***
Сцены с футболом даются Галфу легко и непринужденно — это все благодаря тому, что данный вид спорта с детства был его страстью, когда в процессе он отключался от внешнего мира и полностью погружался в игру, просчитывая каждый пас и получая удовольствие от взаимодействия с командой, от того, как приятно ноют его мышцы после тренировки. Поэтому сыграть опытного футболиста в сериале не составит для него большого труда. Но вот дальше все намного сложнее… Ему нужно изобразить гнев, почти ярость, когда Тайп узнает о том, что его сосед — гей, поэтому приходится усиленно заниматься с преподавателем по актерскому мастерству, чтобы научиться управлять своей мимикой, своим голосом, своим телом так, чтобы в кадре зрители чувствовали его злость почти физически. А потом наступает самый ад: съемка сцены первой ссоры Тарна и Тайпа. И теперь, в отличие от дня кастинга, он должен это сыграть вместе с Мью, а не с каким-то воображаемым собеседником. Несмотря на все прогоны на воркшопах в день съемок его “колбасит”, но безжалостное “action” не дает ему никаких вариантов, кроме как начать. Тайп по сценарию ощутимо волнуется перед этим разговором — это полностью соответствует внутреннему состоянию Галфа, поэтому ему не нужно даже играть: — Тарн, я должен у тебя кое-что спросить. — А именно? И ты чего так напрягся? Мью даже не поворачивается к нему лицом — это и отлично, поэтому так проще испуганно-зло выпалить следующий вопрос: — Ты гей? Ну? — Галф-Тайп нервно встает и ждет, пока к нему повернется собеседник. — Да, — тихий и спокойный ответ. — Тогда я буду честным: я ненавижу геев, — он должен включить страх Тайпа, его злость, его отчаяние. Но вместо этого он жадно ловит взглядом реакцию парня напротив. — Что ты от меня хочешь? — Или ты, или я должны съехать! Мне противно быть рядом с тобой, — Галф продолжает проговаривать реплики, выслушивать ответы, но внутри все замерло в ожидании эскалации конфликта. И вот все и случилось: — Тарн, повторю еще раз: я НЕНАВИЖУ геев до глубины души! Знай я, что ты такой, я бы и близко не подошел к тебе! Мерзкий извращенец! — его голос дрожит, кулаки стиснуты, тело максимально напряжено — все как на кастинге, но причина совсем другая. Он видит, как исказились черты его пи, как сквозь образ Тарна проступает реальный Мью, которому тоже сейчас плохо. Ему больно… Как будто это не экранные герои ссорятся, а Галф лично бьет Мью наотмашь такими словами, унижая его, стараясь утвердиться за его счет в своей правоте, прикрыть свои страхи за счет боли другого человека. И от этого как-то подозрительно сжалось сердце, но он находит в себе силы доиграть сцену до конца, до того момента, когда “Тарн” выходит из комнаты. Вроде бы режиссер доволен, и пока тот вместе с остальными просматривает отснятый материал, Галф подбирается к вернувшемуся в комнату Мью поближе: — Пи, с тобой все в порядке? — Да, а почему ты спрашиваешь? — тот странно отстраненный и непривычно тихий. — Мне почему-то показалось, что эта сцена была для тебя нелегкой, поэтому я хочу узнать, могу ли я как-то помочь тебе. Мью аж теряет дар речи от неожиданности. Здесь и сейчас его нонг проявляет какую-то безумную интуицию и буквально за минуты считывает то, что, как он думал, хорошо спрятано внутри. Да, эта сцена невольно откинула его к событиям, когда он услышал в свой адрес очень похожие слова… Но сейчас не время и не место для таких откровений, поэтому он находит в себе силы улыбнуться: — Я и правда в порядке, мой маленький нонг. Просто погрузился в Тарна немного глубже, чем планировал, — ну вот и разумное объяснение нашлось как будто само собой. Эта маленькая ложь тебя успокоит, Галф? Но беда не приходит одна: пока они не вышли из образов, им нужно снять еще одну стычку — и тут у Галфа появляются проблемы совсем иного рода помимо грустного взгляда Мью. Тайп провоцирует еще одну ссору с соседом, срывает с Тарна наушники и кидает в него со злостью. Тот не выдерживает, подрывается и прижимает парня к стене, а Тайп руками изо всех сил упирается, чтобы оттолкнуть — и вот он, пушистый степной зверек, который подкрался незаметно. Вместо того, чтобы испытывать злость и страх своего персонажа, Галф плывет от того, как под его пальцами ощущается тело Мью, от того чувства, какое оно твердое и горячее. Там, где он должен был по сценарию и по отработанным на репетиции действиям отталкивать “Тарна”, он начинает помимо своей воли наоборот цепляться за него, чтобы ощущать более полно. Пальцы, лежащие на груди, как будто вообще живут своей жизнью и начинают поглаживать Мью, мол, успокойся, хотя мозг понимает, что это Тарн так агрессивно ему отвечает… И опять нужно снимать ссору — на этот раз перед общежитием, когда Тарн насильно хватает Тайпа и целует его в щеку. И им пришлось сделать 5 дублей, потому что Галф никак не мог выдать в ответ агрессию — это же пи его трогает, что тут не так? Решение в итоге оказалось самое банальное: ему нужно просто закрыть глаза в этот момент — тогда получилось включить Тайпа, который с кулаками накинулся на соседа. Но тенденция настораживает, да… Ему придется много работать с преподавателем, чтобы уметь включать “злого” Тайпа рядом со своим теплым и комфортным пи.***
Если бы до кастинга Галфа спросили, какая роль с его точки зрения самая простая, он бы ответил, что спящего человека. Ну правда же: лежишь, ничего не делаешь, а работа вокруг тебя кипит — это ведь остальным нужно отдуваться. Как же он заблуждался… Несмотря на то, что на воркшопах они обсудили до деталей, как будут снимать “ночную месть Тарна”, парень все равно нервничает, потому что по факту это их первая с Мью совместная интимная сцена на камеру, а к такому крайне сложно подготовиться даже на репетициях. Видя смятение Галфа, тот ободряюще приобнимает его за плечи: — Нонг, попытайся расслабиться. Я понимаю, что для тебя это первый такой опыт, но все же попробуй. Тем более, что от тебя требуется фактически только лежать, поэтому потерпи пару минут, — и чтобы хоть немного снять напряжение Мью решил подколоть, лукаво усмехнувшись. — Как говорится, расслабься и получай удовольствие. Ну или закрой глаза и думай об Англии — смотря что тебе ближе. На последней фразе Галф не сдерживается и фыркает со смеху. Но своей цели тот такой незамысловатой шуткой все же достигает: его партнер уже не такой напряженный и смог переключиться от своих тревожных мыслей, глядя в теплые улыбающиеся глаза напротив — Мью все-таки умел найти подход к людям и сказать нужные слова. Тем временем на съемочной площадке закончили последние приготовления, выставили свет и пригласили их на “исходную позицию”. Пи’Ти раздает последние указания: — Ребята, все как на воркшопах: Тайп напился и отключился, поэтому ты, Галф, изображаешь красивый полутруп, иногда немного шевелишься в ответ. Мью, снимаем вас со стороны окна, и твоя задача — дать максимально красивую картинку, поэтому основная нагрузка пойдет на левую руку — справишься? Ну что, готовы? Галф ложится на постель Тарна, вытягивает руки вдоль туловища и закрывает глаза. “Думай об Англии” — он опять, но уже мысленно, фыркает. И “action”! Мью подходит к кровати и садится рядом. Его рука тянется, чтобы коснуться волос лежащего парня, нежно поглаживает его ухо. Галф невольно вздыхает и сглатывает от приятных ощущений. — Тайп, почему меня так тянет к тебе? — рука “Тарна” продолжает скользить по шее, нежно ее лаская и вызывая толпы мурашек уже у реального Галфа. — Ты, наверное, и правда меня ненавидишь. Но это начал ты… Мью начинает расстегивать рубашку “Тайпа”, медленно и мучительно, пуговица за пуговицей, при этом кончики его пальцев касаются кожи на груди парня, что не добавляет ему спокойствия. Галф изо всех сил сдерживается, чтобы не начать ерзать или выгибаться навстречу, дабы увеличить площадь соприкосновения, потому что такие движения его пальцев по коже только дразнят. Но с пуговицами наконец покончено — и та самая рука, которая испытывала на прочность его терпение ласками в районе шеи, решила теперь подразнить в другой области: Мью нежно проходится пальцами по контуру брови и распространяет свои мучительные касания дальше по лицу. — Ты же это понимаешь? Сейчас ты похож на ребенка, но когда просыпаешься — просто кусок идиота. И на безумном контрасте со словами действия: Мью ласкает губы Галфа большим пальцем правой руки, проходясь снова и снова по их поверхности, как будто с первого раза не распробовал, каково же трогать эту нежную кожу, а он невольно открывает их, тяжело дыша: “пожалуйста, продолжай”. Но нет, все будет по-другому: мужчина нависает над Галфом и начинает целовать его шею, медленно, вызывая дрожь в тех местах, где губы касаются голой кожи. Галф, не осознавая, тянется рукой к темноволосой голове, что склонилась над ним, чтобы прижать ее сильнее. Он уже зарывается пальцами в такие знакомые мягкие волосы и почти стонет от наслаждения, когда его коварно прерывают: ладонь Мью в томной ласке скользит вверх по руке парня, их пальцы на секунды сплетаются — о боже, как это приятно — но потом ее вероломно прижимают возле головы, фактически обездвиживая: нельзя касаться. От негодования Галф почти вскидывается, но есть же вторая рука: и она тут же поднимается по груди Мью, проходится по шее и буквально впивается пальцами в мускулистое плечо, прижимая как можно ближе, в то время как тот продолжает оставлять дразнящие поцелуи на подбородке и сверхчувствительной шее. Галф фактически начинает ерзать, когда наконец слышит реплику Тарна: — Хочу посмотреть на тебя, когда ты проснешься и узнаешь, что провел со мной ночь. Как сильно ты будешь сходить с ума? И опять эти жалящие поцелуи, приносящее сводящее с ума удовольствие, смешанное с мукой. Правая рука Галфа все сильнее стискивает Мью, раз левая все еще находится в плену, ее пальцы практически вонзаются в плоть — наверное, завтра на этом месте будут заметные такие следы. Но это сейчас совсем не волнует Галфа, потому что Мью, оставляя обжигающие поцелуи на каждом сантиметре дрожащего под ним тела, поднимается к его лицу, уделяя такое же нежное внимание глазам, носу, лбу. Ну же, ну же! Да, наконец их губы встречаются — и парень стонет от наслаждения, впиваясь поцелуем в ответ. — Стоп, снято! — режиссеру явно не нравится такая самодеятельность. — Галф, солнышко, помним же: красивый полутруп. Тайп напился до отключки, поэтому никакой повышенной активности с твоей стороны. Галф смущенно опускает голову: это же надо было так накосячить в первом же дубле. Тем временем Мью отстраняется от него и взглядом спрашивает “ты в порядке?” Парень кивает, но он чувствует себя явно не в своей тарелке. — Ребята, продолжаем со второй сцены, реплики переснимать не будем. Готовы? — тот дожидается, пока Галф ляжет на постель, разведет в стороны полы белой рубашки, которая так и осталась расстегнутой с предыдущего дубля, а Мью нависнет над ним, зажимая его левую руку, пока он правой опять цепляется за плечо. — Action! Мью снова прижимается губами к чувствительной коже груди. Для него эта сцена тоже оказалась весьма непростой, потому что он вынужден изо всех сил сдерживаться, чтобы не выйти за рамки рейтинга. Чтобы поцелуи выглядели легкими и дразнящими, а не страстными, голодными, буквально пожирающими парня под ним. Он реально начинает думать о том, как бы выглядели засосы на этой золотистой коже, но нет, увы: их для следующего эпизода нарисуют гримеры — у Мью нет такой привилегии. Но ему нравится дразнить нонга, ловить такую естественную реакцию его тела, ощущать губами практически вибрацию в ответ на его прикосновения. А сцена, когда он касается нежными поцелуями всех частей лица по очереди — вообще его любимая, как оказалось. Он бы не отказался от пары-тройки дублей, чтобы запомнить, чтобы буквально запечатлеть на подкорке, как Галф с придыханием реагирует на каждое такое касание, как приоткрывается его рот от переизбытка чувств, как тот практически неслышно стонет (даже для чувствительных микрофонов неслышно, но Мью-то совсем рядом, пара сантиметров отделяют его от источника этих волнующих кровь звуков). А вот и кульминация: он прижимается к губам, опять же легко, почти что невинно, пробует на вкус верхнюю и собирается переходить уже к нижней, как его планы опять резко нарушают. Галф стонет уже намного громче, выгибается, запуская руку в волосы, чтобы прижать сильнее, чтобы сократить последние остающиеся между ними сантиметры, пока его язык скользит между губ, стремясь углубить поцелуй. И на пару мгновений Мью забывает о том, что вокруг съемочная команда — и отвечает, потому что уж очень отчаянно за него хватается Галф, как будто от этого зависит его жизнь. — Стоп, снято! — пи’Ти уже недоуменно смотрит на них. — Галф, в чем дело? Просто лежать, никакой инициативы — мы же говорили. Тайп в отключке, поэтому не может так реагировать. — Да, пи’Ти, простите… — парень окончательно с головой погружается в смущение. — Мне просто показалось, что пьяный может, не осознавая, отвечать на поцелуй. Мдя, так себе отмазка, но ничего лучше на данный момент не смог придумать. Вот и что он скажет? Простите, господин режиссер и съемочная команда, я опять облажался, потому что не могу себя сдерживать, когда меня целует пи’Мью? Что моя шея настолько чувствительная, что малейшее прикосновение к ней заставляет выгибаться и всем своим видом умолять о большем? Поэтому пусть лучше думают, что это он так импровизирует. Галф бросает взгляд на Мью — тот выглядит как-то неважно. Брови парня приподнимаются в вопросе “в чем дело, пи?” Тот невольно кривится и тихо отвечает: “спина”. Блииииин, Галф и забыл, что пока он тут лежал, расслаблялся (ну почти) и получал удовольствие (о да, несомненно), его пи отдувался за двоих, держа вес на своих руках, нависая над ним во время поцелуев, чтобы дать красивую картинку для камеры. И теперь тот обессиленно свалился возле Галфа, гримаса страдания искажает его лицо, а тело тем временем пытается найти то положение, при котором будет не так больно. Видимо, режиссер тоже это уловил, поэтому объявил перерыв на 20 минут “отдохнуть, успокоиться и настроиться”. А Галф кидает виноватые взгляды на Мью, сгорая со стыда за свой эгоизм, который так дорого всем обходится. Поэтому он придвигается поближе и шепчет: — Ляг на бок спиной ко мне. Тот если и удивляется, то не подает виду, а разворачивается, невольно простонав при этом. Парень хватается левой рукой за плечо, а правой начинает сжатым кулаком разминать область позвоночника, двигаясь сверху вниз и обратно. Для него эта техника весьма знакома: когда-то он помогал своей маме справиться с болями в спине, а сейчас делает это для своего партнера по съемкам, которому явно нужна его поддержка. Мью же замирает от неожиданности, когда человек, обычно скупой на прикосновения, опять сам идет на контакт — да еще и в таких целях. Для него настолько непривычна данная ситуация, что он не знает, как реагировать, потому что как правило сам выступает в роли “дающего”, того, кто заботится. А тут внезапно оказался объектом опеки — и это практически новый для него опыт. Но очень приятный опыт, да, потому что руки, проходящиеся по его спине аккуратно, но в то же время интенсивно, снимают тонус перенапрягшихся мышц — и боль постепенно стихает. Третий дубль. Теперь Галф будет терпеть изо всех сил, потому что ему совесть не позволит так калечить Мью. В этот раз он послушно подставляет шею под поцелуи, стараясь не сильно выгибаться в ответ. Только румянец на щеках выдает его волнение, когда губы касаются лба, глаз, носа и, наконец, губ. Он позволяет только немного шевельнуть губами в ответ на нежные прикосновения — и вот она, финальная реплика Тарна: — Спокойной ночи, соседушка… Опять сдержанное касание губ Мью к его губам, и только их руки с переплетенными пальцами, покрасневшими от силы сжатия, выдают то, чего им стоит сдерживаться и не запороть еще один дубль.