***
Всё-таки человеческая психика хоть хрупкая, но удивительно цельная структура. После того случая в больнице и до трёхлетия я не ощущала свою в каком-то роде дефективность. Моё сознание заблокировало все воспоминания о прошлой жизни, оставив только определённые сформированные знания о внешнем мире, что, безусловно, облегчало мою жизнь. И это вполне понятно, ведь мой организм просто не был готов к такому огромному количеству информации, полученной за один раз. Прошлый опыт делал меня слишком смышлёным ребёнком, что вызывало определённую тревогу у моих родителей. Конечно, поначалу они не могли нарадоваться мной, ведь я была попросту идеальным младенцем — много спала (особенно по ночам), исправно ела и практически не плакала. Но со временем такое поведение начало вызывать подозрение, а особенно тот факт, что я практически не изучала внешний мир. Я не интересовалась новыми предметами — как будто бы уже знала, что и для чего предназначено. В то время особенную популяризацию получили аутические расстройства. Их активно высвечивали в средствах массовой информации, выходили регулярные научные статьи, а в отделении педиатрии висел красочный плакат с описанием всех особенностей таких детей. Вот и моя мама, которая исправно водила меня на приёмы к врачам, после первого года нашей совместной жизни начала подозревать, что с её ребёнком всё же что-то не так, а такое просвещение только усугубляло ситуацию. И с того момента начался новый занимательный период нашей жизни. На мне были проведены все известные диагностирующие методики, сделано сотни разноплановых осмотров, но это ничего не дало — я развивалась по всем общепринятым нормам, результаты всех анализов и тестов были отрицательными, а своеобразную замкнутость объяснили особенностью психики. Родителей заверили, что всё хорошо, но всё же записали на регулярные приёмы каждые несколько месяцев.Так и длились следующие полтора года, а период трёх лет стал для меня своеобразным рубежом.
Моё подсознание начало играть со мной в довольно забавную игру, периодически подкидывая определённые тематические воспоминания с прошлой жизни. Конечно, по началу информации было катастрофически мало, и она в определённой мере служила ориентиром, что формировал моё поведение, но чем старше я становилась, тем больше кусочков моей прошлой жизни удавалось собрать. Во время таких вот «видений» я начинала забавно подвисать, уставившись в одну точку на несколько секунд. Как ни странно, но ещё одна такая особенность не вызывала у моей мамы подозрений — она просто свыклась, что в некоторых ситуациях я веду себя не как типичный ребёнок, а отец и вовсе считал это милым, и за это прозвал меня котёнком, ведь они тоже иногда так столбенеют. Да и вообще это было весело, как будто я имела персональный телевизор в голове, хоть с каждым таким «показом» неизбежно становилась другой, одновременно схожей и на себя прошлую, но уже искажённую новой жизнью. Параллельно ко всем этим изменениям я была отправлена на художественную гимнастику, что было довольно ожидаемо — моя новая мать была в прошлом выдающим представителем этого вида спорта. Ей даже прогнозировали победу на Олимпийских играх, но, к сожаленью, она так и не смогла поучаствовать в этих соревнованиях — прямо в день своего шестнадцатилетия неудачно оступилась на входе в станцию метро. Как итог: множественные переломы таза, долгая реабилитация и уход из большого спорта. Такое горькое разочарование она пронесла сквозь всю свою жизнь, и именно поэтому решила делать из меня новую чемпионку. Как такового выбора мне не представляли — завели в секцию и сказали, что заберут через два часа. Если бы я действительно была ребёнком, то такое принуждение вызвало бы у меня неописуемую волну негатива, а так было несколько вспышек моего детского упрямства, которое включало два прогула и порезанную форму, а после полное смирение. Тем более мне нравилось ощущения, что давали тренировки, было в этом что-то знакомое и родное, что-то от прежней меня. Но великой спортсменки из меня так и не получилось — лёгкие были слишком слабыми, что не позволяло мне без заминки исполнять программу выступления. Мы действительно пытались пробиться в большой спорт, даже ездили несколько десятков раз на различные соревнования, но с каждым годом требования становились всё сложнее, а моя выносливость никак не улучшалась. И в свои восемь лет я окончательно забросила соревнования, полностью погрузившись в школьную жизнь. Моя мама тяжело восприняла этот факт. Для неё мои занятия спортом стали своеобразной отдушиной, что позволяла и ей перенестись в свою юность, где всё было предельно просто. Из-за травмы беременность и сами роды стали настоящим испытанием для неё, и довольно сильно подорвали здоровье. С каждым годом её состояние становилось всё хуже и к тому времени она лишилась возможности самостоятельно передвигаться, но она умудрялась не унывать и довольно быстро приспособилась к такому образу жизни. Честно сказать, я их любила, ну, своих новых родителей. Хоть и где-то на краю сознания витали образы моих первых отца и матери, эти люди тоже стали мне близкими. Тем более они действительно были замечательными. Я испытывала к ним глубокое чувство уважения, ведь в какой-то мере они были олицетворением моего идеала семьи, где каждый день был наполненый атмосферой взаимоуважения, поддержки, понимания и любви, чего так не хватало в моей прежней. Мне нравилось проводить с ними время, и я наслаждалась своим вторым детством, пытаясь впитать в себя каждый приятный момент. Наши маленькие семейные традиции и совместные вечера навсегда останутся одними из самых приятных моментов в