урок. Мерзко улыбаясь и предлагая лживую помощь попрактиковаться, не упустив возможности показать своё превосходство над ней. Можете засунуть её себе в зад, грёбаные лицемеры. — Ты безнадёжна, — холодный голос серафима звучит в голове, разгоняя мрачные мысли. — Я просто не понимаю, как можно это почувствовать в таком количестве энергий! — ангел почти отчаивается, срываясь на горький крик о помощи. — Или не хочешь понимать. Ты должна была научиться этому ещё с тех пор, как стала ангелом, — он хмурится, внимательно смотря на девушку. — Уверена, что правильно выбрала сторону? Зрачки расширяются от его слов, а воздуха становится катастрофически мало. Мозг лихорадочно соображает, что хочет сказать серафим — действительно сомневается в её сущности, или это очередная провокация, подначивающая её усерднее заниматься? — Идём, — он удивительно спокоен и серые глаза не швыряют привычных молний. — Хочу кое в чём удостовериться. Лес, в котором они находятся, густой и мокрый. Под ногами хлюпает сырой мох, ветки деревьев нещадно хлещут по рукам, и Вики в который раз проклинает Кастиэля за то, что ему приспичило выбрать такое мерзкое место. Не мог выбрать морское побережье в летний день? Они останавливаются у ничем не примечательной земляной возвышенности, окружённой поваленными деревьями. Вики растерянно оглядывается, не понимая, что хотел проверить серафим, но вдруг слышит сдавленный писк под ногами и, приглядываясь, обнаруживает маленького зайца, поджимающего задние лапки и отчаянно жмущегося к землянке. — Смотри, Уокер, — профессор указывает на несчастное животное. — Что бы ты сделала — спасла или добила окончательно? Вики кажется этот вопрос с подвохом и, задумавшись, она отвечает не сразу. Первой мыслью, несомненно, было спасти бедняжку. Но именно такого ответа и ждёт Кастиэль, верно? Ведь ты ангел и должна спасать невинные души. Значит, правильным будет второй вариант? Но как это вяжется с ангельской идеологией? — Спасти? — она не уверена, и по обречённому вздоху понимает, что ни один из вариантов не был правильным. — Я так и думал, — неудовлетворённо качает головой и монотонным голосом начинает объяснять. — Ты можешь спасти животное — и тогда через неделю его разорвут собаки в соседней деревне, когда бедный охотник пойдёт на охоту. Или ты можешь подарить ему безболезненную смерть сейчас — и тогда жена и дети охотника останутся без еды ещё на три дня. Как ты поступишь? Вопрос, не требующий ответа, повисает в воздухе, и девушка замирает, не зная как реагировать на подобное заявление. Чисто теоретически, заяц в любом случае должен умереть. Вопрос лишь в правильной расстановке приоритетов? — Уокер, — продолжает Кастиэль, — Именно это я и пытаюсь вложить в твою бестолковую голову. Не бывает однозначных выборов — ты должна сама искать решения и отвечать за них, не разделяя мир на чёрное и белое, — он замолкает, внимательно рассматривая девушку. — А ещё, будучи ангелом, ты должна чувствовать такие выборы издалека и не колеблясь делать правильный шаг. Вики, наконец, понимает, что он имеет в виду. Нельзя стать ангелом — им нужно быть изначально внутри себя. Не колебаться и не думать «А что если бы…». Ангел — воин стороны света, излучающий теплоту и сияние в первую очередь из самого себя. Всегда, слышишь, Вики? Всегда безошибочно принимая верное решение. Была ли она настоящим ангелом? Ангелы всё прощают и принимают, дарят любовь, не требуя ничего взамен. Ангелы не спят с Дьяволом и не мстят ни в чём неповинным собратьям. Ангелы… не наслаждаются страданиями и неудачами. А ты была так рада, когда дала по роже этой гадкой мартышке суке-Хлое. Серафим разворачивается и идет к опушке леса, не говоря ни слова. Вики даже не хочется представлять, что сейчас он думает о ней, когда она не смогла выдавить из себя даже банальных оправданий. Раздражение накатывает как снежная лавина. Ей до блевоты надоело оправдываться — сначала перед Дино за свои поступки, потом перед друзьями за нервное поведение и нежелание видеться, теперь ещё и перед наставником за то, что не могла выбрать, какой смертью умереть идиотскому зайцу. Какая, к чёрту, разница, если он в любом случае не жилец? «— А давай вспомним, перед кем тебе никогда не приходилось оправдываться. — Заткнись. Не до тебя сейчас. — Всего одно слово. — Отвали. — Люцифер. — Да бл… Он-то тут при чем? — С ним хотя бы можно быть искренней. — Нельзя. Он всё переворачивает с ног на голову. Идиот несчастный. — Не отрицай, с ним можно побыть самой собой. Он никогда не осудит расцветающие чёрные бутоны твоей души. — Как поэтично-то. В писаки заделался? — Зато как метко, а? — Ой, всё. — Давай сходим в библиотеку сегодня? Ну, пожа-а-а-алуйста. — Перебьёшься. — Ну и вредина же ты.» Вики почему-то улыбается, чувствуя, как бесёнок показал язык и отвернулся, обиженно сложив чёрные крылышки. Упрямо сопит за плечом, всем своим видом показывая, какая Вики дурёха, не устающая отрицать собственные чувства. Девушке не хочется спорить, ведь голос сердца всегда оказывается прав, даже если голос разума вопит во весь голос и посылает сигналы «SOS» на все радары. Не хочется идти на поводу у чувств, но в этой битве победа каждый раз остаётся за ними. А в библиотеку она, так и быть, сходит.***
И всё-таки Алигьери — истинный гений. И, очевидно, провидец. Иначе невозможно было так подробно описать устройство загробной жизни. Главный архивариус увлечённо перечитывал любимую книгу, когда дверь в его покои в очередной раз отворилась, громко ударившись о стену. — Ты рассказал ей! — разъярённый Люцифер стоит на пороге, сверкая алыми радужками. — Успокойся, — Маариф быстро оставляет книгу, успевая заложить пером страницу, когда Дьявол подлетает к нему и хватает за грудки, трясясь от злости. — Люцифер! — мужчина с силой отводит его руки, неприязненно глядя на почтившего гостя. Нарочито медленно отряхивается и чуть презрительно продолжает: — Умей скрывать свои эмоции. Иначе твой план так и останется всего лишь планом. Дьявол смотрит на него, гневно раздувая ноздри и сжимая кулаки. Кривит губы в демонической насмешке, когда наигранная злость сдувается как воздушный шар, и насмешка превращается в улыбку, настолько искреннею, что Маариф не может сдержать ответной: — Неплохо, старина. Крепкое рукопожатие, хлопки по спине, и взгляды красных и синих глаз встречаются в понимающей издёвке. — Стараюсь, — Люцифер хмыкает, проведя рукой по волосам и оглядывая помещение. — Давно ли спишь в нормальной комнате, а не в своей каморке? — Решил, что раз в столетие добрый восьмичасовой сон не повредит, — пожимает плечами архивариус, дергая крыльями, и вдруг становится совершенно серьезным, хмуря брови и тревожно глядя поверх очков. — Как ты? Дьявол как всегда отмахивается от таких вопросов. Не хватало, чтобы ещё и Маариф его жалел. Сострадания и так хватило за глаза и по уши от девчонки Уокер. — Нормально, — поворачивается к большому, во весь рост, зеркалу, придирчиво осматривая свой внешний вид, избегая взгляда тёмно-синих глаз. — И всё-таки, зачем сказал ей? — Решил, что разбавить твой образ неотразимого бэдбоя капелькой жалости не помешает. — Правильно, — Люцифер трогает воротник, вертя головой из стороны в сторону и любуясь чернильными татуировками. — Надеюсь, проблем не возникло? — мужчина абсолютно спокоен, но Дьявол чувствует, что интонация изменилась. Было что-то похожее на…проверку? Глупость какая. — Никаких, — скалится собственному отражению, не замечая в глазах промелькнувший страх. — Она от меня без ума. Маариф кивает, нервно поджав губы и опускаясь на стул. Всё же, случилось. Люцифер никогда никому не признается, даже себе, но архивариус понял — девушка его зацепила. Не так, как остальные — откровенные платья, пара коктейлей, и томные охи-вздохи ночью. Кто-то задерживался дольше, кто-то меньше, но неизменно было одно — Люцифер никогда не волновался и не теребил в отчаянии воротник рубашки, когда говорил о них. Его глаза не горели, и он не задерживал дыхание в ожидании ответа на свои вопросы, потому что ему было всё равно. А сейчас нет. И теперь Дьявол, сам того не замечая, выдавал себя с потрохами — не заметить это было невозможно. Он умело скрывал свои эмоции, энергию, но жесты, язык тела, он контролировать не мог. — Завтра будь у себя, — преувеличенно бодро, он шагает на выход, не замечая задумчивости сидящего мужчины и проницательного взгляда в спину. — Зайду забрать работу. — Я могу ей передать, — кидает он, решаясь проверить свою безумную теорию и тут же чертыхается, когда Люцифер резко оборачивается и сурово глядя в чёрные зрачки выдает себя окончательно: — Нет. Я сам. Громко хлопнувшая дверь говорит красноречивее любых слов, и архивариус, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, с тоской думает, что череда его проблем ещё только начинается.