irish bomb

      На Мальте они живут пару лет. Намджун работает в баре, Чонгук – в школе сёрфинга. Снимают на окраине Валлетты небольшой дом. Обыденность настолько поглотила Намджуна, что появление в ней Юнги осталось незамеченным. Но в следующую ночь Намджун поймал себя на мысли, что ждёт возвращения мужчины. Понял, что всё-таки его мир на мгновение пошатнулся. Мир, который так кропотливо создавал Чонгук. Юнги не приходил ни во вторую, ни в третью ночь. Намджун не переставал ждать.       Мечта о спасении потерянных душ вселяла в Намджуна силы не останавливаться: выучиться на психолога, работать в волонтёрской организации в помощи людям, подвергнутым домашнему насилию, дарить надежду. Но кто бы мог подумать, что юный психолог однажды потеряет свою. Прирученный, растоптанный, потерявшийся Намджун был не в состоянии оказывать помощь другим, ведь не смог помочь даже себе. В попытках сбежать бросил всё и улетел туда, где бы его никто не знал. Не видел, как разлагается в омуте из сожалений и жалости его преданные сердце и разум. Чонгук никогда не оставлял в одиночестве Намджуна. Больше, чем любовник; занимал весь мир, он был и всей той тьмой, которую обрёл по своей же глупости Джун. Обессиленный лежал в руках Чонгука и ощущал себя защищённым.       Воспоминания об изящных пальцах парня из бара стали прекрасным предметом для мастурбации Юнги в постели, за рабочим столом, в душе. Наутро мужчина получает неотложное задание от работодателя. Заниматься чертежами в свой отпуск – чем не пытка для архитектора, который и без того проводит большую часть своей жизни в офисе. Но отказать он просто не может, да и не хочет, потому сидит два дня напролёт в номере. Каким-то чудом даже мысли о Намджуне уходят на второй план, но Юнги пообещал себе, что вернётся. С облегчением он сдаёт проект и выходит на улицы Мальты лишь с двумя целями – выпить и подцепить наконец-то синеволосую дрянь. Юнги вваливается в бар и первое, что замечает – синюю макушку, и его больше ничего не волнует.       — Намджун-а.       Его удовлетворённость сменяется на обеспокоенность при виде рассечённой брови и фиолетовых пятен на шее, оставленных кем-то на бармене явно не из сильной любви.       После очередной смены Намджун вернулся домой. На кухне молча стоял Чонгук, опиравшись на столешницу, и хмурил брови. Разглядывая свои ладони, его не расчёсанные чёрные волосы лежали на плечах и лезли в глаза. При виде парня Чонгук откинул локоны назад и посмотрел на соблазнительную шею Намджуна. Ким ощутил напряжённость в воздухе, но пресечь тишину не решился. Гук не спеша направился в сторону парня. Бармен заметно напрягся, но не сдвинулся с места; смотрел в чёрные глаза напротив без страха, с долей вызова, не срывая с лица улыбку. Как будто она была защитным блоком, что отгораживала Джуна от всего плохого. Но Чонгук не совершает плохих поступков. Намджун знает. Чужая рука опустилась на намджуновое плечо, с каждой секундой сжимая всё сильнее. Вторая в кулаке остановилась в зоне живота. Последовал удар.       — Как же меня бесит твоя уебанская неуместная улыбка, Намджунни.       С хриплым рыком за подбородок выпрямляет синеволосого, улыбающегося и понимающего. Осыпая ударами тело, Чонгук укладывает бармена на стол и опускает руки на его шею. Чувствует бедром стояк и ухмыляется, а Намджуну и не стыдно вовсе, он возбуждён и хочет ещё. Чонгук сжимает крепко шею и берёт его прямо на кухне без прелюдий, без поцелуев, без ласки. Как дикий зверь вдалбывает свою плоть в несчастного и не сопротивляющегося Намджуна, который глотает слёзы, но продолжает улыбаться. Намджун благодарен. Потом он соберёт себя по кускам, как всегда, и уйдёт спать. Упрямо не будет замечать с утра синеву на животе, следы на шее, разбитую бровь, потому что привык.       «Я заслужил» – твердит себе мысленно Намджун и преданно ждёт Чонгука, чтобы подарить ему всю любовь этого мира.