***
Мальчик обожал, когда его отец Джереми стремительно врывался к нему в комнату ранним утром, подхватывал совершенно сонного на руки и кружил по комнате. Джереми Перрен оказался невероятно живым и непоседливым. Это совершенно разные вещи - слышать об этом и ощущать всю эту энергию на себе. — Харри, что думаешь о ранней утренней рыбалке? — карие глаза весело сощурены, на губах появляется глупая улыбка. И не скажешь, что стоящему перед ним человеку почти столько же лет, как и Гарри было в прошлой жизни. Отец вел себя как ребенок рядом с ним и матерью, но они были не против. Заряжаясь от него позитивной энергией на весь оставшиеся день. — Я не против, — величественно кивает головой, продолжая дурачество отца. Было ощущение, что он вернулся в Хогвартс и снова проводит веселые вечерние посиделки с друзьями. Из-за плеча отца бросает взгляд на настенные часы, которые показываю 6:20 утра. Ему никто в жизни не рассказывал о таких простых вещах, как-то, что Джеймс Поттер был ранней пташкой и стремился встать до восхода солнца, что он ненавидел сладкое, но готов был съесть все, что угодно из рук жены и сына. Ненавидел, когда его ограничивают в чем-либо, но ради дорогих людей сам готов был ограничивать себя. Что отвратительно готовил, хоть и принимал активное участие в готовке, когда Лили это позволяла. Спал, закутавшись в одеяло, отбирая то предварительно у жены или ребенка. Невероятно контактный, стремился прикоснуться каждую минуту к чему-то живому. Из-за чего у него в кабинете живет невероятно ленивый кот Грин. Вполне возможно, что все это не имеет ничего общего с его первым отцом и возможно, что они совершенно разные. Но это не отменяет того факта, что этот мужчина стремился стать для него лучшим отцом. Единственное свободное время по утрам он проводит именно с ним. С 9:00 начинался рабочий день, и он уходил заниматься делами рода в кабинет. Услышав ответ, Джереми смеется и сразу идет к выходу из комнаты. Харри возмущенно пищит и хлопает своими маленькими руками отца по спине. — Для начала, я думаю, нам стоит переодеться. В пижамах никто рыбачить не ходит! — и здравый смысл у мужчины тоже часто отсутствовал. — Так точно, Командир! Первая миссия - подготовка к рыбалке принята и будет сиюминутно исполнена! — даже шутливо отдал честь, сразу направляясь к шкафу с одеждой. Слова с действиями не расходятся, и они быстро собираются и направляются к пруду, который находился за особняком в пешей доступности, в пяти минутах спокойной ходьбы. Воздух невероятно свежий, трава покрыта утренней росой. Обстановка вокруг слишком мирная и волшебная, что навевает ненужные мысли. Впервые Гарри задумывается, что, возможно, в магии и нет ничего хорошего. Ведь не будь магии, то Том Реддл не создал бы крестражи, не было бы никакого пророчества, и он смог бы прожить жизнь самого обычного ребенка, а не с клеймом «мальчика-который-выжил». Но потом приходит осознание, что не важно, есть магия в этом мире или нет. Ведь не магия виновата во всех бедах. Человек и без магии умеет творить ужасные вещи. Волан-де-Морт, возможно, и не прожил бы так долго, но мог развязать очередную мировую войну, в которую был бы втянут весь мир, а не только Англия. — О чем ты так серьезно задумался, Харри? — смотря на отрешенный вид сына, спрашивает Джереми. Харри был необычным ребенком, слишком взрослым для своего возраста, но иногда в некоторых вопросах излишне наивный. — Почему люди воюют? — зеленые детские глаза смотрят излишне серьезно, от чего на мгновение становится не по себе. Но Джереми заставляет себя не обращать на это внимание. Серьезно обдумывает заданный вопрос, собираясь с мыслями, чтобы ответить. — Иногда это из-за территории. Например, у тебя есть плодородная земля. У меня же который год засуха. Так что я пойду на тебя войной, чтобы отвоевать земли. Из-за богатства, чтобы самому обогатиться. Или же хочу, чтобы на меня работали люди из твоей страны, в то время как мой народ за счет твоего жил бы беззаботно и в достатке. Религия. Мы поклоняемся разным божествам, а я считаю, что бог один. В основном все сводиться к тому, что те, кто начинают войну, начинают её для себя, преследуя собственные цели, из-за которых в основном страдают остальные люди. Тогда выходит, волшебники воевали за веру в то, чья кровь чище с лидером полукровкой, который преследовал свои непонятные цели, помимо того, что искал способ стать бессмертным. Настолько боялся смерти, что не смотря на последствия, разорвал свою душу на семь частей, превращаясь в безумное чудовище. До того, как Поттер оказался здесь, у него не было времени подумать о первопричинах войны и её последствиях. Все стремились прожить полноценную жизнь, не вспоминать ужасы войны, через которые им пришлось пройти. Сейчас же мысли непроизвольно возвращались к событиям давно минувших дней, и остановить их было трудно. — Если бы мне предложили начать войну и объявить причину… Как думаешь, какую бы я назвал причину? — вся серьезность улетучилась, осталось место только шутовству. — И какую? — Есть только одна причина, достойная войны. Это любовь! Во имя Лилианы, я объявляю тебе войну, Харри Перрен! — Боюсь, что вы уже проиграли эту войну, Джереми Перрен! Любовь Лилиан Перрен все равно всецело принадлежит мне! Взгляд зеленых глаз обводит пространство вокруг, цепляясь за упаковку корма для рыб. Не раздумывая, подхватывает её и бросает в отца… В итоге это оказалась грандиозное сражение, и хоть он и выиграл в итоге войну, но битву проиграл с треском. Лилиана еще долго их отчитывала. Пришли они домой грязные и мокрые, но самое обидное - без какого-либо улова. Вот уже год он жил в этом времени, облегченно вздыхая от того факта, что их почти не задевает происходящее в мире, как будто они находятся в другом измерении. Харри радовался тому, что и здесь его семья достаточно обеспеченная, и мальчик мог не ходить в школу, а обучаться на дому. Он плохо представлял, как ему взаимодействовать с детьми, и старался их избегать. Со взрослыми было намного легче: они приходили к нему только для обучения школьной программе. Харри хватался за любую возможность, стремился восполнить пробелы в своих знаниях. Детские забавы были не для него. Взрослое сознание накладывало отпечаток, поэтому Харри с удовольствием учился, чем радовал родителей. Только с Джереми позволял себе беситься, боясь признаться даже себе, что с самого детства мечтал об этом, и его мечты воплотились в реальность.***
Все началось с того, что кто-то из преподавателей заметил, что у Харри явный талант к изучению языков. После чего вечером Лилиана за чашечкой зеленого чая завела об этом разговор. — Харри, что ты думаешь насчет того, чтобы еще нанять учителя для изучения итальянского языка? — Лили, я не думаю, что Харри может понадобиться в жизни знание итальянского языка, — со вздохом произносит Джереми, зная, что Лилиан нужно иногда осаживать с её энтузиазмом. У его жены было прелестное имя Лилиана, но в кругу семьи оно звучало слишком официально. Поэтому Джереми часто позволял себе сокращать его до Лили. Перрен непроизвольно вспоминает Забини. После войны из-за недостатка ресурсов нескольких волшебников попросили присмотреть за студентами со Слизерина, и ему достался Блейз, который всегда был в стороне ото всех. В итоге они стали неплохими друзьями. На удивление, тот был тем еще шалопаем, пряча все это под маской чопорного аристократа. О его любовных похождениях, когда он вырос, слагали легенды. Он активно учил его всем похабным словечкам на итальянском, особенно правильным ударениям. Джинни сходила от этого с ума. Только приходилось проверять правильность перевода, а то Блейз несколько раз так над ним подшутил, и Гарри попадал в весьма неловкие ситуации, о которых вспоминать совершенно не хочется. Но как итог, жена выгоняла его из собственной постели на несколько дней, пока он не вымаливал прощение. Наверное, только из-за этого стоит взяться за нормальное изучение языка. — Я не против, — соглашается с идеей матери Харри, на что Джереми машет на них рукой, в конце шепотом предупреждая, что он об этом еще пожалеет. Буквально через два месяца он понимает, о чем предупреждал отец, когда мать смотрит на него умоляющими глазами, предлагая выбрать еще один язык для изучения. Так как преподаватель по итальянскому напел своей клиентке о еще большем таланте её ребенка к языкам. — Тогда давай латынь, — со вздохом соглашается. — Солнце, может, выберем какой-то другой язык? — впервые Лилиана засомневалась в своей идее. Так как латынь точно нигде в жизни не пригодится. — Хочу в будущем изучать древние записи, — и это совсем не ложь. Хоть Гарри и смирился с тем, что оказался здесь и учится жить совсем другой жизнью, но это не значит, что он отказывается от идеи узнать о том, как здесь оказался. И исходя из собственного опыта, все ответы чаще всего находились в прошлом. А еще латынь была тем чудесным отголоском прошлого, который был заполнен магией. И он не хотел об этом забывать. Освоение этих языков проходило без проблем. Английский язык был его родным. Французский язык он учил еще в начальной школе, а затем общение с Флёр и Габриель сделало своё дело. Итальянский он уже начинал учить, а тут продолжил делать это более систематизировано. Латынь мальчик изучал в Хогвартсе под присмотром Гермионы и не хотел терять полученные знания. На этом Лили все никак не могла остановиться, предлагая все новые варианты для изучения. С тяжелым вздохом Харри вынужден был соглашаться. Пока Джереми не урезонил их обоих словами, что у ребенка должно быть нормальное детство, а не постоянное сидение за учебниками.***
— Солнце, — начала Лилиана, садясь на стул возле кровати. Только у неё в руках не было обычной книги. За это время вечернее чтение книг стало ежедневной традицией. Сначала только Лили читала для него, но с того момента, как Харри подрос, они читали уже вместе, разбирали между собой роли и поочередно озвучивали предложения. Но сейчас женщина сидела напротив него с серьезным лицом, собираясь начать разговор: — Что ты думаешь насчет того, что у тебя будет брат или сестра? Харри девять, и это впервые, когда ему сообщают такие новости. Почти так же волнительно, как когда Джинни сообщила ему, что вскоре он станет отцом. Для него многие были назваными братьями и сестрами, но по крови никто. Не считать же за такового Дадли. Так что он даже не знал, как отреагировать правильно на такие известия. Но радость и предвкушение преобладали. — Думаю, я постараюсь стать для него или неё хорошим старшим братом, — и роль старшего брата тоже впервые выпадает в его жизни, и он совсем не против испробовать её на себе. Лилиана счастливо улыбается, подается вперед и обнимает такого маленького, но при этом удивительно взрослого сына. Она много слышала о детской ревности и сама была её объектом, когда появилась на этот свет третьим ребенком. Оказалось, что старшие брат с сестрой не готовы делить внимание родителей еще и с ней. — Я больше не смогу уделять тебе столько внимания, ты ведь понимаешь? — забираясь под одеяло к сыну, проговорила Лилиана. — Я буду помогать тебе с ребенком, и тебе будет не так тяжело. — Не сможем по вечерам читать книги. — Я сам буду читать вам книги, чтобы вы лучше спали. — Знаешь, Харри… — Что? — Ты самый лучший ребенок на свете. Мое ясное солнце, — прижимая ближе к себе, хрипло прошептала Лили. Из-за беременности настроение скакало, и сейчас она готова была расплакаться. — А вы с папой самые лучшие родители в мире. Все же в итоге Лилиана не выдержала и заплакала, зарываясь лицом в пушистые волосы сына.***
На улице ясная погода, дует легкий ветерок, и они все вместе собрались на пикник. Даже Джереми отложил свою работу, чтобы этот день провести с ними. У Лилианы уже весьма заметный живот, как никак шестой месяц беременности. Как сказал врач, их ожидает пополнение из двух детей. Джереми носится вокруг супруги, как будто та хрустальная ваза, переживая за неё и исполняя все её капризы. Харри смотрел за этим цирком и только вздыхал. Отец был слишком неуклюж в помощи беременной супруге. Гарри был уверен, что матери никак не помогает то, что Джереми сидит рядом с ней во время токсикоза и придерживает волосы, при том, что Лилиана завязывала их в пучок, чтобы они не мешали ей. Намного лучше принести свежей воды, чтобы она могла прополоскать рот и попить. То, что Джереми приносит в постель разные деликатесы, хотя у Лили особо и не изменились предпочтения в еде. Гарри кажется, что лучше просто помассировать спину легкими движениями. Во время изжоги дать выпить стакан молока, а не смотреть сочувствующе… Но стоит отдать Джереми должное, что он все же старался и чему-то учился. Как понял Харри, когда мать была беременна им, то даже особо не заметила, как пролетели девять месяцев, не то, что сейчас. Сам Гарри это уже пережил два раза. Джинни во время беременности была весьма капризна, и все шишки сыпались на него одного, даже за то, что на улице пошел снег. В такие моменты очень выручали Молли с Артуром, которые делились своим большим опытом. Существовало два самых разных мнения на одну и ту же ситуацию, и это очень помогало. — Джереми, не суетись, — со вздохом произнесла Лили, откидываясь на мягкое кресло и гладя живот. Отец даже умудрился притащить на полянку кресло, удобно устроив его под деревом, чтобы солнце не светило так сильно на его любимую жену. — Хорошо-хорошо, больше никакой суеты, — хоть он и говорил это, но уже приподнимал ноги Лили, чтобы устроить их с удобством на пуфик. — Не хочешь выпить прохладного лимонада? — спрашивает и сам уже идет за оным. Лили тяжело вздыхает, смотрит вслед слишком суетливому мужу, переводит взгляд на спокойного ребенка. — Запомни, Харри, что никогда не надо суетиться, как этот взрослый ребенок. — Можешь не переживать, мама, я знаю об этом, — серьезно кивает. После лезет в свой рюкзачок, достает оттуда самодельный веер и передает его женщине. Следом достает книгу. — Тебе почитать, мам? — Буду тебе благодарна, — смех вырывается непроизвольно. У неё растет самый настоящий джентльмен, не то, что великовозрастный балабол, который уже мчится обратно к ним с бутылкой лимонада. А вот про стаканы он забыл. И кто только из них двоих должен быть таким рассеянным?***
Харри исполнилось десять, и на свет появились прелестные рыжеволосые близнецы Эдмонд и Изабель. Счастье от рождения детей омрачало то, что Лилиан не смогла перенести роды, и солнце, что освещало всех вокруг, потухло. Рядом с ним стоят две люльки, в которых лежат два новорожденных ребенка, и никому до них особо нет дела. Джереми стоит на коленях возле кровати, где лежит Лили, и было страшно смотреть туда. Лицо, утратившее все краски, глаза закрыты, и они больше никогда не откроются, чтобы с любовью посмотреть на них. Теперь некому было относиться к Харри как к ребенку, некому было создавать чувство уюта в этом слишком большом доме. Тут завозился один из младенцев, кто именно из них мальчик, а кто девочка, Харри не знает. Никто не удосужился ему сказать. Занятые сначала тем, чтобы спасти Лилиан жизнь, а после утешением отца, про детей все и забыли. Харри неуклюже берет ребенка - детские руки все еще не предназначены для этого - и пытается тихонечко укачать, едва слышно шипя. Малыш спустя некоторое время затихает, но следом захныкал уже другой ребенок. Перрон старается глубоко дышать, сохраняя остатки спокойствия, но слезы так и наворачиваются на глаза, и хочется присоединиться к отцу в его горе, схватиться за остывающую руку матери и не отпускать её. Но если он это сделает, то больше некому будет позаботиться о детях. Взгляд ищет молодую девушку, которая должна была стать главной помощницей для матери и помогать с детьми. — Мэри, подойди сюда, — зовет совсем негромко, выходит даже сипло. Голос сел и не хочет совершенно его слушаться. Девушка лет девятнадцати вздрагивает, с бледным лицом смотрит на старшего сына госпожи, которой она должна была в будущем помогать. Но сейчас она совершенно не знает, что делать. Зеленые глаза смотрят слишком серьезно и совсем не по-детски. От этого становится совсем не по себе, но она заставляет себя подойти. — Да, молодой господин? — Мэри, возьми второго ребенка и пойдем со мной, — поворотом головы указывает на другую люльку, наблюдая за тем, как неуклюже девушка берет младенца, только вздыхает. — Не так, одну руку положи через ребенка, чтобы с случае чего ты прижала его к себе, а не уронила. — Вот так? — Да. Теперь Харри спокойно ведет помощницу в детскую, которую они все вместе подготавливали. Светлые тона, много окон и темные шторы на них, которые пригодятся для дневного сна. Две маленькие кроватки рядом друг с другом и одна большая, со специально сделанными бортиками, чтобы в случае чего можно было спать с детьми. Возле стены одноместная кровать для нянечки, которая будет помогать в том случае, если ночью проснутся сразу два ребенка. Комната большая и просторная, самое то для двух маленьких детей. В первую их совместную ночь Харри укладывает младших брата с сестрой рядом с собой, чтобы иметь возможность успокоить, даже не собираясь к себе в комнату. Рядом дежурит Мэри, готовая в любой момент принести разбавленного с водой свежего козьего молока, чтобы накормить детей. Скоро для них настанут беспокойные ночи… Ему казалось, что он научился отпускать людей, но это был самообман. Терять кого-то всегда слишком больно. Привычной магии не было, она осталась в прошлой жизни. Харри не мог ничего сделать. И впервые в этой жизни он почувствовал себя беспомощным.***
Харри идет в дальний кабинет особняка ранним утром, зная, что именно там застанет отца. После короткого стука заходит в помещение. Воздух затхлый. Такое чувство, что здесь уже довольно давно не открывали окон, чтобы проверить кабинет. У мужчины, сидящего за столом, нездоровый цвет лица и темные мешки под глазами. Совсем не похож на того Джереми Перрена, которого он знал. — Пап, не хочешь сходить вместе на рыбалку? — Извини, Харри, много работы, — усталая, едва заметная улыбка, которая совсем не касается глаз, смотрящих вроде и на него, но не видя его. — Давай в следующий раз? — Конечно, пап, — сил нет даже улыбаться. Этот ответ он слышал слишком много раз, чтобы не почувствовать отчаянье. Молча выходит из кабинета, даже не прощается. Зная, что о его приходе вскоре забудут, а уход даже не заметят. Харри старается делать так, чтобы близнецы не сталкивались с отцом, что на самом деле не так уж и трудно, так как он вечно занят работой. Слишком больно наблюдать за тем, как дети тянутся к отцу, который их даже не замечает. Им уже по два года, только недавно начали хорошо произносить слова и быстро всему учатся. Они остро воспринимают все в этом мире. Уже умеют обижаться, но быстро прощают. Сейчас с ними немного полегче. Они уже играются друг с другом, просятся на горшок и кушают самостоятельно, хотя после этого приходится убираться. Себастьяну все же в итоге пришлось нанять детям еще одну няню, так как вдвоем с Мэри они просто не справлялись. Она была молода, хоть и помогала в семье с младшими детьми, но своих детей пока не имела и некоторые нюансы просто не знала. У него были занятия, и пропускать все он не мог. Так что пришедшую к ним Амбер они встретили с распростертыми объятиями. Женщина сорока лет, энергичная, успевшая вырастить четверых своих детей. То, чего действительно им не хватало. Харри осознал, насколько трудно растить детей на самом деле, не имея магии и современных изобретений, в виде подгузников…***
Когда он мельком видел фильмы с такими сценами еще в прошлой жизни, то почти всегда во время таких сцен шел дождь и все стояли под темными зонтами. Но сейчас это не фильм и не сериал, а самая настоящая реальность. На улице ясное солнце, так что припекает, и в темной одежде становится душно. В прошлом ему тоже доводилось в пятнадцать лет терять близкого для себя человека, но на этот раз не было боли, от которой было тяжело дышать, а внутри поселилась пустота, которая поглощала все эмоции. Не было никаких истерик и слез, а только безразличие. И лишь при взгляде на двух малышей приходит осознание того, что без него они просто не выживут. Их задавят. Они взахлеб оплакивали отца, цепляясь своими маленькими ручками за старшего брата, и смотрели на него большими карими глазами, которые достались им от Джереми. Близнецам только исполнилось пять лет, когда им пришлось похоронить отца. Несмотря на безразличие мужчины к ним, дети его любили. Изабель и Эдмонд плакали так, как умеют только дети - искренне, от всего сердца. Не смотрели на косые взгляды дальних родственников, которые внезапно приехали. Никого из них Харри до этого не видел. Теперь Перрен старший прижимает к себе младших, давая им излить всю свою боль. Чувствуя, как будто и он вместе с ними оплакивает отца. После смерти жены Джереми изменился до неузнаваемости, оставаясь только блеклой тенью себя прежнего. Больше не было утренних посиделок, шуточных войн, улыбок и заразительного смеха. Он полностью погрузился в работу, растворяясь в ней. И если Харри еще удостаивался мимолетной улыбки, то близнецы как будто для него не существовали. Врач говорил о том, что это такая защита сознания, чтобы не замечать детей, которые стали одной из причин смерти любимой женщины, и чтобы не направлять на них свою ненависть. Харри знал, что такое быть объектом ненависти, и в этом случае безразличие лучше. Поэтому сам старался дарить им всю свою любовь, ухаживать за ними и активно помогал нянечкам присматривать за близнецами. Благо опыт в присмотре за детьми у него имелся. Они с Джинни предпочитали не прибегать к помощи домовых эльфов, а растили детей сами, хоть это и было тяжело. Но благо Молли активно всем помогала с внуками. Так что, наверное, Гарри и ожидал такого исхода. Джереми продержался пять лет, но это нельзя было назвать жизнью, скорее существованием. Он выгорел до угольков и однажды утром просто не проснулся. Никаких проблем со здоровьем обнаружено не было. Харри наблюдает, как дальние родственники один за другим подходят к нему, выражают пустые слова соболезнования, а их взгляды направлены в сторону близнецов. О чем они думают, догадаться совершенно не сложно. Легче взять опеку над маленькими детьми, чем над осознающим все подростком. Родственников оказывается удивительно много, и пока они будут между собой пытаться поделить разрешение на опекунство, у него будет время отстоять их права. — Всё будет хорошо, — шепчет еле слышно, и он не уверен, кому эти слова сейчас нужны больше - ему или близнецам. Они остаются возле могилы до последнего, пока не остались только втроем. И дети даже настолько устали плакать, что уже задремали у него на руках. Харри Перрену пятнадцать. Он молодой гениальный наследник, имеющий спокойный нрав, владеющий в своем возрасте семью языками. Он не поддается окружающему давлению и живёт ради своих младших брата и сестры.