Гарри Поттер и Хранитель магии

      До самого четверга Малфой на уроках не появлялся: Гарри пытался зайти в больничное крыло, наврав про головную боль, но все равно не узнал ничего принципиально нового, кроме того, что у Малфоя поднялась температура. Гарри невзначай спросил у Гермионы, бывает ли такое, чтобы от травмы появлялся жар, но та и сама не знала. Утром в четверг у слизеринцев и гриффиндорцев было подряд два урока алхимии, и Малфой явился только на второй с видом героя, раненного в битве: рука забинтована и на перевязи. — Как ты, Драко? — нарочито заботливо спросила Панси Паркинсон, освобождая ему место рядом с собой. — Рука болит? — Болит, — насупился Малфой, подмигнув за спиной Панси Поттеру. — Переживал за меня, Поттер?       О, так он уже знает. Люциус отправил Гарри разнос на четыре листа, исписанных каллиграфическим почерком с двух сторон, где расписывал все, что думает о тех, кто лезет к гиппогрифам, катается на диких животных без поводьев, страховки и инструктора. Мог бы просто встать посреди Большого зала и объявить, что у него в голове абсолютная пустота. За спасение собственного наследника была пара слов, но Гарри и их оценил. — Садитесь скорее, — бросил как бы между прочим Снейп. Гарри и Рон переглянулись со вздохом: явись они с таким опозданием, Снейп оставил бы их после уроков как минимум. Малфою все сходит с рук.       Малфой поставил котел, то есть велел Гойлу поставить, на огонь рядом с котлами Гарри и Рона и уселся за стол напротив них. Гарри мысленно приготовился и был абсолютно прав. — Сэр, — обратился Драко к Снейпу, не сводя взгляда с гриффиндорцев. — У меня болит рука, я не могу нарезать коренья. — Уизли, нарежьте Малфою, — не взглянув на Рона, приказал Снейп. Рон покраснел до ушей. — Врешь ты все, ничего у тебя не болит! — прошипел он. Малфой самодовольно ухмыльнулся. — Слышал, что сказал профессор? Давай режь.       Рон схватил нож, подвинул коренья к себе и наскоро порубил на крупные неровные куски. — Профессор, — пожаловался Малфой. — Уизли кое-как их нарезал.       Гарри посмотрел на Драко укоризненно, но тот словно не заметил, невинно глядя на декана честными серыми глазами. Даже Макгонагалл с трудом сопротивлялась, что уж говорить о Снейпе. — Отдайте свои коренья Малфою, Уизли, а его возьмите себе. — Но, сэр… — Рон минут двадцать старательно трудился над своими кореньями. — Сейчас же! — рявкнул Снейп. — Научитесь лучше от тренировки.       Рон подвинул к Малфою красиво нарезанные коренья, снова взял нож и принялся исправлять собственный брак. — Сэр, мне не справиться с сушеной смоквой, — Драко потерял берега и дернул профессора за рукав, напоминая маленького ребенка. Гарри знал, что он так делает со всеми, привлекая к себе внимание, его самого в Малфой-мэноре он за рукав таскал так, что удивляла только прочность ткани, вынесшей эту экзекуцию. — Поттер, помогите Малфою почистить смокву. — А в туалет кто с тобой ходит? — Гарри почистил и швырнул обратно. — А ты почему интересуешься? — хмыкнул Малфой, заглядывая в котел и, забывшись, оперся на перебинтованную руку. — Ревнуешь, Поттер? — Гермиона, ты открыла его истинную голубую сущность, — констатировал Гарри мрачно. — Нет, Малфой, не ревную. Сочувствую несчастному. — О-о, вот и открылась твоя истинная сущность, — аж прижмурился Драко. — Естественно, для ванны я выбрал бы в помощники прекрасную девушку. Грейнджер, ты однозначно в безопасности. — Премного благодарна, — сквозь зубы отозвалась Гермиона; Снейп как будто ждал и даже обрадовался: — Минус пять баллов за болтовню на уроке, мисс Грейнджер! — Но… — Еще минус пять за возражения преподавателю! — Снейп специально не наказывал за разговоры даже Поттера, чтобы Гермиона подумала, что и ей можно сказать пару слов, и сработало. Придраться за зелье Снейп никак не мог, потому и компенсировал. — Что случилось, пока меня не было? — поинтересовался Малфой шепотом, наклонившись вперед. — Грейнджер что, сказала, что Зефельд как алхимик лучше Пиритса?       Поттер и Уизли мрачно переглянулись, вспоминая, как Гермиона, оправдывая решение Шляпы отправить ее на Гриффиндор, громогласно поинтересовалась у Снейпа, почему он предложил Малфою кураторство, а ей нет, хотя ее результаты на первом и втором курсе были лучше его. На Снейпа было страшно смотреть. Даже Макгонагалл потом высказала Гермионе, что спрашивать подобное неэтично, но тогда декан Слизерина просто молча смотрел на нахалку, и лицо его меняло цвета. — Это потому, что он с вашего факультета, да? — Не знал, что тебя зовут Салазар, — попытался шуткой спасти ужасную ситуацию Флитвик и обратился к Гермионе. — Вероятно, у мистера Малфоя творческий подход к выполнению заданий, не знаю, как он ведет себя на алхимии, но на моем предмете он старается оправдать принцип «лень — двигатель прогресса», сводя к минимуму вербальную составляющую заклинаний. В проектах оценивается не исполнительность, а неординарность…       Ну нет, они точно не скажут об этом Малфою. А тот не унимался: — Как там ваш дружок Хагрид? — Что, он тоже считает, что ты гей? — устало спросил Гарри. Малфой хлопнул ресницами, не найдясь с ответом, и Гарри продолжил. — А я думал, ты привязываешься только к тем, кто видит твое истинное лицо. — Недолго ему осталось нас учить, — с притворной жалостью вздохнул Малфой. — Папа так беспокоится за меня, а ведь я поранился на его уроке. Рука-то все не заживает… — Заткнись, Малфой, а то тебе правда не поздоровится! — прорычал Рон. Снейп огрел его сложенным пергаментом, но Малфой как не слышал: — Он сообщил всем членам попечительского совета. И в Министерство магии. У него там большие связи, они для школы все сделают. Ведь как знать, — опять притворно вздохнул он. — Кто угодно может пострадать на уроках этого недоучки. — Зачем тебе надо, чтобы Хагрида выгнали? — прошипел Уизли. — Он-то тебе что сделал? Может, ты еще всем гиппогрифам войну объявишь? — Дикий гиппогриф на территории школы, — отозвался Малфой. — Здесь дети! Откуда первокурсникам знать, какую дрянь еще приволочет этот помешанный? — Он дикий, он в Запретном лесу, а лес потому и называется Запретным… — Да ты что, и ты никогда там не был? — перебил Драко. — Это преступная халатность! Он прикормил дикого гиппогрифа там, где ходят дети! Эта тварь уже не уйдет, он привык здесь кормиться. Это Хагрида он сожрать не может, к сожалению, но здесь совы, даже у твоей Грейнджер кот, а половина первокурсников в полтора раза меньше этой рыжей скотины — это я сейчас о коте, хотя знаю много рыжих скотин! — И чего ты добьешься? — Что учить нас будет нормальный, нормальный, нормальный маг! Хотя бы человек! — К Флитвику ты претензий не предъявляешь! — Удивительно, правда?! Может, потому, что он нормальный? — Драко, — Снейп заметил, что Малфою до психоза осталось совсем немного, и успокаивающе положил руку ему на плечо. — Как ты себя чувствуешь? — Немного устал, сэр, — отозвался тот. — Все эти дни у меня был жар, а тут немного душно. — Сходите попейте воды, — велел профессор, и Малфой молча вышел. Гарри успел заметить, что Нотт проводил его встревоженным взглядом и, подняв руку, попросился подышать тоже, у него кружится голова. Гарри уставился в огонь под своим котлом; его это не касается. — Почему ты ему ничего не сказал? — толкнул его локтем Рон, и Гарри снова не ответил.       За обедом сова принесла Гарри письмо от Люциуса, в котором тот сообщил, что Сириуса Блэка видели недалеко от Хогсмита, поэтому не мог бы Гарри не ходить туда вообще или хотя бы постоянно быть в сопровождении как минимум трех волшебников. Желательно, чтобы хотя бы один из них был старшекурсником. Гарри задумался: близнецы? Рон не одобрит, они над ним постоянно подшучивают. Тем более не Перси! Оливер Вуд пойдет со своей девушкой. На ум приходил один Монтегю, но Гарри слабо представлял его в своей компании. Так ничего и не решив, Гарри отправился на свой первый в этом году урок Защиты от Темных искусств.       Ученики вошли в класс, расселись по местам, достали книги, пергамент, перья и в ожидании профессора обменивались мрачными шутками, уже не ожидая ничего хорошего от этого предмета. Он наконец вошел, улыбнулся и бросил на стол видавший виды портфель. Одежда на нем была та же потрепанная, но выглядел он лучше, чем в поезде, как будто поздоровел после нескольких сытных обедов, и уже не был таким серым. — Добрый день, — поприветствовал он учеников. — Учебники можете убрать. Сегодня у нас практическое занятие, оставьте только волшебные палочки.       С любопытством переглянувшись, ученики спрятали книги и бумагу с перьями. Практическое занятие по Защите было у них всего один раз, они его прекрасно помнили: пикси Локхарта. — Ну что, готовы? — спросил Люпин. — Пойдемте со мной.       Школьники сгорали от любопытства. Выйдя вслед за профессором из класса, пошли по коридору и свернули за угол и добрались до учительской. — Ну вот мы и пришли. Заходите, — Люпин открыл дверь. В отделанной деревянными панелями просторной учительской стояло много старых кресел, в одном из них у камина сидел профессор Снейп в обнимку с толстенным томом; Гарри с удивлением заметил, что Снейп читает на французском. Он обернулся на шум и криво улыбнулся, блеснув глазами. Профессор Люпин вошел последний и хотел было закрыть за собой дверь, но Снейп остановил его: — Постойте, Люпин, я, пожалуй, пойду. Зрелище предстоит не из приятных. — Неужели хуже, чем он сам? — едва слышно выдохнул на ухо Гарри Невилл. Это можно было бы принять за шутку, если не знать, что хуже декана Слизерина для Лонгботтома нет никого, даже Волдеморт займет почетное второе место. Гарри сочувственно посмотрел на него. В дверях Снейп обернулся: — Хочу вас предупредить, Люпин, в этом классе учится Невилл Лонгботтом. Так вот, советую ничего ответственного ему не поручать, он не справится, если только мисс Грейнджер не нашепчет ему на ухо, что и как делать.       Поттер глянул на Малфоя, но тот отвлекся и упустил возможность мерзко подхихикнуть. Тут Гарри вспомнил, что Драко повредил левую руку, потому колдовать будет правой, что для него гораздо менее удобно; впрочем, он всегда может отказаться выполнять задание. Гарри услышал, что профессор Люпин начал что-то рассказывать, и сосредоточился: — Боггарт — это привидение, которое меняет свой вид. Он превращается в то, чего человек больше всего боится. Так вот, боггарт в гардеробе еще ни на что не похож. Он не знает, кого и чем станет пугать. Как он выглядит, неизвестно, но стоит его выпустить, он тут же станет тем, чего мы боимся больше всего на свете.       Рон боится пауков, подумал Гарри, а Гермиона — не сдать экзамены, так что у нее наверняка будет профессор Макгонагалл с работой на «тролль». Чего боится он сам? Должен Волдеморта, но он как-то отошел на второй план, умер же. Главное, не трогать его, пусть забудется. Письмо от Люциуса на четыре листа напугало его до полусмерти, так может оно? Нет, слишком мелко. Это должен быть главный страх. Но что бы Гарри ни вспоминал, он не мог бы сказать, что боится этого.       Хотя нет. Он боится отказа от магии. Возвращение к Дурслям, никогда больше не чувствовать, как теплом переливается магия в ладонях, скучная серая жизнь на опостылевшей Тисовой улице — вот что страшно.       За своими мыслями Гарри прослушал объяснения и понял только, что надо представить себе на месте боггарта что-то другое, желательно смешное. Снейп в женском платье и на каблуках наглядно продемонстрировал суть борьбы со страхом, и Гарри уже бесстрашно поджидал своей очереди, оказавшись прямо за Ноттом, который, как выяснилось, боялся ванны, наполненной толстыми пиявками.       Визг «Ридикулус!» слышали, наверное, даже в Лондоне. Нотт орал так, что звенели стекла, гриффиндорцы хихикали, недоумевая: ну понятно, что страшно, но не до такой же степени. Малфой оттащил Нотта в сторону, и боггарт мгновенно превратился в красивого парня с медными гладкими волосами и зелеными глазами. Он сидел на стуле, закинув руки за голову, и насмешливо смотрел на Драко, губы его шевелились, глаза становились все злее, вот он вскочил со стула и шагнул к вцепившемуся в Теодора Малфою… и вдруг из-под воротника его, из рукавов и штанин посыпались жирные пиявки. — Я сейчас блевану, — тихо сообщил Нотт. Драко поглядел на недоуменно смотрящего на творящееся с ним непотребство боггарта и покатился со смеху. — Вот эффект раздвоения наглядно, — послышался голос Люпина. — Два страха наложились один на другой, и, как вы видите, этого достаточно, чтобы рассмешить хотя бы одного участника эксперимента и поставить боггарта в тупик, — он встал так, чтобы оказаться между слизеринцами и привидением, и то немедленно превратилось в светящийся шар. — Где вы видели этого человека, мистер Малфой? — В Омуте памяти, — отозвался тот. — Понятно, — профессор вздохнул и помог Нотту встать, повернулся к классу: — Следующий!       Гарри вышел вперед, уверенный на все сто процентов, что сейчас его боггарт превратится в Дадли или Вернона, уже придумал, как сделает Вернону судейский парик и клоунский нос, а Дадли переоденет в женский купальник, но боггарт, до того бывший простым шаром, внезапно превратился, и все стоявшие и подталкивающие Гарри в спину однокурсники шарахнулись назад.