†
Том лежал в своей постели и смотрел в потолок. Он уже пропустил завтрак, и Чары скоро начнутся, но он просто не мог встать. Странная усталость охватила все его тело. Он крепко спал, и никакие сны его не посещали. И все же он проснулся и почувствовал себя совершенно разбитым. Том опустил руку в сторону, чувствуя кончиками пальцев пустой матрас. Его опрометчивые поступки со вчерашнего дня вихрем пронеслись в голове. Никогда не было хорошей идеей позволять эмоциям управлять своими действиями. К счастью, Том сумел выбраться из этого затруднительного положения. Как всегда, Диппет купился на его ложь. Убедить его было даже не так уж трудно. Директор никогда бы не заподозрил своего любимого ученика в каких-либо проступках. Конечно, заслуживающий доверия староста мальчиков понятия не имел, что Гермиона Руквуд на самом деле была замаскированной грязнокровкой. Том Риддл оставался невинным... по крайней мере, в глазах Диппета. Том глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он так устал,что пропустил бы Чары. Может быть, Диппет и поверил ему, но МакГонагалл – нет, и многие студенты, вероятно, тоже. Гермиона была его девушкой. Каковы шансы, что он никогда не видел ее обнаженных предплечий? Вокруг него витали подозрения. Оно точно так же прилипло к нему, когда он убил мальчишку Лонгботтома. Люди удивлялись, высказывали свои сомнения за закрытыми дверями, смотрели на него настороженно, со страхом. И все же… И все же никто не смог доказать его вину. Том знал, что это тоже пройдет. Подозрение останется при нем, но этого будет недостаточно. То, что Гермиона изображала чистокровку, могло быть рискованным решением, но Том с самого начала рассчитывал на возможность ее разоблачения. Он знал, как обольстить нужных людей, и знал, кому из них угрожать молчанием. Конечно, ситуация осложнялась тем, что Люпин знал всю глубину вовлеченности Тома, но и на это у него был соответствующий ответ. Здесь не было места ошибкам, но пока Том был осторожен, никто не мог его тронуть. Том прикрыл глаза рукой, заслоняя ей весь свет. Темнота действовала успокаивающе. Мучительно пустая комната исчезла. Его вчерашние действия были реакцией на коленопреклонение – так много он мог признать – но Гермиона заслужила все, что получила. Ее предательство застало Тома врасплох. Он ругал себя за то, что вообще позволил ей подобраться так близко. Если бы он был более наблюдательным, то смог бы увидеть ее предательство прежде, чем стало бы слишком поздно. И все же он был на вершине всего этого. Он был в безопасности. Ему это сойдет с рук. Тогда почему же?.. Почему он так странно себя чувствует? Как будто что-то нависло над ним? Том понятия не имел, как это исправить. Ситуация больше не нуждалась в исправлении. Он исправил все еще вчера. Все вернулось на круги своя. Потеря медальона Слизерина была неудачей, но она не была фатальной для его планов. Он мог бы это сделать. Он держал себя в руках. Том тихо застонал. Он все еще видел ее лицо. Это была боль и предательство. Страх...и отвращение. Может быть, это была ненависть. Но он не был уверен. Он больше не мог просить ее об этом. Том на мгновение задумался, где же сейчас Гермиона. Как только эта мысль коснулась его сознания, он поспешно отогнал ее прочь. Он действительно не хотел думать об этом. Он перевернулся на бок и свернулся калачиком, уткнувшись лицом в подушку, словно хотел спрятаться. Он чувствовал себя покинутым, одиноким, и чувство надвигающейся гибели продолжало мучить его.†
Чувствуя оцепенение, Гермиона сложила свежевыстиранную униформу и разложила ее по стопкам. Каждый раз, когда она натыкалась на эмблему Гриффиндора или красно-золотые цвета, ее желудок неприятно сжимался. Ее глаза предательски защекотало, но Гермиона упрямо сдерживала слезы. Хотя глаза у нее, наверное, были красные, и она была рада, что в сырой, пропотевшей прачечной ее никто не увидит. – С ними уже закончили? - спросила пухленькая женщина с беспокойным видом, плавающим вокруг нее. Гермиона кивнула. Женщина, Винки, как уже успела узнать Гермиона, торопливо рассортировала сложенные униформы по корзинам и пожаловалась, придав своему голосу напряженный оттенок: – Я уже опаздываю с этим. Ты даже не представляешь, Пенни, в какой одежде эти люди ходят каждый день. – У меня там есть корыто с постельным бельем, которое нужно исправить, - сказала Винки, держа по одной корзинке под каждой рукой. – Ты можешь этим заняться? – Конечно, - тихо ответила Гермиона. Винки послала ей благодарную улыбку, прежде чем она умчалась прочь. Гермиона тихо вздохнула, поскольку она подошла к ванне. Она уже чувствовала себя невероятно усталой, а ее рабочий день еще и наполовину не закончился. Работа в прачечной всегда была тяжелой работой. Гермиона угрюмо посмотрела на горы постельного белья. По крайней мере, она не должна была делать это полностью без магии. Она неохотно вытащила из кармана ярко-красную палочку, которую дал ей Добби. Деревянная палочка в ее руке казалась болезненно полой, и Гермиона знала, что это позволит ей произнести только самое простое заклинание. Чувствуя легкую тошноту, она махнула палочкой в сторону постельного белья. Ее магия медленно колебалась в древке и медленно формировалась в заклинание. Одна из простыней взмыла в воздух, вытянулась и скользнула в отжиматель для белья. Гермиона убрала ненавистную псевдо-палочку и начала крутить колесо отжималки. Вскоре по ее лбу потекли струйки пота. Это ничуть не облегчалось осознанием того, что если бы ей дали ее старую каштановую палочку, она бы закончила в половине случаев. Чувство отчаяния и безнадежности овладело Гермионой, когда она положила в отжимную машину то, что показалось ей сотой простыней. Стены прачечной, казалось, давили на нее, и она едва могла дышать. Гермиона гадала, сможет ли Сириус помочь ей выбраться из этой ситуации. Для нее Хогвартс больше не был безопасным убежищем. Это был только вопрос времени, когда ее история просочится наружу. А потом ее заберут Егеря... или Амбридж. Гермиона испуганно вздрогнула. Ее уже слегка покрытые волдырями руки крепче сжали руль отжима одежды, когда предательские сомнения просочились в ее мысли. Даже если ей удастся добраться до Сириуса, почему глава Ордена Феникса должен заботится о ней? Она все испортила и ожидала, что он ворвется и спасет ее? Да и зачем ему это? Сириус всегда хотел помочь, осторожно заметил мягкий голос. Гермиона зажмурилась и провела рукой по своим кудрявым волосам. Да, именно это и сказал Сириус, точно так же, как Том обещал никогда не выдавать ее. Теперь она была разоблачена, стала обузой. Кто мог сказать, что Сириус не бросит и ее тоже? Гермиона глубоко вздохнула и продолжила яростно крутить колесо отжималки. Страх затуманил ее разум. Она действительно не знала Сириуса. Она видела его – сколько? Дважды? Том был намного ближе к ней, и она все еще не могла видеть его ложь насквозь. Что, если Сириус захочет использовать и ее, и тогда она окажется в еще худшем положении? Ее мысли осторожно переместились от Ордена к некоему оборотню. По крайней мере, она могла доверять Люпину, правда же? У Гермионы неприятно скрутило живот. Она просто больше не была уверена. Ни в чем. Может быть, лучше подождать, прежде чем она начнет действовать поспешно. Конечно, Люпин скоро вернется с задания, и тогда она поговорит с ним.{{{{{{{{+}}}}}}}}
Это была пятница, второй день работы Гермионы грязнокровкой в Хогвартсе. Она уже изнемогала от тяжелой работы, тело ее тупо болело, и она постоянно чувствовала усталость. Единственным плюсом, который она могла видеть, было то, что работа в прачечной скрывала ее от глаз студентов. Паника затуманивала ее разум всякий раз, когда она думала о встрече с кем-нибудь из своих старых сверстников. Теперь, когда они знали, кто она на самом деле, она никак не могла встретиться с ними лицом к лицу. – Пенни? Гермиона оторвалась от своей работы по тщательному выглаживанию брюк. Добби нашел ее. На его лице появилась легкая, почти извиняющаяся улыбка. – Мне очень жаль, - сказал он. – Но не могла бы вы подняться в Большой Зал? Нам нужно больше рук, чтобы помочь с приготовлениями к празднику. Гермиона почувствовала, как что-то сдавило ей сердце. Она совсем забыла, что завтра будет праздноваться Белтейн. Она судорожно сглотнула, стараясь не обращать внимания на то, как сдавило горло. Она собиралась пойти на бал вместе с Томом. – Да, конечно, - прошептала она сдавленным голосом. – Спасибо, Пенни, - сказал Добби с явным облегчением. – Ты просто ангел. Сунув ненавистную красную палочку в карман, Гермиона пробормотала: – Я в этом сомневаюсь Добби успокаивающе обнял ее за плечи и мягко сказал: – Обещаю, все будет хорошо. Гермиона быстро покинула прачечную и поспешила по потайным коридорам и потайным ходам. Будучи студенткой, она понятия не имела, что существует целая сеть проходов, скрытых от посторонних глаз. Низко наклонившись, Гермиона протиснулась в довольно узкий и темный проход. Каменные стены были грубыми и неровными, пол неровным и местами покрытым лужами воды. Это было очень далеко от широких и хорошо освещенных коридоров, которыми пользовались ученики Хогвартса. И все же Гермиона была рада, что может пользоваться этими путями. Она боялась встретиться с кем-нибудь из студентов или профессоров. Гермиона тихонько ахнула, едва не налетев на лестничный пролет, который она не заметила в сумерках. Ее рука скользнула вдоль влажной стены для поддержки, когда она поднималась, осторожно, чтобы не споткнуться о наклонную ступеньку. Добравшись до Большого Зала, она вздохнула с облегчением. Студентов нигде не было видно. В Зале были только грязнокровки. Они уже отодвинули четыре больших факультетских стола, чтобы создать больше пространства, и теперь были заняты организацией праздничных декораций и установкой небольшой сцены для оркестра. – Эй, ты ведь Пенни, не так ли? - один из грязнокровок позвал ее. Гермиона кивнула и быстро подбежала к нему. Мужчина стоял на лестнице и аккуратно прикреплял к стене разноцветные гирлянды. Он улыбнулся ей сверху вниз и сказал: – Ты можешь мне помочь. – Да, - покорно ответила она и уже потянулась за другой гирляндой, чтобы вручить ее ему.†
Через несколько часов Большой Зал был почти неузнаваем. Пол был ярко отполирован, в то время как маленькие круглые столы заменили большие домашние столы и были украшены белыми скатертями и красивыми лентами. Еще больше лент и гирлянд украшали стены и игриво свисали с потолка. Середина зала оставалась свободной, создавая танцпол. Сцена была закончена и только ждала, когда музыканты сыграют запоминающуюся мелодию для гостей вечеринки. Гермиона стояла у дверей, и ее измученные глаза тоскливо блуждали по праздничной комнате. Бледный взгляд на ее лице, она позволила своим глазам путешествовать по украшениям. Перед лицом этой прекрасной комнаты ее охватило чувство собственной неполноценности. Гермиона смущенно отряхнула свое серое платье. Ей удалось только еще больше испачкать его жиром, которым она намазала все свои руки, помогая устанавливать подмостки для сцены. – Эй, Пенни, - окликнул ее Пит, один из грязнокровок. – Мы уже почти закончили. Если хочешь, можешь сделать перерыв. Гермиона кротко улыбнулась ему. – Спасибо. Она бесшумно выскользнула из Большого Зала. Вход в один из боковых проходов был совсем рядом. Опустив голову, она быстро побежала к потайной двери. Но на этот раз удача отвернулась от нее. Прежде чем Гермиона добежала до двери, она столкнулась с группой слизеринцев. Она сразу же узнала эти лица: Долохов, Гойл и Драко Малфой. Гермиона мгновенно застыла, как вкопанная, и испуганно уставилась на трех слизеринцев. Злорадная ухмылка появилась на лице Долохова, когда он узнал ее. – О, вы только посмотрите. Это же маленькая грязнокровка. - он потянул Гермиону за платье и спросил с притворным беспокойством: – А что случилось с твоей школьной формой? Гермиона ничего не ответила, и уставилась в пол. Единственное, что она могла слышать, был жестокий смех слизеринцев и ее собственная кровь, бьющаяся в ушах. – Ответь ему, - грубо потребовал Гойл. Не поднимая глаз, Гермиона пробормотала: – Я больше не студентка, Господин Долохов. Ее признание было встречено еще большим количеством смеха и злобных насмешек. Гермиона нервно переминалась с ноги на ногу, борясь с желанием убежать. Краем глаза она заметила, что Драко наблюдает за ней. Серые глаза слизеринца сверкнули в зловещем свете, и он пристально посмотрел на Гермиону. Он еще ничего не сказал, но было совершенно очевидно, что он точно знает, кто она такая. Гермиона почувствовала, как ее сердце бешено колотится в груди, подгоняемое страхом. – Мерлин, это же смешно, - фыркнул Долохов. – Грязнокровка, одетая как настоящий человек. Если бы я этого не видел, то никогда бы не поверил, что такое возможно. Резко усмехнувшись, он угрожающе шагнул к Гермионе. Она хотела уклониться от него, но знала, что лучше не пытаться убежать. Долохов схватил ее за кудрявые волосы и с трудом заставил откинуть голову назад, так что ей пришлось смотреть на него. Гермиона тихонько всхлипнула и испуганно заморгала, глядя на него снизу вверх. Мерзкая ухмылка играла на губах Долохова, когда он насмешливо смотрел на нее сверху вниз. Его голос был мягок, но в нем чувствовалось какое-то злобное подводное течение, когда он сказал: – Скажи мне, тебе было весело размазывать свою грязь по всей этой благородной школе?" Все тело Гермионы дрожало, а голова болела там, где он грубо дергал ее за волосы. Она не знала, что делать, и только жалостливо вздохнула: – Мне очень жаль. Долохов злобно рассмеялся и выпустил ее из своей крепкой хватки. Гермиона отшатнулась назад. Теперь у нее болели голова и шея, но она не осмеливалась потереть ноющую кожу. Она снова встала перед тремя Слизеринцами и поклонилась им. – Если бы ты была моей, - с ненавистью прошипел Долохов. – Я бы проклял тебя в любой момент жизни. Глаза Гермионы тревожно расширились, и она поклонилась еще ниже. Безжалостно заметил Гойл. – Я не думаю, что кто-то будет жаловаться, если ты это сделаешь. На лице Долохова появилось задумчивое выражение, и кровь Гермионы заледенела от ужаса. В конце концов, однако, Долохов не вытащил свою палочку. – Нет, - бессердечно решил он. – Я не хочу лишать ее хозяина этого удовольствия. При последнем слове Гермиона вздрогнула. – Ну, я не уверен, что Риддл действительно так уж недоволен ею, - предположил шелковистый голос Драко. На лице Долохова появилось почти испуганное выражение. Он быстро повернул голову, чтобы проверить, нет ли кого поблизости. Затем он свирепо посмотрел на Драко. – Я думаю, тебе следует держать свой болтливый рот на замке. Драко остался равнодушным к гневу собеседника и спокойно ответил: – Да ладно, мы все знаем, что он стоял за всем этим. Глупая грязнокровка ни за что не справилась бы с этим без посторонней помощи. Долохов на мгновение посмотрел на Драко так, словно тот сошел с ума. Затем он покачал головой и презрительно сообщил: – В один прекрасный день Риддл убьет тебя. А я буду сидеть на переднем сиденье и подбадривать его. Два слизеринца быстро вступили в спор. Гермиона все еще неловко склонила голову и подумала, не стоит ли ей попытаться убежать. Прежде чем она успела принять решение, чья-то нежная рука легла ей на плечо, и чей-то голос прошептал: – Иди сюда. Не смея поднять глаз, она почувствовала, что ее уводят прочь. Все ее тело все еще сильно дрожало. Они вошли в небольшой коридор и оставили спорящих слизеринцев позади. – Гермиона? - снова заговорил мягкий голос. Услышав свое настоящее имя, она сильно прикусила внутреннюю сторону щеки. Слезы, которые она не могла позволить себе пролить, застилали ей глаза, когда она подняла голову. Перед ней стоял Регулус Блэк. – С тобой все в порядке?" Он озабоченно оглядел ее. Гермиона смогла только кивнуть. Тонкая улыбка тронула губы Регулуса, и он вздохнул с облегчением. – Я очень рад. - он вздохнул, все еще глядя на нее с беспокойством. – Я так испугался, когда тебя вчера вытащили из Большого Зала. Я думал, что тебя... Что они придут... Он судорожно сглотнул. Гермиона бросила ему небольшую улыбку и прошептала: – Я тоже. – Ты сейчас работаешь в Хогвартсе? - осторожно спросил Регулус. – Да, - неохотно согласилась Гермиона. – МакГонагалл заставила Диппета оставить меня у себя. – Ну ... - Регулус дрожащей рукой провел по волосам. – И все же это лучше, чем альтернатива. Слизеринец глубоко вздохнул, пока его взгляд скользил по Гермионе. Она вздрогнула, увидев выражение вины на его лице. – Если бы я только знал раньше... - вздохнул Регул. Гермиона посмотрела на него в замешательстве. – О чем? Слизеринец послал ей неловкую улыбку. – Если бы я знал, кто ты, то не послал бы тебе это письмо. С этого все и началось, не так ли? Твоя ссора с Риддлом. Брови Гермионы удивленно взлетели вверх. – Т-ты...? Письмо от Р.А.Б... это был ты?! Регул тихо рассмеялся. – Регулус Арктурус Блэк. – Я... я не знала, - пробормотала Гермиона. Он усмехнулся ей. – Здесь никто не знает моего второго имени. - озорной блеск исчез из его глаз, и он печально добавил: – Мне очень жаль. Мне правда очень жаль, что я послал тебе это письмо. Это все моя вина. Гермиона отрицательно покачала головой. – Нет. Нет, это не так. Том сделал это со мной, а не с тобой. – Вот ублюдок, - тихо выругался Регулус. – Это отвратительно. Как он мог так просто тебя выдать? – Я должна была этого ожидать, - прошептала она глухим голосом. – Все предупреждали меня о нем. – Он хороший лжец, - ответил Регулус и слегка улыбнулся ей. – И он получил именно то, что хотел. Теперь его уже никто не остановит. – Мы все еще можем остановить его, - настаивала Гермиона. – Он еще не успел получить все объекты Основателей. Мы найдем их, и он не сможет превратить их в Хоркруксы. – Гермиона, - неловко ответил слизеринец. – А тебе не кажется, что сейчас у тебя есть другие проблемы? Гермиона неуверенно выдохнула. Он был прав, но она действительно не хотела сталкиваться с собственной ужасной ситуацией. – Мы остановим его, - повторила она с отчаянием в голосе. – Мы должны это сделать. – Мы ничего не можем сделать, - устало вздохнул Регулус. – Я пытался остановить его, но он слишком силен. Поэтому я и написал тебе. Я подумал, что вы могли бы... - он замолчал и сокрушенно покачал головой. – Регулус. - Гермиона посмотрела на него с серьезным выражением лица. – Он собирается кого-то убить. Я знаю про Невилла. Том собирается сделать это снова. Регул невесело рассмеялся, и этот звук резким эхом отразился от стен. – Я ничего не могу сделать. Ты была моей последней надеждой. Его глаза блуждали по ней, изучая ее грязное платье и темную метку на предплечье. Регулус прикусил губу и выдавил из себя слабую улыбку. – Все кончено, - тихо сказал он ей. – Ты должна позволить этому случиться. Расправив плечи, она твердо решила: – Нет. Я не позволю ему выйти сухим из воды. Если бы она это сделала, то ничего бы не осталось. Если она перестанет сопротивляться, то с таким же успехом может погибнуть. Искусственная улыбка все еще висела на губах Регулуса, и он мягко покачал головой. – Ты не можешь его остановить. Только не так. Гермиона неловко дернула себя за грубую ткань платья. Неужели это действительно так? Неужели она вернулась в ничто? Невидимая, бессильная. И снова ничего не стоит. Видя, как в ее глазах вспыхивает боль, Регулус подошел ближе и осторожно погладил ее по руке. – Не огорчайся так. Это не твоя вина. Гермиона почувствовала, как что-то жестоко сжалось вокруг ее сердца. Ее нижняя губа предательски задрожала, и она сильно прикусила ее. – Почему это так важно? - она выплюнула вопрос, на который до сих пор никто не мог ответить. – Что я грязнокровка. Всегда так. Я вовсе не бесполезна. – Конечно, нет, - осторожно успокоил его Регул. Он схватил ее за плечи. Гермиона не знала, что и думать, пока он пытался урезонить ее: – Но в твоем положении ты ничего не можешь сделать. Ты никак не можешь остановить Риддла. Не сопротивляйся ему. Он только сделает тебе еще больнее. Регулус грустно улыбнулся и посмотрел на нее так, словно она была каким-то сломанным добром. – У тебя есть талант. Так много талантов. Дело не в том, что ты слаба... просто ничего не поделаешь, Гермиона. Гермиона почувствовала, как ледяная тьма безжалостно обволакивает ее, душит все вокруг. Она не могла дышать, глядя на Регулуса мертвыми глазами. Он ведь оставил всякую надежду, не так ли? Она знала, что ее положение было ужасным, но если выхода действительно не было, то какой в этом был смысл? Регулус увидел, как в ее глазах появилась боль. На его лице появилась жалость, и он быстро заключил ее в объятия. – Только не плачь. Это не твоя вина. Ты сделала все, что могла. Объятия Регулуса и его жалость причиняли боль. Как ни странно, это было даже хуже, чем столкнуться лицом к лицу с презрением и ненавистью Тома. Регулус вообще в нее не верил. Неужели у нее действительно нет никакой надежды? Гермиона вздрогнула, но заставила себя сдержать рыдания, которые хотели вырваться из нее. Наконец Регулус освободил ее от этого нежного, но такого ужасного объятия. – Не беспокойся больше о Риддле, - мягко сказал он ей. – Он не твоя проблема. Все в порядке, правда. - он покачал головой. – Я даже не хочу представлять, каково тебе было, когда тебя заставили вести себя как чистокровная. Риддл – жестокий ублюдок, который заставил тебя пройти через все это. – Это ... - бесцветно призналась Гермиона. – Теперь все еще хуже. Я... я не знаю, что делать. - она в отчаянии посмотрела на него. – Я больше не могу быть такой. Регул с беспокойством оглядел ее. – Послушай, я знаю, что это плохо. Но я тебя не брошу. - он ободряюще погладил Гермиону по руке. – Я вытащу тебя отсюда. Я спрошу Диппета, могу ли я купить тебя. Он, наверное, будет счастлив избавиться от тебя. Гермиона посмотрела на него снизу вверх, и в ее сердце зародилась надежда. – Ты... ты действительно сделаешь это для меня? – Конечно. - Регулус улыбнулся ей. Затем он продолжил, и каждое нежное слово жестоко врезалось в нее: – ты можешь работать в Блэк-мэноре, пока я не закончу школу. А потом я все равно планировал съехать, и ты можешь пойти со мной и работать только на меня. Какое-то мгновение она просто смотрела на него, надеясь, что неправильно поняла. – Р-работать на тебя? Регулус кивнул, все еще мягко улыбаясь. – Да. Все будет хорошо. Не то чтобы я действительно нуждался в собственной Грязнокровке, так что тебе даже не придется ничего делать. Это будет похоже на отпуск. Я обещаю. Все будет хорошо. Гермиона пристально посмотрела на него. Ее глаза защипало, но она не хотела плакать. Было ли это решением проблемы? Ее обмен одного хозяина на другого? Неужели это все, на что она могла надеяться? – Я... я не могу... - беспомощно пробормотала она, отчаянно желая, чтобы он понял. – Я не могу вернуться. Я была студенткой. Я была... нормальной. Я хочу... я так много хочу сделать. Я не могу вернуться назад. Регулус кивнул и грустно улыбнулся ей. – Я все понимаю. Но ты должна быть благоразумна. Эта шарада никогда бы не сработала. Если бы это был не Риддл, то что-нибудь другое сорвало бы твое прикрытие. Теперь тебе действительно нужно быть реалистом. Гермиона уставилась на него и не знала, что делать. Она просто машинально кивнула. Она ничего не могла ему сказать. Она чувствовала себя такой больной и боялась, что если откроет рот, то просто закричит. Регулус бросил ей ободряющую улыбку, в которой чувствовалось странное покровительство. – Это к лучшему. Гермиона снова кивнула. – Я должна вернуться на кухню, - сказала она хриплым от напряжения голосом. – Конечно.{{{{{{{{+}}}}}}}}
Поздним вечером того же дня Гермиона призраком пробралась в гриффиндорскую гостиную, чтобы привести ее в порядок. Она была безмерно благодарна, что ученики уже спали. Она никак не могла смириться с тем, что кто-то еще увидит ее такой. Слизеринцы были достаточно невыносимы. Она просто не хотела видеть реакцию своих собственных соседей по дому. Гермиона провела дрожащей рукой по лицу, прежде чем продолжить счищать с ковра сажу с ближайшего камина. Она отчетливо помнила, как сидела на диване перед тем же самым камином, весело болтая со студентами Гриффиндора и наслаждаясь теплом огня. Теперь она стояла на четвереньках и скребла пол. – Миона? Гермиона напряглась. Она медленно встала, прежде чем обернуться. По лестнице спускалась Джинни. Ее рыжие волосы были взъерошены, и она была одета в пижаму. У Гермионы тоскливо сжался желудок, когда она увидела Джинни. Рыжеволосая остановилась прямо перед ней. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она посмотрела на старшую девочку. – Что ты здесь делаешь? Гермионе хотелось улыбнуться в ответ. В конце концов, хотя, она не могла управлять ею. Она просто опустила голову и нерешительно ответила: – Убираю общую комнату. Смущение вспыхнуло в Гермионе, когда она стояла перед Джинни в своем грязном платье, суетясь с тряпкой в руке. Но Джинни, похоже, совсем не возражала. Мягкая улыбка появилась на ее губах, когда она подошла ближе к Гермионе и обняла ее за плечи. – Иди сюда, - твердо сказала Джинни и потянула Гермиону к дивану. – Садись. Гермиона заколебалась. Ей действительно больше не разрешалось пользоваться мебелью гриффиндорской гостиной. Мягкое прикосновение руки Джинни к ее плечу убедило ее опуститься на мягкий диван. – Вот, - сказал рыжеволосый, протягивая Гермионе коробку шоколадных лягушек. – С-спасибо, Госпожа Уизли, - пробормотала Гермиона и потянулась за одной из конфет. Поскольку Джинни ничего не ответила, Гермиона пристально посмотрела на нее. Рот девушки был полуоткрыт, а в карих глазах сверкнуло удивление. Потом Джинни недоверчиво прошептала: – Г-Госпожа...? Гермиона не знала, что ответить. Поэтому она просто кивнула. Глаза Джинни расширились еще больше. Недоверие омыло ее красивое лицо. Внезапно она потянулась к Гермионе и заключила ее в объятия. Гермиона напряглась, и по ее телу пробежала дрожь. Она не могла поверить, что эта девушка прикоснется к ней. Не сейчас, когда все знали, что она грязнокровка. Однако Гермиона ничего не могла с собой поделать и наклонилась к нему. Тепло тела Джинни рядом с ней сумело успокоить ее. – Ох, Гермиона, - нежно прошептала Джинни. – Я не Госпожа Уизли. Меня зовут Джинни. Я твой друг. - она еще крепче обняла Гермиону. – Я всегда буду твоим другом. Дыхание Гермионы было прерывистым, а глаза горели еще сильнее. Джинни выпустила ее из своих крепких объятий и дала Гермионе немного больше пространства. – Гермиона? Что же теперь с тобой будет? - осторожно спросила она. – Дин, Рон, Симус и я... все в Гриффиндоре действительно обеспокоены. Мы хотим тебе помочь. Гермиона нервно теребила прядь своих кудрявых волос. Она не осмелилась встретиться взглядом с Джинни и дрожащим голосом прошептала: -Ну, не знаю. Я думаю, что пока буду работать здесь. Я думаю, Диппет пытается держать это в секрете как можно дольше. Но... - она осторожно взглянула на Джинни. – То, что я сделала. Это действительно плохо. Я не знаю – они наверняка сурово накажут меня… Джинни пристально посмотрела на нее. – Накажут? Гермиона нервно сглотнула, прежде чем слабо призналась: – Я... я удивлена, что они не... - она испуганно вздрогнула. – еще не... привели приговор в исполнение. Джинни задумчиво посмотрела на нее. Затем она сунула руку в карман мантии и вытащила оттуда смятый клочок газеты. Она разгладила его и протянула Гермионе. – Может быть, именно поэтому твое дело немного ускользнуло от внимания. Растерянно моргая, Гермиона взяла газету. Ее взгляд сразу же привлек заголовок на первой странице.Родословная профессора Хогвартса под подозрением. Ремус Люпин, профессор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, предстает перед судом Департамента по наблюдению за магическими родословными после того, как возникли сомнения относительно его происхождения. Анонимная наводка выдвинула серьезные обвинения против Капитана Люпина, члена Корпуса оборотней и бывшего студента Хогвартса. Продолжающееся расследование осложняется тем фактом, что Корпус всегда отклонял соглашение о взаимной выдаче. В настоящее время Люпину удается избежать ареста, проживая на территории оборотней. Капитан Люпин отвечал за обучение шестого и седьмого курсов Хогвартса Дуэлям И Темным Искусствам с тех пор, как он присоединился к штабу три года назад. Полковник Фенрир Грейбек, командир Люпина, решительно отверг все переговоры об экстрадиции, даже если статус Люпина как чистокровного будет отменен. "Это скандал", - комментирует мадам Долорес Амбридж, глава ОМБ, и критикует особый статус, которым пользуются оборотни. Корпус все еще действует в условиях до Гриндельвальда и не делает различий между чистокровными, Полукровными и даже Грязнокровными. "Это подвергает наше общество опасности", - настаивает мадам Амбридж и выступает за строгое отделение от Корпуса оборотней и расширение прав Егерей на вмешательство. (Для получения дополнительной информации см. стр. С 11 по 13)'
– Я не думаю, что он вернется, - сказала Джинни с печалью в голосе. Гермиона оторвала взгляд от газеты. Чувство отчаяния сокрушало ее с новой силой. Люпин... он ведь не оставит ее здесь одну, правда? Джинни посмотрела на нее с явным беспокойством в глазах. Она потянулась к Гермионе и нежно провела ладонью по ее руке. Затем она осторожно спросила: – Послушай, ты же не сделала ничего плохого. Они не могут наказать тебя. В этом слове сквозило негодование, как будто Джинни сомневалась, что Гермиона может нести ответственность за свои действия. – Они могут, - пробормотала Гермиона. – Это их право. – За что же? - возмущенно воскликнула Джинни. – За то, что ты хочешь пойти в школу?! Гермиона пожала плечами, не в силах ничего сказать, и Джинни сердито продолжила:" – Это неправильно. Гермиона избегала яростного взгляда подруги и тупо повторила: – Это их право наказывать меня. – Гермиона, нет! - громко запротестовала Джинни. Она схватила Гермиону за подбородок и повернула его так, что ей пришлось смотреть на рыжую голову. Джинни посмотрела в карие глаза Гермионы и серьезно сказала: – Никто – ни Диппет, ни тем более Риддл – никто не имеет права причинять тебе вред. На этот раз Гермиона, не отрывая взгляда от Джинни, глухо прошептала: – Я – Грязнокровка. Они могут делать все, что захотят. Джинни уставилась на Гермиону, печаль и гнев плавали в ее красивых глазах. Она осторожно взяла Гермиону за руку и успокаивающе сжала ее. Гермиона вздрогнула от этого прикосновения. Она закрыла глаза и спросила срывающимся голосом: – Можно мне остаться здесь? Хотя бы ненадолго? Джинни мгновенно придвинулась ближе и обняла Гермиону за дрожащие плечи. Когда Джинни была так близко, а вокруг нее – красные и золотые цвета гриффиндорской гостиной, Гермиона могла хотя бы на секунду притвориться студенткой. Представить себе, что ее самые большие проблемы - это предстоящие ТРИТОНы или решение того, что она будет делать после окончания школы. Гермиона еще теснее прижалась к Джинни, и наконец слезы хлынули из глаз. Тихие рыдания сотрясали ее тело, пока Джинни укачивала ее на руках. – Ш-ш-ш, не плачь, Гермиона, - успокаивающе прошептала рыжеволосая. – Мы найдем какое-нибудь решение. Ты самый умный человек, которого я когда-либо встречала. Мы заставим Диппета отпустить тебя на занятия. Тогда ты сможешь взять ТРИТОНов с нами. Все знают, что ты этого заслуживаешь. Теплые слова Джинни только заставили Гермиону заплакать еще сильнее. Это были всего лишь сны, не более того. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сдержать слезы. Все еще слегка дрожа, Гермиона немного отодвинулась от Джинни и послала ей водянистую улыбку. – Спасибо, - хрипло прошептала Гермиона. – Я поговорю с Диппетом, - пообещала Джинни. – Я заставлю его вернуть тебя обратно. Все еще улыбаясь, Гермиона покачала головой. – Нет, - сказала она с грустью в голосе. – Диппет не разрешит мне ходить в школу. Даже если бы он захотел, то не смог бы. Джинни решительно покачала головой и крепко схватила Гермиону за руку. – Не говори так. Ты принадлежишь к Хогвартсу. Будучи студентом. – Может быть, в другой жизни... - тихо ответила Гермиона.{{{{{{{{+}}}}}}}} – Как только "Идиси" отправится в путь, в это место и все остальные; Несколько пристегнутых оков; некоторые препятствуют орде, Некоторые ослабят связи с храбрыми... Прыгай из оков! Прыжок от врагов! Первый Мерсебургский шарм, благословение освобождения (9-10 век). Женщины Идиси, Дисена или Валькирии...