***
Днём ранее… Последующие дни превратились в череду бесцветных и раздражающих мгновений. И как бы ты не старался заглушить всепоглощающую боль в груди, всё напрасно. Тогда и начинаешь задавать вопросы: а зачем теперь жить? Для чего? Если ты остался совершенно один в этом безумном мире, то что тогда делать? Вечная и привычная улыбка, можно сказать, стёрлась с губ хирурга, словно эта эмоция никогда не касалась её, словно она была чужой и ненужной в жизни. Днём она приходила и отрабатывала, да, да, именно отрабатывала, ведь даже дело всей жизни утратило все краски. А стоило вечеру опускаться на мегаполис, как Хван Кён Сун тихо проливала слёзы, как будто это уже стало своеобразным обрядом. — Это всё из-за меня, — частенько твердила она себе под нос. — если бы я только пришла раньше… Если честно, то девушка не до конца понимала, почему так получилось, из-за чего лишили доктора жизни. Версий было не так много, как бы того хотелось. Ведь если бы что-то было не в порядке вещей, то Ан Пён Йе всегда делился тем, что могло тревожить его душу. И это тоже немало удручало. Иногда в памяти Кён Сун мелькали совсем несвязные обрывки разговоров, которые, как ей самой казалось, она где-то могла слышать. Единственный провал в памяти, которые словно кошмар преследовал её, так это совместный поход в бар в честь своего же злосчастного юбилея, после которого чхингу стал более замкнутым и несговорчивым. Именно тут девушка призадумалась. Что могло случиться в тот день, после которого Пён Йе предупредил её о сохранении собственной безопасности. Хирург в бессильном отчаянии сжала кулаки. — Наглец! Наверняка он знал это! — встав с кресла, она быстро зашагала по кабинету. — Знал, что может пострадать отчего-то! И почему он мне ничего не сказал? И почему она ничего не может вспомнить? — Я сделаю это. Я выясню, из-за чего мой друг лишился жизни! — всё, хватит с неё причитаний и слёз. Что сделано, то сделано, прошлого не вернуть. И мёртвых тоже… Пора принять это, как данность и жить дальше. Жить дальше? Но ради чего или кого? Тут произошло то, что, наверное, даже и в страшном сне и не могло присниться. Она едва успела отскочить от двери, как та с пугающим грохотом распахнулась. Как следует проморгавшись, Кён Сун с облегчением выдохнула, узнав нарушителя её спокойствия. — Ну разве можно так пугать человека? — врач с неприкрытым раздражением взглянула на вошедшего внутрь парня, который уже успел запомниться для неё, как импульсивный и непостоянный Чжоу Дэ Мин. — Я чуть сердца не лишилась! — пусть её слова и прозвучали в довольно грубой форме, сейчас, как никогда раньше, почему-то девушка рада тому, что такой человек пришёл к ней. И, может быть, доктор стала понемногу успокаиваться в обществе этого человека, раз в следующее мгновение на тонких губах заиграла улыбка. Впервые за последнее время. — С вами всё в порядке? — немного помявшись, видимо от осознания своего нечаянного поступка, он всё-таки осмелился посмотреть на девушку. — Ничего подозрительного не случалось? Слова старшего лейтенанта позабавили хирурга, и чтобы ненароком не задеть парня, она слегка прикрыла рот, сдерживая смешок. — Что именно должно случиться? Наблюдать, как розовеют щёки Дэ Мина — то ещё удовольствие. Тут про себя спохватилась уже сама врач. «Неужели он в меня втрескался?» Уже сама мысль о возможном молодом человеке одновременно пугали и радовали Кён Сун. По правде говоря, она не имела ни малейшего опыта общения с парнями, даже общение с лучшим другом больше было похоже на дружбу, хотя, если быть честным, то девушка в каком-то роде уже привязалась к Пён Йе. Поэтому, как бы ни хотелось ей самой, но доктор не могла позволить, чтобы их общение зашло куда-то ещё, может, это само как-то уляжется. Но почему удары сердца такие громкие?.. — Один человек предупредил, что тебе возможно грозит опасность, — как ни в чём не бывало продолжил Дэ Мин. — Наверняка ты ещё не отошла от смерти лучшего друга? Я не хочу, чтобы подобное произошло и с… тобой! Девушка не нашлась с ответом. Она больше смутилась, однако разве это не приятно, когда справляются о тебе? — И что тогда делать? — сложив руки на груди, Кён Сун вскинула подбородок. Хотя со стороны это могло показаться слегка забавным, ведь даже подобным образом парень оставался на голову выше её, а попытка казаться значимее, наверное, придаст разговору чуточку озорства. Однако должного впечатления на старшего лейтенанта это не произвело. Его лицо так и осталось строгим, а внимательный взгляд всё также продолжал держать девушку в зоне видимости. — Вы это серьёзно? — Вполне, — на его лице не дрогнул ни один мускул. — Единственное, что пока могу я предложить вам, так это какое-то время пожить у меня! Кён Сун поперхнулась от неожиданности. — Я, конечно, всё понимаю, но вам не кажется, что это уже чересчур? — она старалась говорить как можно вежливее, однако едва испуганные нотки в голосе выдавали настоящие мысли. — Прийти и жить у вас? Спасибо, но нет. Заметив, как изменилось лицо парня, она замахала руками. — Я понимаю ваше беспокойство, однако со мной всё в порядке! «И я пока не готова жить вместе с мужчиной…» — А если нет? — к изумлению доктора, он подошёл совсем вплотную, буквально вжимая ту в стенку. Стало опять не по себе, но она старалась не отводить взгляд и упрямо смотреть снизу-верх на него. — Что будешь делать, если всё-таки что-то случиться? — он понизил голос до шёпота, словно боялся, что кто-то сможет подслушать их разговор за дверью. Она понимала, что он прав. Что если всё-таки они с Ан Пён Йе стали свидетелями чего-либо, то их, как свидетелей обязательно устранят. Но что она может сделать? Хоть бы кто-то подсказал… — Я так и думал, — рука рядом с её головой отстранилась. Дэ Мин явно уже собирался уходить, но это могло показаться на первый взгляд. — Поэтому заранее предусмотрел такой исход, — зачем-то его рука потянулась в карман джинсов. — Вот, держи. В руки Кён Сун попало ничто иное, как мобильный телефон. Современным его точно не назовёшь, чего стоят многочисленные кнопки и раскладушка. — Там только мой номер, — безо всяких эмоций добавил он. — Если что случиться, я надеюсь, до этого не дойдёт, то тебе стоит всего лишь позвонить с этого мобильника. Не говоря больше ничего, Дэ Мин развернулся и ушёл, оставив хирурга в одиночестве. Её рука сильнее сжала маленькое устройство, а затем грустная улыбка вновь озарила лицо. — Может, я всё-таки не одна?..***
Она с удовлетворением предвкушала будущую встречу с братом и уже множество раз себе представляла, как сначала в приторной вежливости искажается его лицо, а затем как оно багровеет в бессильной ярости. «Ничего. Это произойдёт уже скоро!» Наконец Чжин Ю достигла ворот частного дома Аджосси. Дорога не заняла много времени, поэтому прима без какого-либо труда прибыла в назначенное место на такси. Единственное, что сейчас реально беспокоило девушку, так эта осведомлённость Кан Чже Сина. Знает ли он о её решении? Успел ли Гу Сэ До сообщить о предстоящем разводе? Остаётся только гадать. Лишь про себя балерина надеялась на благоразумие теперь уже бывшего мужа, что он всё-таки решил смолчать и не рассказывать кому-либо, в особенности директору корпорации «Gwangang». Это только её война. Её и Аджосси. Как только ей открылись ворота, она с небывалой лёгкостью засеменила к двери, у которой её уже дожидался родственник. — Я был крайне удивлён, что ты решила меня навестить, — на самодовольном лице расплылась обыкновенная улыбка, которая предназначалась только для его Агасси. — Что привело тебя ко мне? Неожиданно его взгляд упал на чемоданчик и спортивную сумку, которые стояли рядышком с сестрой. Затем он приподнял бровь, с лёгким непониманием глядя на Чжин Ю. — Моя дорогая, — он по-деловому сложил руки в карманы пиджака. — Что это значит? «Есть!» Ничего не ответив, она решительно схватила чемодан и втащила внутрь дома. И пусть работать для этого приходило пока одной рукой, балерина уже не считала это для себе какой-то значимой проблемой. Мужчине ничего не оставалось делать, как помочь ей. — Что это значит? — как только захлопнулась дверь, балерина наконец взглянула на брата. Правильно говорят, что улыбка — лучшая иллюзия. Никто более не способен отгадать, что скрывает она. Однако, достаточно прожив вместе, уже каждый знал, что может означать то или иное движение губ. И в данный момент, и Чже Син, и Чжин Ю уже понимали, какие чувства на самом деле выражали. — Надеюсь, то, что я к вам приехала говорит намного яснее моих слов, — что ж, игра началась. Для начала, стоит достаточно разозлить брата, чтобы понять, что у того на уме. Именно для этого дела артистка и вернулась с вещами из дома Сэ До. — Неужели… Только не говори мне, что ты… — Да, ты правильно всё понял, брат. Я подала на развод. Молчание со стороны Кан Чже Сина что-то затянулось. Но это нисколько не смущало девушку, только наоборот, приносило некую радость от того, что замешательство всё же настигло брата. Пока мужчина справлялся с шоком, девушка медленно, но верно начала отсчитывать секунды, когда начнётся самое интересное. И оно вскоре наступило. — Неблагодарная девчонка! — если бы она не являлась бы ему родственницей, то он наверняка бы давно стёр приму в порошок, думала Чжин Ю. А так старший Кан ограничился лишь мощным ударом кулака по стене рядом с ней. Если бы это была любая другая представительница прекрасного пола, то она наверняка бы уже умерла со страху, смотря на разгневанное состояние собеседника. Но не Кан Чжин Ю. Как бы то ни было, она спокойно выдерживала подобное, даже такая довольно-таки небезопасная ситуация заставляла её держать голову ровно. — Я всю жизнь вкладывал в тебя! А ты рушишь то, что я для тебя создал! Плотно сжатые губы, прищуренные глаза, заострённые скулы — вот, что могло выдавать девушку, стоит ей ожесточиться. Слова двоюродного брата заставили сломиться стену хладнокровия. И нет, у артистки праведный гнев не изображал из неё яростное существо, в отличии от Чже Сина. Её истинный гнев — это жёсткое бесстрастие, которое может напугать кого угодно. Всё что угодно, но несправедливость она не стерпит… Как этот человек смеет говорит о благодарности? — Вкладывали? Разве это правильно? — она прямо посмотрела на мужчину, твёрдо отчеканивая каждое слово. — Уж давайте не будем врать друг другу, особенно сейчас. — Врать? Что ты имеешь ввиду, Агасси? — девушку не сбить с толку, она видит, что за якобы искренним изумлением скрыто ничто иное, как бессильная злоба. — Скажите мне: для чего я вам нужна? — этим вопросом Чжин Ю надеялась выбить почву из-под ног Чже Сина. — Вы же не из-за большой любви взяли меня из приюта, так для чего я вам? Так и есть: мужчина отшатнулся на пару шагов и на какое-то время словно бы потерял ориентацию в пространстве. А девушка продолжила: — Я уже хорошо вас знаю, брат. Вы всегда заполучаете то, что захотите. Недавно вы получили место директора, — говорила она с долей язвительности, надеясь и этим как следует задеть мужчину. — А ещё раньше я вышла замуж за Гу Сэ До. Значит ли это, что вы нарочно отстраняете от своего заветной цели всех конкурентов? — Думай, что говоришь, Чжин Ю! — Я думаю, — балерина улыбнулась, зля мужчину ещё больше. — И мне кажется, что вы ещё можете повинны в некоторых вещах, кроме моей испорченной вами жизни. Внезапно до ушей донеслись какие-то слова из зала. Телевизор показывал вечерние новости. Коварству нет уже предела. Хотя, разве это может быть коварством? Скорее всего, это обыкновенное ублажение собственной гордости. — Может, это вы приложили руку к тому нападению на журналиста? — Чжин Ю! — никогда ей еще не удавалось доводить людей до белого каления, однако это того стоило. Чже Син готов был взорваться, видно, он не был готов к подобным баталиям, так ещё со стороны сестры, которая, казалась ему неким ангельским существом. Сегодня он усомнился в своём видении. — Вы ведь хотите, чтобы я стала вашим врагом? — прима не собиралась уже здесь находиться. Всего лишь безобидная игра обернулась для неё жестокой пыткой, которую она больше не намерена была терпеть. Довольно. — Так я им буду, мой дорогой Аджосси, в этом вы не сомневайтесь! И не дожидаясь ничего более, она вновь схватила в здоровую руку чемодан, а спортивную сумку повесив на плечо, двинулась наверх по лестнице. Чжин Ю было невдомёк, что ещё стоящий внизу мужчина схватился за грудь и вскоре медленными шагами устремился в зал.