Кто ты на самом деле?

Чонгук уже которую минуту усталым, но внимательным взглядом смотрит на то, как Лиса с необычайно светящимся лицом что-то печатает в телефоне, а посмотреть, что именно он стесняется. Невероятно! Она лежит на кровати и смотрит вниз, на телефон, а её и так светящееся счастьем лицо подсвечивается экраном гаджета. Чонгук с ума сойдёт от любопытства! А вдруг она переписывается с… — Лиса… — осторожно начинает парень, поерзав на кровати. Самому поршиво от внезапно проснувшейся ревности — ему правда хочется доверять Лисе, но ему пока тяжело это даётся и, потолкав щеку языком, продолжает. — Что ты там делаешь? — Ты дал мне послушать шедевральную песню, — улыбается шатенка, болтая ногами. — Вот я и пишу создателю под видео, какую удивительную работу он проделал. — у Чона сейчас челюсть отвалится, серьезно: — Со своего аккаунта?! — удивляется шатен, а девушка понимает, чем вызвана нехарактерная Чонгуку, эмоциональность — страхом за то, что Лисе попадёт от компании. И, улыбнувшись его заботе, девушка говорит: — Нет, конечно, — мотает головой. — Я ведь не хочу испортить ему жизнь. — И Чонгук меняется в лице, думая о том, что даже в такой ситуации она думает не о себе, а о человеке, которого совершенно не знает, чтобы не навлечь на него беду — не все фанаты добрые и дружелюбные. Что за ангел сидит перед ним? Всегда думает об окружающих больше, чем о себе. Он действительно не встречал таких, как она. Однако не всегда её доброта может быть понята людьми — они пытаюсься всковырнуть поглубже, пытаясь найти изъяны, обвиняют её в каждом незначительном промахе, позволяют себе отзываться о ней плохо, но она все равно со слезами в глазах улыбается людям. И в то же время он недооценивает сам себя, потому что Лиса думает ровно о том же, только в его сторону. Прямо сейчас Чонгук переживает о ней и показывает свои чувства. И девушке бы хотелось поблагодарить этого удивительного парня за это, но Чон уже меняет тему: — Чем хочешь заняться завтра? — трёт глаза шатен. Лиса отрывается от телефона и смотрит на него непонятливым взором исподлобья. — Ты имеешь ввиду, сегодня? — по телу парня прошла холодная рябь. Он перестает замечать течение времени. Раньше ему удавалось все комбинировать и оставаться на плаву, но в последнее время слишком многое произошло, слишком много сил отняли эти события. И, по застывшему выражению ужаса на лице любимого, девушка понимает, что ему страшно. — Чонгук… — откладывает телефон в сторону и, встав с мягкой постели, подходит к парню, обхватив его лицо ладонями, чтобы он смотрел только на неё. — Чонгук… — не добившись внимания, повторяет, слегка потреся его руками. Рассеянность Чонгука начинает её пугать, как и его самого. — Что с тобой происходит? — Я… Не знаю… — на полном серьёзе заявляет, пусто смотря на девушку, которая только этого ответа и боялась. — Так… — мотает головой, пытаясь сохранять спокойствие, видя уставшие глаза Чона, но не получается и, тяжело выдохнув, она обнимает его, опустив голову на тёмную макушку. — Давай ляжем спать, завтра надо ехать на репетицию, — гладит по спине, успокаивая. — Я не смогу уснуть, — пусто пялясь на стену, заявляет парень, расслабляясь в уютных объятиях. — Но тебе надо… — начала было Лиса, как её прерывают: — Прошу, не заставляй меня, — хмурит брови Чон, обнимая её за талию. Чувствуя её сердцебиение, не хочется терять ни мгновения рядом с ней. Ему постоянно кажется, что она исчезнет, что это не продлится вечно. Что она, как красивый мираж, окажется обыкновенной иллюзией, временным спасением для Чонгука. Тем ценнее для него каждый миг. — Но если ты хочешь спать, я буду просто лежать рядом с тобой. Ты усердно работала сегодня, должно быть, ты устала, — продолжает, прикрывая глаза. А девушка безнадёжно мотает головой, коря его за то, что он думает о ней, даже когда самому хреново, да так, что в глаза ему смотреть страшно: лопнувшие капилляры и мешки под глазами, прямо как тогда, на репетициях, когда он был сам не свой. Кажется, с того дня он спал больше, чем тогда, но сейчас это состояние вернулось и ухудшилось. Нельзя лезть в одну реку дважды. Если тогда пронесло — сейчас может и не повезти. — За меня не волнуйся, — заверяет Лиса, отрываясь от объятий. — Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, вся эта нагрузка, которая взвалилась на твои плечи ненормальна… Но потерпи ещё пару дней и мы уедем вместе и твой покой никто не потревожит, обещаю. — пытается уложить его, аккуратно подтолкнув широкие плечи. Шатен медленно поддаётся напору девушки и, в последний момент, когда её пальцы отрываются от его кожи, парень хватает её, словно даже несмотря на свою истощенное состояние, он способен возродить свои рефлексы и заставить их работать как и прежде, чему девушка, очень удивляется, широко распахнув глаза. Его рефлексы, словно оголенные нервы, сильны. Должно быть, организм тащит последние резервы, но резервы на то и резервы, чтобы рано или поздно заканчиваться. Хорошо бы, если не накануне церемонии премии. Да, это не самая лучшая мысль, когда Лиса видит его страдания, но в первую очередь им нужно думать о своей репутации, имидже, а также фанатах и Чонгук об этом тоже прекрасно знает и понимает. — Я не смогу уснуть так просто, — полуоткрытые тёмные глаза смотрят внимательно и девушка сначала теряется в ощущениях, не понимая, что чувствует. С одной стороны волнение за его состояние, а с другой её собственные эмоции от этого взгляда карих радужек. В приглушенном свете комнаты этот взор кажется томным, завлекающим, а обстановка ещё интимнее. Он мнится ей принцем, который обладает тёмной магией — жуткой, но такой привлекательной. Ей не хочется думать о смысле сказанных им, только что, слов, так как этот взгляд не предвещает ничего хорошего, поэтому она тут же задаёт вопрос, ловко переводя тему: — Тогда давай поговорим? — нервно усмехается, ложась рядом с ним. Увидев недовольную гримасу Чона, Лиса улыбается, понимая, что обломала его надежды. — Ладно, — сдаётся парень, уводя взгляд в сторону. Все равно нет сил упрашивать её.— О чем хочешь поговорить? — Ты подумал о том, что я переписываюсь с Каем, да? — Чонгук хмурится, смотря на потолок, как упрямый ребёнок, которому не купили то, чего он хотел. — Чонгу-ук, — протягивает девушка, наслаждаясь его эмоциями. Чувствует себя очень подлой, но не может с собой ничего поделать — так приятно осознавать, что она искренне нужна ему. — В чем дело? — Чон вертнул головой в сторону, не желая отвечать, однако этого вовсе и не нужно, она и так все поняла. — Дело в твоей… ревности? — аккуратно прикоснувшись к его подбородку, она тем самым заставляет его повернуться к себе и, взяв щеки в свои ладони, девушка придвинулась к парню, который, гневно подняв свой взгляд, произнес: — Я помню, что он пытался тебя поцеловать там, в парке аттракционов, — кивает, внимательно следя за эмоциями девушки. Откуда такая самодовольная лыба? — И, хотя я не верю в правдивость его чувств, не верю, что он не стал бы тебя использовать, мне интересно, что он значит для тебя. — девушка болезненно нахмурила брови, помотав головой и, отпустив Чонгука, отвернулась от него. Взгляд приковывается к белоснежному потолку, а веки прикрываются. — Снова ты говоришь о нем плохо, — непринуждённо отвечает, будто говорит обыденную и совершенно привычную вещь. Настолько плотно ненависть между Чонгуком и Каем отразилась в её душе и осела там, словно так и было всегда. Она вспоминает слова Чонгука о том, что они когда-то были лучшими друзьями и сейчас это кажется ей сказкой, небылицей, когда она пролистывает воспоминание об их яростных, полных агрессии, глазах, при взгляде друг на друга. И драка в парке аттракционов… Кошмар. Даже не верится, что на свете возможна такая неприязнь. По сути, Чонгуку не за что его ненавидеть. С Каем понятно… Ведь он считает, что Чонгук увёл его любимую. Но почему сам Чонгук ненавидит его? За что? — Потому что я знаю, о чем говорю, — спокойно произносит Чон, протянув ладонь к каштановым волосам и, повернув руку тыльной стороной, останавливает её висеть в воздухе, не решаясь прикоснуться, пока этот разговор не закончится и опускает руку на пространство между их подушками, тихо выдохнув. — Может, сначала в нем чувствовалась фальшь, — медленно поворачивается девушка, остановив свой взгляд на его шее, не решаясь посмотреть ему в глаза. — Но тогда, в парке, я не чувствовала, что он лжет. — мотает головой, подняв задумчивый взгляд на Чонгука, которому услышанное явно не понравилось, судя по начавшей пульсировать венке на виске и участившемуся дыханию. Но вопреки ожиданиям Лисы о том, что он снова начнёт её переубеждать, Чонгук проговаривает, сглотнув тяжёлый ком ревности в горле: — Я верю тебе. И, кто бы мог подумать, что всего три слова способны так осчастливить девушку. Удивленное лицо озаряется улыбкой и, набросившись на парня с объятиями, она обхватывает его талию руками, уткнувшись щекой в широкую грудь, вдыхая запах цитрусов. Согнутые ноги в коленях расположены по обеим сторонам от парня и Лисе хочется остаться в таком положении навечно, будто она всегда имела возможность вот так лежать на нем. Теперь то время, когда казалось, что между ними не будет никакой любви, кажется далеким, хотя ещё до вчерашнего вечера было непонятно, что между ними происходит и к чему все ведёт. Чонгук грустно улыбается, поставив ладонь на затылок Лисы и, поцеловав её в лоб, прижимает к себе. — Чонгук… — приподнимается на его мощном теле, нежно очерчивая пальцем линию на голой груди. — — Не волнуйся, мы с ним всего лишь друзья, — заверяет шатенка, отстранившись. — А он об этом знает? — спрашивает вполне логичный вопрос и, уведя взгляд в сторону, Лиса произносит тихое и неуверенное «Не знаю». — Но… Я обязательно поговорю с ним, обещаю… — кивает, приняв положение сидя. — Ладно, — улыбается одним уголком губ. И, увидев, что Лиса не собирается ложиться, возражает. — Ты собираешься спать или нет? — шутливо злится Чонгук, потормошив её волосы. — Ай! — хватается за голову, звонко смеясь. — Мои волосы и так кричат о помощи! — смеётся, показывая пальцем на бардак на голове, а низкий смех парня продолжает смех Лисы. — Нет, я не хочу спать. — пытается поправлять волосы, большими удивленными глазами уставившись на парня, будто чего-то ждет. Вероятно, она сама не замечает, но Чонгук часто видит, как она делает такое лицо. Открытое для всего нового. Он верно придумал для нее прозвище «Малышка». Любопытная малышка. Любопытная и… Такая доверчивая… — И я не хочу, — скрывает свою усталость Чонгук, желая провести с ней как можно больше времени и уводит взгляд вниз, на её изящный изгиб спины. — Чонгук… Давай договоримся, — смотрит в глаза, поворачиваясь, тем самым заставляя внимание темных глаз приковаться к янтарно-карим. — Что не будем врать друг другу, что бы ни случилось, будем принимать правду, какой бы она ни была. — Лиса смотрит вполне серьёзно, и Чонгук соглашается: — Договорились, — улыбается шатен, рухнув на кровать спиной и тянет за собой Лису. — Но только мелочей это касаться не будет.  — В смысле? — спрашивает Лиса, покорно оказываясь в сильных объятиях. — Например о том, что… Я не хочу оеюя щекотать, — слышится низкий смех и вопреки своим словам парень начинает щекотать девушку, что опешила от его действий и сначала не поняла, что ее действительно это ждет прямо сейчас. Смеясь, Лиса пытается отделаться от мужских рук, но не выходит и, вертясь по кровати, шатенка кряхтит. — Ч-Чонгук… Хва-тит. Ахахаха… — и, прекратив пытку любимой, Чонгук укладывает подбородок на ее грудь, смотря в темно-карие глаза: — Вот такой я засранец, — мягко улыбается, прикрывая веки. Усталость накрывает с новой силой и девушка уже хочет сказать, что пора спать, как он продолжает диалог. О чем ты хочешь услышать? — напоминает о ее просьбе поговорить и после долгого молчания Лисы, не торопит ее, даже закрытыми глазами, зная, что она смотрит на него сейчас. — О, о, о, — быстро окает Лиса, повернувшись на живот, спихивая недовольного Чона с себя. — В каких удивительных местах ты бывал? — укладывается боком, пока Чон, чертыхаясь, поворачается к ней лицом: — В Корее или в других странах? — внимательно смотрит, поймав взглядом персиковые подушечки губ. Такие влажные и… соблазнительные. Его так бесит, что она вызывает в нем слишком много быстро сменяющих друг друга, чувств: только что он злился на нее, а сейчас от злости не осталось и следа, ведь он понимает, что то, что она спихнула его было своеобразной местью за щекотку. — В Корее, — кивает девушка, положив голову на ладони. — Я знаю о парке с видом на мост «Фонтан радуги», а есть еще что-то такое же удивительное, как это? — Хах, — усмехается Чон, подложив под голову руки. Мышцы натягиваются и Лиса сглатывает от кубиков на прессе. Черт, дыши. — Да, есть, это место потрясающее, я хожу туда, когда у меня нет вдохновения и я теряю смысл того, что делаю. — Лиса заинтересованно отрывает голову от рук и это не может показатьсч Чону не забавным. — Это бывает редко, и мне туда опасно соваться, но иногда меня и правда тянет туда. Этот дух… Не знаю… — по тому, как он рассказывает об этом месте видно, что он восхищается им, а в глазах виден небывалый восторг. -… Дух свободы? — хмурится Чонгук, заканчивая мысль, а Лиса сгорает от нетерпения, что же это за место, в котором Чонгук чувствует себя другим человеком — вольным делать все, что захочет. — Что это за место? — девушка все еще поднимает голову над ладонями, как сурикат, когда осматривается и, смеясь подобной забавной и милой картине, Чон отвечает: — Хондэ. После этих слов комната погружается в тишину, а челюсть шатенки так и наровит упасть и рассыпаться. — Ты сказал… — Лиса встает с кровати и идет к окну. -… Хондэ.? — Чонгук приподнимается и опирается на один локоть, поставив мускулистую руку на предплечье второй и непонятливо всматривается в задумчивые глаза девушки, что смотрит вдаль, на огни ночного города, который никогда не спит. — В чем дело? — хмурится шатен и приподнимается с кровати и, выдохнув, подходит к Лисе. — Просто… — водит плечами, видя свое отражение в стекле. — Я никогда там не была. Девочки рассказывали, как там здорово, но… Я не… — голос начинает дрожать, и Лиса обхватывает себя руками, чувствуя морозные мурашки по коже, но вовсе не от холода. Липкий страх сковал все тело и прикосновение мужских рук электрическим током заставило ее вздрогнуть. — Эй, тише, тише, — он поворачивает ее к себе и обнимает, слыша тихое сбивчивое дыхание. — Что тебя так напугало? — Я… Это было… — пытается собраться с мыслями, но безуспешно и, мотая головой, старается структурировать события в голове, начиная рассказ о самом ужасном воспоминании, которое преследует ее до сих пор. — Ты ведь знаешь, что меня далеко не все любят в Корее. — начинает уже вполне депрессивное повествование и Чонгук понимает, с чем она так хочет поделиться. Девушка проводит пальцем по стеклу, оставляя еле заметный след, продолжая. — Число моих хейтеров превышает число хейтеров всех остальных мемберов моей группы, — ставит свой отпечаток пальца, убирая руку от стекла и всматривается в то, что делает ее ею. Уникальный отпечаток, который есть у всех. Отпечаток, который ненавидят тысячи людей. — Для того, чтобы выливать на меня грязь, люди создают целые каналы в соцсетях, — горько усмехается, вспоминая, как Дженни безрезультатно старалась скрыть от Лисы эту кошмарную новость, но она увидела тренды в твиттере с хэштэгом «#LISASHOULDDIE», что в переводе означает «Лисадолжнаумереть». Конечно, соцсеть позаботилась о том, чтобы удалить этот канал, но число подписчиков ужаснуло Лису: 1,2 млн человек. — Но я хочу рассказать не об этом, Чонгук. — девушка развернулась и парню в этот момент показалось, что по комнате прошелся сквозняк, а голову начали обуревать страшные мысли. Почему Лиса словно «потемнела»? Почему она смотрит так, словно проглотила самый ужасный яд в этом мире? Отчего так бледна? Что с ней произошло? Чонгук сойдет с ума, если она не даст ответ прямо сейчас. — Год назад, когда мы были в туре, мы проводили ночи в специально отведенном лишь для нас, месте. Это были, в основном, дома. — девушка уводит взгляд вниз, щупая свои пальцы, словно оказалась не в своем теле. — Но однажды, нас заселили в дом в несколько этажей со всем стаффом и менеджерами. — Чонгук хмурится, ожидая продолжения, наблюдая за тем, как взгляд девушки будто уходит вникуда, когда она всматривается в одну точку, словно в трансе продолжая свой мучительно ранящий душу, монолог. — Мы с девочками были по двое в разных комнатах. Они были довольно большими, так что двое там вполне могли уместиться. — слегка кивает, хмурясь. — Я была в комнате с Дженни… Год назад. Январь. — Господи, я так устала, — шурша своими вещами в сумках, заходит в дом, Розе, и, подняв свой взгляд на дом, присвистывает. — Офигеть. Это не дом, а замок. — дом действительно огромен и способен уместить всю команду, которая участвует в туре BLACKPINK. — Точно, даже радует, что мы будем в эту ночь не одни, — соглашается Джису, потому что ночевать в домах вчетвером в незнакомых городах было жутко страшно и не по себе, особенно для такой любительницы посидеть дома, как Джису. — Да, все свои и бояться нечего, — заносит сумки Дженни и пропускает переговаривающийся стафф внутрь дома. — Дженн, идем посмотрим нашу комнату, — Лиса с улыбкой тянет лучшую подругу вперед, та говорит что-то наподобие «Нет, я еще не успела собрать вещи», но девушка ее не слушает, ведя старшую за собой. Поднявшись по лестнице, они идут по разным коридорам, смотря на номера, пока не оказываются у нужной комнаты. И, отворив дверь с тихим скрипом, проходят в довольно просторную комнату, в которой они будут ночевать две ночи. Девушка отмечает по-новогоднему украшенные стены, гирлянды, снежинки на окнах и все в духе Рождества. На тумбе стоят незажженные свечи, мягкая игрушка в виде оленя и зеленые часы. Они точно попали в сказку, иначе нельзя объяснить всю красоту, что их окружает. — Ого… — протягивает шатенка и наблюдает за младшей, что восторженно изучает красивую комнату. — Надо будет сказать спасибо директору за такую красоту, работники постарались на славу. — Дженни улыбается на слова Лисы: — Ты всегда хвалишь работу людей, — усмехается, усаживаясь на кровать возле стены. Лиса, кажется уже выбрала кровать, ту, что около окна, поэтому старшая смело садится на свою. — Потому что они этого заслуживают. Почему бы не восхищаться хорошей работой и людьми, которую ее проделали? — задает вполне резонный вопрос и, сняв куртку, упирается коленями на кровать и вглядывается в вид за окном. Вечер. Горящие огни фонарей и неторопливо падающий снег. Потрясающая атмосфера. Вот бы побыть здесь подольше, чем на две ночи. — Верно, — хмыкает Дженни и, встав с мягкой постели, идет к выходу, намереваясь забрать свои вещи с первого этажа. — Я попрошу принести и твои вещи сюда. — Ай, точно, — Лиса совершенно забыла о них, стараясь увидеть свою комнату как можно скорее. — Спасибо, — улыбается вслед уходящей Дженни, на лице которой цвела улыбка. Старшей всегда нравилось смотреть на то, насколько счастлива была Лиса. Не стоило лишний раз упоминать, что своей улыбкой она делала счастливыми всех вокруг себя. Оставшийся вечер прошёл за ужином, обсуждением планов вместе со стаффом и подготовкой к празднику. Зимняя атмосфера за окном не давала покоя и девушке хотелось выйти, несмотря на темноту, и поиграть в снежки, например… Слепить снеговика или… Просто погулять с девочками. Когда еще она увидит снег? Дженни, Джису и Розе в это время вырезали снежинки из купленных ранее красиво переливающихся картонов, украшали получившиеся снежинки блестками и лентами, чтобы развесить их по своим комнатам. И, хотя их комнаты были достаточно красиво украшены, им хотелось добавить чего-то своего в атмосферу праздника. Тихие разговоры и большое количество людей на кухне давало ощущение уюта, прямо как дома, в Таиланде. Лиса помнит, как мама умудрялась делать праздник особенным, несмотря на отсутствие денег. Помнит, как она зажигала свечи с ароматом свежих цитрусов и напевала под нос песни, которые ставила в проигрыватель. Сейчас все, как в детстве, она готовится к Новому году в окружении близких людей, но уже без мамы. Но радует то, что мама не одна дома, что отчим заботится о ней. Смотря на своих друзей, девушка улыбается, видя, насколько они счастливы. Девочки смеются вместе со стаффом, вставляя свои комментарии, от чего проходится новая волна хохота. Вот она — атмосфера чуда. — Новый год через три дня, — оповещает Розе, видя на часах ровно полночь. — Да, уже послезавтра закончится наш тур, — с грустью произносит Джису. Никому не хочется расставаться с фанатами, с их искренними улыбками и горящими от счастья, глазами. — Я буду скучать по ним… — поникла Дженни, но тут Лиса встает с места и обнимает двух пригрустневших подруг сзади, прижав их к себе. — У нас еще целых два вечера, чтобы как следует отжечь на концертах, — улыбается Лиса, взглянув на Джису и Дженни, что повернули на нее свои лица, и дружески похлопали младшую по рукам, благодаря за поддержку. — А теперь, — встает в полный рост и с шумом кладет руки на стол. — Кто со мной на улицу? — уверенно спрашивает девушка, ожидая, что ее затею поддержат. После вопроса в комнате повисла тишина, а неловкие переглядывания будто током били по самооценке Лисы. Неужели никто, среди двадцати четырех, не считая нее самой, не хочет идти с ней? — Лис, ты, конечно, не обижайся… — начинает Джису, а Розе продолжает: — Но там холодрыга кошмарная, — сжимает губы девушка. — Минус пятнадцать градусов по цельсию, — для наглядности даже показывает экран телефона, надеясь разубедить подругу, горящими на ярком дисплее, числами. — Что ты собралась там делать? — с недоумением спрашивает Дженни, не понимая, что младшей просто хочется подольше побыть в атмосфере сказки. — Ну… Я не замерзну, да и вы тоже, у нас же есть термо-одежда… — напоминает Лиса, цепляясь за ничтожную соломинку, что они захотят выйти. — Да, но я не очень люблю холод, — отмечает Джису, мотнув головой, а Розе, также поджимая губы, согласно кивает. Шатенка с теплящейся надеждой переводит взгляд на лидера, но та, неловко потерев шею, отвечает: — Да и я, если честно, тоже… Лиса садится за стол и обиженно косится на подруг, что, после минутного молчания, вернулись к своим делам, ведь им и правда идея выйти в такой мороз казалась глупой. Спустя пару минут на кухню заходит менеджер и, завидев грустное лицо младшей, подходит ближе, начиная диалог: — Хочешь на улицу? — добродушно спрашивает мужчина, отмечая, что она отстраненно сидит за столом и тоскливо вглядывается в окно, положив голову на руку. Менеджер знает ее больше всех, наверное, даже больше, чем Дженни. Он всегда рядом и оказывается в нужном месте, в нужное время. Его поддержка очень помогла девушке пережить переезд в чужую страну и оторванность от семьи. По сути, он эту семью и заменил, показав, что все не так плохо и она вовсе не одна. — Да, хочу, — оживляется Лиса. Менеджер добродушно усмехается, зная, насколько Лиса неусидчивая и всегда норовит куда-то сбежать. — Знаешь, — начинает менеджер, подсев ближе к Лисе. — Я не могу тебе пообещать, что мы будем играть в снежки, ведь если ты заболеешь, с меня шкуру спустят, — смеется мужчина. — Но мы можем просто погулять, смотря на падающий снег, — ведет плечами и начинает улыбаться, видя цветущую улыбку на лице любимой участницы группы, что накинулась на него с объятиями, бесконечно благодаря. Все-таки, он лучший на свете. — Но только не долго, максимум полтора часа, — поднимает палец вверх, прерывая бесконечный поток слова «спасибо» с сопровождающими их, визгами. Девушки облегченно выдыхают, поняв, что у Лисы появилась компания и она не будет расстроена, что никто не захотел с ней пойти. — Ты самый лучший! — озвучивает свои мысли, девушка и выбегает из комнаты, крикнув. — Я быстро переоденусь! — видя торопливость девушки, все добродушно засмеялись и махнули рукой. Лиса — лучик света, что ведет людей за собой. Лучик света, которому суждено погаснуть в эту самую ночь. Дженни вскакивает на кровати, просыпаясь в холодном поту от приснившегося кошмара. Тут же хватается за сердце, пытаясь отдышаться. Сердце ходуном ходит, а в горле стоит ком, будто девушка вот-вот заплачет. Рухнув спиной на кровать, шатенка прикрывает веки, схватившись за голову обеими ладонями. — Лиса, включи, пожалуйста, свет, — просит, все еще стараясь дышать спокойнее. Трет глаза, все еще держа в районе груди ощущение недавно пережитого ужаса. Сказывается усталость во время тура. Точно… дело в этом… — Лиса, я бы не попросила, но только с твоей стороны есть ночник… — хрипло произносит Дженни и поворачивает голову в сторону кровати подруги. Тусклый лунный свет пробирается сквозь занавески и девушка округляет глаза от страха. Лисы нет. Еще не до конца проснувшимися глазами различает очертания застеленной кровати, только складки от колен младшей все еще были на месте. Девушка опускает ноги на прохладный пол и, даже не надев тапочки, идет в темноту, к одной из ванных комнат на втором этаже, решив, что Лиса еще нежится в ванной. Наверное, так и было, но убедиться хотелось до чертиков. Подойдя к одной двери, Дженни включает в коридоре свет и, постучав по деревянной поверхности, выжидает. Ответа нет. Шума за дверью тоже. Пройдя до конца коридора, вслушивается в тишину и, услышав звук смыва за дверью второй ванной, радуется — Лиса, я так боялась, что… — улыбается, но улыбка быстро тает, когда вместо нее выходит один из людей стаффа. — Простите, — выставляет руку вперед и убегает на первый этаж, проверять остальные ванные комнаты. Может, она пошла в нижние, потому что наверху было занято? Хоть бы было так… Обыскав ванные, шатенка растерянно оглядывается по сторонам. Тишина и подрагивающие лампочки в светильниках, развешенных по коридорам. Звенящее молчание давит, а стены будто сжимаются вокруг, заставляя сердце биться еще чаще, еще быстрее. Может, Лиса зашла к Джису и Розе после прогулки? Может, они сейчас разговаривают и смеются вместе, а Дженни спала, поэтому Лиса просто не стала ее будить? Ускоряя шаг, переходит на бег и молит всех Богов, чтобы она была там, что с ней все в порядке, что она в безопасности. Быстро добежав до нужной двери, открывает ее с тихим скрипом и к величайшему сожалению, не слышит ни тихого пения Розе, ни бурчания Джису, ни смеха Лисы. В комнате темно и, несмотря на сонно поднимающиеся плечи подруг на кроватях, пусто. Без Лисы все не то. Не полноценно, не едино. Проходя внутрь комнаты, шлепает босыми ногами по полу, чувствуя, что шаги даются ей все труднее, а дышать все сложнее. Прямо сейчас она вопрется лбом в правду, которую она не готова погрузиться, не готова признать. Стопы начали коченеть от холода и гуляющего ночного сквозняка, но об этом она могла думать в последнюю очередь. — Розе, — хриплым от пересохшего горла голосом, произносит, не беспокоясь о том, что от ее требовательного обращения проснется и Джису, тормоша девушку за плечи. Слышится привычное недовольное мычание и девушка поворачивается к той, что посмела ее разбудить в… Сонный взгляд натыкается на часы, на которые попадает свет с коридора. Черт, три сорок пять утра! — Дженн, ты ведь знаешь, что я очень обижусь на тебя после этого? — словно вколачивает недовольный взгляд в тень своей подруги перед собой. Лица не видно от светящего в коридора света, что падает на спину Дженни, но она кажется Розе отчего-то подавленной. — Лиса к вам не заходила? — прерывает нытье Розе о том, как ее бесит, когда ее будят в неположенное время. Лицо девушки меняется со злого на удивленное. А позади Дженни слышится копошение одеял. Джису проснулась. — А м-менеджер? — задает вопросы быстрее, чем Розе успевает дать ответ хотя бы на один. — Нет, — мотает головой и присаживается на кровати, подомнув под себя одеяло. — Разве они еще не вернулись? — Нет, не вернулись, — голос лидера с каждым словом становится все тускнее. Запускает руку в волосы и пытается подавить зарождающуюся истерику. — Она могла зайти к ребятам или… — дыхание становится обрывистым, а голос дрожит, но вовсе не от холода. — Может, они на кухне? — ее догадки больше походят на быстро сменяющий друг друга один и тот же бред. Девушки пытаются вставить свое слово, но Дженни не позволяет, срываясь на бегство из комнаты. Быстро бежа по холодному полу, проклинает себя за то, что не вышла на эту несчастную прогулку вместе с ними. Она бежит, сломя голову, слыша в голове только стук своего сердца и внутренний крик, постепенно набирающий силу и не обращает внимания на трех девушек, что, общаясь, шли по коридору, улыбнувшись ей. Но Дженни не до улыбок, ей ни до чего. Забежав на кухню, шатенка, пытаясь отдышаться, осматривает просторную комнату, в которой до сих пор горел свет. Видимо, те девушки, мимо которых она пробегала, заходили сюда. — Нет… Нет-нет-нет… — мотает головой, обреченно оглядываясь в который раз. Розе и Джису прибежали следом, застряв в дверном проеме. — Они должны были быть здесь… — последняя надежда рассыпается и это отчетливо видно в глазах Дженни. Девушка испуганно взглянула на своих подруг, почти обезумевшим от страха взглядом чертя линии по комнате. Голос дрожит, подобно натянутой струне когда она кричит на весь дом. — Просыпайтесь все! Живо! Утро. 29 декабря. — Что? — Дженни смотри на мужчину так, словно то, что он только что сказал им — самая абсурдная вещь на Земле. Расхаживает по комнате и нервно грызет ногти. — Как вы можете просить о таком? — зло спрашивает, смотря на посла гневным взглядом. — Отмените оставшиеся концерты, мы не будем выступать без нее! — восклицает Розе, искренне не понимая, почему их заставляют делать это, когда их подруга с менеджером исчезли, а никому, кажется, и дела нет. — Вы ставите нас в ужасное положение, вы должны понимать, — даже вечно спокойная Джису не выдерживает и повышает тон на мнущегося мужчину, который пришел лишь чтобы передать слова директора компании. — Нужно найти их! Почему, почему сюда не приехала полиция? Почему территорию не окружили? — кричит Дженни, а мужчина лишь стоит и поджимает губы, отводя взгляд вниз — ответов на их вопросы у него нет. — Почему не расспрашивают свидетелей? Почему все бездействуют?! — капилляры на глазах Дженни полопались от недосыпа, а синяки под глазами делают ее прекрасное лицо потускневшим и безжизненным. Кажется, она за пару часов нервотрепки и переживаний истратила все жизненные ресурсы и теперь держится из последних сил. — О, нет… — мотает головой Джису, торопливо подойдя к внезапно побледневшей Дженни, которую усаживает на диван, а сама садится перед ней на колени. Розе хмурит брови, не понимая, в чем дело, но тут же осознает, когда замечает вмиг «потерявшиеся» глаза девушки, которая будто не понимает, где находится. — Дженни, представь, что в твоем животе набирается воздух — брюнетка говорит на повышенных тонах, чтобы Дженни хоть как-то услышала ее через панцирь панической атаки. — Вдох… — Джису вдыхает, набирая в живот воздух и Дженни, сама того не осознавая, повторяет за ней. — Выдох… — Слушай, ты, посол несчастный… — Розе разозлилась не шутку. Она подошла и рывком развернула к себе шокированного, от увиденного, мужчину. Он явно не хотел добиваться такого эффекта от своих слов. — Передай директору, что мы не выйдем ни на какую сцену без Лисы. И если ему так хочется поговорить с нами по этому поводу, пусть притащится сюда сам, а не посылает кого-то другого, чтобы сказать нам то, чего мы никак не хотим сейчас слышать. — хватает за воротник, как следует его встряхнув, чтобы пришел в себя. — Припрешься сюда еще раз и расстроишь моих подруг, в тюрьме, на одного преступника, станет больше, ты понял? — широко распахнутыми глазами смотрит и пробирается темными зрачками под кожу мужчины, что тут же сжался, не в силах сказать что-то против разъяренной девушки. И, пробурчав извинения, выбегает из дома. Розе бы и рада почувствовать облегчение и некую долю превосходства от того, что спровадила неугодного человека, но переводит взгляд на лидера и болезненно щурится. — Ну, как она? — подходит ближе к девушкам и обеспокоенно смотрит на Дженни, что все еще невидящими глазами смотрит на все вокруг. — Пока не очень… — мотает головой Джису, про себя чертыхаясь. Раньше способ с дыхательной практикой, придуманный менеджером, помогал успокоить ее панические атаки, однако сейчас дело гораздо серьезнее. Дорогая подруга пропала, а их заставляют делать вид, будто ничего не происходит. — Что это? — хмурится Розе, видя в руках брюнетки флакон с неизвестным содержимым, что она достала из сумки. — Врач сказал, это на крайний случай, — неровно дышит, боясь навредить, но выбора нет. — Розе, мне нужна твоя помощь, я разожму ей челюсть, а ты брызнешь это ей в рот. — видно, что Джису переживает, поднимая флакон над головой, чтобы передать Розе, но старается взять себя в руки и не выказывать страха. Но младшая справляется с этим не так хорошо: — Нет, я… боюсь… — пятится назад Розе, на что Джису раздражается, встав на ноги. Разъяренные глаза смотрят в испуганные глазки Розе: — Я тоже злюсь. Злюсь, что все идет не так. Злюсь, что не могу ничего поделать со сложившейся ситуацией. — от слов старшей, Розе почему-то становится легче, хоть и не без болезненных ощущений в районе груди. Кажется, будто груз медленно спадает с души, когда она видит искренние эмоции Джису. Эта тень отчаяния, застывшая в карих глазах старшей, дает ощущение, что не одна Розе испытывает всю эту гамму эмоций, весь этот страх. — Но я хотя бы могу помочь Дженни преодолеть ее кошмар. А мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, Розе… — умоляюще смотрит, держа в дрожащей руке флакончик перед младшей, что, тяжко выдохнув, берет его в свою руку. — Только мы есть друг у друга, — кивает Розе, сжав в руке пластмассовую упаковку. — напомни, что надо делать? — спрашивает девушка, на что Джису облегченно улыбается. Десять минут спустя. Успокоив Дженни, девушки укрыли ее одеялом и, проводив взглядом мирно спящего лидера, вышли в коридор. — И что мы теперь будем делать? — задает вопрос о всей ситуации в целом, хватаясь за голову и оттягивая волосы у корней. — Дженни расклеилась, А Лиса с менеджером пропали, и только Бог знает, что с ними случилось… — Лишь бы не было ничего худого, иначе просто убьюсь вот об эту стену, — показывает на твердую поверхность рядом с собой, а Джису нервно усмехается, потирая лоб. — Еще и заставляют выступать… Да как же можно выступать, когда происходит такое? — активно жестикулирует руками Розе. — Мы в дерьме, никто и не отрицает, но важнее всего сейчас — пропавшие люди. — устало прикрывает глаза, прислоняясь спиной к стене и руки на груди складывает. — А объяснений, почему их не ищут, мы так и не получили. — хмурит брови на странное бездействие со стороны директора и полиции. Но как только все поняли, что Лиса и менеджер исчезли, весь стафф перевезли в другое место, а у девушек отобрали телефоны. Интересно, почему? Чтобы они не разболтали людям? Вероятнее всего, но… Разве не важно спасти тех, кто попал в беду? — …тогда будем ждать прихода директора, только он сможет все объяснить. — кажется, Джису прослушала половину слов Розе. Но, как известно, вся суть всегда в последнем предложении. Старшая согласно кивает и Розе берет ее за руку, таща вниз, на кухню. Им нужно выпить крепкий чай или лучше кофе, иначе они свалятся от упавшего давления в сосудах, в обморок. А Джису и не препятствует действиям Розе, потому что сама не против влить в себя что-нибудь горячее и ободряющее. Пару часов они сидели в опустевшем, без стаффа, доме и вливали в себя уже которую кружку кофе. Иногда проверяли спящую наверху Дженни и поправляли ее одеяло. Было тихо, даже слишком, и даже вид за окном не давал чувство покоя несмотря на полное отсутствие людей или хотя бы осадков в виде снега. Тихо. Мучительно. И больно. — Если я не услышу хоть что-то в следующую же секунду, я свихнусь и мою улетающую крышу придется ловить тебе, Джису, — смотрит на ушедшую в себя подругу и вздыхает. Как понять, что у Розе что-то не так с внутренним состоянием? Она начинает бесконтрольно шутить. Как понять, что что-то не так с Джису? Она начинает неподвижно сидеть и пялиться в одну точку. Да уж, нетерпение и нервозность у них обеих проявляется по-разному. Звонок в дверь. Розе убирает руки от лица, а Джису приподнимает голову. Звук звонка кажется таким неестественно громким на фоне полнейшей тишины, что девушки невольно щурятся с непривычки. Младшая закатывает глаза, думая, что это тот посыльный снова пришел с плохой вестью. Если этот и правда тот парень, Розе его на месте в порошок сотрет. Она торопливо встает и идет к двери. — Здравствуй, Розе, — слышится мужской голос и девушка тушуется, не ожидая увидеть за дверью директора. Точнее, она ожидала, что он придет, но не так скоро. Как минимум, не сейчас, потому что перелет, на минуточку, занимает время. А значит, он был не так далеко от них. — Здравствуйте, директор, — тихо произносит девушка, пропуская мужчину в дом. — Где Дженни и Джису? — проходит внутрь, снимая обувь, в то время как Розе закрывает дверь, нервно усмехнувшись. — Джису на кухне, а Дженни… — делает внушительную паузу, так как не знает, как сообщить о том, что лидер группы далеко не в порядке. Директор, разумеется, знает о душевном состоянии Дженни, но Розе не хочется говорить, что все очень плохо и в итоге она смягчает правду. — Ей нездоровится, она спит. — Снова паническая атака? — мужчина обрубает все надежды Розе скрыть правду. — Но это не так уж и важно, мне хватит вас обеих, просто передадите мои слова, когда она проснется. — снимает верхнюю одежду и, не посмотрев на возмущающуюся Розе, идет на кухню. Девушка удивляется, насколько директору все равно на то, что творится. Ему, кажется, плевать на то, что его сотрудники пропали, плевать на то, в каком состоянии Дженни. Еще никогда Розе не было так пусто и плохо. Кажется, вместе с Лисой ушло все хорошее, ушла вся жизнь. Увидев директора и Розе, входящих на кухню, Джису приподнимается, однако мужчина показывает жестом «сядь» и девушка усаживается обратно, растерянно хлопая ресницами. — И так, — ровным голосом начинает мужчина, отодвигая стул. — Я знаю, у вас куча вопросов, — садится, пододвинувшись ближе к столу. — И мне очень хотелось бы дать вам на них ответы, но у нас просто нет времени. — складывает руки в замок на столе и смотрит сначала на Джису, а потом на стоящую у стены Розе, что прислонилась к стене и скептически пожирает его взглядом. — О чем вы? Времени у нас, как раз-таки, много, — складывает руки на груди, не желая оставлять попытки выяснить правду. — А у Лисы с менеджером, его нет, — напоминает проблему дня безразличному директору, что, слабо кивнув, продолжает трындеть о своем: — Сегодня вечером у вас концерт, осталось всего… — не успевать договорить «пять часов», как рядом с ним пролетает фарфоровая кружка и разлетается о стену. Запыхавшаяся от гнева Джису, гневно сверлит мужчину напротив, наплевав на всю субординацию и разницу в возрасте. Розе выпрямляется, шокировано переводя взгляд на подругу. — Это не слыхано! — кричит Джису, не выдерживая большого напряжения в своем теле после его слов. К горлу подступает тошнота, потому что прямо сейчас директор толкует о предстоящем концерте, не слыша их вовсе. Его, кажется, будто не заботит, куда пропала Лиса с менеджером, все ли с ними в порядке и… живы ли они вообще. В глазах Розе начинают появляться слезы, потому что они обе дошли до точки и вот-вот сойдут с ума. Даже если Джису потеряла контроль, то о розе и говорить не приходится. Она хватается за рот ладонью и пытается сдержать всхлипы. — Мы никуда не пойдем без Лисы! Как вы можете так спокойно вести себя и бездействовать? Вы не даете нам ни крупицы информации, да еще и просите выступать на сцене? — Джису кричит отчаянно, со всей силы, словно она отдает последнее, что у нее есть. Розе, видя отчаяние подруги отчаивается сама и бесшумно роняет слезы на пол, дрожа плечами. — Двое ваших сотрудников пропали… — уже спокойнее произносит Джису. — Двое наших близких людей пропали, а вы… — Довольно, — произносит директор, увидев появляющиеся слезы в глазах той, кто еще ни разу перед ним не плакала. — Сядьте, обе, — приказывает и, переглянувшись, девушки садятся, вытирая слезы. — Вы понимаете, что если вы не выступите сегодня, вы поднимете шумиху, а она нам не нужна. Вы обе прекрасно понимаете, что если есть шанс скрыть правду от людей, мы ею пользуемся. — Речь идет о жизни двух человек, директор, — закипает Розе, красными от слез глазами смотря на мужчину. — Плевать, что люди узнают, плевать, насколько пострадает репутация компании, их нужно найти. Скажите правду… — Розе прикрывает веки, сама боясь того, что скажет прямо сейчас. — Их похитили? Они уже потребовали выкуп? — Я скажу правду, только если вы согласитесь выступать, — мужчина ровно смотрит в насмешливо скривившиеся лица девушек, что мотнули головой, поведя плечами. Он что, держит их за идиоток, требуя одно и то же? — Что ж, тогда узнаете все последними, — встает с места и хочет уйти, как девушки, переглянувшись, понимают, чего хотят и останавливают его. — Стойте… — произносит Джису и коротко смотрит на Розе. Больше неизвестности они не выдержат. — Мы согласны, — сдаются девушки и мужчина победно улыбается, усаживаясь обратно. Девушки поджимают губы, ожидая продолжения разговора. Поверить не могут, что он их сейчас шантажирует, а они так просто согласились. Но, быть может, директор прав: шумиха создаст проблем и может спугнуть похитителей. — У меня есть хорошая новость и плохая, с какой начать? Девушки шумно сглатывают, все переглядываясь друг на друга, словно хватаясь за соломинку безопасности в ставшем жестоком, мире. — С хорошей.? — предлагает Розе и Джису кивает. — Лиса здесь. — внезапно заявляет мужчина, сцепив руки в замок. Девушки хмурят брови, не понимая, о чем это он. Как это «Лиса здесь»? И, предвещая вопросы девушек, директор сам отвечает, продолжив. — Дома здесь хорошо охраняются и никто со вчерашнего вечера не покидал территорию, — расставляет все по полочкам, в то время как рты девушек недоуменно приоткрываются. Мужчина смотрит в глаза девушек, стремительно темнеющих от жутких догадок. Какая же это хорошая новость, если ее до сих пор не нашли? И почему оне не упомянул менеджера? Он ведь тоже должен быть здесь в таком случае? — На территории всего сотня домов, закрытые от всего мира высокими заборами с лучшей системой охраны, камерами и всем прочим. Поэтому не было нужды постоянно расхаживать с телохранителем. — Джису тяжко сглатывает, понимая, что их похитил кто-то из этих домов. Какой кошмар. Но это и правда хорошая новость, раз подозреваемых не семь миллиардов, а лишь под две сотни человек. Она умеет рационально мыслить даже в таких сложных ситуациях, а вот Розе тяжело дается услышанное. Она раздумывает о том, что считала это место безопасным, а тут творится такое… — А плохая? — спрашивает брюнетка, предчувствуя самый худший расклад. — Плохая заключается в том, что… — делает паузу, а девушки вслушиваются внимательно, не дыша. — В том, что Лису похитили по вине того, кто вчера ушел вместе с ней. — табун морозных мурашек прошелся по спинам Джису и Розе, что в ужасе распахнули глаза. Что… Что он несет? — Вы думаете, это по вине менеджера? — вскочила Розе, ударив по столу. — Он ведь наш ангел-хранитель! Как вы можете клеветать на него? В тот вечер Лиса сама изъявила желание выйти на улицу и, если бы мы… — хватается за сердце, чувствуя новый поток удушающих слез. — Если бы мы вышли на эту гребаную прогулку вместе с ними, ничего бы не случилось… Кто-то бы успел позвать на помощь… Мы должны были… — глотает ручьи слез, в то время как Джису встает с места и гладит ее по плечу. — Я уверена, менеджер защищал Лису, но он сейчас где-то лежит без сознания или связанный… И точно страдает, ведь Лиса — его любимица. Он бы не причинил ей боль. — Джису согласно кивает. Она тоже считает менеджера хорошим человеком. Он никогда бы не бросил Лису одну. Вот только директор сидит и жуткую ухмылку скалит, будто злится не на доверчивость девушек, а на свою собственную. В девичьих карих глазах он видит веру и уверенность в том, что менеджер ничего плохого бы не сделал. Как бы не так. — Тогда что, если я скажу вам, что как только Лиса вместе с ним вышла из дома, все камеры в районе отключились? — девушки буквально осели на стулья. — Система охраны дала сбой, а охранники, следившие за исправностью работы всей системы были найдены без сознания с раной головы, нанесенной тупым предметом? — они ошибались. Никто не бездействовал. Пока они были охвачены истерикой, кто-то уже вовсю вел расследование. И оно началось сразу же после того, как Дженни позвонила директору, чтобы сообщить о случившемся. — Но нам повезло, что те охранники, дежурившие по границам территории, не были лишены сознания и сообщили, что все было спокойно и никто территорию не покидал. — Это значит… — радужки Розе блуждают по столу, а рот не осмеливается высказать мысль, мучающую ее сердце. — Что тот, кому мы все верили — обманул и предал Лису. — теперь девушки видят: директор тоже переживает. Они были охвачены паникой и не заметили, что его спокойствие вовсе не означает безразличие, просто он уже давно знает правду и успел свыкнуться с ней. — Нет, похитители не связывались с нами и не требовали выкуп, — возвращается к вопросу Розе. Хмуря брови, девушки снова переглядываются. — Что неудивительно, — вдруг заявляет директор. — Те, кто провернули это вместе с менеджером, имеют достаточно денег, раз поселились в этом районе. — что правда, то правда. Дома здесь стоят очень дорого: здесь останавливаются звезды, чиновники, общественные деятели и другие влиятельные люди. Но проблема в том, что аренда домов здесь оформляется уже за несколько месяцев вперед. Просто так сюда не проберешься. Но, как видно, кому-то удалось устроить переворот. Но… ради чего? — Чего они хотят от Лисы, если не денег? Она никому не переходила дорогу. — мотает головой Джису. — Она ведь всегда была добра к людям и не обижала никого. — Должно быть, она обидела кого-то своим существованием. — повел плечами директор, подняв глаза на девушку, что тут же поняла, в чем дело, но директор все же озвучивает. — У нее есть влиятельный ненавистник… А может, и не один. — Мы называем их хейтерами, — хмурит брови Розе, удивляясь тому, насколько далеко могут зайти некоторые люди для осуществления мести. Причем, бессмысленной, но такой жестокой. — А что известно о менеджере? Почему он точил зуб на Лису? — Он не точил, — отрицает, сжав кулак. — Мы изучили его счета за последний год и обнаружили весьма странную картину: сначала он отдавал половину зарплаты по неизвестному счету, а потом и вовсе стал отдавать кому-то всюсвою зарплату. — жует щеку изнутри, а девушки таращатся на него уставшими глазами. — Мы выяснили, чей это счет… — мелко кивает, не веря во всю абсурдность ситуации. Это его дикий просчет. Нужно было проверять всех сотрудников на наличие подозрительной активности. теперь Лиса пропала, а все по его вине. Директора. — Это счет в местном нелегальном казино. Видимо, на определенном этапе, его зарплаты перестало хватать и он нарвался на неприятности. — Розе хватается за голову, опуская лицо все ниже, а Джису кладет руку на лоб, тяжко вздыхая. Не может быть все так. Не может быть все так запущено. — Полиция уже обыскивает каждый дом, проверяя все углы. — И что нам теперь остается? — убирая руку со лба, спрашивает Джису. Мужчина задирает голову и вздыхает. — Ждать. — смотрит на изнеможденных девушек. — И, конечно, готовиться к концерту. — слышит недовольное мычание, и он бы и сам рад все отменить, да только выбора нет как такового. Если он расскажет обществу, что происходит, вся группа и компания потеряет репутацию и престиж. Карьера Лисы тоже пойдет под откос. Это похвально, что девушки защищают свою подругу и готовы отдать ради нее все, что у них есть. Но они не помогут ни себе, ни тем более, Лисе, что будет запятнана до конца дней. Ведь чем выше ты летишь, тем больнее и падать. А Лиса популярна. Даже очень. Ее падение будет смертельным. — Но как мы «оживим» Дженни? Она правда неважно себя чувствует. — Розе поджимает губы, вспоминая бледность кожи лидера. — Ей придется восстать из мертвых. — просто говорит директор, вставая с места. Направляется к выходу, надевая верхнюю одежду. — Она справится. Феникс всегда восстает из пепла. — и выходит из дома, оставляя девушек одних. Он прав: Дженни сильная и справится со всем, что ей уготовано. А ради Лисы она сделает даже больше, чем все. — Хм… что же еще придумать? — мужчина крутит в руках, облаченных в кожаные перчатки, складной ножик, ведя им около подрагивающей кожи девушки, исполосованной мелкими ранениями. Несмотря на мороз в помещении, стройное тело покрылось потом. Липким и холодным. — Мои «работодатели» не заплатят мне много, если ты будешь цела и невредима, — наигранно хмыкает, дуя губы и все расхаживает вокруг висящей девушки, чьи руки привязали к веревке. Мелко вздыхает от ужаса и усталости и, сквозь туманно видящий взор пытается догадаться, где она. Над ней висит лампочка, оттеняющая еще больше темноту вокруг и чувствуется жжение в области затылка и нечто теплое, стекающее по шее, но девушка не обращает на это внимания. Сейчас важно не это. Пересохшими губами, она спрашивает: — Где… Он.? Светловолосый мужчина сначала хмурит брови (лиса способна разглядеть его мимику, хоть и размыто), а потом разверзается смехом: — Ты что? — плечи подрагивают в противном хохоте и, притянув девушку к себе, мужчина шепчет ей прямо в ухо. Лиса сжимается от ужаса, изредка подавая голос своей удушающей истерики. — Это он и отдал тебя мне. — девушка широко распахивает глаза и чувствует, как слезы подкатывают к ее щекам, уже не от физической боли, а от душевной. Как менеджер мог с ней так поступить? Его добрая улыбка, смешная походка и звонкий смех кажутся нереальными. Они искажаются в ее памяти. Разум Лисы словно старый проигрыватель, который заедает и экран показывает помехи. Уродливые и страшные. Как и то, что с ней происходит. Разбитую губу кусает, всхлипывая. — Нет-нет-нет… — хватает ее за щеки, больно сдавив ранки на нежной коже. — Ты ведь помнишь, что я говорил про слезы? За это полагается наказание… — безумные зеленые глаза смотрят с сумасшедшим удовольствием оттого, что испытывает Лиса и она понимает, что она ничего не сможет объяснить такому человеку, как он, тем более попытаться с ним договориться. В первые часы она пыталась достучаться до него, предлагая деньги, много денег, кричала так громко, не догадываясь, что ее крики доставляют ему удовольствие. Просто ей непонятно: она даже в голову не хотела вбивать, что такие люди существуют и способны делать такое с другими людьми. Она оставила надежды позади. Если бы ее могли найти, уже давно нашли бы. Сколько прошло? Восемь? Десять часов…? Слабость окутывает все тело и Лисе хочется… — Эй, не отключайся, — слышится недовольный мужской голос, когда он трясет ее за плечи. Кажется, она потеряла достаточно много крови, чтобы ослабеть настолько сильно. Убивать нельзя. Такого договора не было. Хотя очень хочется. У него еще не было такой красивой жертвы. Могла бы вполне вписаться, нет, возглавила бы топ самых красивых девушек, убитых этим психом. — Я сказал проснись! — как следует размахнувшись, бьет ее по щеке и, видимо, не рассчитывает силы, потому что вырубает бедную девушку, чья голова пошатывается какое-то время от мощности удара. — Вот же блять. — бесится мужчина и проводит острием ножа по бедру девушки, что просыпается от дикой боли и кричит изо всех сил, хрипя и кашляя. — Хватит, умоляю! Хватит… — обессилено произносит шатенка, стараясь не плакать, но совсем не выходит. Руки в связке машинально царапают друг друга ногтями и девушка, с опущенной головой вглядывается в свое висящее раненное тело. Все тело покрыто мелкими полосами от ножа, а кровь, вытекшая из них, застыла. Чувствует себя так, словно очутилась в каком-то дешевом ужастике и все слезы прячет, стараясь не навредить себе ими еще больше. — Не переживай, детка, — мотает головой, приподнимая ее подбородок лезвием. Пухлые девичьи губы мелко трясутся, а слезливые карие глаза показываются, отчего мужчина наклоняет голову набок, хмыкая. — Это не продлится долго. — что? Девушка оживляется, часто моргая. Он отпустит ее на свободу? — Если ты будешь слушаться и перестанешь реветь, пока я тебя режу. — усмехается, видя снова гаснущие глаза девушки. Конечно, это был обман. — Святая наивность. — смотрит исподлобья и снова ножом проводит, слушая приятные крики девушки. Гребаный мудак. Она хотела бы плюнуть ему в лицо, но она пока не растеряла остатки разума. Она не может так себя подвести. — Вечеринка? И без меня? — слышится еще один мужской голос после предположительного звука закрытия двери. Вот только кажется, что шагающих по направлению к ним двое, судя по звуку шарканья по сырому полу. И Лиса глаза широко распахивает, понимая, что права… — Точнее, без «нас», ты ведь у нас редкостный эгоист, — женский голос обращается то ли к светловолосому мужчине, то ли к парню, идущему рядом с ней. — Ну, надо же, какие люди, — блондин отрывается от своего «веселья» и поворачивается лицом к своим приятелям. — Я уже думал, что меня одного сюда послали. — надо же, какой актер. Лиса сглатывает несуществующую слюну, давясь от ужаса. теперь они все…будут издеваться над ней? — Мы бы, конечно, и рады, но есть разговор, — пытается разглядеть пришедшую парочку безумцев, что вышли на свет. Парень молодой. Лет двадцати — двадцати трех. Но уже все тело в татуировках и шрамах. Кожаная куртка плотно облегает жилистые мышцы, а на предплечье выбито тату кинжала. — Наверху неспокойно, — девушка довольно проходится взглядом по вымученному телу Лисы и хмыкает. Лиса тоже времени зря не теряет и старается запомнить девушку во всех деталях, даже сквозь мутнеющий от усталости, взгляд. Татуировка на шее в виде красно-черного паука, на брови пирсинг, глаза густо подведены карандашом, а на руке тату в виде кинжала. У них что, одна страсть на всех? Только вот на светловолосом кошмаре нет ни одного тату, но, похоже, со своим ножиком он никогда не расстается. — Что там? — блондин хмурится. Не любит, когда планы идут под откос. — Может, отойдем подальше, объясню, — парень складывает руки на груди, не желая говорить перед Лисой. — Нет, что ты… — поворачивается к своей жертве и приобнимает ее за талию. Лиса начинает мелко дрожать и тихо шикает от того, что он надавил на ее раны, а мужчина все улыбку растягивает. — Можешь говорить все при ней. Мы же друг другу уже не чужие, верно? — поднимает ее подбородок, надавливая, чтобы она ответила согласием. Вот только она молчит. Так унижаться она не собирается. — Мы еще поговорим об этом, — улыбается, больно потрепав ее за щеку. — Ну, раз ты уверен… — начинает парень, почесывая руку. — Наверху уже во ведутся поиски. — поиски? Лиса голову поднимает, а уголки губ подрагивают в улыбке. Ее ищут — это главное. Блондин, видя ее радость, раздражается: — Не страшно, здесь нас никто не найдет, — отворачивается от них, принимаясь раскачивать Лису на веревке. Запястья давно натерлись от грубого материала и кровоточат, заставляя девушку хмурится и тихо постанывать от боли. — Но у них собаки, — вставляет свое слово девушка, хмурясь беспечности приятеля. — Блять, — ругается блондин, выбивая из Лисы весь воздух ударом в живот, словно она висячая груша. Девушка широко распахивает рот, будучи неспособной набрать в горящие легкие воздух и давится от боли. — Тогда остается одно… — выискивает ее потухающий взгляд, наклонив голову поближе к ней. Потом лицо к остальным поворачивает, показывая безумный оскал. — Как следует оторваться напоследок. — дружки урода ухмыляются и после этих улыбок слышится болезненный крик Лисы. Настоящее время. — Они разорвали на мне одежду и рисовали маркером грязные слова на моей коже. — царапает стекло, на котором штампом красуется ее отпечаток, стирая его мазком пальца. — Меня, конечно, нашли, — усмехается, мутно вспоминая тот день. Она, сквозь теряющий сознание, разум слышала голоса людей, что ворвались в подвал. — Да, это был подвал. Вот только на минус третьем этаже. Так что псих был прав: меня бы не нашли без собак. Полиция обнаружила меня все еще висящей на веревке. Я была совершенно голая. — поворачивает голову четь вбок, чтобы Чонгук ее расслышал. а в нем уже давно кипела ярость. Она его буквально пожирала изнутри. Темные глаза ненормально блестели и парень ловит себя на мысли, что еще никогда не был так зол. С его сокровищем обошлись так ужасно и она все стерпела и стоит сейчас перед ним, давя улыбку с отголоском боли прошлого. — Помню яркий свет в больнице и голоса…голоса… — всматривается в ночной город, прикрывая веки. — Меня лечили два месяца. После этого еще пять месяцев психотерапии и каждую неделю после этого поход к психологу. — сглатывает ком обиды, поворачиваясь к Чонгуку, на котором лица нет. — Чонгук, — ставит руки на щеки шатена и тот будто отходит от своих раздумий, поверхностно моргая. — Что с тобой? — Мне жаль, — только шепчет, вздыхая. — Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. если бы я был рядом… — Нет, Чонгук, — девушка мотает головой, стараясь отогнать от него нелепые мысли. — Уже ничего не исправить и жалеть не о чем, — мягко улыбается, видя искреннее беспокойство в глазах любимого, отчего на сердце тепло, а ужасное послевкусие от дурных воспоминаний постепенно исчезает. — Я рассказала тебе все это, не для того, чтобы ты жалел меня, — опускает руки на его широкую грудь. — А для того, чтобы ты знал меня. Чтобы ты знал мои раны, потому что это часть моей жизни, — берет его за руку и кладет его ладонь на место шрама на бедре. — То через что прошла я делает меня мной, то, через что прошел ты, делает тебя тобой. — улыбка тает, только большие глаза улыбаются, внушая доверие. Что ж, Чонгук был не прав: ей невозможно не доверять. Она обладает какой-то магией, точно. Иначе нельзя объяснить то, что она делает с ним и его сердцем. — Я хочу, чтобы ты знал меня любую и принимал, — кивает. — Может, я прошу слишком многого… — Нет, — хмурится Чонгук. — Сегодня ночью… — подходит ближе, обхватывая ее за талию. — Сегодня ночью ты мне доверилась, отдала мне самое сокровенное, что у тебя есть, черт… да ты даже стоишь передо мной голая, полностью доверяя мне. — Лиса усмехается. — И все, о чем я могу думать, так это о том, что ты — самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал. И я никогда не откажусь от своих слов, потому что знаю. Таких как ты не существует. — он говорит это так искренне, с таким сиянием в глазах, что у Лисы появляются слезы. Она уводит взгляд вниз, шмыгая, и понимает, что все лишения, что она пережила… Должно быть, это для того, чтобы у нее в жизни появился Чон Чонгук. — Я никогда не причиню тебе боль. Обещаю. — слышит ее тихие всхлипы и нежно целует в лоб, прикрыв на мгновение веки и тут же их распахивает. Вглядывается в огни города и крепче к себе Лису прижимает, будто ее могут в любой момент отнять. Но Чонгук не хочет бояться. Он хочет знать. Хочет знать, что она будет в порядке. Он обязательно найдет эту тварь. Задействует все свои связи, если нужно, побудет актером, притворяясь, что ему нужны услуги этой козлины. Найдет его и сдаст властям, перед этим как следует надавав ему знатных кулаков. Не зря Чонгук на бокс ходит. Вот и опробует свои навыки на уроде, который посмел издеваться над той, что сейчас плачет, не веря своему счастью. Над той, что считает, что так все и должно было случиться. Нет. Не должно было. — Я…тебе верю… — ломано отвечает, шмыгая носом. А в мыслях всплывают слова мучителя… — Признаться честно, еще никого из своих жертв не оставлял в живых. Даже как-то непривычно. — усмехается блондин, закончив мучить Лису. Прихвостни уже уходили, оставив предводителя шайки попрощаться со своей жертвой. Девушка висела уже, кажется, совсем безжизненная. — Знаешь, в чем твоя проблема? — хватает за плечо, рассматривая свою работу на прекрасном теле девушки. — Ты доверяешь не тем людям, эту нехитрую загадку я разгадал еще когда мне сказали, кого мне предстоит истязать. — смеется, не веря, что подобная наивность существует. Глаза девушки полуоткрыты, а взгляд невидяще уставился в одну точку. Пересохшие губы сомкнуты и, кажется, вот-вот треснут, открывая миру новые раны. — Но причина, по которой ты здесь, очень глупа, — делает губы дугой вниз, демонстрируя всю глупость ситуации, из-за которой она сюда попала. Из-за женской зависти и ревности. — Ты прекрасна, спору нет, но увидел тут весь свет — обошла дорогу тем ты, кто считал себя прекрасней всех. — после складно выложенной рифмы, громко смеется, напоминая Лисе о том, что пару месяцев назад выиграла звание самого красивого лица года среди женщин. — Все так взбесились, когда узнали, что какая-то тайка заняла первое место по красоте на корейской территории. Мне-то пополам, а некоторых это уж очень сильно разозлило. Ты не представляешь, сколько у тебя врагов, — заканчивает смеяться, наклоняясь ближе. — Но они просили лишь поиздеваться над тобой. Очень жаль… — гладит по волосам, в которых застыла сгустками кровь и отстраняется. — Мне пора. Кто знает, может, когда-нибудь увидимся? — снимает кожаные перчатки, сбрасывая их в емкость с кислотой и фоткает девушку на телефон, отправляя хозяевам, чтобы получить деньги. — Вот тебе «дружеское» напоминание от меня, — уходит к двери, кидая ей через плечо. — Будешь верить много — страдать тоже будешь много. — и уходит, оставляя девушку висеть голой на веревке. — Полиция разобралась с преступниками? — задает вопрос, отстраняясь, чтобы вытереть ее слезы. Лиса отгоняет дурные мысли прочь и думает над содержанием ответа. — Троицу психопатов так и не поймали, — вспоминает Лиса, позволяя мужским рукам вытирать свои слезы. — Понятно, а менеджер? — Его поймали, но я… Попросила директора смягчить приговор, — мужские пальцы застывают в воздухе у ее лица. Она…что попросила? — И каким же образом ты смягчила этому ублюдку приговор? — закипает Чонгук. — Вместо тюрьмы он вынужден всю жизнь платить по счетам мне, потому что он обманывал меня многие месяцы, — хмурится Лиса, но в глазах нет злости. Она злилась в самом начале, когда ей, уставшей и измученной, обо всем рассказали за круглым столом. А за спиной стояли девочки, что поглаживали ее спину и плечи, приободряя. — В принципе, не такая уж и завидная участь, хвалю, — довольно ухмыляется Чон, чувствуя, как его отпускает. — А как твои подруги оправдались перед фанатами, когда ты не явилась на концерт? — меняет тему Чонгук, вытерев последние слезы на лице девушки. — Ну… Они сказали, что я неважно себя чувствую, но волноваться не о чем. Они даже якобы позвонили мне, — усмехается, видя недоуменный взгляд Чонгука. — Ну, наш музыкальный продюсер сгенерировал мой голос, а девочки задавали заранее заученные вопросы, так что все поверили, что я в порядке и пожелали мне скорейшего выздоровления. — А где на самом деле была ты? Лежала в одиночестве на больничной койке? — брови хмурит, представив себе Лису, утыканную капельницами и аппаратами. Ужасная картина. — Вовсе нет… — улыбается шатенка, прижимаясь к Чону. Тепло и уютно. — Со мной были мама и папа. — Этого недостаточно, — снова этот его максимализм. Девушка по-доброму усмехается, но становится серьезной, смотря на него снизу-вверх, когда парень говорит следующие слова. — Я должен был найти тебя раньше, чтобы уберечь от всего этог… — не успевает договорить, как девушка поднимается на цыпочки, коротко чмокнув его в губы. — Мне достаточно того, что ты рядом сейчас, — улыбается, глядя на ошарашенного Чонгука, что, кажется, не уловил момент, когда Лиса стала такой смелой в своих действиях. Заводит, чертовка. Встает пятками на пол и так дерзко смотрит, что Чонгук не сомневается: его очередь ее смущать. Он наклоняется к ее уху и тихо говорит, отчего появляется волнующая кровь, хрипотца: — Ты ведь понимаешь, что я прямо сейчас бы нагнул тебя, но я тебя жалею, — Лиса мурашками покрывается и ногтями в ладони впивается. Тяжело себя контролировать несмотря на боль внизу. — Да, тебе придется подождать, — томно выдыхает она внизу его уха, опалив шею и грудь горячим дыханием. — Как и тебе, — ухмыляется парень, на что получает шуточный удар вбок. — Ведь ты меня дико хочешь, — уже откровенно смеется и когда девушка пытается его защекотать, хватает ее на руки и относит на кровать, аккуратно опустив ее на поверхность, словно она — самое дорогое, что у него есть. Хотя, так и было. Он все еще держит свою руку под ее поясницей и вглядывается в шоколадные глаза. — Для меня есть три самые главные вещи, вернее, это не вещи, назовем это частями жизни. — видит, как Лиса кивает, ожидая продолжения. — Это моя свобода, моя семья и ты. Но когда ты станешь моей женой, ты станешь частью моей семьи, поэтому останется только две вещи, что важны для меня больше всего. — раз Лиса рассказала о сокровенном, то Чонгук чувствует, что хочет поделиться с ней также, как она делится с ним. Без страха. Девушка после этих слов длинными ресницами хлопает, не веря своим ушам: — Когда стану…твоей женой? — Не хочешь? Я думал, что покорил тебя, — усмехается, щуря веки. Лиса все еще удивленно таращится. — Ты ведь не думала, что я считаю тебя одной из тех, с которыми я прощался после одной ночи? — Конечно, нет, — тыкает его в живот. — Просто я не думала, что ты смотришь настолько…далеко. — Привыкай, я живу в будущем, а не в настоящем, — ложится рядом с ней, смотря на нее веселыми глазами. — И только однажды ты совершенно выбила меня из колеи своим появлением. Я вообще перестал видеть свою жизнь даже на день вперед. — усмехается, вспоминая, как вел себя с друзьями и самой Лисой, как полнейший мудак и идиот. Натворил дел, наговорил гадостей и все за пару дней. Это новый антирекорд для Чонгука. — Мне хочется верить, что я значу для тебя хотя бы наполовину столько же, сколько ты значишь для меня. — Ты себя переоцениваешь, — приподнимается Лиса и ложится как можно ближе к нему, поставив руку на его грудь. Шатен кладет руку поверх руки Лисы и нежно гладит ее фаланги большим пальцем. — Я люблю тебя гораздо больше, чем ты, — брови поднимает, а Чон губы растягивает, видя эту детскую уверенность в своих словах. — Однажды я докажу тебе обратное, — приподняв голову, целует в щеку и натягивает одеяло, что лежало под боком на Лису, укрывая ее от холода и бед. — Мне придется долго ждать, — вредничает, прикрывая глаза и самодовольно ухмыляясь. Парень усмехается, целуя ее в губы. Сминает персиковые губы, пока Лиса неторопливо отвечает на поцелуй, желая, чтобы это продлилось вечно. Руку в темные волосы запускает и оттягивает у корней, чувствуя, как заводится она и сам Чонгук, что отрывается от нее, чтобы сказать: — Лалиса Манобан, если вы прямо сейчас не возьмете себя в руки, буду вынужден отодрать вас похуже, чем пару часов назад, а ну, спать, — переворачивает ее одним ловким движением и прижимается к ней, чтобы она не рыпалась. Слышит хихиканье и сам начинает смеяться, устраиваясь поудобнее. Гасит свет одной рукой и вдруг слышит тихое: — Я боюсь, Чонгук. — парень недоумевает в ответ: — Темноты? Я же тут, не бойся, — прижимается ближе, заставляя почувствовать свое тепло и…ну, кое-что между ног. — Нет… Я боюсь тебя потерять… — голос становится тише. — В моей жизни и так нет ничего стабильного, а я так просто приняла тебя в свое сердце спустя всего полторы недели… — Чонгук кусает губы, потому что, на минуточку, у него такая же история. — Я не жалею об этом, ты не подумай, просто… — поворачивается к нему, нащупывая его лицо. — Как долго это продлится? — гладит подушечками пальцев его губы. — Столько, сколько мы сами того захотим, Лиса, — хватит гладить его губы. Он ведь только что почти успокоился! — Я не могу предсказать нашего будущего, у меня лишь есть желаемая модель в голове. И прямо сейчас я могу с уверенностью сказать, что я хочу быть с тобой. И ты можешь быть уверена, что пока я рядом, тебя никто не способен обидеть. Кроме меня самого. — да, точно. Ведь самые близкие люди знают, куда бить. — Я буду знать, как тебя обидеть, но не собираюсь пользоваться этими методами, именно это отличает меня от несерьезных парней, что засматриваются на тебя. И Каи относится к тем несерьезным парням, Лиса. — слышит фырканье девушки, что отворачивается от него, но Чонгук не позволяет, прижав ее к постели, возвысившись над ней. Руки на ее запястьях сжимает и атмосфера становится гораздо интимнее, когда Лиса слышит его тяжелое дыхание. Взбесился. А она возбудилась. Идиллия. — Не заблуждайся насчет моих слов, что я сказал ранее. Я верю тебе, но не верю ему. Он точно хотел использовать, или до сих пор хочет использовать тебя против меня, хочет отомстить. Хочет, чтобы я испытал такую же боль, как и он тогда. — Лиса не видит его глаз, но уверена, что они буквально пылают от злости. Черт… Это слишком для нее. — Эй, мерзавец… — зовет его привычным прозвищем и парень на секунду ослабляет хватку, потеряв бдительность. Девушка этим пользуется и сама переворачивает его и усаживается сверху. Мужские руки кладет на свои ягодица, заставляя сжать их. Чонгук охреневать не успевает. Воздухом давится, пытаясь разглядеть что-то в темноте. — Послушай, — гладит по мускулистой груди, кусая губы. — Еще никто не держал меня в своих руках так, как ты. — наклоняется к его уху, покусывая мочку. — Еще никто не нарушал мое пространство так, как это делаешь ты, — вылизывает линию челюсти, пока парень уплывает на лодке экстаза, поглаживая ее бедра. — И пока я с тобой, я твоя целиком и полностью, — усмехается, слезая с офигевшего от жизни парня, которого так и подмывает сделать что-нибудь с ней. Но не хочет травмировать ее тело больше одного раза за одну ночь, поэтому бесится, мелко ударяя кулаком по поверхности кровати, пока наглая девчонка со спокойной душой спать ложится, улыбаясь. Вот же мелкая засранка! — Спи уже, страдалец, завтра, в смысле, сегодня тяжелый день, — сегодня снова возобновятся репетиции и остается всего пара дней до премии. А, и еще ее ждет мучительно долгий разговор со своими подругами, что, должно быть, сгорают от любопытства. — Спокойной ночи, странненькая, — усмехается иронии судьбы. Раньше он говорил эти слова, думая, что не знает ее, а сейчас обнимает ее за талию, считая своей. Удивительно прекрасно. — Спокойной ночи, мерзавец, — улыбается Лиса, приподняв его руку и, поднеся к губам, нежно чмокает. Сегодня будет тяжелый день. И Лиса даже не догадывается, насколько тяжелый. Для ее сердца. Ведь оно… Будет разбито.