Гарри Поттер и Хранитель магии

— Кто это был?! — Рон наконец отпустил край столика, в который впился побелевшими пальцами. — Один из дементоров Азкабана, — ответил профессор, доставая из кармана шоколад. — Возьмите, сразу станет легче. Какие славные амулеты, мальчики, а твоя экипировка выше всяких похвал, — он повернулся к Малфою. — Набор «спасение души», насколько я понял? — Да, — криво улыбнулся Драко, глаза его тем временем остановились на выцветшем рукаве пиджака преподавателя, и взгляд Малфоя стал скептическим. — Ты послал дементору мыслеобраз, — Люпин сел на свое место и посмотрел на Гарри, зажегся свет, но профессор не удивился, что перед ним тот самый Поттер, словно различал его черты и в темноте. — Мой он не воспринял. У дементоров есть иерархия, и их… назовем их переговорщиками, улавливают даже слабые мыслеобразы, которые появляются при формулировании вербального приказа. Видимо, этот не имел дела с… невиновными. — Я просто подумал, что Блэка здесь нет, и он сразу ушел, — пожал плечами Поттер. — Что за мыслеобраз? — Делайте скидку, профессор, — хмыкнул Драко. — Это же Поттер. Он у нас знаменитость. За ним на первом курсе тролль пришел, за версту почуял собрата по разуму.       Гарри держался, держался, но не вынес и все же рассмеялся, непомерно поразив Гермиону и Рона. — Это какая-то шутка? — спросил Люпин, растерянно улыбаясь. — Тролль в Хогвартсе? Это ведь опас… — Это мелочи, — всхлипнул от смеха Гарри, с ужасом понимая, что не может остановиться. — А вот профессор Снейп… — Как странно на тебя дементоры действуют, Поттер, — протянул Малфой. — Может, не искушать судьбу, а сразу в Мунго? Мягкие стены, двери без замков, злобная сиделка — после Грейнджер ты и разницы не заметишь. — К твоему папаше в соседи, что ли? — вдруг отчетливо проговорил Рон, и воцарилась тишина.       Гарри резко успокоился: истерику сменила мгновенная пустота, оставившая от него, кажется, только кожу. Драко секунду не шевелился, но в следующий миг палочка уже была в его руках. Вспышка — и искрящийся щит Люпина разделил купе по диагонали, а сам преподаватель вывел, точнее, вытащил уже начавшего выговаривать заклинание Драко в коридор и захлопнул за собой дверь. — Ты зачем это сказал, Рон? — тихо и горько спросила Гермиона. — Я… я не хотел, я ляпнул, вырвалось! — искренне проговорил Рон. — Не знаю даже, что на меня нашло. Ну вы-то мне верите, что я не нарочно?       Гарри молча закрыл глаза. — Они же просто шутили, — продолжила Гермиона. — Я даже обрадовалась, что Малфой почти как нормальный. — Он смеялся над Гарри! — Он смеялся с Гарри, — возразила она, и Поттер почувствовал, что она смотрит на него. Дверь в купе открылась, и Люпин вернулся один. — Твой друг очень расстроен, — сказал он, глядя на Гарри. — Я нашел ему пустое купе, пусть успокоится. Если хочешь, я скажу, где он. — Он мне не друг, — ответил Поттер монотонно, не открывая глаз. — Разве? А как же… вы так шутили, так говорят друг с другом или близкие друзья, или злейшие враги, — исправился Люпин, но у Гарри появилось стойкое ощущение, что он хотел сказать что-то совершенно другое. — Они так называемые враги, профессор, — осторожно ответила Гермиона. — Ну вы понимаете, разные факультеты, Поттер и Малфой… — Это сын Люциуса Малфоя? — удивился Люпин. — Совершенно не похож. Не удивляйтесь, — он чуть улыбнулся, заметив, как настороженно переглянулись дети. — Я учился в Хогвартсе, и последний раз, когда я встречал лицом к лицу мистера Малфоя, произошел именно там. Меня тринадцать лет не было в магической Англии.       Гарри продолжал сидеть с закрытыми глазами, обдумывая тот факт, что профессор Люпин, вполне вероятно, и есть тот самый Ремус Люпин из рассказов Люциуса, Нарциссы и Макнейра, один из четверых друзей с Гриффиндора, придумавших для своей банды звучную кличку «Мародеры». Думай, велел внутренний голос, донельзя похожий на Люциуса Малфоя. Думай, Гарри. Зачем Дамблдору в школе друг Сириуса Блэка?       Очевидно, директор понимает, что Блэк — сумасшедший, и знает, что тот говорил до своего побега о том, что некто в Хогвартсе. Предполагая, что речь идет о Гарри, Дамблдор пытается уберечь его, ставя в Хогвартсе еще один «якорь» прежней жизни Блэка — старого друга. Если знать, что Сириус вовсе не маньяк, а просто человек, стремящийся к чему-то из своего прошлого — к детям, которых он любил, к Гарри и Драко, то такой поступок вполне оправдан. Старый друг поможет, не даст совершить глупости, не даст волей или неволей навредить детям. Люциус искал того, кто будет следить за Блэком? Пожалуйста, пусть возьмет на жалование Люпина.       То есть директор не верит в виновность Сириуса Блэка?       Решив оставить эмоциональную реакцию на потом, Гарри принялся рассматривать другой вариант: Люпин — приманка. К кому придет за помощью… нет, глупо. Зачем Сириусу просить о помощи, если он маньяк помешанный? Так может быть, Люпин — боевик и мастер, который справится с Сириусом безо всяких дементоров? Его не было в Англии, возможно, он аврор, только другой страны; кстати, это оправдывает его несколько потертый внешний вид — еще живя на Тисовой, Гарри знал полицейского, который всю жизнь проходил в форме, а когда ему один раз сказали одеться в церковь во что-то другое, пришел в таком ужасном виде, что все хором признали, форма лучше.       Если такой человек будет преподавать Защиту от Темных искусств, есть шанс, что этот год в Хогвартсе пройдет без приключений, на что Гарри очень надеялся. А как он щит бросил между Малфоем и Роном, Драко даже палочкой не успел махнуть, как его уже вытащили в коридор! И друг родителей, может, он тоже что-нибудь о них расскажет. Гарри был благодарен Люциусу и Нарциссе, но те были старше и учились на другом факультете, потому многого просто не могли знать. Правда, Нарцисса еще сказала, что лучшим другом Лили Эванс в школе был Северус Снейп, но тут Гарри откровенно боялся проявлять инициативу.       Поезд доехал до платформы Хогсмид, обледеневшей после дождя и визита дементоров. Гарри, Рон и Гермиона заметили Хагрида, но не смогли подойти к нему из-за толпы первокурсников, а Гарри к тому же останавливали выводы, сделанные летом. Слишком странным было появление Хагрида в его жизни, слишком нарочитым. Возможно, сам великан действовал от души, и Гарри ему действительно нравился, но если Люциус прав в своих подозрениях, то Дамблдор всего лишь манипулировал ими обоими. Хотя Хагрида обвинить не в чем, осадок остается.       Неподалеку сверкнули светлые волосы и раздались вспышки заклятий: Драко Малфой изволят гневаться, потому воздух вокруг него искрит. Гарри еще в мэноре обалдевал от того, что у Драко до сих пор случаются магические выбросы, хотя знал, что они бывают только у детей до приобретения первой палочки. Но Драко мог психануть и снести мебель со своего пути, выбить магией окно. В таком случае его заставляли все исправлять вручную, конечно, не вставлять окно самостоятельно, но красить новую раму и подоконник, и вид Драко в фартуке с кистью был для Поттера просто бальзамом на душу. Гарри понятия не имел, что магические выбросы, и куда более сильные, встречаются и у Люциуса.       Малфой прошел мимо, оттолкнув плечом Гермиону так, что та едва удержалась на ногах, Гарри ее подхватил. Драко вскочил в карету, которую приметили для себя гриффиндорцы, и скривился: — Воняет, — констатировал он, снова прижал к лицу платок и глянул на Рона. — А теперь я понимаю, почему. Нотт, лезь быстрее, отъедем, воздух очистится.       Гермиона посмотрела вслед карете и задумчиво проговорила: — Я читала, что волшебника практически невозможно покалечить, ведь магия отращивает конечности, сращивает кости и так далее. Что могло случиться с Люциусом? Даже магические последствия можно устранить, если магия была человеческая, но не вампир же на него напал.       Гарри поджал губы: магия домовиков не считается человеческой, потому Сметвик и не смог поставить Люциуса на ноги, а квиддич, в ходе которого пострадал брат Анджелины, — игра людей. Наверное, точно не узнать, если не выбрать своей специальностью целительство. К четвертому курсу надо бы определиться с будущим, в кодексе сказано, что таланты наследника необходимо выявить к пятнадцати годам самое позднее, а дальше сосредотачиваться именно на них. Какие у него таланты, кроме квиддича, Гарри понятия не имел, но зато знал, что в людях он не разбирается, считать не умеет, значит, дорога в бизнес для него закрыта, языки у него идут тяжело, а в людях он по-прежнему не разбирается, потому единственный нормальный департамент министерства магии — международный — ему не светит. Магический правопорядок? Для того, кто постоянно нарушает правила и понятия не имеет о законе? Смешно даже представить.       Поттер вспомнил о Драко, который заикнуться про банк не успел, как Люциус уже вспомнил своих знакомых из академий, прикинул университеты в Европе и Китае и хоть сейчас готов составить гоблинам конкуренцию. Гарри и сам мог бы прийти к Люциусу посоветоваться, но… во-первых, он ему не отец и не обязан подсказывать, а во-вторых, он будет советовать в зависимости от того, кто в перспективе понадобится роду Малфой, артефактолог или целитель. А может быть, аврор? Спросить, а потом поступать по-своему — подобное поведение Малфой может расценить как пренебрежение по отношению к себе лично и хамство. Уже в карете Гарри спросил, примерно представляя реакцию Рона на такой вопрос: — Что думаете делать после Хогвартса? Я имею в виду, после седьмого курса.       Рон ожидаемо закатил глаза, но Гермиона и Невилл, подсевший к ним в карету, оживились: — Департамент магического правопорядка, — сразу ответила Гермиона. — Я думаю, что поработаю там два или три года, потом поступлю в академию, я еще в прошлом году смотрела высшие учебные заведения, и то, что мне подходит, есть в Салемской академии и Венской высшей школе магического права. Потом вернусь в Англию, наверное… — Ничего себе! — опешил Гарри. — Ты в том году решила? — Когда я только пошла в школу, в магловскую школу, мой папа уже начал подбирать мне колледж, — ответила Гермиона. — На первом курсе я спросила у профессора Маконагалл, она написала папе письмо, где все объяснила. Так что да, я решила после первого курса. — А ты, Невилл? — повернулся к Лонгботтому Рон. — Ну… я так не планировал… детально, — под общий смех сказал Невилл; педантичность Гермионы была известна даже младшекурсникам Джинни и Луне, которые ехали с ними в карете. — Но точно связанное с травологией. Профессор Спраут даже помогла опубликовать мою заметку, — застенчиво сказал он. — Какую заметку? — ахнула Гермиона. — Об использовании хищных растений, — припомнил Гарри. — Это еще зимой было ведь, да? — Да, — кивнул Невилл, краснея, давно он не был объектом столь пристального внимания. На Гермиону было страшно смотреть: — Студенты могут проводить и публиковать свои исследования до пятого курса? — спросила она угрожающим тоном. — Да, — Невилл опять кивнул. — Надо провести исследование под кураторством одного из профессоров, отправить на конкурс ход работы и результаты, иногда даже воспоминания, получить одобрение, отправить краткую заметку для публикации в журнале, а полностью проект отправить в архив. Тогда они опубликуют заметку с описанием и дадут код проекта тем, кто заинтересуется. — Какой журнал? — спросила Джинни. — Так «Магия юных» же, — сказал Невилл таким тоном, словно все должны были знать это название. — Вы что! Международный журнал для учеников, пишут про изобретения, инновации и открытия, архив в Будапеште, кажется, выходит каждые три месяца. — Это очень старинный и самый известный журнал, — сказала Луна Лавгуд. — Моя мама публиковала там свое первое исследование! — И ты там публикуешься? — переспросил Рон. — Вообще-то только один раз, — вздохнул Невилл. — И то они меня и Малфоя замучили проверками. Профессор Флитвик сказал, что они часто так делают именно в отношении Хогвартса, поэтому нам не надо волноваться, дело не в том, что у нас что-то неправильно, но все равно неприятно было. — Малфой публикуется в международном журнале инноваций и открытий? — нехорошим тоном спросила Гермиона. — Ага, у него зелья неплохо идут и чары, — Невилл опять вздохнул, устав от пристального к себе внимания. — У него уже две публикации. Но профессор Спраут сказала, что про чары он наверняка вместе с отцом писал, так что не считается, один-один. — Ты соревнуешься с Малфоем? — поднял брови Рон.       Гермиона сглотнула. Гарри прекрасно понимал, о чем она думает: Гермиона была уверена, что здесь, как в магловской школе, знания надо показывать на уроках, поднимая руку и отвечая, и теперь тот факт, что она отстает от тихони Невилла и откровенно придуривающегося на уроках Малфоя, ее сильно задел. Драко был явным фаворитом на своем факультете, и Гермиона Грейнджер видела в нем персонального соперника, но он получал баллы, не стремясь к ним, и это Гермиону раздражало сильнее всего. Раньше она была уверена, что это лишь потому, что он в любимчиках у самого Снейпа, человека, снимающего баллы со всего, что движется. Теперь же она поняла: Малфой получает высшие оценки по алхимии, что в принципе невозможно, потому что у него уже есть опубликованное им исследование. В тринадцать лет у него публикация! На международном уровне в серьезном издании!       Подобное отношение к выскочкам и молчание хвастуна Драко объяснялось все теми же традициями и магическими обычаями. Маглы могли позволить себе жить, не думая о сглазах и порчах, маги же демонстрировали свои амбиции и успехи только тогда, когда достигали положения неуязвимого и непоколебимого. Альбус Дамблдор мог позволить себе подписываться всеми своими титулами, потому что его магия и влияние подтверждали их. Он был сильнее прочих, и демонстрация успехов лишь укрепляла общественность в незыблемости, пожалуй, самой знаковой фигуры магической Британии. С другой стороны, он мог воспользоваться традициями и приписать себе силу, все равно никто проверять не полезет. — Мы не то чтобы соревнуемся… — протянул Невилл, глядя на свои руки. — Но когда мы раз в десятый переписывали свои заметки, у нас как-то зашла речь, что кого первого опубликуют, тот и выиграл. А нас поместили в один выпуск и обоих под номером пять, а рубрики же разные. — Люциус Малфой наверняка заплатил за публикацию, — проговорил Рон, и Гермиона посмотрела на него с нежной любовью. — Малфоиш не блистает ни на зельях, ни на чарах. — Глупости говоришь, — покачала головой Луна. — Там самая неподкупная комиссия. Я слышала, что там вообще не колдуны, а существа, которые… — Понятно, — перебила и поджала губы Джинни. — Там только один вампир, — нахмурился Невилл, повернувшись к Луне. — Он как раз и занимается травологией, потому с ним я по большей части и переписывался. — Остальные просто не признались, — словно по большому секрету проговорила Лавгуд. — Все равно мистер Малфой ему помогал! — сказала Гермиона. — Это нечестно. — У мистера Малфоя нет звания мастера Чар, — укоризненно сказал Невилл, умолчав о том, что бабушка говорила, мол, Люциуса Малфоя от звания мастера отделяли не Тот-кого-нельзя-называть, Пожиратели смерти и якобы наложенный на него Империус, а лень и попойки. — К тому же нам обоим профессора-мастера помогали. И ты бы слышала, как профессор Снейп говорил Малфою, что его бурдой можно только оскорбить, а не отравить. Даже профессор Флитвик его отговаривал, говорил, что исследование по чарам точно опубликуют, но он вроде как родителям обещал публикацию в «Магии юных» и хотел подстраховаться. — А как начать исследование, к кому надо подойти? — спросила Гермиона, когда они уже проезжали ворота. Гарри сначала не понял, почему Невилл помедлил с ответом, а потом до него дошло: — Профессор должен сам предложить, — тихо сказал он. — Профессор Спраут сразу моей бабушке написала, что хочет вести мои проекты раз в два года.       Они выбрались из карет; Гарри заметил в полутьме шатающегося Малфоя. Как он на метле летает с таким вестибулярным аппаратом? Нотт прикрывал, Малфой пил зелья из флаконов, как иные пьют водку, залихватски закидывая голову, потом рассовал пустые флаконы по карманам и, порозовев, направился в сторону лестницы. Гарри вдруг подумал, что одно из зелий точно успокоительное, ведь он сам тоже был с амулетом, помогающим от воздействия дементора, но все равно истерический смех его еще догонял. С другой стороны, у Драко полный защитный комплект; у него что, даже ухо проколото? Хотя он такой истерик, что ему успокоительное и без дементоров не повредит.       Церемонию распределения Гарри проскучал, пялясь в грозовое небо Большого зала, и очнулся только тогда, когда поднялся на ноги директор Дамблдор: — Приветствую всех и поздравляю с началом нового учебного года в Школе чародейства и волшебства Хогвартс! Мне надо многое вам сказать. Начнем с самого важного и серьезного, чтобы уж больше к этому не возвращаться. Это не самое приятное известие, но зато нас потом ждет отменное пиршество, — Дамблдор кашлянул и продолжил. — Как вам уже хорошо известно, в нашу школу прислали стражей Азкабана — дементоров, которые находятся здесь по поручению Министерства магии. Сегодня вечером они производили обыск в поезде, — Дамблдор секунду–другую молчал, и стало ясно, что он не особо рад такой охране. — Они будут стоять у всех выходов с территории школы, — продолжил директор. — И пока они здесь, — запомните хорошенько! — никто не должен даже пытаться покинуть Хогвартс без разрешения. Дементоров не проведешь ни переодеванием, ни какими–либо еще фокусами, не помогут даже мантии-невидимки, — последние слова он произнес как бы между прочим, а Гарри с Роном переглянулись. Впрочем, Гарри твердо решил, что не будет искать приключений, тем более с дементорами. У него все равно есть разрешение от тети Петуньи. — Я вас очень прошу, всех и каждого, не давайте им повода причинить вам вред. Я уже говорил со старостами факультетов и двумя нашими новыми старостами школы, они будут следить, чтобы никто никогда не затевал с дементорами опасной игры. Помните, они не люди и никогда ими не были, они не ведают жалости и не способны на прощение. Закончу на более приятной ноте, — продолжил он. — Счастлив представить двух наших новых преподавателей. Во-первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять должность преподавателя Защиты от Темных искусств. А второе назначение… Рубеус Хагрид согласился принять должность преподавателя по Уходу за магическими существами.       Гриффиндорский стол разразился аплодисментами, а Гарри почувствовал, что у него язык примерз к небу. Люциус говорил, что Хагрид не доучился в школе, его палочку сломали за преступление, которое — ладно, это преступление он не совершал, но он все равно вывел акромантула и держал его в школе! Ядовитого паука! Интересно, что за животные будут на его уроках? За столом Слизерина что-то орал Малфой; не будь Гарри другом Хагрида, он бы тоже заорал от бессилия и непонимания. Почему, зачем, с какой целью директор это делает? Естественно, Хагрида отстранят, это вопрос времени, причем сделает это Люциус Малфой, как отец главной истерички Хогвартса и единственный член Попечительского совета, отвечающий за весь Слизерин, где сконцентрировались недовольные новым назначением. Зачем, ну зачем же? Одно дело, когда ты мечтаешь о чем-то, другое, когда твою мечту исполняют, а потом отбирают.       «Добрый директор Дамблдор исполнил его мечту, злой Малфой отобрал, — как нечто само собой разумеющееся сказал внутренний Люциус и добавил. — Великий человек Дамблдор!» Почему даже внутренний голос над Гарри издевается? Поттер тряхнул головой и принялся за праздничный ужин. Уроки Хагрида — огромная проблема, но он подумает об этом после.