Конвейер

До конца ужина мы больше не разговаривали. Я пребывала в каких-то своих мыслях, от которых все внутренности сжимались в тугой узел. Да-да, я так и принимала блокатор. Может быть, стоило спросить у Лексы, вдруг у нее где-то он завалялся? Хотя, мне кажется, этот вопрос еще больше усугубит нашу напряженную тишину. — Можешь отправляться спать. Я помою и все уберу, — опять выражение лица у полковника совершенно непроницаемо, и это ужасно раздражает, поэтому я оставляю девушку без ответа, скрываясь на втором этаже. Как только появляюсь в гостевой спальне, сбрасываю на пол всю одежду с себя и забираюсь в душевную кабину в надежде, что вода смоет мое неожиданно возникшее возбуждение, которое быстро выросло за то время, пока мы принимали пищу, и я заблудилась в своих грезах. В них присутствовали: та самая соблазнительная родинка на груди, смуглый цвет кожи, теплые и нежные, подобно неге, стенки влагалища... Я словно ощущала запах секса, окружающий все больше меня за столом. Может, я и смогла убрать водой из-под душа слизистую влагу между ног, но все больше нарастающего возбуждения и ломоты в промежности это не коснулось, поэтому я и стою перед закрытой дверью в спальню Командующей в одном полотенце, мокрая, обнаженная, и не решаюсь зайти, пока... — Черт! — слышу сквозь дверь, и это дает моему разуму зеленый свет. Распахиваю дверь, уверенно шагая в комнату. Зачем? Почему? Как? Не знаю и не понимаю. Возбуждение сильнее меня, нарастающая боль в промежности так невербально просит, чтобы я коснулась Лексу, а мой разум настолько затуманен похотью, что я уже и не помню нашего недавнего разговора. Замечаю, как брюнетка борется с зарядкой для телефона, ощущая меня спиной. — Кларк, я же сказала: иди спать, — злится, но не видит меня. — Я не хочу спать, — скидываю полотенце с себя на пол. Все, что я могу сказать о вожделении, – то, что оно напрочь отшибает мозги. В обычном состоянии на блокаторах я бы никогда так не сделала. — Я хочу тебя! — Гриффин, мне совершенно сейчас не до этого, — вспыхивает девушка. — И мы недавно с тобой об этом говорили, что все, это конец! Мне действительно сейчас похуй на ее слова, и это я отчетливо понимаю, когда подрываюсь к ней, прижимаюсь со спины, захватывая ее запястье, и зажимая чужой кулак между своих половых губ. Именно кулак, ибо она гневается, рычит, хочет вывернуться из объятий, ровно до того момента, пока не ощущает мою многочисленную влажность. Приятно! Очень приятно, невероятно! Я отпускаю ее кисть, которая давно расслаблена, а пальцы нежатся в моих сгустках. Выпускаю стон наслаждения. Да, именно это мне и нужно было. Глаза сами закатываются, и я закусываю губу до крови. Господи! Октавия оказалась права, я слишком многое теряла. Брюнетка поворачивается ко мне, а я быстро освобождаю ее от ненужной одежды. — Как же сильно ты хочешь меня, — шепчет Лекса, прижимая одной рукой к себе за талию, а второй продолжая кружить пальцами возле моего входа, но не дотрагиваясь до клитора и не проникая в меня. Выгибаюсь навстречу ее руке и не могу сдержать многотонального стона, когда ее губы нежно посасывают мои эрегированные сосочки. Изнемогаю от желания, прижимая ее удивительно сильную руку к своему центру наслаждения. Лекса опускается передо мной на колени, сжимает руками бедра и раздвигает их, затем проводит языком вокруг пупка, нежно покусывания живот, спускается к моему бугорку Венеры. Я уже не сдерживаю стонов, практически нахожусь в агонии своих желаний и порочных мыслей. Но сейчас я немногословна, как бываю всегда в сексе с Лексой. Сейчас я реально боюсь, что она остановится из-за моего грязного язычка, который часто не дает покоя ни ей, ни мне. Вцепляюсь в темные волосы руками в тот момент, когда Вудс подается вперед и утыкается носом между моих ног, а я боюсь не упасть. — Как ты хорошо пахнешь, Кларк, — низким голос шепчет полковник, при этом я слышу, как ее дыхание учащается. — Покажешь мне, как ты кончаешь? Слышу довольный смешок, но все, что в моих силах сейчас, так это сжать ее волосы посильнее и вдавить голову Командующей в мой таз, подавляя ее ухмылку. Чужие губы смыкаются вокруг клитора, легонько оттягивая его, и я уже не в силах терпеть. Мои стоны все громче, им нет ни конца, ни края. Один-единственный мазок языком моего клитора, и голова запрокидывается назад. Потом извергаю последний свой стон, ноги цепенеют, и я разбиваюсь на тысячи космических песчинок Млечного пути, словно комета столкнулась с метеоритом. Переживаю это чудесное состояние несколько раз, пока в мою голову не врезается мягкий голос полковника. — Слишком быстро. Когда у тебя был последний раз? Мы уже лежим на кровати: я на спине, а Лекса на боку, прижимаясь ко мне теплым телом. Это тоже приятно. — Один и единственный, два года назад, — намурлыкиваю я. — Я не знала, что девственницы такие похотливые сучки, — усмехается Командующая, но в ее нависшем взгляде надо мной я замечаю лишь благодарность и восхищение. — Ты многое о нас не знаешь, — тянусь за поцелуем, и брюнетка отвечает таким мягким, медленным, словно мы никуда не торопимся. Мое дыхание еще неровное, но я поднимаюсь и седлаю девушку, тем самым разрывая наш поцелуй. — За то, что ты была сегодня почти хорошей, я быстро дам тебе кончить, — усмехаюсь, рукой спускаясь на талию, бедра, а затем скольжу между ножек, проникая туда, где все, как мне кажется, поет и трепещет. — Почти? — удивленно издает Лекса низкий стон, идущий откуда-то из глубины. — Если бы ты меня не прогоняла, — рефлекторно вхожу глубже, — то была бы совсем хорошей. — О Господи, Кларк... — глаза полковника широко распахиваются со стоном. — Ты же понимаешь и знаешь, что мы не можем. И как у нее хватает самообладания? Как ее язык еще не идет отдельно от головы? — Я хочу, — мои толчки становятся все интенсивнее, брюнетка выгибает бедра, которые следом напрягаются, — трахать тебя! Рычу, выдергиваю руку и заряжаю ей по набухшей промежности. — Блять, Гриффин! — от неожиданности полковник срывается в крике. Шлепаю еще раз по тому же месту, но уже легонько, Лекса съеживается. — Кларк... — Почему я бью тебя, Лекса? — не знаю, как у меня так получается: я вроде бы угрожаю, но сексуальным голосом. — Я не даю тебе себя трахать? — бью чуть выше, лобок, но и оттуда отдает в промежность. Полковник шипит и больше не кричит. — Я делаю это потому, что ты решаешь все за меня, не спросив даже моего мнения. — Нам нельзя, — прерываю ее шлепком в промежность. — Ай! — Хорошо, что ты хочешь? — Я хочу? — удивляюсь и одновременно даю время оттолкнуть себя, но брюнетка этого не делает, даже не скрывает свою уже алую промежность от меня. — Мы хотим! Все, что угодно, Кларк, только умоляю... Возвращаюсь пальцами на место. Мое подсознание парализовано, а внутреннее Я задыхается от восторга. — Хорошая девочка! — вхожу глубже и глубже, все быстрее и быстрее... Напряженно-сжатые сердитые губы распахиваются и начинают изнывать в стонах страсти. Бедра вновь выгибаются, она вцепляется в мою кисть своими руками, насаживаясь сильнее и жестче, и вскрикивает, застывая. А я чувствую, что на мою руку аж прыскает из ее промежности теплая жидкость, и ее очень много. Брюнетка откидывается назад и тает от блаженства. С довольной улыбкой ложусь рядом, торжественно наблюдаю за тяжелыми вдохами и выдохами. Я довела полковника до сквирта, а это просто не может не радовать. — Твоя невинность и садизм просто обескураживают, — с трудом произносит Вудс. Улыбаюсь и закусываю губу, не могу сдержать гордость за себя. — И мы еще не закончили! У меня перехватывает дыхание. Полковник сейчас мне отомстит? Что она может сделать? Насколько ее фантазии извращеннее моих? Я пугаюсь, и в этот момент Лекса меняет нас местами, нависая надо мной. — Ты перестала пить блокатор, — ухмыляется брюнетка, делая свои выводы. Наклоняется и целует внутреннюю сторону моего бедра и выше, а потом еще выше целует меня в гладкий холмик Венеры. Движения губ такие мягкие и нежные, что я не могу лежать спокойно и ерзаю на постели. — Нет, — пищу, словно мышонок, не узнавая свой хриплый голос. — Если бы меня забрали в субботу, я бы успела выпить. — Значит, ты перестанешь его принимать! — приказывает Командующая, целуя меня в живот, щекочет языком пупок. — Хочешь трахать? Я тоже. Я думала, что мы ушли от приказных тонов на сегодня, хотя, оказалось, что нет. Моя кожа горит в тех местах, где Лекса касается ее губами, а в остальном меня бросает то в жар, то в холод, и я отчаянно хватаюсь руками за простыню. Затем она мягко обхватывает мою грудь руками, а мои соски набухают и твердеют. — И почему же ты сейчас молчишь? Сказать нечего? — довольно произносит она, и мои соски становятся колом в ее нежных ладонях. — Хорошо, — выдаю стоном, ощущая сладкий спазм внизу живота и явную влажность под моим тазом. — Ты вся дрожишь, — слышу настороженное удивление в голове и чувствую, как чужие губы смыкаются вокруг одного соска, начиная его медленно посасывать. — Я все поняла, — насмешливо произносит полковник и внезапно садится. Тянется к тумбочке и достает оттуда силиконовый член внушительных размеров. Для меня большой, а так вполне реальный размер, какой может быть у парней. — Нет! — восклицаю, протестуя. — Неужели ты боишься члена? — спрашивает Лекса, глядя мне прямо в глаза, но при этом защелкивая замки страпона на себе. — Только если силиконового, — смиряюсь, и в этот момент мне приходит в голову исповедоваться. Пусть уж я одним разом за все сразу получу. — Это я... намазала лаком для ногтей твою зарядку для телефона. Лекса кривит губы в чуть заметной улыбке, но не отвечает. — Я нашпиговала чернилами твою зубную пасту, а новые тюбики заклеила клеем, чтобы тебе пришлось взять именно ту. Я чистила зубы твоей щеткой. Ее рот открывается в удивлении, и она замирает. Давай, Гриффин, не время отступать. Пытаюсь подбодрить себя, хотя ничего не получается. Может быть, с нее хватит? Может, мне стоит замолчать? Я трус... — И еще, — мой голос срывается от испуга, что со мной сотворят, но я договариваю с заиканием, — я заклеила все флаконы на полках в ванной комнате. И будильник перевела назад. — Что мне с вами делать, агент Гриффин, для того, чтобы вы слушались и уважали меня? Хотя бы из расчета, что я вас старше на восемь лет, — она смотрит на меня искоса и глубоко вздыхает. — Трахнуть? О, Господи... Вот, о чем я и говорила: мой язык в такие моменты работает отдельно от головы. Умом я понимаю, что не хотела этого говорить, но ничего не могу с собой поделать. — Сейчас. Ты. Такая. Сладкая, — произносит она каждое слово отдельно, и глаза горят. — Согни ноги в коленях, — повелевает полковник, и я повинуюсь, торопливо притягивая их руками. — Сейчас я вытрахаю все непослушание из вас, агент Гриффин, — при этих словах Командующей головка силикона почти утыкается мне в промежность и резко входит в меня. — А-а-а! — кричу от щемящей боли где-то внутри, словно меня второй раз лишают девственности. — Не кричи, — зеленые глаза сияют торжеством, а рот слегка приоткрыт. — Ты расширишься. Вцепляюсь в ее предплечья, понимая, что Лекса выжидает, дает привыкнуть мне к новым ощущениям. Пока теряюсь и не могу связать это хоть с каким-то наказанием. Наоборот, она словно пытается проявить заботу. Или она так со всеми своими пассиями? — Сейчас я буду двигаться, Гриффин, — предупреждает Вудс и с умелой медлительностью отодвигается назад, а затем снова со всей силы входит в меня. Я вскрикиваю, и она замирает. — Кларк? — Продолжай, — выдыхаю и опять принимаю ее в себя. Поначалу все же присутствует дискомфорт, но потом становится очень даже приятно, когда я, наконец, привыкаю. Движения полковника постепенно нарастают в беспощадном, не дающем мне передохнуть ритме, и уже я сама начинаю подмахивать тазом в такт. Лекса жадно целует меня, прикусывая нижнюю губу, но боли я уже не чувствую, так как во мне нарастает уже знакомое ощущение. Мое тело деревенеет, трепещет и обливается потом. Я даже представить не могла, как это может быть хорошо. Обмякаю, достигнув наивысшей точки удовлетворения, и опять ощущаю себя космической пылью, распавшись секунду назад. Слышу завершающий стон брюнетки, и она замирает. Как мне кажется, тоже кончает, но я не могу сравнить это с теми оргазмами, которые приношу ей я, поэтому могу и ошибаться. Открываю глаза. Лекса упирается лбом в мой лоб, ее глаза закрыты, а дыхание сбивчивое. Она открывает глаза и встречается с моим взглядом. И только потом медленно выходит из меня. Я вздрагиваю от сильной чувствительности моих влагалищных мышц и слышу слегка взволнованное: — Тебе больно? Широко улыбаюсь. — Ты сейчас издеваешься? — Пусть будет так, — Вудс саркастически улыбается, стягивая с себя страпон и убирая его куда-то в ящик. — Это было лучше, чем в первый раз, — продолжаю улыбаться, вытягиваюсь, и на меня накидывают одеяло. — Насколько лучше? — хмурится Лекса, но она как никогда серьезна, хоть и со спутанными волосами. — Хочу еще раз, — шепчу. Все же для меня выпрашивать секса, оргазма, чтобы в меня вошли – это умом тронуться и постыдно соответственно. — Да неужели, Гриффин? — насмешливо произносит полковник, целуя меня в уголок рта. — А кто-то не хотел прекращать пить блокатор. — Я передумала, — быстро отвечаю. — Сейчас спать, Кларк. Уже почти утро. Все же мне кажется, я слышу заботу. Или это она со мной устала? Не знаю. Лишь ощущаю, как усталость накатывает, и я проваливаюсь в сон. Мне кажется, что проспала я совсем немного, так как за окном еще ночь. Возможно, не привыкну никак к чужой постели, к чужому дому. Сажусь и чувствую приятную боль во всех мышцах. Я хочу найти Лексу, но ее нет в кровати, а это ее спальня. Не хочу выгонять ее отсюда, и с ней все же спокойнее. Заворачиваюсь в одеяло и спускаюсь вниз. Брюнетка сидит за столом на кухне с открытым окном и выдыхает сигаретный дым. — Ты вампир и не спишь ночами? — усмехаюсь, но как только замечаю печальное лицо в темноте, сразу замолкаю. — Иногда да, бывает, — холодно отвечает девушка. Подхожу ближе к ней, а она поднимает на меня зеленые глаза. Что в них? Не могу разобрать. — Спать, — Лекса тушит сигарету и хмурится. — Иди спать. — Я проснулась, а тебя нет, — поджимаю губы от ее грубого голоса. — Мне трудно уснуть, я привыкла спать одна. Точно понимаю, что у нее нет настроения сейчас ни на сарказм, ни на флирт. Вздыхаю, перехватывая одеяло одной рукой, а второй начинаю массировать плечо и шею. — Пойдем спать, Лекса, — прошу и даже готова умолять. Полковник словно борется с собой и вновь закуривает. — Иди, спать, Кларк, — снова приказывает она. — Я приду и лягу с тобой. Хмурюсь, забираю из ее руки зажженую сигарету и тушу о стеклянную пепельницу. — Хорошо, — выдыхает она, берет меня за руку, и мы молча поднимаемся наверх, без слов и ложимся. Брюнетка снимает с себя пижаму, оставаясь в нижнем белье, укрывает меня одеялом и обнимает со спины. Скорее всего, именно ее объятия быстро затягивают меня в темный колодец Морфея, так как одной мне не спалось.