Там, где Дом

      Западные скалы начинались у малого края бухты и тянулись вдоль берега на несколько миль, от кромки воды – на сотни метров вглубь острова. Огромные камни высотой в три человеческих роста образовывали естественный лабиринт с препятствиями. Особенности ландшафта не позволяли подойти с воды ни на лодке, ни вплавь. Прибрежные течения были коварны, а волны сильны, угрожая разбить любого несчастного, подплывшего слишком близко, об острые края белоснежного ракушечника. Идеальное место для тайной встречи.       Накинув плащи, мы покинули город никем не замеченные, смешавшись с утренней толпой.       – Маргарет, план – дерьмо. Сделаем по-моему: сейчас тщательно осматриваем все скалы и трещины; в одном месте прячем вещи, в другом – фрукт. Ты будешь прятаться среди скал таким образом, чтобы у тебя был обзор и возможность вмешаться, если запахнет керосином. Я пойду на встречу, приведу нашего покупателя к фрукту, там обменяемся. Всё честно, все расходятся. Это первый вариант...       Расставание вышло смазанным. Марго хмурилась и поджимала губы. Неловкое объятие и пожелание удачи под мелодию пронзительных криков чаек в небе и звук волн, разбивающихся о скалы. Ботинки упруго пружинили на шершавом камне, кое-где мокром, покрытом мхом и водорослями.       Билл был одним из немногих врачей на острове, известный в узких кругах, лечащий за определенную цену кого угодно. Ещё меньше людей знали о небольшом бизнесе по сбыту краденного у гостей под чёрным флагом. Одной из неприятных сторон сотрудничества с этим мужчиной были минимальные цены на товары, за которые он потом драл втридорога. Второй – не внушающая доверия репутация: про него ходило достаточно мерзких слухов. К сожалению, с хирургом приходилось мириться, как с неизбежным злом.       – Ба, какие звери! Слышал, трудная ночка была, а, Лис? – воспоминания о нём не врали. Взгляд нехороший, лицо пропитого алкаша, да и внешность соответствующая.       – Давно не виделись, Билл.       – Фрукт с собой принес, а, малец? – мужчина пытался показать скепсис с некой долей снисходительности, однако пальцы подрагивали, а глаза цепко следили за происходящим.       – Спрятал в надёжном месте. Что ещё ты слышал в городе?       Билл мерзко захихикал и покачал головой:       – Хитёр, как и всегда, а, парень? Те пираты ищут шлюху и вора. Морячок, который ей проболтался, уже кормит своей требухой рыб под килем, – харкнув под ноги, делец криво ухмыльнулся. – Десять миллионов, – наглый грабёж, любой из дьявольских плодов стоил не меньше сотни, – как и договаривались, в бумагах.       В подтверждение своих слов мужчина вытащил свёрток из-за пазухи, достал несколько желтоватых листков, заверенных банковской печатью. Такие принимались в любом из банков.       – Отлично, идём, – коротко бросила и повела за собой. Оставлять спину открытой не хотелось, но и выбора особого не было, благо рельеф позволял держать дистанцию. Чувство готовящейся подставы не покидало.       В его глазах мы с Марго – отработанный материал, который более не принесёт пользы. Значит, попытается кинуть. С собой он бы никого не взял: не выгодно делиться. Нападать, пока не получит фрукт, тоже не будет, кто его знает, где спрятано. Получается, самый тонкий момент – обмен. Также нужно учесть один из весьма неблагозвучных слухов о Билле. Подпольный делец предпочитает молоденьких мальчиков. В эту же теорию органично вписывались все жадные и масляные взгляды в сторону Лиса ещё по памяти предыдущей владелицы тела. Образ смекалистого оборванца-воришки в конкретно данном случае был скорее минусом, чем плюсом. Раньше серьёзных посягательств не было лишь в силу экономической невыгодности сия действа, зато теперь шансы нападения без смертельного членовредительства повышались в геометрической прогрессии. При неизбежности физического противостояния защищаться в одиночку было бы глупо. Тем более, сильно сомневаюсь, что смогу драться. У этого тела были превосходные навыки, отточенные постоянной борьбой за жизнь беспризорника из трущоб. Однако умения бега с препятствиями, скрываться в толпе и от толпы, драки против нескольких противников в ограниченном пространстве нивелировались наличием у руля сознания с иными убеждениями, нормами и опытом. Небольшая надежда на то, что всё обойдется, сталкивалась с интуицией и здравым смыслом.       – Хорошо придумано, а где же твоя подружка? – Билл оценивающе осматривал небольшой ровный пятачок камня, с трёх сторон укрытого исполинскими кусками ракушечника с тонкими проемами между ними. Четвертая сторона обрывалась утёсом, под которым бушевал океан.       – Рад, что ты оценил. Скрывается в городе, – последние шаги до плода, спрятанного в едва заметной трещине, сопровождает ускоренный пульс. Руки холодеют, по виску сползает капля холодного пота. Поворачиваюсь к мужчине. В руках краснобокий персик с весёлыми завитушками. Билл смотрит заворожено, чуть подается вперед, с неверием бормоча под нос проклятия.       – Деньги, – внутренности сжимаются, тревога холодной змеёй обвивает горло, но взгляд, обращенный к хирургу, твёрд.       Морщинистая рука с белесыми шрамами лезет за пазуху. Уродливая ухмылка расползается на лице, демонстрируя жёлтые зубы. Гладкое дуло пистолета смотрит в грудь. Судорожный вдох. Мир замирает, сужается до одной точки. Шум в ушах перекрывает все звуки. Ужас сковывает тело.       – Фрукт, – скорее читаю по губам, чем слышу. Никаких патетичных диалогов, кино врёт, – А теперь раздевайся, да поживей, – «Никакой романтики, где цветы и свечи?» – истерично комментирует внутренний голос. Песенка спета.       Резкий свист. Билл оборачивается. Камень попадает в лоб, рассекая его. Мужчина оступается, взмахивает рукой в попытке найти равновесие. Сейчас. Рефлексы срабатывают быстрее разума. Бросаюсь ему в ноги. Сплетаясь в воздухе, кубарем летим на землю. Пинаюсь, царапаю лицо. Билл воет, сжимает пальцы на моей шее. Пытается оттолкнуть и наставить пистолет. Марго выбегает из-за камня, всем телом вцепляется в руку с оружием. Гремит выстрел. Удар по спине выбивает крик из лёгких. Зубами вцепляюсь в шею. «Сука». Следующий удар в голову. Искры сыпятся из глаз. Забытый фрукт, упавший в начале потасовки на землю, оказывается на расстоянии вытянутой руки. Единым порывом хватаю плод и кусаю сочную мякоть. Гадкий гнилостный вкус наполняет рот. «Нет». Мужчина на мгновение замирает. Шок на его лице сменяется неверием. Марго с рычанием вырывает пистолет из ослабевшей руки. Миг. Второй за сегодняшнее утро выстрел завершает драку.

***

      – Бет. Лис, – тело, замершее безвольной куклой, трясут. Звуки доносятся приглушенно, как сквозь толщу воды, – Элизабет!       Щеку обжигает боль. Медленно фокусируюсь. Марго сидит на коленях передо мной. Лицо напряжено, челюсти плотно сомкнуты. Волосы похожи на растрепанное синее гнездо. На скуле красуется лиловый кровоподтёк. В метре сбоку Билл лежит в луже тягуче-алого, раскинув руки, вместо головы кровавая каша.       Рывком поворачиваюсь на бок. Мучительные спазмы не прекращаются, даже когда в желудке ничего не остается. Рыдания сотрясают тело. Это всё по-настоящему. Не сон. Чёрт. Человек мёртв. Меня пытались убить, и теперь другой человек мёртв. Это я виновата, – набатом стучит в голове, – это всё моя вина. Страшная реальность. Не моя. В моём мире иначе. В твоем мире каждый день совершаются миллионы преступлений, люди также убивают друг друга, – оправдывается голос разума. Нет, – спорю сама с собой, клиника, здравствуй, – в моём мире, в моей обычной жизни такого не существовало, все эти ужасы оставались не больше, чем строчками в новостях по телевизору. Это теперь твой мир, – припечатывает здравый смысл.       – Всё закончилось, – цепляюсь за тёплое объятие, как за спасительную соломину, – Давай, пей.       Не глядя, я хватаюсь за флягу и делаю глубокий глоток. Жидкость опаляет горло, спускается по пищеводу.       – Кха, что это? – поднимаю слезящиеся глаза. Марго деловито обыскивает тело мужчины, откладывая в сторону всё ценное.       – Не знаю, ром, скорее всего. Пей. Поможет. Сейчас нет времени разводить сопли.       – Это…? – не могу выговорить фразу до конца.       – Да, и ему это больше не пригодится, – девушка садится рядом. Разворачивает просмоленную холщевину, – И здесь, собака, обманул.       Среди нескольких банковских чеков большую часть составляют фальшивые бумажки с рисунками. В сердцах, Марго пинает труп, злобно шипя:       – Надеюсь, ты почувствуешь это в аду, козёл, – немного помолчав, тихо произносит, скорее убеждая себя, чем спрашивая, – У нас же всё равно не получилось бы продать фрукт, да? Глупая была затея. Мы слишком слабые мошки, чтобы с нами считались.       Озвученное полностью совпадает с собственными мыслями. Не новость, что в мире правят сильные. "Вопрос только в том, в чём сила, брат?" – едко вставляет внутренний голос.       – Ты не знаешь, что за способность тебе досталась?       – Откуда бы? – с трудом усмехаюсь.       – Ну, – неуверенно протянула подруга, слегка улыбнувшись, – попробуй что-нибудь сделать.       Станцевать джигу? Сказать трах-тибидох-тибидох, авада-кедавра? Как именно следовало управлять фруктом? Аффирмации, медитации? Принять одну из ассан йоги и почувствовать чакру? Есть инструкция для чайников? Крыша с гиканьем и свистом покидала своё место. Истеричное хихиканье – всё, что я могла выдать на озвученное предложение. Прекрасно, детка! Вы обе находитесь в жопе невероятных масштабов, и все ваши надежды строятся на великом «Авось» (даже, если в этом мире и нет данного слова). Часть меня яростно отрицала происходящее, часть – пыталась найти рациональное объяснение, часть (и я не знаю, насколько она велика) – требовала адаптироваться, пытаться, не сдаваться, выжить несмотря ни на что. Безумие или нет, но попробовать стоило.       Фрукты делились на несколько типов: парамеция, зоан, логия. Появление дьявольских плодов значительно повлияло на этот мир. Носители способности одним своим существованием меняли расклад и распределение сил. Один фруктовик в команде зачастую обозначал победу таковой. Мутация – а именно так я бы определила появление новых возможностей – не передавалась по наследству и исчезала со смертью владельца, чтобы потом переродиться в новый фрукт. Примечательно, что съесть более одного плода было нельзя, иначе человек умирал. Логия давала носителю возможность не только управлять, но и становиться стихией. Зоан – частичное или полное превращение в животное; его подтип, мифический зоан, встречался наиболее редко. Он обращал в какое-либо мифическое создание. Наиболее распространенный и разнообразный тип, парамеция – давал силу во всех остальных областях. Слабостью же для всех фруктовиков оставались океан и кайросеки, с заключённой в нём энергией моря.       Немного подумав, взяла небольшой камешек, размером с грецкий орех. Откидывая мысли о абсурдности идеи, я пристально гипнотизировала породу взглядом. Итак, когда мы поднимаем руку или ногу, мы же не думаем о том, как это сделать. Мозг формирует цель и посылает сигнал мышцам. Новая способность должна поменять физиологию, но принцип остаётся прежним. Формируешь запрос, превращаешь в намерение и пытаешься задействовать именно необходимые ресурсы. Камень не двигался, не крошился, не менял своей структуры. Может нужно попробовать в другой области? Закрыла глаза. Представила, как природа откликается на зов. Постояв минуту истуканом, не выдержала. Творю какую-то чушь. Может, одного укуса недостаточно? Может, способности появляются не сразу? Но стойкая уверенность была как раз в обратном. Попрыгала. Побегала. От удара по скале только стесала костяшки. Марго всё это время наблюдала и не пыталась комментировать, за что я была ей благодарна. Мне и так больше всего на свете хотелось исчезнуть.       – Эээ… – невнятное блеяние девушки привлекло моё внимание и отвлекло от размышлений, выпучив глаза, она указывала на меня, – Ты… твоя рука!       Я медленно подняла собственную конечность и не увидела ничего, в прямом смысле. Там, где должна была быть рука на фоне неба, была пустота. Невидимость? По коже пробежались мурашки, вслед за ними пальцы, ладонь, кисть и предплечье вернули первоначальный вид. В следующий раз лёгкое покалывание сопровождала окраска в угольно-чёрный.       – Умение менять цвет, интересная способность, – произнесла Марго, с энтузиазмом тыкая в плечо.       – Это может быть не только и не столько умение менять цвет, – что-то решив для себя, подруга вложила камешек в ладонь, – Попробуй с этим.       Прозрачность не обязательно могла быть производной цветопередачи. Другая мысль мелькнула на краю сознания. Зажав камень в кулаке, я закрыла глаза. Влиять не на структуру, а на восприятие. Открыв руку, протянула Марго. Кончиками пальцев она подняла белоснежное пёрышко.