Пять минут до рассвета

Это был вызов, на который Чимин не мог не ответить. В глазах Чонгука плескалось целое море, и волны в нем бились в унисон с ураганом внутри Чимина. Сама атмосфера, царящая в этом зале, полумрак, лунные лучи, пробивающиеся сквозь легкие занавески, музыка на фоне, навивающая ассоциации с красивыми пышными балами, которые так любила мать Чима… Столько мелочей, которые создавали особенную Вселенную в маленькой комнатке посреди пустоты, что сейчас заменила окружающий мир. — Разрешаю, — кривовато улыбнулся Чимин, позволяя себе побыть настоящим. Он ухватился за ладонь Чонгука, встал с дивана и последовал за младшим в середину зала. Там он остановился напротив неожиданно серьезного черного кота, положил вторую руку ему на плечо, передавая право вести в танце. А потом был первый шаг, и неожиданно стало легко. Раз-два-три, раз-два-три, и вот уже сглаживается изгиб губ, из мыслей уходят очередные воспоминания, а чужие ладони оказываются очень аккуратными и надежными. Остается только партнер и его эмоции, которые проскальзывают в глубине зрачков. — Ты хорошо танцуешь, — заметил Чонгук, делая очередной элегантный поворот. — Ну, ты же сам назвал меня Снежным Принцем, — фыркнул Чимин. — Я вырос среди аристократов и правил. И лет с одиннадцати ненавидел матушкины балы, потому что они перестали походить на сказку. Только на уединенном балконе или где-нибудь в глубине сада я мог позволить себе ненадолго забыться в музыке с воображаемым партнером, а не с какой-нибудь девицей из ближнего круга или мальчишкой, что так мечтал пройтись по головам к власти. — У вас нормально относились к подобным союзам? — поднял брови Чонгук. — Просто я ведь с Юга. Меня там чуть камнями в одном городе не закидали, когда я сделал комплимент одному юноше на празднике. Чимин поморщился и даже остановился, чуть не свалившись на Чона сверху. Тот его поддержал за локти и склонил голову к плечу, явно ожидая ответа на свой вопрос. — Меня учили, что любовь не знает пола и расы. И что крепкие союзы строятся независимо от того, какие клятвы приходится читать у алтаря бога Воплощений. Я читаю, что южане слишком ограничены в своем восприятии реальности, хотя это и странно. Горячая кровь и страсть их поступков уже должна была перевесить предрассудки и стереотипы, — эмоционально высказался Чим и выдохнул. — Извини, можно сказать, что это больная тема. У меня очень ограниченный в этом смысле дядя, и он попортил мне много крови в подростковом возрасте. — Ничего, — Чонгук покачал головой и отпустил старшего парня, после чего сделал пару шагов к столу, где светился экран ноутбука. Из колонок уже давно вместо мелодии вальса лилось что-то другое, мягкое, мелодичное, но очень печальное. — Сейчас найду что-нибудь повеселее, пока наш вечер не превратился в философскую пьянку. Я храню здесь запасы выпивки, но не хочу их грабить сегодня. — Подожди. Слово сорвалось с губ Чима почти без его ведома, но, прислушавшись к себе, парень понял, что все правильно. Еще не конец. Нужно позволить себе побыть немного настоящим Чимином. Тем, кого приходилось усиленно загонять внутрь, чтобы соглядаи не нашли беглого северянина. Долгое время нужно было представлять себя другим человеком, однако сегодня и сейчас судьба позволяла приоткрыть немного дверь в свое сердце. Первый шаг в такт мелодии был немного неуверенным, неловким, но второй и последующие уже походили на то, что обычно отражалось в зеркале Чимина много лет назад. Стиль его танца отличался от того, что показывал Чонгука. Чим больше тяготел к стилю контемпорари, в прошлом сутками мог проводить в танцевальном зале или кружиться в собственной комнате. Он пару лет занимался с хореографами для общего развития, а после учился новому уже самостоятельно. Об этом увлечении светловолосого кота не знал почти никто, и сейчас этих людей, к сожалению, уже не было в живых. Вспоминать было больно. Прыгать оказалось слишком тяжело, потому что гравитация буквально роняла раненную птицу вниз. Повороты всякий раз могли увести куда-то не туда, и в таких шероховатостях и неровностях рисунка танца выплескивалась застарелая боль и страх Чимина, все его сомнения, колебания и неуверенность в собственном завтрашнем дне. Чим не знал, поймет ли все это Чонгук. Да и не преследовал цели открыться настолько полно. Просто сейчас хотелось вернуться в то время, когда все было хорошо. Просто сейчас было желание показать Чонгуку еще немного себя. И когда мелодия затихла, Чимин остался стоять посреди зала, вскинув руки вверх. По виску текла струйка пота, рубашка на спине задралась, а кулоны на шее оказались запутанными. Непослушная серая челка закрывала глаза, и голубоглазый кот зачесал ее назад, опустил взгляд на свое отражение в зеркале и вздрогнул, когда увидел Чонгука за своей спино. Резко обернувшись, Чимин почти сразу же замер под наплывом хлещущих эмоций из черных глаз черного кота. Там было столько всего, и большая часть оказалась настолько неожиданной для старшего парня, что захотелось себя ущипнуть. Не мог же этот удивительный ребенок так отчаянно. желать? Жаждать, практически тянуться к Чимину в попытке. чего? Непонятно. И слишком волнительно. Тепло расходилось из груди белого кота куда-то вниз к солнечному сплетению, концентрировалось там, заставляя почему-то дрожать кончики пальцев на руках. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы из угла комнаты не донесся звонок телефона Чонгука. Тот вздрогнул, моргнул и неловко улыбнулся, после чего поспешил на звук, оставляя Чимина кусать губы и облегченно вздыхать. Еще не время кидаться в омут с головой. Ведь правда, бог Воплощений?