†
В мгновение ока мимо пронеслись остальные уроки Гермионы. Ее мысли были заняты чем-то другим. Весь день она была на грани нервного срыва, пока слова Драко терзали ее, а молчаливый гнев гноился в ней. Я вовсе не медлительна. И совсем не глупая! Гермиона сама видела это с тех пор, как поступила в Хогвартс: она не была никчемной или ущербной. Несмотря на это знание, слова Драко ранили её. Ну почему она не может просто игнорировать его бессвязную болтовню? Это заставило Гермиону разозлиться, разозлиться на Драко за распространение такой лжи, разозлиться на всех этих чистокровных, верящих им, и разозлиться на себя за то, что она была так ужасно уязвима. С этими мыслями, безжалостно пылающими в ее голове, Гермиона вошла в общую комнату префектов после целого дня бесполезных занятий. Она еще не разговаривала с Томом сегодня и надеялась, что он сможет взять верх над ложью Драко. Облегченный вздох покинул ее, когда она заметила главного старосту, развалившегося на диване. Гермиона быстро подошла к нему, оттолкнула ноги Тома и плюхнулась рядом. Она не дала ему вставить ни слова, но холодно сказала: – Сегодня на уроке Уход за Магическими Существами, я должна была работать с Драко Малфоем. Затем она укоризненно посмотрела на Тома. Заметив этот взгляд, он устало вздохнул. Он положил локоть на спинку дивана и небрежно подпер голову рукой. Затем он снисходительно посмотрел на Гермиону. – И что же случилось? Расскажи мне об этом. Гермиона сердито прищурилась на него и пожаловалась: – Зачем ты взял мне этот урок? Ты даже сам его не взял. – Я не люблю тратить свое время на уход за животными. - Том непримиримо пожал плечами. – Но я думал, что ты будешь одной из тех, кто любит носиться с этими меховыми шариками, попусту тратя свое время. Гермиона мрачно нахмурилась, раздосадованная тем, что он в принципе был прав. Она проигнорировала это и раздраженно продолжила: – Я определенно не очень веселилась сегодня. Задания Кеттлберна были совершенно бессмысленными, и вдобавок ко всему я была партнером Драко Малфоя. Том никак не отреагировал на это откровение. Она провела рукой по волосам, чувствуя раздражение от его непонимания. С другой стороны, Гермионе вовсе не требовалась внимательная аудитория, чтобы выпустить пар. – Этот глупый мальчишка неисправим, - горячо возразила она. – Он ходит, оскорбляя меня. Я почти заколдовала его. Серьезно, я уже наполовину вытащила свою палочку. Я имею в виду, что бы ты сделал, если бы кто-то назвал тебя глупым. Скучающий взгляд немедленно исчез из глаз Тома, и он сел немного прямее. – Малфой как тебя назвал?! Чувствуя себя немного успокоенной его гневом, Гермиона сухо ответила: – Ну... он не оскорбил меня лично. Том резко нахмурился, глядя на нее. – И как он сделал? Скажи мне. Гермиона откинулась на спинку дивана. Ее гнев утих вместе с напыщенной речью, и остался позади, заставляя чувствовать себя измученной и немного опустошенной. – Драко говорил о грязнокровных вообще. Он сказал, что мы глупы. А наша магия... бесполезна. Услышав это, Том придвинулся ближе к Гермионе. Он успокаивающе обнял ее и притянул к себе. Затем он осторожно успокоил девушку. – Гермиона, ты – исключение. Ты ведь это знаешь, правда? Она нахмурилась и посмотрела на него снизу вверх. Это было совсем не то, что ей хотелось услышать. – Ты особенная, - сказал Том, и в его глазах блеснуло одобрение, когда они жадно блуждали по ней. – Не знаю почему, но ты обладаешь огромной магической силой. Для грязнокровки ты невероятно талантлива. Гермиона стряхнула с себя его руку. Гнев снова нахлынул на нее. Том посмотрел на нее, явно смущенный ее сердитым взглядом. Это было больно. Гермиону задело это выражение его лица. – Значит, ты считаешь меня исключением? - резко спросила она. – Но вообще грязнокровки глупы и бессильны? – Конечно, так и есть, - ответил Том как ни в чем не бывало. – Я не знаю, что отличает вас друг от друга. Может быть, у тебя действительно были какие-то магические предки. Это единственное объяснение. Сердце Гермионы болезненно сжалось, когда она услышала убежденность в его голосе. Когда она спросила, из ее слов сочилась горечь: – Так вот почему ты проводишь время со мной? Ты просто интересуешься моей магией. Если бы у меня не было этого, ты бы никогда не тратил свое время на меня? Тому действительно не нужно было времени, чтобы ответить: – Нет. Я бы не стал. Гермиона резко втянула воздух. Гнев нарастал внутри нее, заставляя ее руки дрожать. Ей ничего так не хотелось, как вытащить палочку и проклясть Тома, как она хотела проклясть Драко на том пруду. Сплетенная и скрученная в ее ярости, она все же ощутила прикосновение чего-то холодного и болезненного. Гермиона не выдержала и резко встала. Том наблюдал за каждым ее движением, пока она топала к выходу. – Куда это ты собралась? - спросил он требовательной интонацией. Гермиона яростно стиснула зубы. Она повернула голову и сердито посмотрела на Тома. Его лицо ничего не выражало, если не считать укоризненного блеска в глазах. – Не твое дело, - прорычала она ему в лицо. От ее воинственного тона в глазах Тома загорелся зловещий огонек, и его темная магия зловеще заплясала вокруг него. Гермиона была не в том настроении, чтобы иметь дело с одним из его рецидивов в попытке командовать ею. – Иди сюда, - приказал Том тоном, не терпящим возражений. Гермиона полностью повернулась к Тому, ее глаза сузились в две сердитые щелочки. Его темная магия густо висела в воздухе и угрожающе надвигалась на нее. – Нет, - язвительно бросила она старосте. – Ты больше не можешь мне приказывать. С этими словами Гермиона позволила своей собственной магии потрескивать вокруг нее в грозовом облаке. Мстительно, но это заставило темную магию Тома уйти. Освободившись, Гермиона развернулась и распахнула дверь. – Пока! - сердито бросила она Тому. Она вышла и захлопнула за собой дверь. Гермиона сердито зашагала прочь из общей комнаты префектов. Она ждала, что Том, последует за ней, но нет. Ей, конечно же, все равно, яростно решила Гермиона. Однако под толстым слоем своего гнева она все еще чувствовала, как растет холод в глубине ее живота. Гермиона не обратила на это внимания. Не было никакой необходимости лелеять какие-либо оскорбленные чувства. В конце концов, ложь Тома, как и ложь Драко, не имела абсолютно никакого смысла. Она была уже на полпути к гриффиндорской башне, когда Гермиона повернула за угол и с головой окунулась в ледяное ощущение погружения в холодную воду. Она потрясенно ахнула и отступила на шаг. – Прошу прощения, Миледи, - произнес низкий голос. Гермиона подняла глаза и обнаружила, что Кровавый Барон парит всего в шаге от нее. У него было сожалеющее выражение лица, когда он сканировал ее. – Все в порядке, - прошептала Гермиона, сбитая с толку его внезапным появлением. – Я не смотрела, куда иду. Лицо барона просветлело, когда он узнал ее. – А, это та самая похитительница волшебных палочек. Пожалуйста, простите меня, но я никогда не спрашивал вашего имени. – Э-э... Руквуд, - заикаясь, произнесла Гермиона. - Гермиона Руквуд. Барон задумчиво посмотрел на нее. Гермиона неловко поежилась под его пристальным взглядом. – Ты совсем не похожа на Руквуд, - наконец заявил призрак. – Я... я такая, - нервно пробормотала Гермиона. Барон скептически приподнял бровь, но все же смягчился: – Если вы выбрали именно это имя, я буду уважать ваши желания. Гермиона благодарно кивнула. Она действительно не хотела обсуждать свою фальшивую личность. Барон грациозно оставил эту больную тему и вместо этого любезно спросил: – Моя палочка все еще хорошо служит вам, Миледи? Легкая улыбка тронула губы Гермионы, и она вытащила свою волшебную палочку. Она подняла её так, чтобы призрак мог его рассмотреть. – Да. Это самая лучшая палочка. Серые глаза барона блуждали по древку. С задумчивой улыбкой на лице он заметил: – Хотя когда-то мы были хорошими товарищами, теперь эта палочка не приносит мне никакой радости. Но, я рад, что она обрела нового хозяина. – Я тоже рада, - сказала Гермиона, нежно сжимая пальцами волшебную палочку. – Не знаю, что бы я делала без волшебной палочки. Барон понимающе кивнул. Затем он оторвал взгляд от своей старой волшебной палочки и посмотрел на Гермиону. – Итак, Миледи, - с улыбкой произнес призрак. – Почему вы так спешите? Кажется, что-то сумело нарушить ваш веселый нрав. Гермиона вгляделась в бледное лицо призрака, и до нее донеслись резкие слова Тома. Ее гнев, забытый внезапным появлением барона, тоже вернулся. – Это Том, - угрюмо призналась она. – Он такой... Ну, я не знаю... иногда с ним трудно иметь дело. – И кто же этот парень Том? - спросил Барон, подняв брови. – Твой кавалер? Гермиона пожала плечами: – Думаю, это можно назвать и так. – Вы случайно не говорите о Томе Риддле из дома Слизерина? – Да, - ответила она довольно равнодушно. Барон понимающе кивнул. – Боюсь, что Слизеринцы всегда были трудными людьми, Миледи. - Призрак тихо рассмеялся. – С другой стороны, я полагаю, что наши женщины, вероятно, так же трудны. Гермиона громко вздохнула, что заставило барона улыбнуться ей. – Не отчаивайтесь. С нами, Слизеринцами, может быть, и трудно иметь дело, но мы не все плохие. Как только мы вкладываем свое сердце во что-то, мы не так легко поддаемся влиянию, но очень верны. То, что мы принимаем как свое, мы защищаем любыми необходимыми средствами. – Может быть, - проворчала Гермиона. – Но Том такой упрямый. Ты просто не можешь с ним разговаривать. Он часто лжет. Я не могу сказать, о чем он на самом деле думает. Я знаю, что он может быть милым, но потом он вдруг говорит что-то ужасно жестокое. И я не знаю, действительно ли он верит в это или просто пытается причинить мне боль. - она сердито поджала губы и прислонилась к стене коридора. – Иногда я не понимаю, почему он вообще проводит со мной время... если я ему вообще нравлюсь. Он просто так расстраивает меня. Барон ухмыльнулся ей, продолжая разглагольствовать, и успокоил: – Ваш кавалер – настоящий Слизеринец. Я вам не завидую. Гермиона взволнованно провела рукой по своим кудрявым волосам. – Мерлин, во что я ввязалась? Призрак некоторое время изучающе смотрел на нее. Затем он подплыл немного ближе, словно желая поведать какую-то тайну. – Иногда гораздо легче спрятать свой ум и сердце за ложью. Это делает его менее уязвимой мишенью. Гермиона вгляделась в его серое полупрозрачное лицо. Барон грустно улыбнулся ей и кивнул на волшебную палочку в ее руке. – Если бы я был менее вспыльчивым и более склонным к слизеринству, трагедия вокруг этой палочки никогда бы не произошла.{{{{{{{{+}}}}}}}}
И снова Тому пришлось искать свою Грязнокровку. Это уже становилось утомительным ритуалом, не так ли? После вчерашней вспышки гнева Гермионы в общей комнате она избегала его. На этот раз не из-за страха. Том видел, как она бросала на него мрачные взгляды. Затем она раздраженно удалялась прочь, откровенно игнорируя его. По крайней мере, он не был в неведении относительно того, как навлек на себя ее неодобрение. Это уже что-то, предположил он. Том не был уверен, почему он не попытался успокоить Гермиону после того, как Малфой умудрился обидеть ее. Он знал, что она хотела услышать. Чтобы успокоить вспыльчивую Гермиону, ему пришлось бы всего лишь несколько раз быстро соврать. И все же, по какой-то причине, Том не хотел выдавать ей эту ложь. Да и с чего бы ему это делать? Несмотря на то, что Малфой был идиотом, на этот раз он был прав. Грязнокровки были глупыми и беспомощными созданиями. Отвратительно слабые. Гермионе нужно было смириться с этим и перестать беспокоиться. В конце концов, она не была одной из них. Разве не в этом весь смысл? Она ни в коей мере не была обычной. Вот почему Том хотел ее: Гермиона была особенной. Он не понимал, почему это не было чем-то желанным... Почему он должен был сгладить эту правду ложью для нее. Гермиона была умной, сильной и особенной. И все это, вся она принадлежала Тому. Качая головой из-за непонимания своей грязнокровки, Том бродил по замку в ее поисках. Конечно, не удивительно что он нашел ее в библиотеке. Спрятавшись за стопкой с книгами по Арифмантике, Гермиона сидела за одним из столов. Наклонив голову, она выписывала содержимое на свиток пергамента, вокруг которого были разбросаны книги. Не говоря ни слова, Том подошел к ней и сел на стул рядом. Грязнокровка продолжала свою молчанку и не обращала на него внимания. Она даже не подняла глаз от своего эссе, и Том почувствовал легкое раздражение. Он дал ей немного времени, чтобы преодолеть свое детское упрямство, но Гермиона продолжала упрямиться. Пресытившись ее дерзостью, Том нарушил молчание: – Ты не приходила в общую комнату старост после уроков. Нисколько не впечатлившись, Гермиона продолжила свое эссе, перо плясало по пергаменту, и она язвительно ответила: – И у меня нет никаких обязательств появляться там вообще. Том не знал, то ли его позабавило, то ли оскорбило то, что она продолжала вести себя так непокорно. Он полагал, что сам виноват в том, что Гермиона воспользовалась своей мнимой свободой. Это была цена, которую он должен был заплатить за то, чтобы держать ее рядом. – Ты меня избегаешь, - заявил Том, вкладывая в свой голос немного раздражения. Гермиона перестала писать, перо зависло над пергаментом. Она отложила перо и наконец посмотрела на Тома. Она внимательно посмотрела на него своими карими глазами и резко заявила: – Я почти уверена, что ты знаешь почему. Том почувствовал, как его магия раздраженно дернулась от её тона. Когда он заговорил в следующий раз, в его голосе звучало злобное презрение: – Это потому, что ты хочешь продолжать закрывать глаза на правду? Он почувствовал, как поднимается злое волшебство Гермионы, и на его лице появилась острая ухмылка. Девушка пристально посмотрела на него и отшатнулась: – Нет. Это потому, что ты любишь оскорблять меня своей ложью. Том усмехнулся над ее непониманием. – То, что я сказал вчера, – чистая правда. И пришло время тебе наконец признать это и принять то, кто ты есть на самом деле. – Ты хочешь, чтобы я приняла себя такой, какая я есть? - Гермиона насмешливо рассмеялась. – Это очень мило с твоей стороны. Ухмылка сползла с лица Тома, и он прищурился, глядя на нее. Опасность подспудно закралась в его голос, когда он спросил: – Что ты имеешь в виду? – Ты сказал, что Грязнокровки слабы, - осмелилась усмехнуться Гермиона. – Следуя вашей собственной логике чистоты крови, я не понимаю, почему именно Вы имеете право кого-то критиковать. Лицо Тома потемнело. – Что ты хочешь этим сказать? – А кто теперь слеп к истине? - насмешливо отозвалась грязнокровка. – Тогда позволь мне напомнить тебе. Ты же Полукровка, Том. Ты ничем не лучше любой грязнокровки, которая там живет. Могу ли я напомнить вам, что согласно Министерству вы должны были быть убиты при рождении. Это слово. Вспышка гнева сильно ударила Тома, и на секунду в глазах побелело. Его руки сжались в кулаки, а гнев вышел из-под контроля. Как она смеет так говорить? Здесь, в библиотеке, где любой мог услышать?! Магия Тома, завывая от гнева, покинула его тело и затрещала вокруг него. Она яростно потянулась к Гермионе, страстно желая разорвать ее на части. Том не собирался продолжать этот разговор здесь. Внезапно он встал и резко схватил Гермиону за руку. – Бери свои книги. Мы уходим. В его холодном голосе прозвучала убийственная нотка, и Том не собирался больше сдерживаться. Он сердито потянул Грязнокровку. Гермиона все еще сопротивлялась и сердито посмотрела на него. – Отпусти меня. Том чувствовал, как она тянет его за руку, пытаясь вырваться. Его гнев опасно вспыхнул и он зарычал. – Вставай! Он грубо стащил Гермиону со стула. Она зашипела от боли, когда ей пришлось встать. – Я сказала, отпусти! - сплюнула она, пытаясь вырваться из пальцев Тома. Несмотря на ее протест, Том грубо потянул Гермиону за собой. Она все еще пыталась вырваться из его хватки. Разъяренная магия Тома ощетинилась вокруг него, и он резко приказал ей: – Ты пойдешь со мной прямо сейчас. – А что ты собираешься делать, если я этого не сделаю? - Гермиона осмелилась дерзко спровоцировать его. – Проклянешь во мне хоть немного послушания? Гнев Тома достиг апогея, когда он услышал презрение, просочившееся сквозь ее слова. Он не остановил свою магию, когда она жестоко разрывала метку на предплечье Гермионы. Он резко притянул ее к себе и наклонился так, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. Затем он угрожающе прошептал: – Может быть, мне стоит просто избавиться от тебя. Я могу получить много денег, если продам тебя. Гермиона мгновенно прекратила все попытки освободиться, и ее глаза расширились от шока. Ее лицо быстро побледнело, когда она посмотрела на Тома. Все следы гнева исчезли с ее лица и превратились во что-то подозрительно похожее на страх. Том почувствовал, как она начинает сдаваться под его хваткой, и ее магия, ранее яростная буря, намеревавшаяся разорвать его надвое, полностью сдулась. Она поспешно обернулась вокруг Гермионы, словно пытаясь защитить ее. Удовлетворенный тем, что она наконец подчинилась ему, Том повелительно произнес: – Ты идешь со мно– Его прервали, когда он вдруг почувствовал, как что-то резко впилось ему в живот. Том посмотрел вниз, и его глаза расширились, когда он увидел, что Гермиона вытащила свою палочку и теперь ткнула ею в него. В тот же миг гнев Тома еще больше усилился. Он снова перевел взгляд на девушку, готовый накричать на нее. Но прежде чем он успел открыть рот, Том был остановлен мертвенно-спокойным выражением лица Гермионы. Все эмоции покинули ее, и ее глаза горели решимостью, когда она угрожала ему своей палочкой, рука была тверда, как камень. Магия Гермионы тоже изменилась. Она больше не подпитывалась гневом или ее утраченным самообладанием. Вместо этого Том почувствовал смертельную остроту, обостряющую силу. Она образовала защитный барьер вокруг девушки и текла в ее палочку, готовясь атаковать. И тут Том осознал, что его собственная волшебная палочка все еще лежит в кармане мантии. – Отпусти, - сказала Гермиона. Ее голос звучал бесцветно, но это был безошибочный приказ. Том чувствовал, как растет сила магии Гермионы, и остро ощущал очень серьезную угрозу, стоящую за этой палочкой, угрожающей ему. Пытаясь держать свой голос невозмутимо, он сказал: – Гермиона, успокойся. Я бы не стал этого делать– Она не дала ему закончить, и резко ткнула палочкой ему в живот. Четко выговаривая каждое слово, Гермиона холодно повторила: – Отпусти. Мою. Руку. Магия опасно гудела вокруг кончика ее палочки. Сила, стоявшая за этой силой, прожгла дыру в одежде Тома, и ему пришлось подавить дрожь, когда она больно обожгла его кожу. Он сжал губы в тонкую линию. Это было нехорошо. Он не успеет добраться до своей палочки вовремя, но он также не мог рисковать вызывать магию без палочки, не с силой проклятия, растущего внутри палочки Гермионы. За долю секунды Том принял решение. – Ладно, - успокоил он ее и убрал пальцы с руки Гермионы. Медленно, чтобы не спровоцировать ее, он поднял обе руки в жесте капитуляции. Какое-то мгновение Гермиона никак не реагировала. Ее волшебная палочка все еще была прижата к животу Тома, а сама она смотрела на него странно пустыми глазами. Гермиона судорожно втянула в себя воздух. Затем, ничего не сказав, Она повернулась и убежала. Том смотрел ей вслед, когда она бросилась прочь, обогнула следующую полку и исчезла в библиотеке. Его руки опустились по бокам, и он нахмурился. Он определенно должен догнать ее, поймать, проклясть, как она грозилась сделать с ним. И все же Том остался стоять как вкопанный. Он даже не мог сдержать своего гнева. Чувствуя себя странно опустошенным, Том подошел к столу, за которым сидела Гермиона. Ее вещи все еще были разбросаны повсюду, и парень опустился на стул, который освободила Гермиона. Его взгляд остановился на эссе, над которым она работала. Трансфигурация. Хитро, бесполезно заметил его мозг. Он закончил это эссе вчера ...после того, как Гермиона убежала из гостиной префектов. Том рассеянно потянулся рукой к дыре в своей мантии и осторожно потер обожженную кожу под ним. Он ведь должен быть в ярости на нее, разве нет? Гермиона осмелилась угрожать ему. После того, как она упомянула его статус крови посреди библиотеки. Он не мог допустить, чтобы это сошло ей с рук. Но злость по-прежнему отсутствовала. Вместо этого Тома преследовал потерянный взгляд красивых глаз Гермионы. Он должен был признать, что все это событие сопровождалось определенным чувством вины. Это было очень тревожно, и Том совсем не оценил этого чувства. Он рассеянно собрал вещи Гермионы и аккуратно сложил их в ее сумку. Затем он вышел из библиотеки. Том знал, что должен наказать Гермиону за ее невыносимое поведение, но он даже не был уверен, что она виновата. Его магия мрачно колебалась вокруг него, пока он искал Грязнокровку. И снова... Ее глаза продолжали проникать в его сознание. Измученные и опустошенные. Тому это не понравилось.†
Как ни странно, Гермиона оказалась в подземельях. Вероятно, именно мрачная атмосфера и привела ее сюда. Теперь по ее лицу текли слезы, и она ненавидела себя за это. По крайней мере, она была одна в тускло освещенных коридорах. Гермиона дрожала всем телом и не могла сделать больше ни шагу. Она опустилась на пол и спряталась в укромном уголке, наполовину прикрытом большим гобеленом. Гермиона прислонилась к стене, подтянув колени к груди. Камень за ее спиной был холодным и скользким от конденсата воды и грязи. Она ничего не замечала и не обращала на это внимания. Я могу получить много денег, если продам тебя. Гермиона знала, что Том не имел этого в виду. Это была угроза, которую он бросил ей в пылу спора. Это знание, однако, не отнимало силы, стоящей за этими словами. Гермиону от этого тошнило. Ее горло сжалось от сдерживаемых рыданий. Прижав ладонь ко рту, она крепко зажмурилась и с трудом прогнала слезы. На нее нахлынуло так много воспоминаний. Воспоминания о том времени, когда эти слова не были пустой угрозой. Гермиона вспомнила, как она съежилась на твердом каменном полу – почти таком же, как тот, на котором сейчас сидела, – и старалась стать как можно меньше. Она несколько часов не смела шевелиться. Ее мысли не контролировались ничем, кроме страха. Она помнила этот страх так ясно, словно он оставил на ней глубокий шрам. Это был всеохватывающий страх, пожирающий все остальное, пока она почти не чувствовала себя человеком. Страх сопровождался острой болью в левом предплечье. Уродливая татуировка была только нанесена на ее кожу, и Гермиона не понимала зачем. Она знала только, что ее родители мертвы и она осталась одна. Тихонько всхлипывая, Гермиона обхватила руками колени и прижала их к груди. Она свернулась в тугой клубок и заплакала, точно так же, как тогда. Слабая, беспомощная, жалкая. Она ненавидела этот старый страх всем своим существом, но все еще была слишком слаба, чтобы освободиться от него. – Гермиона? - мягкий голос мягко позвал ее. Гермиона резко открыла глаза. Воспоминания все еще проносились в ее голове, когда она подняла глаза и увидела Тома, стоящего над ней. Инстинктивно она схватила палочку и, защищаясь, прижалась к стене. Заметив ее реакцию, Том медленно присел перед ней на корточки. Дыхание Гермионы было быстрым и неглубоким, отчего у нее закружилась голова. – Уходи, - хрипло приказала она ему. Ее воспоминания все еще не хотели оставлять ее одну. Том тоже не уходил. – Гермиона, - снова прошептал он успокаивающе. – Я вовсе не это имел в виду. Он провел пальцами по её щеке, вытирая слезы, и продолжил своим нежным голосом: – Я никогда не выдам тебя. И ты это прекрасно знаешь. Гермиона пристально смотрела в его голубые глаза. И снова они были мягкими. Однако ее пальцы все еще сжимали волшебную палочку. Том приподнял бровь, заметив сомнение в ее глазах. Затем он протянул ей руку. С подозрением в глазах, Гермиона сканировала его. – Мы же не хотим, чтобы нас застукали слоняющимися по коридорам, а? - сказал Том своим глубоким бархатным голосом. Гермиона слегка отстранилась от него. Том ободряюще улыбнулся ей и уговорил: – С тобой ничего не случится. Я обещаю. Гермиона все еще была поймана в ловушку своим старым страхом и не могла ему доверять. Но она также не хотела оставаться здесь и позволить этому страху полностью овладеть ею. Том все еще протягивал ей руку с мягкой улыбкой на лице. Гермиона выпустила судорожный глоток воздуха. Затем она встала, не обращая внимания на протянутую руку. Улыбка Тома не дрогнула, и он жестом пригласил ее следовать за ним. – Пойдем, нам нужно поговорить, - сказал он, и на этот раз это была просьба, а не приказ. Все еще крепко сжимая палочку, Гермиона натянуто кивнула. На лице Тома отразилось облегчение. Затем он повел ее прочь от холодных подземелий, и Гермиона молча пошла рядом с ним. Погруженная в болезненные воспоминания, Гермиона последовала за Томом через весь замок, пока он не остановился перед голым участком стены в заброшенном коридоре. Она не стала спрашивать его, что они здесь делают. Она не была уверена, что ее это вообще волнует. Потускневшими глазами Гермиона наблюдала, как Том расхаживает перед отрезком стены. Вскоре из ниоткуда появилась дверь. Гермиона не стала задавать лишних вопросов. Ее дыхание снова стало прерывистым, и она отчаянно пыталась отогнать от себя воспоминания. Она лишь наполовину осознавала, что Том открыл ей дверь, чтобы она вошла первой. Она просто смотрела на него, не двигаясь. Войти первой, повернувшись спиной к нему, было не очень хорошей идеей. Крепко сжимая палочку, Гермиона жестом пригласила его войти. В голубых глазах Тома мелькнуло что-то вроде сожаления, но Гермионе было все равно. Она так и не выпустила волшебную палочку, следуя за ним в комнату. Как только Гермиона переступила порог, она остановилась как вкопанная. Ее страх и воспоминания вскоре отошли на задний план, и она открыто уставилась на свое окружение. С тихим щелчком дверь закрылась за ней и исчезла. Гермиона осталась стоять на огромном пляже. Насколько она могла видеть, вокруг не было ничего, кроме песка и океана. Большое красное солнце висело низко над горизонтом, уже наполовину скрывшись в воде. Нежные солнечные лучи оставляли приятное тепло на коже Гермионы и рисовали длинные тени на ближайших дюнах. – Что это такое? - тихо спросила Гермиона. Том стоял рядом с ней на пляже и теперь улыбался ей. – Выручай-комната. Он жестом пригласил ее сесть на почти белый песок и объяснил: – Я подумал, ты не захочешь идти в комнату старост. Все еще ошеломленная, Гермиона опустилась на песок. Там было приятно тепло. Том грациозно сел рядом с ней и положил ее сумку рядом с собой на песок. – Мы все еще внутри замка? – Да, - мягко ответил Том. – Но эта комната может превратиться во что угодно. Гермиона рассеянно кивнула, все еще глядя на воду перед собой. Море было спокойным, мягкие волны плескались о берег и лениво кружили песок. Она даже чувствовала запах моря. Соленый и влажный, воздух был тяжелым от следов жаркого дня, который медленно остывал на ночь. – Я не должен был этого говорить, Гермиона, - осторожно прервал ее размышления мягкий голос Тома. Гермиона повернула голову и пристально посмотрела на него. И точно так же прекрасный океан больше не имел значения, и ее воспоминания нахлынули на нее снова. А вместе с ними и ее страх. Том придвинулся к ней чуть ближе, увидев холодное выражение ее лица. – Это то, что ты не можешь сделать, - сказала Гермиона тяжелым голосом. – Ты не можешь угрожать, что отдашь меня, как какой-то предмет, который тебе надоел. – Я знаю, - быстро согласился Том. – Это было глупо. – Это не абстрактная угроза. - она сделала небольшую паузу, а потом добавила тупо: – только не для меня. Том взял ее за руку и нежно сжал. – Я все понимаю. Он поднял ее руку и нежно поцеловал в щеку. Затем его поразительно голубые глаза блуждали по ней, и он тихо сказал: – Теперь все по-другому. Гермиона наморщила лоб. Том, казалось, почувствовал ее сомнения и неуверенно улыбнулся. – Если кто-то попытается причинить тебе боль, ты знаешь достаточно проклятий, чтобы заставить его пожалеть об этом. – Может быть, - бесцветно прошептала Гермиона. Она оцепенело смотрела на горизонт, который, заходящее солнце окрасило в красные и оранжевые тона. Вдалеке она увидела пролетающую мимо птицу-темную точку на фоне красного моря. – Ты действительно думаешь, что моя кровь делает меня неполноценной? - спросила Гермиона в наступившей тишине. Она взглянула на Тома. Слизеринец сидел рядом с ней, и его пронзительно-голубые глаза медленно блуждали по ней, словно желая рассмотреть каждую мельчайшую деталь ее внешности. Гермиона ждала его ответа, но он ничего не сказал. Даже выражение его лица ничего не выдавало. – Тебе не нужно лгать, - прошептала Гермиона, стараясь не обращать внимания на напряжение, которое нарастало в ее глазах. Том наклонил голову, лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым, и спросил: – Думаешь, ты уступаешь Чистой Крови? Гермиона на мгновение задумалась. С тех пор как она попала в волшебный мир, все говорили ей, что она стоит меньше чистокровных. И она им верила. – Больше нет, - наконец смогла произнести Гермиона вслух, и ее охватило чувство облегчения. Том слегка наклонил голову и тихо ответил: – Как и я. – Но это же недостаток? Мое происхождение? Гипнотизирующий взгляд Тома пронзил ее насквозь, когда он заявил: – Ты могущественна. Гермиона невесело рассмеялась: – Могущественна, но ущербна. Том взял ее за руку и вплел в нее свои пальцы. Он крепко обнял ее. В этом жесте была какая-то собственническая натура, которую Гермиона не могла игнорировать. – Я думаю, что Драко Малфой ошибается, - сказал Том спокойным голосом. - Потому что он заперт в мире многовековых сооружений. Долохов ущербен, потому что не может мыслить самостоятельно. Регулус Блэк ущербен, потому что он слабый волшебник, а его кузина Беллатрикс ущербна, потому что ею управляют ее побуждения и желания. Гермиона почувствовала, как тепло от руки Тома проникает в ее кожу. Это было совсем не неприятно. Его хватка странным образом приковала ее к земле. – А в чем же твой недостаток? Когда Том услышал этот вопрос, в уголках его рта появилась ухмылка. Его голубые глаза сверкнули в ее сторону, и он сказал со странной интонацией в голосе, которую Гермиона не смогла определить – У меня их много. Гермиона удивленно посмотрела на него. Она слегка нахмурилась, обдумывая его ответ – или не ответ. Она отвернулась от Тома и посмотрела на океан. Солнце все еще было красноватого цвета, когда оно поцеловало горизонт. Гермиона почувствовала, что Том все еще держит ее за руку. Она даже не отстранилась. Через некоторое время она мягко заметила: – Солнце не движется. Том усмехнулся в ответ. – Нет, я думал о закате, и вот во что превратилась комната. Гермиона кивнула головой и осторожно сказала ему: – В последний раз я была у моря много лет назад. – Когда Малфои уехали в отпуск? - спросил глубокий голос Тома. Она взглянула на него и слегка покачала головой. – Я была там со своими родителями. Она увидела, как Том поднял брови. Она никогда не рассказывала ему о своей жизни до того, как попала в волшебный мир. Может быть, он не хотел ничего слышать, а Гермиона не была уверена, что хочет говорить об этом. – Ты не знаешь, как это бывает, Том, - тихо прошептала Гермиона. – Когда у тебя нет родителей. Том задумчиво изучал ее, прежде чем он вздохнул, – Иногда мне жаль, что я сделал. - затем он сухо добавил: – Ты все-таки познакомилась с моими родителями. Она пристально посмотрела на него. – Ну, они были вполне приличные... Том слегка улыбнулся. – Я думаю, что "ужасные" - это то слово, которое ты ищешь. Неуверенная улыбка растянула губы самой Гермионы. – Возможно, твой отец немного нетерпим. – А как же моя мать? - спросил Том, изящно изогнув бровь. – Она очень милая, - твердо ответила Гермиона. – Она мне очень понравилась. – Милая? - задумчиво произнес Том, пробуя слово на вкус. – Это не то прилагательное, которое я бы использовал, чтобы описать ее. Гермиона посмотрела на него и серьезно сказала: – Я думаю, что она очень самоотверженный человек. Том задумчиво посмотрел на нее, и Гермиона почувствовала себя пойманной в ловушку его ярко-голубых глаз. Она быстро отвела взгляд и снова посмотрела на океан. Через некоторое время она тихо сказала ему: – Тебе очень повезло. - С чего бы? – Твои родители живы, - прошептала она дрожащим голосом. – Может быть, вы с ними не очень ладите, но они все еще здесь. Гермиона почувствовала, как к глазам подступают слезы, и быстро опустила взгляд на свои руки, лежащие на коленях. Это было очень неловко. Почему она просто не может взять себя в руки? Она подпрыгнула, когда внезапно рука парня обхватила ее за плечи и притянула к себе. Тепло его тела успокаивало, и Гермиона не могла не расслабиться в его объятиях. – Расскажи мне о своих родителях, - прошептал Том, пробегая пальцами по ее волосам. Гермиона глубоко вздохнула. Затем, не глядя на него, она позволила своим воспоминаниям овладеть собой, – Они были просто нормальными людьми. Дантисты, знаешь. Они познакомились в университете. Потом они поженились и проходили практику в Лондоне. Переехали в дом всего... всего в пятнадцати минутах езды. - на лице Гермионы промелькнула улыбка. – Это был хороший дом. Мне он очень нравился. Она наклонила голову к Тому и вдохнула его приятный аромат. – Кирпичные стены, маленький передний дворик, - Гермиона вспомнила свой дом и обнаружила, что ее голос стал довольно дрожащим. – Мама всегда сажала тюльпаны в саду, но почему-то они никогда не росли по-настоящему. Мой отец часто советовал ей сажать нарциссы, но она была упряма. В конце концов, каждую весну он покупал ей букет тюльпанов. Гермиона почувствовала, как у нее перехватило горло, и ее голос затих. Когда она закрыла глаза, из них вырвалось несколько слезинок. Рука, обнимавшая ее, напряглась, а потом появились пальцы, осторожно вытирающие слезы. Гермиона открыла глаза и посмотрела на Тома. Он оглядел ее с совершенно отсутствующим выражением на красивом лице, но Гермиона заметила мягкий блеск в его голубых глазах. Не отводя от него взгляда, она продолжила: – Мне было девять лет, когда случился мой первый выброс волшебства. Я играла на качелях, которые папа соорудил для меня на заднем дворе. Я каким-то образом потерял контроль и упала. Вместо того чтобы врезаться в землю и сломать себе шею, я мягко поплыла вниз. Это было настоящее чудо. На лице Гермионы появилась легкая улыбка. – По крайней мере, так сказал папа. - улыбка быстро угасла. – Они пришли за мной только на следующий день. Егеря. Они просто... просто убили их. Мои мама и папа никогда не узнают, почему они должны были умереть. И я задаюсь вопросом... если бы они знали, стали бы они обвинять меня? Том протянул к ней руку и нерешительно убрал прядь ее кудрявых волос с лица. – Я не думаю, что они бы стали это делать, - мягко сказал он ей. Гермиона отрицательно покачала головой. – Нет, скорее всего, нет. - затем она отвела взгляд от Тома и рассеянно уставилась перед собой. – Но без меня они все еще были бы живы. Том еще крепче прижал ее к себе. Его рука осторожно поглаживала ее спину, когда он осторожно спросил: – Что случилось после того, как тебя поймали? По телу Гермионы пробежала дрожь, а в голове вспыхнули воспоминания. – Егеря забрали меня и... и некоторых других детей, которых они поймали и заперли, - беззвучно прошептала Гермиона. – Нас оставили в какой-то комнате на... несколько дней. Мне было страшно. Все были напуганы. – А потом за нами пришли какие-то люди, - продолжала она дрожащим голосом. – Один из них вытащил меня из комнаты. Я умоляла его отпустить меня. Тогда он просто избил меня. И я заплакала. Гермиона заставила себя успокоить дыхание. И все же она не подняла глаз на Тома. Она предпочла, чтобы ее глаза были закрыты, когда она продолжила свой рассказ, – Они не объясняли. Никогда. Никто со мной не разговаривал. Я не понимала, что происходит. Меня потащили в другую комнату. Там было еще больше детей. Я помню, что некоторые из них плакали, как и я. Мужчинам это было безразлично. Они использовали... странные деревянные палочки, чтобы вырезать знаки на руках детей. - по телу Гермионы пробежала дрожь. – Мне было очень больно. Моя рука кровоточила, и другой мужчина потянул меня прочь. Я снова взмолилась. Этот человек меня не бил. Он взмахнул этой деревянной палкой, и внезапно не осталось ничего, кроме боли. Гермиона остановилась и судорожно сглотнула. Образы, чувства, запахи возвращались к ней. Воспоминания о вещах, которые она предпочла бы забыть. Она осторожно открыла глаза. Ей стоило больших усилий поднять голову и посмотреть на Тома. Он смотрел на нее своими спокойными голубыми глазами. Гермиона выдержала этот пристальный взгляд и продолжила: – И снова меня заперли вместе с другими детьми. Мужчины иногда возвращались и забирали кого-нибудь из нас. Я начала бояться их и их странной силы. – Однажды эти люди пришли за мной, - почти неслышно прошептала Гермиона. – Они раздели меня догола и заставили надеть странную одежду. После этого... меня продали, как кусок мяса. Том тихо кивнул, прислушиваясь. Его рука крепко обхватила талию Гермионы, и он осторожно спросил: – Куда тебя продали? Малфоям? Гермиона отрицательно покачала головой. – Нет. Торговцу. Никто не покупает необученного слугу. – Что случилось потом? Она прижалась к Тому, спрятав лицо у него на груди, и дрожащим голосом пробормотала: – Я не хочу говорить об этом. – Ммм, - промурлыкал он, успокаивающе поглаживая ее по спине. Гермиона долго оставалась в таком положении. Ее воспоминания кипели прямо под поверхностью. Наконец она прошептала: – Я не могу туда вернуться. Нежная рука под подбородком заставила ее поднять глаза. Тут же глаза Гермионы встретились с глазами Тома, и он осторожно спросил: – Вернуться туда? Гермиона неуверенно вздохнула. – Не заставляй меня возвращаться туда. – Гермиона, мне не следовало так говорить. Мне очень жаль, - быстро заверил ее Том. – Я никогда больше не позволю, чтобы с тобой так обращались. Гермиона тяжело сглотнула, глядя на него снизу вверх. – А что, если я тебе надоем? Тогда ты просто продашь меня. – Этого никогда не случится, - успокоил ее Том, поглаживая по щеке. – Я никогда тебя не выдам. Гермиона слышала искренность в его голосе. Ей так хотелось верить ему. Если она снова станет рабыней, это убьет ее. Она с надеждой посмотрела на Тома и потребовала безопасности, – Обещай. Улыбка скользнула по лицу Тома, и он крепко прижал ее к себе. – Я тебе обещаю.{{{{{{{{+}}}}}}}}
– Спокойная смерть, Бог скрещенных рук и бесстрастных глаз, Ты Бог, который никогда не внимает ни дару, ни молитве, Люди слепо называют тебя жестоким, ничего не подозревающим Что все становится важным после того, как умирает. – Джордж Пеллью (1859 † 1892)