Кубики льда притягательно трещат в стакане, покрываясь новыми капельками, разбавляя алкоголь.
Тут слишком душно. Слишком шумно. Слишком много заинтересованных взглядов.
Мэтт несколько раз уточнил у Кэролайн нужна ли ей помощь, но девушка лишь отрицательно качала головой.
Нужна, Мэтт, очень нужна, но совсем не та, которую ты можешь предложить.
Молчание затягивается.
Семь минут первородный и Форбс просто смотрят в свои стаканы и каждый думает… с чего начать.
— Позвал, чтобы помолчать? — немного грубо спрашивает блондинка и отпивает, морщась от спасительного жжения.
Майклсон хмыкнул.
— С тобой всегда было комфортно молчать, дорогая, — прошептал мужчина и перевёл свой томный взгляд на девушку, что буквально сжалась от его слов.
— Зачем позвал, Ник? — устало выдыхает и поворачивается к нему всем телом.
Острые коленки упираются прямо в бедро гибрида, тот качнул головой, но выдержал ее пронзительный взгляд.
— Честно? — прохрипел он и Кэролайн кивнула. — Не могу спать после того, что увидел в твоей голове. Дал себе время, чтобы подумать, но… мыслей никаких нет.
Девушка приоткрыла рот.
Сердце сжалось. Болезненно. Ощущение, словно кто-то проткнул ее грудь и сжал в тиски упрямый орган. Сжимает, издевается, злорадствует.
— И что ты хочешь от меня? — хмыкнула, кидая пустой взгляд на Мэтта, что слишком часто оборачивается на эту парочку.
Атмосфера странная.
Напряжение в позе. В голове. В мыслях.
Клаус лишь поджал губы и тяжело вздохнул.
— Не знаю, — абсолютно спокойно отвечает мужчина и где-то внутри обожгло, — ты сказала, что любишь меня.
Кэролайн скривилась, пытаясь скрыть внутреннюю дрожь. Это самое худшее чувство. Сидеть рядом с любовью всей своей жизни и чувствовать себя не в своей тарелке. Понимать, что желание прикоснуться к нему, впиться поцелуем, заняться с ним сексом слишком велико и будоражит сознание, но противоречия… Их слишком много.
Преграды. Их еще больше.
Кто-то сказал, что все преграды только у него в голове. Это так.
Но… Ник перешел черту, за которую нельзя заступать. Он не просто заступил, он, черт возьми, переехал ее на черном лимузине, попивая игристое.
— И я не отказываюсь от своих слов, — нахмурилась и выпрямила спину.
Держи себя в руках, Кэролайн, просто держи.
— Но ты сказала, что ты и я это невозможно, — тут же припомнил он, и Кэролайн устало кивнула. Клаус усмехнулся и движением руки показал Мэтту обновить напиток.
Донован быстро оказался возле Форбс и глазами спросил все ли нормально, пока доставал лед. Да, нормально.
Клаус постарался сделать вид, что совершенно этого не замечает, но внутри все вибрирует от разочарования к самому себе. Какие-то людишки интересуется состоянием его супруги в его присутствии. Разве он может сделать ей больно? Ну, физически точно нет.
— За две недели у тебя только этот вопрос? Ты и я?
Ник закатил глаза и поправил ворот своей куртки.
— Конечно, нет, дорогая, но это был приоритетный вопрос, — словно пропел он и Форбс снова обернулась к нему, все еще чувствуя его бедро.
— Ты серьезно хочешь все вернуть? — вдруг пискнула девушка, хотя внутри… какая-та раздражающая пустота.
Клаус задумчиво перевел взгляд на ряд бутылок с алкоголем за баром и прикусил нижнюю губу. Все слишком туманно.
— Это не совсем так, — буркнул он и девушка напряглась, — девять столетий я тебя не видел, у меня даже ощущение словно мы вообще никогда не знали друг друга, после вскрывшихся обстоятельств. И ты совсем не знаешь меня. За это время многое изменилось. Так что… просить тебя дать какой-то призрачный второй шанс слишком глупо.
Кэролайн выдохнула. Он прав.
Она совершенно его не знает. Он даже пахнет по-другому. Его взгляд стал острее. Его улыбка больше не та, что была раньше. Наверное, это тоже играет свою роль. Быть может она бы наплевала на все те обстоятельства и бросилась к нему в объятия, если бы он был
ее Ником.
— Девять столетий, — одними губами произнесла и сама поразилась, как же это все-таки много, — ты…
— Все еще люблю тебя, — напряженно произнес, словно признать это было для него самой непосильной вещью на свете.
Кэролайн остро захотелось обнять его. Прижать крепко. Услышать стук его сердца прямо над ухом, но она все еще сидит на месте, словно живое изваяние.
— Разве такое возможно? — звучит даже грубо.
Клаус непонимающе уставился на нее, сильнее сжимая в руке бокал.
— Так много времени прошло, а ты утверждаешь, что еще любишь. Говоришь такие вещи, но пошел и убил Дженну и… подверг опасности стольких людей, — Кэролайн сжала ладонь в кулак.
В ушах слышится, как быстро циркулирует ее кровь по организму, отдается болезненным пульсом в виске.
— Моя миссия была выше, чем жизнь некоторых людей, — спокойно произнес, что даже сам удивился.
Кэролайн замерла, вглядываясь в его глаза.
Там топится ледник. Она видит это. Но вот в ней вдруг просыпается зима.
— Нет ничего выше жизни, Никлаус, — гибрид дернулся от своего же имени, совершенно потерянно посмотрев на девушку. О, она определенно знает, как действует на него это имя, данное Майклом. И лишь из уст Элайджи оно звучит более менее приемлемо.
— Что ты хочешь от меня услышать? — слегка пододвигается к ней, стреляя глазами. Злится. Она это чувствует.
На лбу сразу появляются полосы, сигнализируя о его эмоциях.
— Это ты меня сюда позвал, — отшатывается Кэролайн и резко отпивает свой коктейль, — но, — притормозила она и прикрыла глаза, быстро выдыхая, — хотя бы «прости».
— Ты пропала на девять веков и просишь, чтобы я извинился перед тобой, потому что за эти столетия я обрел цель и пришел к ней? За то, что не оправдал твоих ожиданий? За то, что не ангел во плоти? Если бы ты пожила с мое, Кэролайн! Если бы ты видела то, что видел я! Если бы ты все это время боролась за жизнь, когда Майкл наступал на пятки, ты бы говорила сейчас по-другому.
Взгляд Кэролайн потемнел.
— Да, меня с вами не было, — выдохнула она, — но это не моя вина. Да я бы что угодно отдала на этом свете, чтобы оказаться с тобой в каждом гребаном столетии, который ты прожил без меня. Но я не могу!
— Не можешь, да, — рыкнул он, — а еще ты не можешь требовать от меня подчинения или понимания, когда просто сваливаешься мне на голову в полушаге от моей победы.
Кэролайн моргнула, стараясь до конца обработать эту информацию.
— Что ты имеешь в виду?
Клаус взмахнул рукой.
— Я не видел тебя столько лет, считал, что ты просто сбежала от нас, и вдруг ты заявляешься и говоришь, чтобы я не трогал твоих друзей, потому что они твои друзья. Да чихать я хотел на людей, которые для меня ничего не значат, Синеглазка, — Кэролайн сглотнула вязкую слюну, чувствуя, как ком подступает к горлу, — я шел к этому несколько веков. Это наш путь к спасению от Майкла и не только. И тут я оказывается должен был ради женщины, что покинула меня, отказаться от своей… мечты, из-за людей, которых я знать не знаю.
Кэролайн поникла. Это… неприятно.
— Мир изменился, Кэролайн, как и каждый из нас. Когда столько веков борешься за жизнь и не такие вещи будешь делать, поверь мне.
Кэролайн снова перевела на него свой взгляд.
Она устала.
Это так энергозатратно… Обсуждать прошлое… Потерянное прошлое.
Но в голове, что-то щелкнуло. Он… прав. Он считал ее предательницей, пытался похоронить ее в своей душе. И тут она появляется и просит отказаться от всего, ради чего он жил, к чему стремился. Цена очень высока. Жизнь других. Конечно, если бы она только была рядом с ним все то время, ничего бы не было. А вдруг… вдруг она бы сама настояла на этом, если бы пожила тысячу лет в бегстве?
Оправдывать убийства — отвратительно. Но все они не без греха. Кто-то больше, кто-то меньше. Первородные, скорее всего, по уши в крови за эту тысячу лет.
Она понимает его. Принимает эту позицию. Но… это тяжело.
Близкие ей люди пострадали…
Интересно, если бы она их не знала, этих жертв, то как бы она сейчас относилась к Нику?
— Наверное, — просто прошептала она и спрятала взгляд, разглядывая дно бокала.
Кэролайн вдруг почувствовала, как его ладонь прикоснулась к ее ладони и не уверенно сжала. Девушка замерла, разглядвая их руки. Он просто положил свою ладонь сверху, немного поглаживая большим пальцем. Это странно.
Тепло.
Приятно.
Мягко.
Но странно.
— Прости, — вдруг произносит он голосом, словно по горлу прошлись наждачкой и Форбс резко повернулась к нему лицом.
Что он сказал?
— Я сделал тебе больно, разочаровал. Но такова цена вечности, мы постоянно сталкиваемся с выбором, и он не всегда может быть легким.
Чуть сильнее сжал, а Кэролайн даже не шелохнулась.
Глаза в глаза.
Он смотрит на нее с томной печалью, девушка же с легким непониманием.
Клаус вдруг совершенно грустно улыбается, потянув правый угол губ чуть выше. Криво. Но… так по-душевному.
— Я бы хотел все исправить, но не уверен… не уверен в том, что если бы жизнь дала мне второй шанс и вернула в ту самую ночь ритуала, я бы не сделал то же самое. Потому что я бы сделал.
Сердце Кэролайн словно кольнуло чем-то острым. Захотелось убрать его руку и вообще сбежать, как можно дальше, даже в ту секунду, когда она начала понимать, что чем дольше на него смотрит, тем больше узнает в нем того самого Ника.
— Зато честно, — немного отстранено произнесла и облизала нижнюю губу.
— Тебе такая честность не по нраву, — заметил он и немного сощурился, продолжая гладить ее ладонь большим пальцем, словно вырисовывая только ему известные узоры.
— Да.
— Зато честно, — повторил за ней гибрид и выдохнул, — и что с нами будет?
Кэролайн сглотнула, стараясь не думать о самом… болезненном в этом разговоре.
Ответ слишком прост: она не знает.
Но все внутри сжимается при мысли, если его рядом не будет. Она поняла это давно, просто не хотела в этом признаваться. Это убивает. Это растаптывает ее.
— Ты хотел снять проклятье волчьего сердца, — вдруг вспомнила девушка и тоже грустно улыбнулась.
Он хотел избавиться от нее, думая, что его привязанность только из-за этого. Но что если это правда? Что если вся его любовь к ней это только проклятье?
Клаус кивнул головой.
— Возможно без проклятья мои чувства к тебе бы немного угасли, ты бы не приходила ко мне во снах, не казалась мне в прохожих, как бы намекая, что я должен фокусироваться только на тебе, но при первой же встрече, все воспылало бы заново. Я уверен.
Кэролайн хмыкнула.
— И как продвигается? — намекает на снятие проклятья волчьего сердца.
Клаус поджимает губы.
— Это не важно, — просто отвечает и его рука медленно сползает с ее ладони.
Прохладно.
Тоскливо.
Кэролайн прикрыла глаза.
Боже, как же это сложно. Каждая клеточка ее тела буквально стонет от того, что она не разрешает себе быть с ним, после стольких… вещей.
Но он позволил Елене жить своей жизнью, вполне цивилизованно. Он все-таки не прикончил Деймона, хоть Кэролайн и думает, что это временно. Дженну уже ничто не вернет… Но если он такое зло, как все говорят, могло ли быть хуже?
— Ник, — совсем тихо позвала она и замерла, когда Клаус повернулся к ней, — расскажи, что с остальными?
Клаус напрягся. Его губы превратились в одну тонкую полоску.
— В ту ночь, когда ты пропала, на нас напало братство. У них было оружие против нас, — немного отстраненно произносит, словно переносясь в свои воспоминания, — они опоили нас чем-то и мы крепко уснули, даже я. Каждый из нас получил в сердце удар колом, смоченным пеплом белого дуба, а как ты помнишь, это единственное, что может нас убить. Пепел же нас ослабил, а в случае с магическим колом — усыпил бы на очень долгое время. Пока кол из груди не вытащить.
Кэролайн зажмурилась, стараясь не представлять, как все Майклсоны получили такой удар в сердце.
— Я очнулся, обнаружив в груди кол, вытащил его, — немного пренебрежительно усмехнулся, — моя волчья сторона оказалась очень полезной, она не дала мне заснуть, что братство вообще не ожидало. Сначала я убил их всех, потом пробудил остальных, нашел тот самый пепел, спрятал колья, и… вдруг моя жизнь превратилась в ад. Я даже сначала не понял, Кэролайн. Ты пропала и я ощутил сильнейшую боль, но верил, что ты вернешься, а потом меня постигло проклятье братства. Оказывается их нельзя было убивать, ведь если это сделать, ты автоматически становишься… самоубийцей. Призраки этих охотников на вампиров начинают преследовать тебя, сводить с ума и заставлять совершить суицид. Я был проклят за их смерть.
Кэролайн вздрогнула. Черт возьми.
Что он пережил сразу, как только она пропала?
— Я испробовал на себе все виды суицида, — поджал губы, стараясь не смотреть ей в глаза, но руки Кэролайн резко похолодели.
Губы приоткрылись, медленно захватывая воздух.
Больно слышать это. Очень больно.
— Ник, — прошептала она, и они встретились глазами.
Сердце пропустило удар.
Бам.
— Сколько?
— Пятьдесят два года… четыре месяца и девять дней, — вздохнул он и поднял глаза к потолку.
Кэролайн словно забыла, как дышать. Ее глаза округлились, а сердце пропустило удар. Клаус понял это и покачал головой.
— Я не хочу жаловаться или давить на жалость, Кэролайн, — выдыхает он и снова переводит на нее свой взгляд, но в глазах Кэролайн застывшая влага, словно тонкая пленка. И Ник замер, увидев это.
Кончики пальцев Кэролайн покалывают. В затылке пульсирует жаром. Горло пересохло.
Пол века он мучился от суицидальных мыслей и даже осуществлял…
А ее рядом не было.
— Это ужасно, — выдыхает она, старясь взять себя в руки. Это было давно… для него, но ее сердце сжимается, — и мне очень жаль, — немного глухо произносит, — но где все остальные?
Клаус покачал головой, всматриваясь в ее голубые глаза. Васильковые. Когда-то он не мог оторваться от их глубины. Сейчас же его скручивает. Ломает. Он словно переступает через себя.
— Все кроме Ребекки сейчас спят, — просто хмыкает и отводит взгляд на озадаченного Мэтта, который слишком долго трет один и тот же бокал.
Кэролайн прищурилась.
— Ты… проткнул им сердца? — шипение вышло не таким угрожающим, как она хотела.
Жалость к нему из-за братства как-то резко сменилась непониманием и злостью.
Ник просто кивнул в знак согласия и снова повернулся к ней лицом.
— Но почему? — почти одними губами.
Что могло между ними всеми произойти, что Клаус сделал это? Да какого черта?
— Недопонимание, — несколько таинственно произносит мужчина и хмурится, когда видит, как глаза девушки расширяются.
Он что сейчас сказал? Какой бред! Недовольство поднимается в ней тягучей лавой.
— Поправь меня, если я, что-то не так поняла, — немного стервозно произносит девушка и ударяет ладошкой по столешнице. Клаус проследил за этим движением и усмехнулся. Словно в прошлое попал… — ты разошелся во мнениях со своей семьей, которые по сути являются живыми самостоятельными личностями, а значит имеют свою голову и точку зрения. И поэтому… просто умертвил их?
Клаус пожал плечами.
— Ты сейчас сказала так, словно я действительно сделал, что-то ужасное, но ты просто не понимаешь, — прохрипел он.
— Это ты не понимаешь! — взорвалась. — Они живые, Ник. Ты не имеешь права. Они же твоя семья!
Кэролайн замечает огоньки в глазах Ника и хмурится, видя, как дергается его правая щека. Он тоже злится. Он тоже хочет ей ответить.
— Ты не понимаешь, — шипит он и бокал в его руке подозрительно поскрипывает.
— Так объясни, — острый взгляд врезается в звериный. Она совершенно их не узнает.
— Они все хотели меня оставить, а значит могли пострадать от Майкла, — почти с рыком произносит и Кэролайн замирает.
«Они все хотели меня оставить»
Они хотели бросить его? Оставить одного? Он так сильно боится остаться один? Или этот страх, потому что в свое время ушла она? Или…?
Это все равно не повод.
Кэролайн напряглась.
— Ты подавляешь их волю, это неправильно, — постаралась произнести совершенно спокойно.
— Ты бы так не говорила, если бы пожила с мое, — хмурится.
Форбс прикусила губу.
Разболелась голова.
— Я не знаю, как бы я говорила, если бы пожила с твое или прошла то, что прошел ты, но… они ведь твои братья и сестра, — в голове не укладывается, как они к этому пришли.
Внутри поселяется тревожность.
Она обволакивает и давит.
— И они пошли не правильным путем. Каждый. Рано или поздно.
— Ты не судья, — напомнила девушка и скрестила руки на груди, — ты должен их освободить и молиться, чтобы они простили тебя.
Клаус откинулся на спинку барного стула.
— Освободить, когда Майкл снова на свободе? — хмыкает и тяжело вздыхает.
В какую игру ты играешь?
Кэролайн устало выдыхает, но чувствует, как злость с новой силой ударяет прямо по голове.
— Конечно!
Клаус отрицательно качает головой.
— Только после того, как тело Майкла сгорит прямо на моих глазах.
Кэролайн насупилась.
Невозможный человек! Просто возмутительно.
Девушка встала со стула и оказалась совсем близко. Теперь она кажется ниже его.
— Они в праве решать за себя, — прошипела.
Клаус внимательно смотрит прямо в ее глаза. И время словно остановилось.
Ее короткий вдох дурманит и девушка приоткрывает губы.
— Только после смерти Майкла, — прохрипел и немного отодвинулся, понимания, как сильно его тянет. Это пугает. Давно такого не было. Эти эмоции, желания, она сама — все это кажется таким пугающим и привлекательным. Но… он же поклялся, что больше никаких слабостей… Почему тогда…?
Кэролайн сканирует его глаза, видя только решительность.
— Тогда мы убьем его, — хмыкает она, — раз выход только такой. Ну или я найду всех остальных и разбужу без твоего разрешения, — Кэролайн делает шаг назад, забирает сумочку со стола и переводит взгляд на выход.
Хватит. Этот разговор ее… убивает. Это слишком тяжело. Очень.
Клаус хватает ее за плечо и немного тянет на себя. Кэролайн все еще стоит к нему спиной и тяжело дышит. Соприкосновение их тел обжигает.
Что в голове у Клауса в этот момент?
— Я сам их разбужу, — в самое ухо, отчего мурашки покрыли ее плечи, — только дай мне время.
Это звучит так… искренне… Так… по-родному. Божечки.
Кэролайн медленно поворачивает к нему голову, замечая как в его глазах… словно плещется сама надежда. Почему?
— Ты и сам по ним скучаешь, — вдруг осознает Форбс, и его взгляд меняется. Становится более расфокусированным, — но ты загнал себя в ловушку.
— Просто дай мне время, — повторяет он, и Кэролайн неуверенно кивнула.
Рука Майклсона медленно спускается по ее плечу к локтю, отчего Кэролайн замирает, наслаждаясь теплом его пальцев.
— Ты никогда не простишь меня за своих… друзей, — он говорит это без вопроса и девушка озадаченно всматривается в его глаза, что стали словно темнее.
Внутри нее что-то щелкает. Теплота от его прикосновений, словно перемещается в самое сердце, заставляя сердце биться чаще.
— Ты никогда не был злодеем в моей истории, — хрипит она и рука Майклсона замирает, — ни тогда, ни сейчас. Ты сделал много ужасных вещей, но я слишком… слабая, чтобы отказаться от тебя, — сама в шоке от того, как легко ей даются эти слова. Она, наконец, смогла себе в этом признаться, — просто не сейчас.
Клаус понимающе кивнул.
— Просто… дай мне время.
Это иронично. Они друг у друга попросили одно и тоже.
— А я слишком слаб, чтобы отказаться от тебя, как бы не старался, — совсем шепотом произносит Майклсон, и Кэролайн в который раз замирает.
Он был совсем один. Большой и страшный волк, который всегда нуждался быть любимым и понятым. Он хотел того, что другие получали намного легче.
Кэролайн чувствует, как кончики пальцев вибрируют от нетерпения и сама сделала шаг вперед.
Объятия. Такие теплые и родные. Словно ничего не было, словно эти девять веков между ними никогда не стояли.
Клаус крепко притянул ее к себе, пока она цепляется за его спину, сминая куртку. Гибрид опустил свой подбородок ей на макушку и Кэролайн захотелось захныкать. Все, как тогда…
— Пока я не увидел в твоей голове твое прошлое, — начал он и еще крепче ее сжал, — я точно был уверен, что никогда тебя больше не обниму.
Кэролайн согласно кивнула, понимая это.
— Ну, только если это не тот момент, когда мне сворачивают шею и меня приходиться ловить, — немного смешным голосом произносит и жмурится, — ты же ловил меня?
Клаус усмехнулся. Она слишком забавная.
— Конечно, ловил, хоть мне и стыдно, что пришлось тебя… вырубить.
Кэролайн печально улыбнулась прямо ему в ключицу.
Так хочется наплевать на то, что подумают о ней ее друзья. Наплевать на ее разочарование. На принципы. На все.
Забыться.
— Я люблю тебя, Ник, — произнесла и почувствовала, как его сердце замерло. Большое волчье сердце, — но я так боюсь последствий.
— Ты думаешь, что потеряешь друзей, если выберешь меня, — с пониманием говорит и Кэролайн хмурится, — исходя из последних обстоятельств, я готов ждать тебя целую вечность, Кэролайн.
— Еще недавно ты говорил, что я ничего не значу, — напомнила она, но от его слов стало слишком… тепло.
— Я был зол и мне было страшно, я даже не знал, как реагировать на твое появление, — с грустью произносит, и Кэролайн немного отдаляется.
— А сейчас знаешь?
— В эту самую секунду понял, что знаю, — произносит так тихо, так сладко, что жаром обдает щеки.
Кэролайн все еще в его объятиях и вырываться совсем не хочется. Голова кричит, что это не правильно. Но… Но для кого не правильно? Он ее муж, несмотря ни на что, хоть и творил ужасные вещи. Но не тронул ее. Даже, когда была возможность, он не тронул ее. Если не считать тех моментов, когда ей свернули шею. Он не сделал больно ей, только словами и только в начале.
Они поймут…
Кэролайн знает Ника больше века. Она его жена больше века. И ей пора прекращать себя обманывать…
Форбс уже не чувствует именно той теплоты к Елене и Бонни, хоть и знает, что скоро это изменится, она просто отвыкла от них. Существование Дженны вообще стерлось из головы за столько лет, но… Но она внушила себе переживать за ее смерть, потому что так правильно. Потому что так поступают хорошие люди. Хорошие подруги. Прошел век, она тоже стала другой и совсем по-другому смотрит на жизнь и смерть.
То, что сделал Клаус — ужасно. Но так ли ужасно, как она хочет себе внушить?
То, что он сделал с семьей — вот, что бьет по ней куда сильнее, чем смерть той же Дженны. Сможет ли это понять Елена?
И только в его руках, Кэролайн понимает, что все это больше не кажется такой катастрофой. Столько слез было пролито, но… Но почему-то больше это не кажется таким важным.
Они же поймут?
— Мы все еще женаты? — вдруг спрашивает Кэролайн и поднимает на него свои глаза, Клаус ухмыляется.
— Всегда, — его взгляд цепляется за ее губы.
Черт.
Она буквально растворяется в нем. Хотя еще несколько минут назад была дико зла на него.
Кэролайн не сдержалась и нежно улыбнулась. Клаус отразил эту улыбку.
И действительно… Еще недавно они бросались друг в друга молниями, но сейчас…
— Я хочу заново узнать тебя, — с полной уверенностью произносит и Клаус удивленно приподнимает брови.
— Но твои друзья…?
Кэролайн перебивает его буквально одним взглядом.
— Я люблю их, но сейчас пусть они идут к черту. Я люблю тебя, ты мой муж и мы вместе справимся со всеми трудностями, но сначала я должна узнать тебя заново, а на это потребуется много времени.
— Значит… ты выбираешь меня, — пораженно говорит он и еще крепче сжимает ее. Кэролайн прикусывает губу.
— Всегда, Ник, — почти одними губами, но он слышит, — я знаю тебя в три раза дольше всех остальных, но… они мне тоже дороги.
Клаус кивнул.
— Они тебе дороги, понял, — повторил за ней, и ямочки на его щеках мгновенно показались Кэролайн.
— Поэтому прошу тебя, больше не угрожай им, это важно для меня.
— Но Елена будет давать мне свою кровь, тут уж прости, — хмыкает гибрид и Кэролайн поджимает губы.
— В разумных количествах, — вставляет она.
— Пока моя армия не будет сильной и непобедимой, — дополняет он, и Кэролайн выдыхает.
— Нужна ли тебе армия, викинг, если рядом буду я?
— Именно поэтому она и нужна. Защищать то, что дорого. Ты даже не представляешь сколько у меня врагов, — прозвучало глухо, и на душе Кэролайн заскребли кошки. Черт. Сколько всего он прошел без нее…
— Но сначала я должна узнать тебя, — напоминает она и полностью освобождается от его рук.
Сразу становится прохладно и не уютно. Боже, как же сильно он на нее влияет.
— Предлагаю начать с моего особняка, — расправляет руки и его улыбка становится еще шире.
— Особняка? Здесь?
— Тебе понравится.
***
— Скоро братьев доставят сюда, — отвечает мужчина и свет в холле мгновенно озаряет Кэролайн, — я пробужу их.
— Но после смерти Майкла? — уточняет девушка, и Клаус кивает.
Блондинка проходит вглубь и замирает возле полок с, кажется, бесконечным количеством книг.
— Забавно, — хмыкает Кэролайн и идет в другую комнату, — когда ты его купил?
Клаус сделал задумчивый вид.
— Несколько лет назад, чисто ради ностальгии, в день, когда мы усыпили Майкла неподалеку.
Удивительно. Клаус ведь мог сюда приезжать, когда Кэролайн была совсем маленькой…
— Но после покупки меня тут не было, — дополняет он, и Форбс разбивает на части свою последнюю мысль.
— Ты знал, что «Великая Виктория» раньше принадлежала моей семье? Моему предку, если быть точным.
Клаус отрицательно качает головой, но эта деталь показалась ему очень занятной.
— Значит особняк возвращается к своей законной владелице, — бархатно произносит мужчина и Кэролайн резко разворачивается.
— Нет, он твой.
Клаус проводит рукой по гладкой поверхности стола и лениво обводит взглядом дорогое убранство комнаты, возвращая свой взгляд на девушку.
— Ты моя жена, все мое твое, забыла?
Кэролайн цокает языком и подходит к вазе с сухоцветами.
Внутри все вибрирует от странных эмоций. Они нормально разговаривают… Впервые спустя столько времени. И ей это нравится.
Кэролайн медленно побрела по лестнице, в желании посмотреть на весь этот дом, который всегда ее тянул. С самого детства хотелось пробраться сюда.
— Но ты позволял проводить здесь городские мероприятия, верно? Тут проходили светские вечера семей основателей, — подмечает Кэролайн.
Эти вечера для нее были самыми любимыми, когда-то. Но дальше первого этажа никогда не пускали.
— Да, это было очень… иронично, — хмыкает он и следует за девушкой. — Значит ты была в моем доме, а я этого и не знал.
Кэролайн широко улыбнулась.
— Представь, что бы было, если бы ты оказался здесь в один из таких вечеров, а я не то что тебя не знаю, я вообще про мир вампиров ничего не знаю.
Это кажется таким забавным и таким печальным одновременно. Кэролайн это чувствует.
— Мне жаль, что те ведьмы схватили тебя. Ты до сих пор не помнишь их лиц?
— Только то, что мое исчезновение поможет тебе замотивироваться стать гибридом, больше ничего не помню. Все размыто…
Просторная светлая комната встречает разнообразием рисунков на стене.
— Когда ты… успел? — выдыхает она в шоке, прикасаясь к шероховатой поверхности одного из рисунков.
Клаус устало выдыхает.
— После твоего появления все усугубилось, — хмыкнул гибрид, мягко срывая листочек со стены, — я просто психопат, — с грустной улыбкой произносит он, пропуская сквозь пальцы слегка смятую бумагу.
Целая стена в портретах Кэролайн. Это действительно выглядит пугающе, но не для нее.
— Здесь мои самые любимые работы. Перевожу их собой из города в город, а когда остаюсь один, то развешиваю их на стенах.
Форбс пораженно выдыхает.
Везде она представлена только из той самой эпохи прошлого. Но самый старый висит прямо посередине. Лист настолько желтый, что есть ощущение, что он рассыплется.
— Черт, это же тот самый, — проговаривает она, касаясь краешка бумаги.
Указательным пальцем провела прямо по нарисованной маленькой подвеске в виде звездочки. На нее смотрит улыбчивая девушка с распущенными волосами в эпицентре солнечных лучей.
Она помнит этот день. Тогда Ник предложил быть вместе несмотря ни на что. И сразу же попросил попозировать для рисунка.
— Тогда я пообещал найти тебя даже через века, Синеглазка, — Клаус стоит очень близко, почти вплотную. Кэролайн этого даже не заметила, — тогда я даже не понимал насколько буквальна была твоя просьба.
— Обещаешь? Обещаешь найти меня через века, Викинг?
— Всю бесконечную жизнь.
— И ты его сдержал, — выдох.
Рука медленно опускается, словно лаская воздух.
— Где твое кольцо? — тут же спрашивает Ник и берет ее за руку.
Кэролайн почувствовала, как что-то острое вонзилось ей в самое сердце.
Если б она знала.
— Я подумала о нем практически сразу же, как очнулась тут. Понятия не имею, — совершенно грустно произнесла и ее плечи опустились.
Клаус провел пальцем по месту, где всегда привычно было красивое массивное кольцо, что так задорно отражало солнечные лучи. Выдохнул.
Рука потянулась к цепочке на груди и Кэролайн заметила то, что поняла еще давно.
Да! Она знала!
Клаус держит в своей руке свое собственное кольцо.
— Я свое сберег, — прохрипел он и девушка замирает, видя, как бережно Ник сжимает драгоценность.
— Мое пропало вместе с воспоминаниями о тех ведьмах, — удрученно произносит блондинка, прикасаясь к холодному металлу.
Клаус хмыкнул.
— Я подарю тебе новое.
— Нет, я… попробую найти мое.
Бровь мужчины изогнулась.
— Прошло девять веков, — напомнил он, и Кэролайн поджала губы.
— Я найду его.
Клаус вернул кольцо под футболку и согласно кивнул. Несгибаемая Кэролайн. То, что ему не хватало.
Девушка открыла другую дверь и оказалась в темной комнате с огромной кроватью и старинным сундуком прямо рядом с ней.
— Знакомый сундук, — задумчиво произнесла она, — только вот слишком…
— Старый? Потертый? — помогает ей и девушка кивает, — можешь открыть.
Блондинка лишь легко качнулась и присела рядом с сундуком. Приятно пахнет деревом, хоть и старым.
— Без замка, на тебя не похоже, — хмыкает она и откидывает крышку.
Перед ней оказываются сотни писем с марками и без. Светлые, коричневые, пожелтевшие. Ветхие и относительно новые.
— Ну, кто-то коллекционирует марки, — задумчиво произносит и прикасается к самому первому, — «Дорогой, Ганс»… — девушка задумчиво переводит взгляд на мужа, — чьи это письма?
Клаус неподвижно стоит у стены.
— Ты знала, что у Стефана Сальваторе есть целый дневник с именами людей, которых он убивал? А так же целая стена в Чикаго… Он всегда у своих жертв спрашивает имя, чтобы внести в свой список.
Это немного пугает. Становится не комфортно.
— Я периодически сохраняю письма.
— Своих жертв, — дополняет девушка и аккуратно возвращает лист на место.
Это поражает. Она никогда бы не подумала. В голове буквально туман.
Но ящик переполнен.
Хотя, это не удивительно за столько лет…
— Это лишь доказывает, что все-таки у тебя есть сердце, — хмыкает девушка и подходит ближе.
— Не романтизируй убийства, любовь моя, — практически пропел Майклсон и Кэролайн закатывает глаза.
— Никогда в жизни, — взглядом прошлась по комнате, — ты еще тут совсем не обжился.
— Некогда, — буркнул он и присел на кровать. Его поза максимально расслабленная. Словно теперь все правильно. Впервые за столько лет.
— За девять веков без меня, — вдруг прокашлялась девушка, — вы нашли место, которое действительно показалось вам домом? Тебе.
Кэролайн оценивает, как Клаус поджимает губы и, кажется, разочарованно выдыхает.
— Новый Орлеан, — просто отвечает он.
— Я слышала, там интересные карнавалы, — зачем-то произносит, явно чувствуя от этого ответа какую-то грусть. Видимо, за этим городом кроется болезненная история… А может, и женщина…
— Мы построили этот город и были там счастливы… Насколько это было возможно тогда, — совершенно откровенно произносит и Кэролайн замирает.
Они построили целый город.
И оставили его?
— Дай угадаю, — прошептала она, — Майкл?
Ответ кажется ей буквально на поверхности.
Клаус лишь грустно улыбнулся ей и прикусил губу.
— Он сжег его и людей, что были нам дороги.
Кэролайн замечает, как взгляд мужа становится словно стеклянным. Что именно там случилось, черт возьми…
Кэролайн делает несколько шагов к Нику и снова обнимает. Голова мужчины упирается ей в живот, но Клаус лишь сильнее прижимает ее к себе.
Ему это необходимо.
Как и ей.
— Я скучал, — совсем тихо произносит и девушка чувствует, как начинает щипать в глазах.
Сколько же всего она пропустила? Сколько же всего они пережили без нее? Она лишилась огромного пласта крышесносных воспоминаний, которые бы могли у нее быть. У нее могла быть целая жизнь с ним…
Но, разве все еще не впереди?
Он ей нужен. Он ей чертовски нужен.
Девушка толкает Ника и он расслабленно падает спиной на кровать. Кэролайн тут же садится к нему на колени. Руки мужчины ласково касаются его бедер.
— Я тоже, — нависла над ним и прошептала в самые губы.
Ник поддался вперед и… их губы соприкоснулись, обдавая друг друга жаром. Влажный поцелуй быстро разорвался, чтобы они посмотрели друг на друга и точно поняли… Все правильно.
Снова поцелуй. Глубже.
Языки касаются друг друга, то нежно, то страстно.
Кэролайн качает тазом, чувствуя, как Ник возбуждается. Первородный протяжно стонет, когда блондинка с силой прижалась к его набухшему члену.
Внизу живота сладко и приятно потянуло. Возбуждение слишком быстро циркулирует по ее венам.
Тяжелые вздохи наполнили комнату.
Руки Клауса хаотично прикасаются к девушке, словно в своем своеобразном танце, что лишь больше распаляет девушку.
Ник рывком переворачивает блондинку и оказывается сверху.
— Ты моя, Кэролайн, — шепчет он и прикасается своими губами к ее, уже влажному от пота, лбу.
— Всегда так было, — отвечает ему в тон и они снова целуются. На этот раз нежно, чувственно. Показывая, как сильно они скучали друг без друга. Особенно он.
Клаус разрывает на ней одежду и отбрасывает в сторону, что совершенно ее не беспокоит.
Рука тянется к резинке его трусов и нежно проводит по мышцам. Клаус напрягается, но продолжает массировать ее уже обнаженную грудь. Кэролайн оттягивает резинку и ощущает насколько сильно возбужден Майклсон. Ласково провела по головке пальчиками и сжала ствол.
Стон. Его глухой стон.
Кэролайн выгнулась ему навстречу, когда рука Клауса тут же оказалась на ее животе. Еще мгновение и он осторожно коснулся клитора.
Жар.
Это так волнительно. И так восхитительно.
Девушка энергично водит рукой по стволу, отчего Ник периодически сбивается и начинает дышать тяжелее.
Ей это нравится.
Через минуту, Ник сам снял с себя джинсы, оказываясь перед ней уже полностью обнаженным.
— Ты готова? — совсем тихо.
Вместо ответа, Кэролайн лишь с силой перевернула гибрида на спину и снова оказалась сверху. Поцеловала в ключицу. Стон. Провела языком по соску. Стон. Проложила дорожку из поцелуев по животу. Тяжелые вздохи. Взяла в руки член и опалила горячим дыханием головку. По телу Ника прошлись мурашки предвкушения. Кэролайн мягко обхватила головку и провела языком. Стон. Протяжный стон. Практически не человеческий. Помогая себе рукой, начала все глубже и глубже вбирать его в себя.
Хлюпающие звуки лишь больше возбуждают.
Провела языком по стволу. И снова все повторила.
— Кэролайн, — шепчет Ник и девушка чувствует, как его рука оказывается на ее голове, помогая… направляя… углубляя… И ей это нравится.
Ник мягко отстранил ее от себя, чувствуя, как дергается его член после такой прелюдии и сразу же оказался между ее ног.
Нежно провел языком вокруг клитора, отчего блондинка выгнулась и протяжно застонала. Нет! Ей надо больше.
Пульс ускоряется. Дыхание сбивается, когда Ник проводит языком по клитору и круговыми движениями возле него.
Через несколько секунд, Форбс почувствовала, как огненный шар внутри нее взрывается… освобождая. Но сразу же в этот момент ловит взгляд Ника. Зачарованно.
Он поднимается выше, целуя каждый сантиметр ее кожи, пока не встречается с ее губами.
Целуя в самые губы, одновременно входит в нее до основания, вызывая новый стон и мурашки по позвоночнику.
Ноги дрожат. Хочется их согнуть.
Глубже. Вот так.
Толчок. Еще толчок.
Клаус прикасается своим лбом к ее и они в унисон стонут.
Как сладко. Как нежно. Как прекрасно.
И как давно он этого не ощущал.
Быстрее.
Горячее.
Уже набирая… страсть?
Глубже.
Очень влажно.
Стон. Стон. Стон.
Кэролайн выгибается и прикрывает глаза. Под веками словно взрываются фейерверки.
Опять стон. Протяжный.
И они делают это вместе.
Расслабление приходит в ту же секунду. Они рядом. В объятиях друг друга. Клаус находит в себе силы накрыть их покрывалом. Кэролайн щурится, но счастливая улыбка не сходит с ее лица.
***
Блондинка в одной лишь рубашке спускается вниз, не замечая служанок или хотя бы охрану. Ну, так и лучше.
Голыми пятками по мраморному полу — прохладно. Один поворот, еще один. Она точно помнит, где кухня… Вроде бы.
Бинго.
Просторная светлая кухня встречает ее рассветными лучами.
Кэролайн открывает холодильник в надежде найти апельсиновый сок и находит. Откуда тут вообще еда?
Прозрачный кувшин до краев наполнен цитрусовым напитком. Кэролайн берет его в руки и поворачивается к ящикам в поисках бокала.
Все тело приятно тянет после их ночи с Ником. От одного воспоминания хочется улыбнуться, что она и делает.
Взяв в руки бокал, девушка слышит позади себя хмыканье.
— Так, так, так, — протяжно, но очень остро.
Форбс от неожиданности и испуга роняет кувшин и он разлетается на десятки осколков, обливая соком белоснежную рубашку и ноги.
Взглядом стрельнула в сторону говорящего и все внутри опускается.
Твою. Мать.
— Привет.
