†
Гермионе казалось, что она идет по странному ландшафту сна, когда она бродила по коридорам Хогвартса. Она была поймана в ловушку в мире ужаса, и куда бы она ни пошла, он преследовал ее. Ни веселый смех других учеников, ни теплые солнечные лучи, когда она выходила из замка, не могли до нее добраться. Ни с кем не разговаривая, Гермиона подошла к краю территории Хогвартса. Затем она вытащила свою палочку и трансгрессировала. Через несколько секунд она материализовалась перед железными воротами. Руки Гермионы так крепко сжались вокруг прутьев решетки, что костяшки пальцев побелели, когда она посмотрела на огромный особняк на вершине холма. Словно совершенное привидение, оно стояло там, выглядя совершенно мирным и невинным посреди кошмара Гермионы. Чудовища не рождались, их создавали и заставляли принимать их облик. Гермиона знала, что Том не был чудовищем. Она знала его и уже успела полюбить. Ее сердце разрывалось от того, что он был вынужден делать все эти ужасные вещи. Гермиона знала, что это не его вина... не вся. С самого рождения отец Тома ненавидел своего сына. Именно он сказал Тому, что он чудовище. Риддл-старший бросил своего сына еще до того, как тот родился. Он всегда презирал магию Тома и большую часть его юности держал того взаперти. Риддл-старший уничтожил Тома. Магия Гермионы яростно потрескивала в воздухе, когда она смотрела на особняк. Риддл-старший поместил Тома в сумасшедший дом, надеясь, что его магия будет уничтожена. Отец Тома осудил своего собственного сына, а мать стояла рядом и ничего не делала. Именно их вина заключалась в том, что Том теперь считал, что ему нужно убивать, чтобы выжить. Яростная судорога прошла сквозь магию Гермионы, и она жестоко ударилась о железные ворота, сорвав их с петель. Том был вынужден расти, не зная ничего, кроме ненависти. Гермиона могла бы прийти в ужас от его планов, но она не отвергнет его. Она не будет ненавидеть его так, как ненавидела его собственная семья. Ненависть, решила она, подходя к особняку, будет приберегаться для тех, кто ее заслужил. Магия яростно бушевала вокруг нее, и Гермиона направилась к огромному особняку. Гравий на дорожке хрустел под ее сердитыми шагами, и ее рука дрожала от сдерживаемой ярости, когда она подняла ее, чтобы постучать во входную дверь. Открыла дверь женщина, но это была не Меропа. – Да? - спросила невысокая женщина. – Чем я могу вам помочь? Гермиона не знала, кто это был, и ей было все равно. – Я пришла к Мистеру Риддлу, - прошипела она со злостью в голосе. Женщина, вероятно служанка Риддлов, прищурилась, совсем не оценив невежливого поведения Гермионы. Тем не менее, она спокойно ответила: – Как мне вас объявить? Гермиона была не в настроении для этого и просто оттолкнула горничную. Совершенно не обращая внимания на протесты женщины, она вошла в прихожую. Ее магия все еще ощетинивалась вокруг нее, и Гермионе не потребовалось много времени, чтобы почувствовать еще один источник магии поблизости. Он просачивался сквозь стены из комнаты слева от нее и казался смутно знакомым. Кое-что из этого напоминало магию Тома. Меропа. Новая волна гнева захлестнула Гермиону, и она, совершенно не обращая внимания на горничную, направилась в комнату. – Э-эй, - пробормотала горничная. – Вы не можете просто так войти сюда. Гермиона не ответила, и потянулась к дверной ручке. Горничная, вероятно, остановила бы ее, но магия Гермионы потрескивала вокруг нее и не позволяла Маггловке приблизиться к ней. Гермиона рывком распахнула дверь и вошла в гостиную. Комната была такой же большой и впечатляющей, какой она ее помнила. Но сейчас Гермиона сморщила нос от отвращения к этому великолепию. Ее взгляд быстро упал на двух людей в гостиной. Меропа сидела на диване и читала книгу. Напротив нее в кресле сидел Мистер Риддл. Магия Гермионы гневно дрогнула при виде этого человека. Просто отвратительно, как сильно Мистер Риддл похож на Тома. Гермиона мрачно посмотрела на него. К этому времени Меропа и ее муж оба посмотрели на нее, удивленные ее внезапным появлением. – Мне очень жаль, Мистер Риддл, - извинилась горничная, нервно поглядывая на своего хозяина. – Она просто ворвалась сюда. Я не смогла ее остановить. Мистер Риддл встал с дивана и теперь сердито смотрел на Гермиону. Не сводя с нее глаз, он обратился к служанке, и в его голосе уже слышался гнев: – Все в порядке, Маргарет. Оставьте нас одних, пожалуйста. Гермиона слышала, как за ней закрылась дверь, но смотрела она только на Мистера Риддла. Меропа смотрела на все это широко раскрытыми глазами. – Гермиона? - дрожащим голосом прошептала женщина. – Что ты здесь делаешь, дорогая? Гермиона не ответила, но прошла дальше в гостиную, ее магия агрессивно бушевала вокруг нее. С болезненным удовлетворением она увидела, как глаза Мистера Риддла расширились от страха. Быстро, ему удалось снова взять себя в руки. Он скрестил руки на груди, и высокомерное выражение вернулось на его лицо. Он поразил внушительной фигурой, когда стоял посреди большой комнаты и смотрел на нее сверху вниз. – Что ты здесь делаешь? - Мистер Риддл потребовал ответа. – Мне кажется, я ясно дал понять, что не хочу видеть таких людей в своем доме. Гермиона быстро перевела взгляд на Меропу. Она с тревогой наблюдала за происходящим, но молчала. Мать Тома никогда не выступит против своего мужа, поняла Гермиона. На нее нахлынула волна гнева из-за пассивности Меропы. Снова взглянув на Мистера Риддла, Гермиона оскалила зубы и яростно зашипела, – Я хочу знать, что ты сделал с Томом. Невеселый смешок сорвался с губ мужчины. – Что я с ним сделал? – Не отрицай этого, - злобно прорычала Гермиона. – Ты причинил ему боль. Лицо мистера Риддла побагровело от гнева. Он угрожающе шагнул к Гермионе и возмущенно завопил: – Ты смеешь приходить в мой дом и сыпать такими беспочвенными обвинениями? Кто дал тебе такое право? – Беспочвенными? - злобно фыркнула Гермиона. – Я знаю все. Как ты бросил Тома, как плохо с ним обращались. Руки Мистера Риддла сжались в кулаки, и он резко спросил: – Это то, что он тебе сказал?! Что я якобы плохо с ним обращался? Смешно! – Ты что, всерьез собираешься это отрицать? - бушевала Гермиона. – Вы отвергли его, вы заперли его, не так ли? Единственное, чего не хватает, - это физического насилия. Ты здесь настоящий монстр. Только Не Том! – Может быть, именно это я и пропустил, - резко бросил Мистер Риддл. – Хорошая пощечина время от времени, и он, возможно, не оказался бы таким уж уродом. Гермиона была возмущена этим заявлением, и ее магия бушевала вокруг нее, отражая ее ярость. Именно в этот момент Меропа наконец заговорила. – Том, пожалуйста, - робко попыталась она успокоить мужа. – Не говори так. Мистер Риддл полностью проигнорировал ее, чтобы впиться взглядом в Гермиону. Меропа скорчилась на диване, умоляюще глядя на мужа. Гермиона была глубоко возмущена обоими этими людьми. Слабость Меропы и жестокость Мистера Риддла были невыносимы. Ее пальцы чесались вытащить палочку и проклясть их, показать им маленький проблеск того, что Том, должно быть, чувствовал когда был маленьким мальчиком. Она хотела сделать им больно. Подпитываемая ее нарастающим гневом, магия Гермионы угрожающе потрескивала в воздухе. Ее глаза опасно сверкнули, когда она посмотрела на Мистера Риддла – Ты никогда не любил Тома! - прогремела Гермиона на презренного человека. – Он твой сын, но ты никогда его не любил. Мистер Риддл оскалил зубы и мрачно посмотрел на Гермиону. Его голос был искажен злобой, когда он резко сказал: – Этот мальчик не заслуживает любви. Гермиона даже отступила на шаг назад, когда ее ударил гнев Мистера Риддла, и она в шоке уставилась на мужчину. Быстро, правда, ее ярость бросилась обратно к ней. – Как ты можешь так говорить? - крикнула гриффиндорка, свирепо сверкнув карими глазами. – Потому что он волшебник? Ты ненавидишь своего собственного сына, потому что он другой? Гермиона сделала шаг к мужчине. Ее магия ощетинилась вокруг нее, и она с мрачным удовлетворением наблюдала, как Мистер Риддл слегка отшатнулся. – Том не виноват, что у него есть магия, - сердито прорычала Гермиона. – Ты не должен ненавидеть его из-за этого. Вы должны были принять его и гордиться тем, кто он есть. Мистер Риддл посмотрел на нее так, словно хотел убить голыми руками. Когда он заговорил снова, его голос был холоден как лед, – Пошла вон. Гермиона не слушала его. Вместо этого она безжалостно обвинила его: – Ты боишься магии Тома, потому что не можешь понять ее. Вот почему ты запер его в том заведении. Потому что ты трус. Ты не смог смириться с тем, что ваш сын особенный, поэтому хотел наказать его за это. Мистер Риддл никак не отреагировал на ее обвинения. Странно, но вся его ярость, казалось, улетучилась и оставила на лице пустое выражение. Тусклые глаза уставились на Гермиону, и она была сбита с толку внезапной переменой настроения. Мистер Риддл молча отвернулся от нее. Он сделал несколько шагов к дивану и некоторое время просто смотрел на свою жену. Он ничего не сказал, и Гермиона не видела его лица, только лицо Меропы, слабо улыбавшейся мужу. Наконец Мистер Риддл наклонился к Меропе и поцеловал ее в лоб, а потом просто прошептал: – Поговори с ней. Я... я не могу… Затем Мистер Риддл покинул гостиную, даже не взглянув в сторону Гермионы. Ошеломленная странным поведением этого человека, она уставилась на дверь, за которой он скрылся. Гермиона оторвалась от своих мыслей, когда кто-то потянул ее за руку. Она повернулась к Меропе. Женщина держала Гермиону за руку и теперь нежно тянула ее за собой. Чувствуя себя совершенно сбитой с толку, Гермиона позволила подтащить себя к дивану и села. – Не беспокойся о нем, - сказала Меропа, указывая на дверь. – С ним все будет в порядке. Ее карие глаза остановились на Гермионе. Гнев Гермионы странным образом улетучился. Казалось, он исчез вместе с внезапным уходом Мистера Риддла, и она осталась в полном замешательстве. – Знаешь, ты ошибаешься насчет него, - осторожно сказала Меропа. – Что? - возмущенно воскликнула Гермиона. – Мой муж,- тихо ответила Меропа. – Ты сказала, что он никогда не любил Томми. Намек на ее прежний гнев вернулся, и Гермиона горячо зарычала: – Но ведь это правда, не так ли? Иначе он не причинил бы такого вреда своему собственному сыну. Меропа покачала головой. Затем она осторожно спросила: – Что тебе рассказал Томми? – Он рассказал мне все о своих случайных выбросах в детском саду, - твердо сказала Гермиона, и в ее голосе снова появились нотки гнева. Она обвиняюще посмотрела на Меропу и мрачно продолжила: – Это была случайная магия. Это была не вина Тома. И все же, когда появились первые признаки волшебства, отец бросил его и отослал в психиатрическую клинику. Без всякой причины! Он просто не мог смириться с тем, что его сын – волшебник. А вы... вы просто позволили ему сделать это с Томом. Как вы могли?! Пораженная обвинением Гермионы, Меропа медленно выдохнула. Ее рука дрожала, когда она подняла его и провела им по лицу. Какое-то мгновение она ничего не отвечала, но, казалось, боролась со слезами. Затем Меропа неуверенно улыбнулась Гермионе и прошептала: – Я удивлена, что Томми рассказал тебе о своем пребывании в клинике Пинеля. Ты, должно быть, очень важна для него. Гермиона прищурилась, глядя на женщину. Меропа сидела, понурившись, на диване и выглядела совсем несчастной. Том был прав, резко подумала Гермиона, Меропа слаба. Это была ее вина, что Том должен был страдать, просто потому, что она была слишком слаба, чтобы пойти против своего мужа. – Я все еще помню тот день, - прошептала Меропа так тихо, что ее голос был едва слышен. – Я готовила обед, когда позвонила воспитательница Томми из детского сада. Женщина была так расстроена, что я могла только понять, что произошел несчастный случай. Я боялась, что Томми может пострадать. Я тут же позвонил Тому, и мы поехали в Файли-Бич. Скорая помощь и полиция уже были там... другие родители ... дети плакали. Том стоял немного в стороне от остальных людей. Но он не плакал. Я была так рада, что с ним все в порядке. Двое детей чуть не утонули. – И вы это почувствовали, не так ли? - резко обвинила его Гермиона. – Вы сразу же поняли, что была использована магия, не так ли? Меропа неохотно кивнула. – Да. Я это знала. Я чувствовала магию Томми во всей ей красе. Не трудно было догадаться, что произошло. – Значит, вы сказали об этом своему мужу? – Нет, - ответила Меропа. – Он уже знал об этом. – И тогда он решил избавиться от Тома, - с горечью прошипела Гермиона. – А вы просто стояли и ничего не делал. – Дети, на которых напал Томми, чуть не утонули в той пещере, - не стала отвечать Меропа. Гермиона сердито ответила: – Это был выброс магии! Она была ошеломлена, когда Меропа невесело рассмеялась и сказала: – Да, я тоже так думала. Гермиона в замешательстве нахмурилась. – Что?.. Меропа пристально посмотрела на нее и продолжила свой рассказ: – Я сказала своему мужу, что это была случайная магия. Что Томми ни в чем не виноват. Это могло случиться с кем угодно. Винить ребенка было бесполезно. – Но он же ... - прошипела Гермиона, и в ее голосе послышался гнев. – Но ведь Мистер Риддл вам не поверил, так? На лице Меропы отразилась печаль. Сейчас женщина выглядела настолько убитой горем, что Гермиона почувствовала укол непрошеной жалости в животе. Печаль прорезала ее голос, когда Меропа ответила: – Нет. Том действительно поверил мне. Гермиона напряглась. Она не ожидала такого поворота событий. Смятение нахлынуло на нее, прогоняя остатки ярости. – Но я думала, что он… Меропа тяжело вздохнула. Затем она посмотрела Гермионе в глаза и тихо сказала: – Мы оба знаем, что то, что Томми сделал в тот день, было чем угодно, но уж точно не случайным выбросом. Она была слишком продвинутой. Слишком мстительной. - она прервала зрительный контакт с Гермионой. – И все же я сказала своему мужу обратное. И он мне поверил. Я сама виновата… – О чем вы говорите? - спросила Гермиона, уже не зная, действительно ли ей нужен ответ. – Мы отвезли Томми домой, - дрожащим голосом сказала Меропа. – Я не говорила с ним о несчастном случае. Я не смогла, и Том тоже. Мы не стали возвращать Томми в детский сад. Ему тогда было шесть лет. Так или иначе, через несколько месяцев он должен был поступить в начальную школу. - Мэри нервно стиснула руки на коленях. – Томми вел себя нормально. Он не проявлял никаких признаков магии. Так что... мне удалось убедить себя, что это действительно был несчастный случай. Все было прекрасно… По тону ее голоса Гермиона поняла, что для Меропы ничего хорошего не было. Все еще полная горечи, Гермиона обвиняюще сказала: – Том сказал мне, что сразу после того случая с пещерой вы отвезли его в психиатрическую больницу. Вы оттолкнули его. Услышав это, Меропа вздрогнула. Очевидно, это была не та тема, о которой она когда-либо говорила. И все же женщина заставила себя ответить: – Нет, это не правда. Мы этого не делали. У меня еще оставалась надежда. Нет, мы отправили Томми в начальную школу, как любого нормального мальчика. Учителям он сразу понравился. Я была горда, и мой муж испытал облегчение, потому что Томми не показывал никаких признаков волшебства. Он закончил первый класс лучшим в своем классе. Меропа глубоко вдохнула воздух и, честно говоря, выглядела довольно больной. Затем она прошептала почти срывающимся голосом: – Во время следующих летних каникул – я помню, это была суббота... Мой муж купил билеты в театр. Фауст. Я очень люблю театр. Поэтому мы пошли вместе, я и Том. - Меропа судорожно сглотнула. – Томми было всего семь лет. Так что... Том попросил своих родителей присмотреть за ним... Мы отсутствовали несколько часов. После спектакля мы выпили по бокалу вина. Я действительно наслаждалась и ни в малейшей степени не спешила домой... Должно быть, мы вернулись уже после полуночи. Меропа не решалась продолжать. Когда она наконец это сделала, ее голос был хриплым и почти срывающимся: " – Мы нашли их в гостиной. Родители Тома. Я увидела их... лежащих там... и сразу поняла, что произошло. Я просто знала. – Они... Что с ними случилось? - испуганно спросила Гермиона. – Том вызвал "скорую", - прошептала Меропа, и слезы навернулись ей на глаза. – Когда они прибыли, доктор смог только зафиксировать смерть. Гермиона ахнула, услышав это. Родители мистера Риддла умерли? Как же так? – И снова, - сказала Меропа с грустью в голосе. – Я чувствовала это в воздухе. Я почти чувствовала этот запах. Она была разбросана по всей гостиной. Это магия Томми. Глаза Гермионы расширились от шока, и все ее тело напряглось. Ледяной ужас застыл в ее крови. – Том? Он... он... - она жалобно запиналась. – Он убил их,- сказала Меропа, теперь ее голос был болезненно твердым. – По-другому и не скажешь. Томми убил своих бабушку и дедушку. Оглушительно звенела тишина. Гермиона попыталась переварить полученную информацию и ничего не смогла ответить. – Я нашла Томми в его комнате, - продолжила Меропа, и в ее голосе послышалась усталость. – Он читал книгу, лежа на кровати. Он был спокоен, даже расслаблен. Я не стала спрашивать его, что случилось. Я это знала. Мы оба это знали. Я нашла свою волшебную палочку в ящике его стола. Я не прикасалась к этой палочке с тех пор, как забеременела Томми. Я понятия не имею, как долго у Томми уже была палочка, прежде чем я ее нашла. – Так... - слабо пробормотала Гермиона. – Том знал, что он волшебник? Он знал о магии? Он сказал мне, что узнал об этом только тогда, когда получил письмо из Хогвартса. Меропа покачала головой, печально глядя на Гермиону. – Он все знал. Я рассказала ему об этом, когда он был совсем маленьким. – И... и он... - голос Гермионы задрожал. – Том использовал вашу палочку, чтобы убить родителей Мистера Риддла? Его... его собственных бабушку и дедушку? Меропа едва заметно кивнула. Гермиона недоверчиво покачала головой. – Что случилось после того, как вы нашли волшебную палочку?" – Я разговаривала с мужем, - ответила Меропа. – Он был так опечален смертью своих родителей. Мы знали, что должны что-то предпринять. Вот тогда-то мы и решили отдать Томми. Ему нужна была помощь. Помощь, которую никто из нас не мог ему оказать. Поэтому я связалась с психиатрической клиникой Пинеля. Там были специалисты, которые могли поговорить с Томми, помочь ему контролировать свой гнев и свою магию. – Доктора знали о магии? - растерянно спросила Гермиона. – Разве это не было маггловское заведение? – Да, - сказала Меропа. – Сначала мы подумали о том, чтобы поместить Томми в маггловскую клинику, но они не смогли бы сдержать его, если бы он напал с помощью магии. Итак, я поговорила с целителями в больнице Святого Мунго, и они направили Томми в клинику Пинеля. Томми ненавидел нас за то, что мы отправили его туда. В течение нескольких месяцев он отказывался даже разговаривать со мной, когда я навещала его. Это было тяжелое время. Для всех нас. Томми должен был оставаться там так долго. Я ужасно скучала по нему. Меропа взглянула на Гермиону и слабо улыбнулась ей. – Когда его наконец отпустили, ему стало лучше. Не очень хорошо, но лучше. Тогда я так гордилась им, что ему разрешили поступить в Хогвартс. Я боялась, что они не возьмут его с собой. И Томми так хорошо учился в школе. Я знаю, что он все еще обижается на нас с отцом за то, что мы бросили его в этой клинике. Но я так счастлива, что он хорошо учится в школе. У него самые лучшие оценки, он завел несколько друзей, и теперь он даже главный староста мальчиков. Я никогда не слышала ничего плохого о Томми ни от кого из учителей. Сейчас ему намного лучше. А потом... - на этот раз улыбка Меропы была искренней, когда она посмотрела на Гермиону. - Он навестил нас в прошлые каникулы. С тобой. Добровольно. Это большее, на что я могла надеяться. Гермиона посмотрела на счастливую улыбку на лице Меропы и почувствовала, как что-то медленно, безжалостно сжимается вокруг ее горла. Ее желудок превратился в один болезненный узел, и она почувствовала, что задыхается. Что же ей теперь сказать Меропе? Рассказать ей о Невилле Лонгботтоме, о рыцарях Вальпургии, о Хоркруксах... о том, что Том так и не поменялся? Что он все еще был похож на того маленького мальчика, который хладнокровно убил своих бабушку и дедушку? Улыбка на лице Меропы приобрела печальный оттенок, когда она добавила: – Ты должна знать, мой муж... он действительно любит Томми. Он правда любит. Но с тех пор, как умерли его родители... ему больно смотреть на Томми. Это заставляет его говорить резкие вещи. Но он не винит Томми. Если он и винит кого-то, то только меня. Гермиона посмотрела на Меропу. В глазах женщины стояли непролитые слезы. – А почему он должен винить вас? - осторожно спросила Гермиона. Меропа слабо улыбнулась ей. – В молодости я совершила много ошибок. И одна из них была... скажем, я причинила Тому самую ужасную боль. Вообще-то это чудо, что он остался со мной. Я ему очень благодарна. Меропа положила ладонь на руку Гермионы и нежно погладила ее. На ее лице появилась улыбка, когда она сказала: – Но это уже другая история. Не беспокойся об этом. Это уже в прошлом. Я просто хочу, чтобы ты знала, что мой муж заботится о Томми так же сильно, как и я. Я очень рада, что Томми наконец-то смог оставить наши проблемы позади. Гермиона не могла ничего сделать, кроме как уставиться на Меропу. В глазах женщины был такой красивый блеск надежды, что Гермиона не смогла заставить себя погасить его. – Мне очень жаль, - наконец прошептала она. – Мне очень жаль, что я накричала на вас раньше. Я и не знала. – О, все в порядке, - сказала Меропа, нежно поглаживая руку Гермионы. – На самом деле я даже рада, что ты это сделала. Это показывает, как сильно ты любишь Томми. Я счастлива, что он нашел кого-то вроде тебя. Гермиона кивнула, заставляя себя улыбнуться, хотя ей хотелось разрыдаться. – Теперь мне пора идти. – Конечно. - Меропа улыбнулась. – Вы можете... - нерешительно начала Гермиона. – Не могли бы Вы передать Мистеру Риддлу, что мне очень жаль? – Да, - ответила Меропа, все еще улыбаясь. – Не волнуйся. Он не сердится на тебя. Просто ему все еще очень больно. Но я уверена, что когда-нибудь он простит себя и, надеюсь, меня тоже. Она проводила Гермиону до двери, и прежде чем та успела уйти, Меропа весело сказала: – Приходи еще. Может быть, в следующий раз вместе с Томми. Гермиона слабо улыбнулась ей, но не смогла заставить себя ответить. Затем она повернулась и пошла прочь.{{{{{{{{+}}}}}}}} – Я дух, всегда привыкший отрицать. И с основаньем: ничего не надо. Нет в мире вещи, стоящей пощады, Творенье не годится никуда. Итак, я то, что ваша мысль связала С понятьем разрушенья, зла, вреда. Вот прирожденное мое начало, Моя среда. – Иоганн Вольфганг Гёте (1749†1832)