***
Кисаме скинул с себя пропахший алкоголем и сигаретами плащ и осторожно потянулся к ручке двери ванной. Тело жаждало горячего душа после не самого желанного времяпровождения в дешевом борделе. Только мозг всё ещё контрастно переваривал странную, но ожидаемую встречу с небезызвестным ценителем мимолётного искусства. Можно даже сказать, что Хошигаки намеренно отправился на самое дно, чтобы увидеть, как жалок Тсукури в безуспешной борьбе со смертельными зависимостями, которые будут похуже жажды взрывов и безнаказанности за убийства. — Не думал, что ты по таким заведениям ходишь, Кисаме, — от негромкого голоса Итачи веяло укором и непониманием, отчего у акулоподобного побежали мурашки, и он еле сдержался, чтобы тут же не скрыться за дверью ванной, избегая разговора. — Просто проверял кое-что, — хмыкнул Кисаме, все же оставшись на месте, и оглядел Учиху с ног до головы. Тот лежал на кровати и читал. Точнее, делал вид, что читал. Хошигаки, являясь напарником Итачи уже долгие годы, мог с лёгкостью определить настрой Учихи за долю секунды. Сейчас Учиха был погружен в раздумья и терпеливо ожидал, пока Кисаме соизволит поведать о своей "проверке". Но Хошигаки, как на зло, молчал, наблюдая за сменой эмоций на бледном лице. От безразличия к легкому румянцу заинтересованности. Пальцы сжимали книгу уж слишком сильно, а глаза бегали меж строк, явно не вникая в смысл написанного. — И что ты проверял? — первым не выдержал гений клана, откладывая бесполезную литературу в сторону. Руки сложились в замок на груди, а холодный взгляд пробирал до костей. Но Кисаме почему-то нравилось. — Проверял, сколько смогу выпить и дойти до вас в адекватном состоянии, чтобы позвать с собой, — короткий смешок был прерван одним движением темной брови. — Ты кого-то встретил, не так ли? Хошигаки смолк и сжал зубы, чуть не прикусив клыками свой язык. Шутки с Учихой плохи, потому что он как никто другой знал, что Кисаме – такой себе весельчак. И зачем он ляпнул этот бред? Хотя в нем и была доля правды. — Нет. Пропустил пару стопок и назад, — акулоподобный пытался не отводить взгляд, но больше пяти секунд не выдержал и отвернулся к двери. — Это был Тсукури? — Итачи читал его, как открытую книгу, что сейчас покоилась на кровати рядом. — Снова развлекается до потери пульса… Последнее Кисаме воспринял как констатацию общеизвестного факта и презрительно фыркнул, не считая нужным дополнять словесно, что Дейдара действительно был там. И не один. — Я в душ. Когда дверь за Кисаме закрылась, Итачи ещё пару минут лежал без движения, пялясь в одну точку на стене перед собой. Не то, чтобы он волновался за эксцентричного блондина или ревновал его к бесчисленным шлюхам. Но что-то так гадко и болезненно скребло в груди, будто крошечный заусенец, который кто-то случайно задел, и теперь он цеплялся за все подряд и доставлял преогромный дискомфорт. Снова он там, снова убивал себя. Учиха невольно почувствовал в носу запах саке и наркотиков. Теперь именно эти "ароматы" ассоциировались у него с подрывником. Не запах ветра, глины, пороха, травяного шампуня или сладких данго, а ужасные, отравляющие яды заполняли весь разум. Становилось дурно. Просто от мыслей, просто от осознания того, что сейчас он ничем не может помочь. Или… может? — Кисаме, я отойду ненадолго, — Итачи не стал дожидаться ответа напарника и, накинув плащ, вышел вон. Хошигаки ткнулся лбом в мокрый кафель и выдохнул. Капли воды, попадая в глаза, размывали изображение, и черный грибок между белыми плитками превращался в серое неприятное месиво, заставляя надолго зажмуриться. — Черт… Черт, черт! — костяшки будто полоснули ножом, и из разбитых пальцев ручьем полилась кровь, окрашивая пену возле слива в оранжевый цвет. — Почему он? Почему ты спасаешь его, когда сам нуждаешься в помощи?! Вопрос повис во влажном воздухе ванной, эхом отскакивая от стен. Никто ему не ответил, да и не ответит никогда. Дейдара был зависим от самоуничтожения, а Итачи – от Дейдары. Замкнутый круг, который нельзя разорвать, как бы Кисаме не пытался. Слезы и кровь смывались водой, будто ничего и не было. Но почему вода не может смывать боль от ран? Если не душевных, то хоть физических. Комната встретила его пустотой и холодом от раскрытого сквозняком окна. Зимний ледяной ветер с дождем проникал через ставни, брызгая на подоконник и пол, трепля старые блевотно-желтые занавески, на которых и повеситься было бы брезгливо. Но Итачи они нравились, поэтому Кисаме их терпел. Ещё Итачи нравились темные обои в их итак небольшой каморке, жутко горький кофе по утрам и вечерам, ядреные сигареты, дым от которых буквально разъедал легкие не только курящего, но и всех тех, кто стоял в непосредственной близости. Кисаме все терпел, принимал его таким, мирился с его привычками, поняв, что бесполезно изменить Итачи. Оставалось лишь быть рядом. Рядом, но все равно далеко. Когда в организации появился Тсукури, стало ещё хуже. Пачка сигарет уходила не за неделю, а за день-два. Кофе стало еще чернее, как и круги под глазами Учихи. И самое страшное – неизлечимая болезнь стала чаще давать о себе знать. Жуткий кашель с кровью усиливался, но Итачи списывал все на усталость после миссий, пока Кисаме безуспешно пытался достучаться до здравого рассудка Учихи. А вот Дейдаре все сходило с рук. Чем бы не травил себя подрывник, он чувствовал себя абсолютно прекрасно. Выкручивался из лап смерти и снова возрождался и вновь взлетал, словно феникс из пепла. Дерзил, ругался со всеми подряд, угрожал Итачи смертью, а тот лишь хмыкал в ответ и не возвращался ночевать в комнату. На утро Тсукури светил плохо скрываемыми плащом свежими засосами и причитал о ноющей из-за тренировок поясницы. Итачи выглядел чуть лучше обычного, но к вечеру возвращался к тому же состоянию. Убитому состоянию, будто Дейдара не человек вовсе, а вампир, сосущий из него остатки жизни. Однажды Кисаме удалось прижать Итачи к стенке. Тогда он не смог высказать все словами, но действиями попытался показать, что ценит Учиху намного больше, чем он думал. Сильные руки грубо стиснули костлявые бедра, приподнимая вверх. Сухие горячие губы шептали что-то странное. То, что Кисаме никогда никому не говорил. Хошигаки судорожно вдыхал аромат черных волос, касался бледной кожи, опалял шею огненным дыханием. Итачи же не двигался: руки по швам, взгляд в пол, а сердце ровно отстукивало привычный ритм. — Прекрати это пожалуйста. Смысл сказанного дошел до Кисаме не сразу. Он ещё несколько секунд всматривался в черные, будто без зрачков, глаза, в надежде увидеть хоть каплю взаимности. Но в них не было ничего. Никаких эмоций. Пустые, мутные, мертвые. И он отпустил. — На него ты по-другому смотришь… — тихо сказал Хошигаки, когда Итачи отошел вперед и не мог расслышать его слова.***
В гостиничном номере из мебели только кровать и столик. Больше ничего и не нужно. Дейдара не помнил, как они добрались до комнаты. В памяти лишь смазанные обрывки лестницы, длинного коридора борделя и мелькающие пятна ярко-красного платья девушки, которая всю дорогу тащила на себе пьяного парня. Хитоми*, так звали ночную бабочку, не без усилий уложила в усмерть пьяного Тсукури на кровать и тут же устроилась сверху, приводя блондина в чувство мокрыми поцелуями и скользящими по разгоряченному телу умелыми ладонями. Дейдара сдавленно мычал сквозь чужие губы, не в силах двинуть хоть пальцем. Темно-карие глаза казались совсем черными, бледная кожа в контрасте с ещё более темными, чем глаза, волосами навевали приятные воспоминания, от которых внизу живота все связывалось в тугой узел. Пелена на голубых глазах и приглушенный свет в комнате меняли реальность до неузнаваемости, и Хитоми с каждой секундой становилась кем-то другим. До ужаса знакомым и родным. — Итачи… я хочу тебя… — Что еще за Итачи? — шатенка отстранилась, прикрывая руками оголенную грудь. — Ну, допустим, я. От неожиданности девушка вскрикнула и отползла к краю кровати, испуганно таращась на тень возле окна. Темные волосы растрепались, а карие глаза расширились от ужаса. — Вон отсюда. Девушка взвизгнула, натянула верх платья, в панике напялила свои туфли на шпильке, которые пришлось нести в руках из-за неудобства, и пулей вылетела из номера, громко хлопнув дверью. Когда звук цоканья каблуков удалился, Итачи наконец спрыгнул с подоконника на пол и приблизился к кровати. Дейдара сначала еле слышно фыркнул, а потом рассмеялся в голос, прикрыв лицо ладонями. — Почему ты здесь? — тихо спросил Тсукури, когда смолк его смех и воцарилась звенящая тишина. — У меня тот же вопрос, — Итачи присел рядом, и кровать прогнулась под его весом, оповещая Дейдару о его местоположении. — Ты обещал... — Да. Обещал. Но мы не пара, чтобы давать друг другу серьезные обещания. Ты сам мне это говорил, — тон Тсукури неожиданно стал серьезным. — Хватит контролировать меня. — Это не контроль. Я пытаюсь спасти тебя, — подрывник хотел было встать, но Учиха пресек его попытку, нависая сверху. — От чего? От моих зависимостей? Сам не лучше, — Дейдара победно хмыкнул, увидев, что Итачи не может ему парировать, и тут же впился жестким требовательным поцелуем в желанные губы. Учиха злился, но ответил, прикусывая чужой язык и до синяков сжимая пальцами бедра подрывника. Плащ уже давно был на полу, куда следом отправились и остальные вещи. Становилось жарко, но до окна слишком далеко и слишком неуместно отрываться от тела партнёра. Дейдара почти скулил от возбуждения, цеплялся руками за плечи Итачи, притягивал его ближе, будто боясь потерять, царапал ногтями спину, оставляя красные полосы, и самозабвенно шептал проклятия и угрозы, которые непременно исполнит, если Учиха не возьмёт его прямо сейчас. Итачи специально медлил. Наслаждался каждой секундой, каждым вздохом. Они не были вместе почти месяц, и все это время он мог лишь закрывать глаза и вспоминать глаза цвета неба и волосы, похожие на лучи солнца. Учиха и правда не считал их парой. Такие серьезные отношения для преступников – трата нервов да и только. Поэтому Дейдара особо не переживал, если проводил ночь с другими. Итачи же просто терпел. А если все было совсем плохо, то закрывался в ванной, не позволяя себе опуститься до уровня хождения по борделям. Но в этот раз в голове что-то будто щелкнуло, переклинило. Итачи оторвался от губ, до крови прикусил венку на шее подрывника и замер, оглядывая того снизу вверх. Дейдара притих и недоуменно уставился на Учиху. Его глаза, обычно темные, глубокие и полные желания, теперь казались чужими и холодными. Итачи перенес вес на одну руку, а второй огладил выступающий кадык, поднимаясь выше по скулам Тсукури. Подрывник нервно сглотнул и даже немного протрезвел, судя по осознанному взгляду голубых глаз. Итачи едва заметно улыбнулся уголками губ и резко схватил блондинистые пряди, намотав их на кулак. Затем в долю секунды развернул Дейдару спиной к себе и поставил в коленно-локтевую позу с опрокинутой назад головой. — Ты что творишь!? — зашипел Тсукури, пытаясь отцепить чужие пальцы от своих волос, но слабость от алкоголя давала о себе знать, поэтому ему ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. — Избавляю тебя от зависимостей. Резкий толчок выбил воздух из лёгких, и Дейдара глухо застонал, превознемогая боль от натяжения волос в перемешку с удовольствием. Пальцы сминали простыни, а губы пересыхали от частого дыхания. Шея затекла, а голова ныла от боли, но все это перекрывалось диким животным удовольствием. Итачи едва ли отдавал себе отчёт о своих действиях, но ощущение власти распаляло его ещё больше. — Прекрати! Нет, стой! Не останавливайся! Вот так! — Дейдара терялся в смысле слов, когда его захлестывало волной сладкой истомы, а по телу будто пробегался электрический разряд. С одной стороны хотелось всеми способами остановить Учиху, прекратить такое унижение самого себя, но в то же время ему сносило крышу от этого бешеного ритма, и последние частички рассудка покидали его буйную голову. Звуки хлопков влажных тел и громких хриплых стонов наполняли комнату до первых лучей солнца. Тсукури не помнил, как все закончилось, как его бренное измождённое тело отнесли в ванную, смыли следы бурной ночи теплой водой, а после уложили в кровать. Итачи не стал дожидаться пробуждения Дейдары и покинул комнату еще до того, как подрывник проснулся с диким желанием убивать всех вокруг.***
— Итачи-сан, вы сказали, что ненадолго. Уже почти шесть утра, — Кисаме притворился, что проснулся из-за шума, но как и Итачи, всю ночь глаз не сомкнул. — Пришлось задержаться, — коротко бросил Учиха, но не успел он дотянуться до ручки двери ванной, как Кисаме окликнул его ещё раз. — И зачем вам это? Ради чего? Вы ведь прекрасно знаете, что он снова будет там. Может не сразу, а через месяц или два. Но так просто его не изменить, — Хошигаки уже не срывался на крик, как это бывало ранее, в который раз понимая, что это бесполезно. — Я не пытаюсь его изменить. Мы оба слишком сложные по характеру, чтобы меняться ради друг друга. Но именно так мы находим свое утешение, — Итачи говорил спокойно, смотря прямо в глаза Кисаме. Акулоподобный прикусил щеку изнутри, чтобы отвлечь себя болью. И снова этот потухший пустой взгляд. Когда-нибудь Дейдара сломает его полностью, и от прежнего Учихи, гения клана, останется лишь оболочка, которая будет страдать в одиночку, а потом рассыпется в пыль. — Вы были очень разгневаны, когда уходили. Решили наконец отомстить за все? — грустно усмехнулся Хошигаки, отворачиваясь к стене. — Да. Называй это месть во спасение. Спасение нас обоих.