Кто ты на самом деле?

— Привет, — улыбается Чонгук, заметив копошение подле себя. Лиса хмурится, приоткрывая веки: — Сколько сейчас часов? — пытается приподняться, но её укладывают обратно, аккуратно потянув вниз за плечи. До сознания медленно доходит произошедшее. Она словно находится в бочке, в доски которой с внешней стороны тычат палкой, а звук распространяется не равномерно и глухо. Неужели она так устала? Все так разом навалилось: временный переезд в отель, репетиции, свидание, выступление и раскрытие большой тайны. — Два часа ночи, — отвечает шатен, смотря на заспанную красавицу в свете торшера. С растрепанными волосами и помятым лицом она выглядела ещё более очаровательной. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь ему будет не противно видеть кого-то в таком состоянии рядом с собой, в постели. Обычно он оставлял девушек сразу, не бросив даже записку на прощание, тем более, не оставив номера, о котором так просили разные представительницы прекрасного пола. А для нее сделал и то, и другое, не задумываясь. Теперь не хочется даже вспоминать о других, когда в нескольких сантиметрах лежит такое чудо. Его чудо. — Почему не спишь? — оглядывает вокруг комнату, в которой до сих пор не выключен свет, понимая, что все это не было сном и она сейчас лежит рядом со своим любимым. Безумие. Все тело охватывает колючее чувство стыда и, терпя невыносимо горящие щёчки и носик, девушка пытается зарыться в одеяло побольше, чтобы скрыть смущение. И, не чувствуя ни одной ткани, которая находилась бы между одеялом и её разгоряченным телом, досадно хмыкает, ещё гуще краснея. Настолько голову потеряла, что и не заметила, что ничего не надела после. — Сам не понимаю, — мотает головой Чонгук. На самом деле он пытался уснуть, но не смог. Не мог поверить, что это не бред его взбудораженного усталостью воображения. Всё кажется таким нереальным, словно его ввели в состояние комы и проецируют в его мозг странные сны. Две любимые девушки оказались одним человеком. — Должно же быть наоборот, разве нет? Это парни засыпают после секса, а не девушки, — переводит тему, усмехаясь, за что получает кулачком в бок, явно за употребление этого непристойного слова. — Не смущай меня так…— отворачивается, обиженно надув пухлые губки. Не хватало ей ещё издевок от него! У неё и так сердце не на месте! — Странно, — хмыкает Чонгук. — Пару часов назад ты была разговорчивее, — парень засмеялся, чувствуя себя самым счастливым человеком на Земле. Лиса тоже улыбалась, несмотря на свое недовольство, но пыталась это скрыть, не желая отвечать ему на подобное заявление. Она помнит, как принимала все его комплименты, отвечая взаимностью и все это кажется таким далеким, словно это вовсе не она стонала и извивалась под ним, проводя по его красивому телу руками и ногами. Вглядываясь в гладкую кожу спины девушки, улыбка парня начала таять, сменяясь озадаченностью. И, заметив тишину, Лиса осторожно повернулась, шурша одеялом: — Что-то не так? — Я… — прервался, нервно пожевав губу. Шатенка вопросительно подняла бровь. — … не сделал тебе больно? — по телу прошла дрожь от взгляда Чона — он был наполнен серьезностью как никогда прежде. Он никогда раньше не лишал девушек девственности, но к Лисе относится с большой ответственностью и она это чувствует, вот только об этом Чон ещё не знает. Конечно, он сделал ей больно, но она растерянно хлопала ресницами, словно пыталась придумать, что сказать. Ему это совсем не понравилось, но он подождёт, пока она хоть что-то произнесет, прежде чем рубить сгоряча и начать обвинять себя. И её ответ удивил даже больше, чем он ожидал и насупленные брови вмиг распрямились и поднялись вверх: — Ты так переживаешь за меня… — гладит ладонью мужскую скулу, следя за своими нежными движениями. — Мне очень приятно, правда. — положила ладонь на вздымающуюся грудь и, слегка поцарапав, сжала руку в кулак. По телу вмиг пробежали мурашки от этой двойственности. Это его с ума сведёт! Только что она тебя гладит, а через мгновение царапает, словно скребет не по коже, а по оголенной душе. И Чонгук вдруг осознал, что в нем появилось то, чего раньше он не замечал — способность быть открытым вот так, безвозмездно, без страха, что над твоей радостью или болью посмеются, смешают в грязи. Раньше никто не мог и лишнего слова из него вытащить, так как он считал это пустой тратой времени. А с ней хочется разговаривать бесконечно долго, замечать искры в карих глазах постоянно, словно это самая важная правда во всем этом лживом мире. Теперь уже не страшно, что его доверие используют и выбросят, потому что мир шоу-бизнеса именно такой. Не страшно, потому что появился тот самый человек, не способный причинить зло. — Мне было больно, но… — поднимает взгляд с кулака на внимательно слушающего Чона, готовясь сказать безумно смущающую вещь прямо сейчас. —… мне было очень хорошо. — Лиса готова поклясться, что слышала еле заметный облегчённый выдох. И подумала о том, что это очень мило — видеть от такого парня в обычной жизни подобную заботу и реакцию на её слова. А Чонгук готов отдать все на свете, лишь бы она продолжала быть с ним такой честной. — Поверь мне, в будущем будет только лучше, — взяв её руку в свою, шатен прижимает девичью ладонь к груди, заставляя почувствовать трепетание сердца. Этим жестом он показывает, что безоружен, что сокрушен и больше не будет сопротивляться. Оба понимают, что первый раз не мог получиться безболезненным, но Чонгук старался быть нежным и Лиса правда это ценит. — Я обещаю, что буду дорожить тобой до тех пор, пока ты веришь мне, до тех пор, пока любишь. — Лиса смущённо кивнула, солнечно улыбаясь: — Спасибо, — краснея, натягивает одеяло на уровень носа, оставляя открытыми лишь глаза. Но парень никак не отреагировал на столь милый жест, снова задумавшись о чем-то. Шатенка спустила одеяло до ключиц, выжидающе всматриваясь в красивые черты лица любимого. По нему видно, что раскрытие чувств пока для него — темный лес, но он старается, а это главное. Чонгук долго думал, сказать ли ей то, о чем так крепко задумался, но решил быть честным, как она, решил, что она заслуживает правды после всего, через что прошла. Он больше не допустит этой ошибки с молчанием и недосказанностью, которыми награждал Лису каждую их встречу. Ошибки, из-за которой она, как уверен Чонгук, мучилась. Конечно, мучилась… Направив рассеянный взгляд на девушку, он увидел все те же по-детски наивные глаза с верой во все хорошее. Странно, что она выбрала именно его. Ведь Чон совсем другой. Он привык проверять, прежде чем верить. Привык обдумывать каждый свой шаг. Но Лиса… Всегда действовала так, как чувствует. Говорила то, что думает. И медленно, но верно, учит его тому же. — Если бы мне прошлому показали меня настоящего, я бы назвал себя глупцом. — вдруг произнёс Чонгук на грани слышимости, лениво закрывая глаза изящными длинными пальцами. А кто, собственно, запретил Лисе пялиться на его красивые пальцы? Вот она и пялится, приоткрыв рот, обдумывая его, невпопад брошенные, слова. — Что ты имеешь ввиду? — устроилась поудобнее на бок, находясь на расстоянии нескольких сантиметров от лица шатена, что, увеличив щели между пальцев, пространственно посмотрел в её глаза, будто находился одновременно в другом месте. — Так безрассудно отдать кому-то свое сердце за такой маленький промежуток времени… Это вовсе не похоже на меня, — шепчет, и шёпот этот напоминает монолог с самим собой, от которого у девушки идёт дрожь по телу. Нехорошая дрожь. — Я — прошлый назвал бы себя глупцом. Я — прошлый сказал бы, что обязательно останусь с разбитым сердцем, что пробовать не стоит. Что любовь — та самая запретная зона, в которую я никогда бы не влез добровольно. — слова, словно тяжёлые гири, ударяющие в голову, заставляют чувствовать себя неуютно и девушка ерзает, стараясь сохранить самообладание. И она успешно справилась с нарастающими тревожными эмоциями, упрямо топя сомнения, приковав к ним тяжёлую ношу. И считает, должно произойти что-то действительно ужасное, чтобы эти сомнения освободились от цепей и всплыли, завладев разумом девушки. — А что думает настоящий Чонгук? — убирает руку с его груди, стараясь вести себя непринуждённо, положив ладони под щеку. Шатен промаргивается и тяжело выдыхает скопившийся воздух, что он невольно задержал в лёгких. Пока тяжело. Тяжело даётся искренность. Но он правда старается. Ради неё. Ради них. — А настоящий Чонгук ни о чем не жалеет, — улыбается, отгоняя от Лисы тени сомнения. — Он рад, что признался своей любимой и теперь может быть рядом с ней. — гладит по волосам цвета осени, в которые бесконечное количество раз хочется зарываться, вдыхая свежесть и покой. — Лисичка научила волка своим хитростям. — усмехается, получая в лицо подушкой, которую девушка нарочито гневно вытащила из-под своей головы. Шатен рассмеялся. И, разозлившись на то, что он не относится к ней серьёзно, быстро села на кровать, прикрываясь одеялом: — А волк не укусит лисичку? — с надеждой посмотрела Лиса в яркие глаза Чона, в которых плескалось волшебство галактик с их ярким сиянием звёзд, и самыми глубокими и темными просторами, где нет места свету. От этой темноты страшно, и девушка не знает, чего от неё ожидать. Сама она достаточно предсказуемая, потому что доброта и свет всегда одни и те же, а тьма… Тьма делает, что хочет, укрываясь от света. Тьма прячет от чужих глаз то, что хочет сама. Её невозможно контролировать, она никогда не позволяет этому случиться. Вы можете прийти к компромиссу, она может пойти на уступки, но никогда не станет делать то, что ей велят, если она сама этого не захочет. — Если ты имеешь ввиду, не подниму ли я на тебя руку, спешу заверить, что единственный момент, когда я буду это делать — для того, чтобы шлепнуть тебя. — отгоняет от девушки странное наваждение своей наглой улыбкой и пошлыми заявлениями. Кажется, он нашёл новое хобби, зная, как её смущают подобные вещи. И результат не заставляет себя долго ждать: носик и щёчки загораются красным, а карие глазки жмурятся, прячась под аккуратными бледными ладонями. — Да я не об этом! — ударяет скомканное одеяло ладонью, получив глухой звук. Чонгук заинтересованно поднимает бровь, по-прежнему самодовольно ухмыляясь. От прежней растерянности не осталось и следа. — Я не про физическую боль… — взгляд парня обрёл серьёзность, из-за чего девушка заметно сжалась. Теперь понятно, чего она боится — предательства. Это не укрылось от внимательных темных глаз и, нахмурившись на миг, Чон отвечает: — Я понимаю, что производил впечатление не самого лучшего парня, когда грубил тебе и… — прерывается, промолчав о своем ужасном поведении, когда сжимал её хрупкие запястья, заставляя идти за собой. — Но я готов измениться ради нас, — берет руку девушки в свою, наблюдая за яркими звёздочками, горящими в карих глазах. Иногда этот свет удивляет его — Чонгук не понимает, откуда в человеке столько веры в хорошее. И он уверен, что это замечают многие в её окружении, да и вообще… Сумеет ли он поддерживать огонёк веры в её удивительных глазках или как обычно все испортит? От последней мысли становится не по себе. — Был момент, когда я… — убирает взгляд вниз, чувствуя себя виноватой, в то время как парень возвращается обратно на Землю, продолжая её слушать. Девушка кусает губу, ощущая себя максимально неловко. Ведь её не касалось то, что было в его прошлом, а она вот так разговаривала с Каем, жадно выслушивая подробности из жизни Чона. Но сам Чонгук ничего не рассказывал ей, а ей было до жути любопытно, откуда взялась эта ненависть между ним и Каем. — Когда я усомнилась в твоей совести… — мужское лицо стало мрачным, а глаза пропустили нехороший отблеск. — Что это значит? — приподнявшись на кровати, спросил шатен, оторвав взгляд от глаз девушки. — Ты копалась в моём прошлом? — мышцы на переносице дрогнули, а Лиса досадно скривила губы, удивляясь тому, насколько быстро он обо всем прознал. — Я лишь говорила с Каем о том, что между вами произошло, что вы так друг друга не взлюбили… — при одном упоминании ненавистного имени, Чонгук иронично хмыкнул и, вскочив с постели, быстро натянул на ноги брюки. Походив по комнате, испепеляя девушку взглядом, оперся руками о стоящий у стены туалетный столик, порывисто посмотрев на свое отражение. Не стоило начинать сейчас говорить об этой запретной теме разрушенной дружбы. Но Лиса не ожидала, что его это настолько разозлит. Медленно его взгляд соскользнул по зеркалу к отражению Лисы, сжимавшей одеяло в руках, грустно смотрящей в одну точку. Если бы она уловила его взгляд в отражении, точно бы расплавилась от вспыхнувшего огня злобы в темных радужках. — Ты ему поверила? — туго сглотнул Чонгук, хмурясь. Не думал он, что их отношения начнутся с такой ноты. Не думал он, что когда-нибудь будет так бояться кого-то потерять из-за своего дурацкого прошлого. — Нет, — помотала головой Лиса, встав с кровати. Накрывшись одеялом, девушка подошла к Чону сзади и обняла, потершись щекой о спину. — Я думаю, что ты бы не поступил так со своим другом, отняв его любимую. Пауза в разговоре начала нагнетать оголившееся чувство стыда в сердце Лисы и она невольно сжала парня в объятиях крепче, прижимаясь ближе. Закрывая глаза, она представляла, каким будет его ответ, но карие очи вмиг распахнулись, когда Чонгук спросил: — Так ли ты в это веришь? — прошептал парень и этот вопрос звоном ударил по ушам, заставив сердце девушки забиться в бешеном ритме. Прежние догадки разлетелись в щепки, а вопрос эхом повторился в налившейся кровью, голове. Она действительно верит в это? Или лишь пытается придумать оправдание, чтобы ей самой было легче? Её ведь там не было, когда все произошло. И даже если бы была… Какое она имеет право судить? Но все равно гадкое чувство тревоги снова ползёт к горлу, сдавливая его в тисках. Что, если он и правда тогда переспал с той девушкой? Лиса неосознанно отпрянула от Чона и, поправив на себе одеяло, вперила невидящий взгляд в пол. Но для Чонгука подобное действие с ее стороны было самым осознанным, потому что оно было сделано совершенно искренне, без раздумий. Горько. Медленно повернувшись, искренне боясь того, что увидит, парень заметил её взгляд, полный сомнений и немой рассеянности, расстроившись пуще прежнего. Подобной реакции Чонгук и боялся больше всего. Однако он не может её в этом обвинять. Они, все же, знают друг друга не так давно. И он не ждет, что ее мнение о нем поменяется молниеносно. — Хочешь знать, что тогда произошло на самом деле? — проговорил Чонгук, вырвав девушку из раздумий, что рассеянно закивала. Шатен оперся копчиком на поверхность столика, скрестив лодыжки между собой.— Но я не знаю, стоит ли тебе об этом рассказывать, если ты самостоятельно делаешь выводы обо всем, не узнав в первую очередь у меня. — голос строгий, требующий больше так не делать и девушка отрицательно мотает головой, надломлено произнося: — Нет, пожалуйста, расскажи… — подняла Лиса взгляд, полный мольбы. Дрожащие персиковые губы сдерживали всхлип, а застрявший ком в горле свидетельствовал о её страхе услышать правду. Чонгук хмурился. Все-таки, его поведение, когда они только познакомились оставило не самый приятный след в её памяти. Но она должна была узнать правду, ведь Каи рассказал историю лишь со своей стороны. — Я постараюсь больше не судить так поверхностно… — скептический взгляд парня исчертил лицо девушки невидимыми чернилами, так как он знал в этой жизни одну истину: девушки не меняются. Их воспитательная система останавливается примерно в возрасте семи лет и их тяжело научить жизни после. А если и получается, то необходимо приложить титанические усилия и терпеть одни и те же ошибки, чтобы она, наконец, поняла как поступать дальше. А Чонгук не тиран. Он подождёт. И научит. Если она сама позволит. Но это уже другой вопрос. Поджав на миг губы, парень на выдохе начал рассказывать: — В тот вечер Каи позвал меня на вечеринку к общему другу, — посмотрел куда-то влево, вспоминая тот день в деталях. — Каи редко таскал меня по вечеринкам, потому что это далеко не его. Он — парень со слишком обычными интересами для айдола. — взгляд перешёл куда-то вниз и, пожевав губу, он продолжил, словно ему все это вспоминать было в тягость. — Но каждый раз, когда мы ходили в подобные места, его взор все время устремлялся в толпу, словно он выискивал кого-то. И этой девушкой была Хйун. Она ему нравилась, я знал. Просто никогда не замечал её на вечеринках. Я всегда был слишком пьян для этого, — кивнул Чонгук, подтверждая слова Кая о том, что Чонгук знал о его симпатии к жгучей брюнетке. — Но год назад… — Чонгук? — чья-то тонкая ладонь коснулась мужского плеча и, повернувшись, он увидел свою назойливую подчиненную: Хйун. Обычно девушка боялась подходить вот так близко, ограничиваясь разговорами по делу, но сегодня перешагнула незримую, но такую чёткую границу, словно спустя два года знакомства, обрела смелость. Или ждала первых шагов от него? В самом начале между ними не было такой напряженности, пока она сама не испортила о себе все впечатление пару месяцев назад, когда опозорила работницу отеля перед важным гостем, обставив все так, словно это она сама виновата, будто Хйун была ни при чем. Именно тогда Ким показала свое нутро. Но Чонгук наказал ее, оставив на дополнительные десять часов бумажной работы и заставил извиниться перед бедной девушкой. Конечно, это было трудно, но она всегда делала то, что он говорил по итогу, поэтому все вышло так, как хотел он. Но это лишь один из примеров ее дурного характера, потому что она продолжала после этого случая показывать иную сторону притворной смиренности. — Какая встреча! «Аха, — подумал парень. — Надо же! Снова «случайно» пересеклась со мной?» — Что ты здесь делаешь? — нахмурился шатен, тяжело моргая после выпитого алкоголя. Прав был Каи — третья бутылка явно лишняя. А, впрочем, ему было совершенно до фонаря. На заданный вопрос девушка обидчиво состроила гримасу оскорбленности — тогда она ещё не знала, что этот раздражающий вопрос будет преследовать её и в будущем году. — Я пришла сюда с подругой, она сказала, что ты будешь здесь… — «кто бы сомневался». — Слушай, тебя искал Каи, — начал он оглядываться в поисках своего друга, который куда-то пропал. А, да вот же он: стоит в пяти метрах и гневно сверлит его лицо. Чон позвал его неаккуратным пьяным жестом руки, да так радостно, что светилась глупая улыбка на все лицо. То ли от спиртного, то ли от облегчения, что, наконец, избавится от компании заносчивой мерзавки, что прогибалась под ним морально прямо сейчас, как собачонка. Удивительно, как его раздражает в ней абсолютно все: внешность, жесты, взгляды, особенно её сучий характер с бездонной бочкой ядовитого лицемерия. Чонгук видел, как она вытирала ноги о тех, кто был ниже неё по статусу, как смеялась над чьими-то неудачами и с дьявольским удовольствием смотрела на чужую боль. Он не знал, чем вызвана её жестокость по отношению к другим, да и лезть в это не хотелось вовсе. Но не только потому, что неинтересно, а потому, что своего дерьма хватает. И в противовес тому, что брюнетка творит в обычной жизни, теперь она стоит рядом и нагло пускает пыль в глаза затравленным взглядом обиженного ребёнка. Талантливая в работе, словно механизм, заточенный под одно дело, а внутри как-то пусто и темно. Неужели она ждёт, что он вдруг поверит в её наигранную любовь, мелькающую в темных бусинках, в которых застыла мольба о помощи и внимании? Неужели ты так глупа, Хйун? — Привет, Хйун, — неловко потоптался на месте Каи. Какая прелесть. Не хватает только к нынешнему спектру счастливых эмоций табличку на лоб налепить «Влюблённый дебил». Криво усмехнувшись, Чонгук махнул рукой, удаляясь в свободную спальню, оставляя голубков наедине. Честно сказать, он пытался уговорить друга держаться от неё подальше, и не раз, но тот с редкостным упрямством барана твердил, что она — восьмое чудо света и такой девушки не найти. Ну, не кулаками же из него дурь выбивать, пусть увидит её сущность, а Чон будет рядом, чтобы поддержать и подлить бурбон в бокальчик. — То есть, — мотнула головой Лиса. Ты уже давно ей нравишься? — Получается, так, — кивает Чонгук, сжимая пальцы на переносице. Утомленность накрывает с головой, и Чонгук бы и рад уснуть, да не может. Хроническая усталость переходит в бессонницу. Дело плохо. — Может быть, с самого начала, не уверен. — С самого начала… — надломленным голосом повторяет Лиса, уводя грустный взгляд вниз. — Судя по рассказу, и тому, что я услышала от Хйун — у неё от тебя крышу сносит. — Ты с ней виделась? Но когда? — Чонгук разжал пальцы и удивлённо вытаращил глаза на девушку, что натянуто улыбнулась, сказав: — В тот день, когда ты распорядился принести мне вафли с шоколадом и американо… — вспоминает Лиса с улыбкой, а Чонгук улыбается, потому, что она помнит такие мелочи. — Она пришла сюда, в номер, и велела держаться от тебя подальше. — Что ты ответила? — нахмурился Чонгук. — Я сказала, что это не ей решать, кого тебе следует держать рядом с собой и приказывать что мне делать у неё тоже никаких прав нет. — повела плечами шатенка, не заметив полный гордости взгляд Чона. — Но она начала угрожать мне, завуалировав это под «предупреждение». — Через три дня я её уволю, — вдруг произнёс Чонгук. И, не успев подстроиться под слишком неожиданное заявление, девушка дернулась, в шоке уставившись на парня, в чьих глазах стояла решительность. — Я… — не могла поверить Лиса. — Очень ценю твою внимательность ко мне, спасибо, — теплая улыбка озарила лицо шатенки и сердце парня не могло на это не отреагировать и колко екнуло. Может, все дело в химической реакции, которая происходит в голове при взгляде на её улыбку, но сейчас ему плевать — он просто смотрит на неё с большой любовью, которую больше не хочется скрывать от девушки, которая стала поводом для улыбки. Лиса замечает расплывшегося в блаженстве Чонгука и неловко отнимает взгляд от его ямочек на щеках. У него есть ямочки… Ну, все, Лиса сегодня точно не заснёт. — А что было дальше? — улыбка с лица парня тает и взгляд снова куда-то «уходит». — Я ушёл в свободную спальню и грохнулся на кровать от усталости… — Бляяя, — падая на кровать, протягивает Чонгук, хватаясь за голову. — Завтра Джин-хен меня затаскает, — обречённо проговаривает, зная, что услышит тонну ворчаний от старшего по поводу спиртного и, присаживаясь на кровати, видит на полке фотографию в рамке. Кое-как встает, шатаясь, и подходит ближе, рассматривая в стеклянной рамке компанию друзей, которая сидит за круглым столом, но вовсе не в позе, а кто как. Это и называют, «живая фотография». Хотя бы что-то его хмельная голова способна выдать прямо сейчас. Общий друг (у которого он сейчас на вечеринке) пытается задуть свечи, а Каи задувает за него, в последствии чего на фотке замерла чья-то рука, готовящаяся дать ему подзатыльник за подобную проделку; Чонгук сидит за столом и смеется, как безумный, а в метре от него улыбается Хйун, но улыбка у неё совсем другая, не такая, как обычно, а мягкая, без капли стервозности и дурных намерений, возможно, это единственный раз за всю его жизнь, когда он видел, чтобы она так улыбалась. И почему Чон ни разу не замечал эту фотографию?.. Молчаливые раздумия прерывает звук открытия двери, который парню удаётся разобрать не сразу через затуманенный алкоголем мозг и, заторможенно отреагировав, он обнаружил, что кто-то подошёл на достаточно близкое расстояние, пока реакции устаканились и направились в нужное русло. — Ты избегаешь меня, — не спрашивает, не предполагает, а констатирует факт. Чонгук медленно поворачивается, недовольно выдыхая тому, кого видит перед собой. Чёрные волосы блестят от приглушенного оранжевого торшера на столике, а тёмные глаза выдают всю трезвость хозяйки, что, может быть, уже выветрила весь алкоголь, но сейчас она кажется в своём уме. — И что с того? — даже не пытается врать, потому что нет на это ни желания, ни сил. — Я не понимаю, почему… — хмурится, опуская аккуратные темные брови. Переводит взгляд с фотографии позади Чона прямо в его, мигом затягивающие, глаза. Браво, Хйун. Два года спустя, ты, наконец, осмелилась. Медленно сократив последний метр между ними, девушка томно смотрит в туманные, но в то же время такие ясные угольки. Она знает, что даже в таком состоянии он все понимает и принимает взвешенные решения, даже когда так не кажется. Находясь рядом с ним достаточно долго, она узнала его получше и поняла, что Чон таким образом ловко дурит людей вокруг себя, выставляя их полнейшими идиотами, которые просто его недооценили, заплатив за свою ошибку убытками. Во время работы он бесконечное количество раз доказывал свою находчивость, а она была его верным штурманом, который подстраховал бы, в случае чего. Она не понимает, почему он до сих пор не открылся ей несмотря на то, через что они прошли…вместе. — Мы никогда не будем вместе, Хйун, — слова больно режут слух и девушка прилагает титанические усилия, чтобы не зажмуриться в бессилии: вместо это она сжимает кулаки, впиваясь ногтями в бархатную кожу ладоней, оставляя на ней полулунные красные следы. Воздух отнимается и голос начинает подрагивать: — Почему? — болезненно морщится девушка. — Я могу быть для тебя кем захочешь, — с мольбой в глазах смотрит на единственного нужного ей человека. — Мне этого не нужно, надеюсь, ты понимаешь, — спокойно пытается обойти, но девушка начинает виснуть на нем, всячески пытаясь остановить: — Прошу тебя, дай мне шанс, вот увидишь, мы будем красивой парой! — в глазах начинают показываться крупные капли отчаяния. Чонгук терпеть не может девичьи слезы — не знает, что с ними делать, в большинстве случаев стоит, как вкопанный, словно растерянный ребенок, которому сунули новую вещь под нос и просят самому научиться, как ею пользоваться. Чонгук всегда думал, что слезы — это оружие, которым женщины пользуются для того, чтобы добиться своего, чтобы заставить мужчин прогнуться, заставить их жалеть о том, что они сказали или сделали. — Достаточно, — требует Чонгук, резким движением высвободив себя из цепкой хватки. Но не пройдя и метра, его разворачивают к себе и целуют в шею, приговаривая, словно в бреду: — Пожалуйста, прими меня, не отталкивай, умоляю… — между поцелуями просит, сжимая его широкие плечи, параллельно расстегивая пуговицы рубашки. Чонгук от подобного поступка озверел окончательно и, толкнув ее на кровать, начал кричать: — Ты совсем сдурела?! — всплеснул руками парень, чувствуя злость, которую он не испытывал раньше. — Думаешь, если я пьян, можно меня завалить в постель, а? — в этот миг он протрезвел окончательно, только шаткая стойка и походка выдавали его нетрезвое состояние. И, сократив маленькое расстояние между ними, шатен взял ее челюсти в свою ладонь, с силой сжав. — Если прикоснешься ко мне еще раз, всего раз, — показывает указательный пальцем второй руки единицу. — Я опущу тебя на дно ада, — карие глаза потемнели от разрушающего гнева и, заплакав сильнее, девушка сжала простыню в кулаках, дрожащими губами отвечая: — То есть, на дно своей души? — даже сейчас она продолжает плескаться ядом, даже когда ее душа изранена и исполосована шрамами. Но, возможно она права — душа Чонгука — это ад. Всепоглощающий ад, из которого никому нет выхода. И дело не в его желании, просто он такой сам по себе. Он не хочет лезть в любовные отношения, так как видит эту боль в слезах очередной девушки, которая признается ему в любви. Нет у него в душе ничего такого. И не может быть. Тем более взаимности к такому жалкому чувству. — Пойми, никто не полюбит тебя настоящего, кроме меня, — заверяет, кивая. — Я видела тебя всяким на работе: и в радости, и в злости, усталым, счастливым, изможденным… И любого тебя я принимаю. — слезы катятся по щекам, обжигая бледную кожу серыми дорожками, остающимися на ней, словно ей до боли холодно и она медленно умирает. Умирает от тоски. По несбывшимся чувствам. И Чонгук бы и рад поверить этому щенячьему взгляду, но… — Дай мне шанс и я покажу тебе, что… — Нет, — обрубает, отпустив брюнетку. Она даже не хватается за больное место, потому что больнее сейчас в груди, словно туда нанесли огромную рану. И сколько ей еще терпеть это все? Сколько раз унижаться, тая, как лед, стоит ему появиться на горизонте? — Мне не нужна ничья любовь, меня все устраивает. — поднимается, смотря на девушку сверху-вниз. — Если ты так хорошо меня знаешь, должна была это понять. — оторачивается и уходит. — Вранье, Чонгук, — тихо проговаривает Хйун, смотря на фотографию в рамке, вытирая слезы. — Все нуждаются в любви, особенно ты. Выйдя за дверь, Чон столкнулся с Каем лицом к лицу. Он не ожидал увидеть по уши влюбленного в Хйун, друга, прямо за дверью и немного растерялся, а Каи тем временем увидел на шее Чона любимую красную помаду Хйун, а верхние пуговицы рубашки расстегнуты так, что воротник небрежно висит. Уверенным тоном Чон проговорил: — Она — тебе не пара. — кивает, пытаясь достучаться до друга, что вмиг побледнел, словно кого-то похоронил только что в своей душе. Как же досадно, что этим кем-то был его лучший друг. — Не пара, потому что… — кусает губы Каи, а Чон замечает влагу в глазах напротив и невольно мотает головой, пытаясь остановить его. — …потому что ты ее уже присвоил? — слеза все-таки катится по смуглой щеке и, сжав губы в тонкую полоску, Чонгук понял, что Каи поверил своим глазам, а не ему. Это было видно в его потухшем взгляде. Теперь уже ничего не исправишь объяснениями — ему не поверят. Чонгук поспешил уйти, пошатываясь из стороны в сторону. У него не было доказательств, что ничего не было, а зная Хйун, она не подтвердила бы его слова о том, что он с ее телом ничего не делал. Да и без толку пытаться вразумить Кая. Его зависимость от нее была нездоровой и всепоглощающей. Каи сам не понял, в какой момент начал тонуть в этой черной вязкой смоле, обездвиживая конечности. Еще немного и дойдет до шеи, а потом до рта и носа и дышать останется совсем нечем. Да, Чонгук просто пользовался доступными девушками и выкидывал их, как кукол, лишенных воли. Но даже если бы Чонгук хотел дать шанс Хйун, у него было резкое ограничение в виде лучшего друга. Он не смог бы отобрать любимую у дорогого человека, только жаль, что за столько лет дружбы, Каи так ничего и не понял. — Почему ты тогда держал её рядом с собой все это время, раз она так любит сеять хаос? — отвернувшись, девушка потопала к кровати, шлепая босыми ногами по лепесткам пионов. Полчаса назад Чонгук нашел бы это милым, но сейчас он так зол на неё, что даже не проводил взглядом. — Потому что она — талантливый сотрудник и что бы там ни думал себе Каи, я ни разу не собирался притрагивался к ней в этом смысле. — холодный голос режет воздух и девушка не решается поднять тон голоса выше, чем это дозволяет ситуация: — Я… — мямлит, не решаясь сказать эту вещь вслух, ведь прозвучит это крайне ревниво но, вздохнув, она, все же, решилась произнести. — Я правда не хочу видеть ее рядом с тобой. — в удивлении Чонгук вытянулся в лице и коротко усмехнулся, подойдя к девушке, смотря на неё сверху-вниз. — Я ведь сказал, что уволю ее через три дня. — пытался шатен рассмотреть ее гневную моську, наклонив голову к ней навстречу. Собственная злость куда-то вдруг испарилась, когда он увидел надутые щеки и губы. И у него в штанах что-то зашевелилось… Стоп, что? Что за ненормальная реакция на ее ревность? — Почему не завтра же? — поднимает Лиса взгляд на парня, что перебегает взглядом с одного зрачка на другой, испытующе внимательно вглядываясь в них. Лиса помнит, как вчера на мероприятии она прижималась к нему, словно его возлюбленная и неизвестно, что она может сделать еще. — Потому что она мне нужна уладить последнее дело. — кивает, искренне улыбаясь. Черт, у него реально встал на ее ревность. Что за странности? — Я заплачу ей, поблагодарю за работу и отпущу. Но только через три дня. — пытается оставаться непринужденным, подавшись ногой вперед, таким образом поправляясь. — Ну, хорошо… — отводит девушка взгляд, в то время как он заправляет каштановый локон за ухо, в точности так, как делает она сама. Так необычно, что парень запомнил такую мелочь… — Вот и славно, — заключает Чон. — А теперь… Я хочу прояснить одну вещь… — девушка заинтересованно кивнула, готовясь выслушать его. — Если я захочу тебе рассказать о своём прошлом, я расскажу, — заверяет парень. — Но не нужно искать информацию на стороне, это меня обижает. Лучше задавай вопросы мне. Хорошо? — наклоняется, чтобы убедиться, что она поняла, о чем он пытается донести. И, увидев радостную улыбку, начинает улыбаться в ответ. — Хорошо! — прыгает в объятия, в которых ее тут же прижимают ближе, стиснув в сильных руках. — Кстати… — отрывается от желанного тела, всматриваясь в любопытные глазки. Лиса приоткрывает рот, не зная, чего ожидать. А в груди бушуют чувства, сердце горит. Блять, она так влюблена, потому что даже на неловко облизывающего язык Чонгука смотрит с таким восхищением, что все пары мира обзавидовались бы. — Что? — мотает головой, отнимая взгляд от его губ. — У меня для тебя сюрприз, — кивает, уходя к бумбоксу, что девушка не сразу заметила, ведь тот стоял под столиком. Чон ставит его на столик, включая агрегат. Лиса поддерживает одеяло, хмуря брови. — Какой? — не понимает шатенка. — Только обещай не смеяться, — вытягивает одну руку вперед, поднимая брови вверх. Смеясь, Лиса отвечает: — Конечно, — Чонгук моментально хмурится, на что девушка шутливо поджимает губы, продолжая улыбаться. Парень мотает головой, листая плей-лист. Лиса присаживается на кровать, ожидая некоего сюрприза и застывает, когда слышит мелодию:

LISA ft. JUNGKOOK — SAY IT

Слушая начальные ноты мелодии, Лиса, ничего не подозревая, думает, что Чонгук просто хочет дать ей послушать понравившуюся песню, что нет никакого подвоха, но когда слышит строку, исполненную ею же в одной песне: «I need you to say it, say it…», широко открывает рот, не веря своим ушам. Что это такое? Оранжировка ведь другая совсем… Мэш-ап, сделанный фанатами? И предположение Чонгука о том, что она будет молча сидеть и слушать мигом исчезает из головы, когда Лиса начинать читать свои реп-партии, закрепив одеяло так, чтобы не спадало во время ее активной жестикуляции руками. Чонгук начинает смеяться, уронив голову на руки, когда видит взлохмаченную девушку с беспорядком в виде одеяла вокруг тела, читающей реп. С бегающими глазами по комнате, она выглядит забавно. Парень еле стоит, ведь смех валит его с ног и заставляет тело слабеть. Щеки краснеют от нехватки воздуха и, подняв голову, он успокаивает сбившееся дыхание, ставя ладонь на грудь, видя свою искреннюю девушку, исполняя собственные, полные нежности, строки: «Your love your love your love, I miss that. Your touch your touch your touch, I need that» Шатен походит к комоду, найдя там свою футболку, которую оставлял днем, после душа и идет к девушке, продолжая петь. Лиса спускает одеяло и надевает натянутую сверху футболку, горлышко которой парень уже раскрыл. Продев руки в рукава, Лиса поправляет футболку, снимая с себя одеяло, и кладет ладонь на протянутую руку Чона. Что он заду… Потянув ее вверх, Чонгук залезает на кровать и девушка недоуменно смотрит на парня, слушая его потрясающий голос во время припева, что он исполняет, смотря в ее яркие глаза. И парень делает неожиданное: начинает прыгать на кровати, и девушка просто не может остаться в стороне от такого веселья и начинает прыгать вместе с ним. Длина футболки позволяет это делать и, прыгая изо всех сил, Лиса трясет волосами из стороны в сторону, выплескивая все эмоции. Ведя себя, как сумасшедшие, они не контролировали свои руки, прыгая в один такт, смеясь так громко, словно в здании, кроме них, никого нет. Перья из подушек выбиваются и летят по всей комнате, словно лежащих лепестков цветов по всем поверхностям не хватает и белые пушинки застревают в волосах обоих, но им нет до этого дела. Если бы кто-то увидел их со стороны, то наверняка сказал бы, что они слишком увлечены друг другом. Взяв ее за руку, другую поставив на ее талию, Чонгук изображает танго, крутя партнершу туда-сюда, а после наклоняет, слушая ее счастливый смех. Девушка запрокидывает голову, содрогаясь от приступов смеха, но вмиг становится серьезной, когда ее шею начинают покрывать поцелуями, да так нежно, что она вмиг расслабляется в сильных руках и прикрывает веки, блаженно выдыхая. — Чонгук… — произносит Лиса и парень останавливается, аккуратно поднимая ее. — Что? — легко улыбается, гладя мягкую щеку. — Я люблю тебя… — произносит одними губами, улыбаясь, но Чонгук понимает шепот и со всем трепетом целует ее нежные, как лепестки под ногами, губы. Девушка зарывается в жесткие волосы ладонью и приподнимается на носочки, обвивая его шею рукой. Проникая в ее горячий ротик языком, он слушает ее быро сбивающееся дыхание и, неохотно прервавшись, утыкаясь лбом в ее, чтобы исполнить важные для него сейчас, строки, прикрывая веки: «Эти ямочки незаконны, незаконны… Нет, они опасны… Мне хочется в них умереть, мне хочется в них утонуть, Ты-мое озеро… Но ты… Эта улыбка так жестока, Жестока… Эта улыбка так… Эти ямочки незаконны, незаконны… Нет, они опасны, о да Но я хочу их в любом случае…» — Чонгук… — берет ладонями лицо Чонгука, заставляя посмотреть в глаза. В плей-листе продолжают крутиться песни, но сейчас это не важно, потому что… — Мне тоже очень нравятся твои ямочки… — ну и как ей не поверить, ведь она говорит так искренне и по-детски наивно. — Я рад, — улыбается Чонгук, прижимая ее к своей груди. Девушка жмется ближе, прикрывая веки: — Где ты нашел эту песню, Мерзавец? — спрашивает, слушая тихие смешки Чона: — На Youtube'е, не думал, что нас так яро шипперят, раз создали целую песню. — Ахах… — смеется шатенка, в который раз замечая, насколько тело Чонгука горячее. Не только в плане спортивном, но еще и просто чисто физически. От него так и отдает жаром. Приятно… — Ты слишком много работаешь… У тебя просто нет времени сидеть в соцсетях. — А ты сама знала? — наклоняется, выдохнув воздух в ее запутавшиеся волосы. — Зашла как-то на пару каналов, — пожимает плечами в объятиях Чона. — Но там просто нарезки… Нет моментов из реальной жизни. И, думаю, не будет. — Почему? — с надеждой спрашивает парень, всей душой не хотя услышать о… — Не забывай, у нас есть контракты… грустно опускает взгляд Лиса, чертя на голом торсе Чона узоры. — Они не вечны и правила в нем могут меняться, — заверяет Чонгук. — Насколько мне известно, поправки вы внесете совсем скоро, после премии. — а ведь точно… осталось ждать недолго. — Обещаю, я увезу тебя посмотреть на северное сияние. — Я… тебе верю. — улыбаясь, снова прижимается к любимому, что вдыхает запах ее волос, неповторимый и близкий. — А теперь… — услышав заводную песню решает устроить танцевальную ночь для Чона, которого усаживает в кресло, а сама залезает на кровать, начиная двигаться в такт музыке… — Ты до сих пор не спишь, — замечает Сехун. — У тебя глаза краснющие. — обреченно выдыхает парень, видя лопнувшие капилляры в глазах друга. — Я в норме… — устало кивает Каи, уткнувшись подбородком в поверхность стола. Сехун усаживается на кровать, гладя кошку друга, что прогибается в спине, открывая себя ласкам. Черная шерсть мягкая и податливая, а изумрудные глаза смотрят внимательно и снисходительно, мол «Трогай меня, пока я разрешаю». — Неужто убиваешься из-за той, которую хотел использовать? — усмехается брюнет, гладя за ушком. — Завались, — лениво бросает Каи. Сехун хмыкает и подходит к другу, садясь на кресло возле стола, чтобы больше понять состояние горе-влюбленного. — А в чем дело? Влюбился что ли? — предполагает Сехун, но не слыша ничего в ответ, начинает смеяться, хватаясь за живот. — Блять, Каи, ты всегда был таким глупым. — на это парень лишь молчит, пусто вглядываясь в стену, возле которой сидит брюнет. — И что же в этой Лалисе особенного, что ты из-за нее разваливаешься на глазах? — Ты не поймешь… — А ты попробуй объяснить, — ставит руку на подлокотник, упираясь кулаком в щеку. Он всегда был тем еще пронырой и никогда не сдавался, если его что-то заинтересовало. именно поэтому он знает все тайны в группе. Сехун вовсе не желает зла Каю, он, наоборот, хочет избавить его от груза совести и собственных раздумий, чтобы у него хоть голова болеть перестала — целыми днями Каи жалуется на головные боли и ходит словно труп, которого лишь похоронить забыли. — Смотришь в ее глаза и видишь чистые воды, улыбка, словно яркие лучи солнца, а прелестные ямочки… — вспоминает Каи с легкой улыбкой, но тут же мрачнеет, когда продолжает. — И это все я хотел осквернить ради тупой мести, которая не принесла бы мне счастья. Я не могу любить Лису, я не достоин ее любить. — Каи, ты вовсе не… — хочет опровергнуть Сехун, но шатен его прерывает, резко приподнявшись: — Я знаю, о чем говорю, Сехун. — прикрывает усталые веки, отворачиваясь. — Я, наверное, проклят. Мне не везет в любовных делах. Одна наверняка со своим любимым… *картинка смеющегося Чонгука и танцующей на кровати Лисы, что посылает ему воздушные поцелуи* — А другая точно топит свое одиночество в бокале виски… *Хйун сидит около открытого окна, мелко дрожа от сквозняка и подносит к губам алкоголь, проглатывая содержимое маленькими тяжелыми глотками* — Я не хочу портить никому жизнь своим присутствием… — встает, грустным взором взглянув на кошку, и идет в свою комнату. Сехун в недоумении провожает друга взглядом: — Ты себя недооцениваешь, мой друг. — заключает брюнет, на что Каи только отвечает: — Я уже не знаю, что верно, а что нет, мой друг. — и уходит в свою комнату, шаркающими шагами отдаляясь по коридору. — Интересно… — смотрит на кошку, что грациозно облизывает лапки. — Чем все это закончится…? — выключает свет и тоже идет спать, оставляя кошку, подаренную Чонгуком, лежать на кровати.