***
Вечером в комнату постучалась Мейлин и сообщила, что Сиэль уже приехал. Джилл наскоро оделась и помчалась к кабинету. Она ожидала увидеть графа и дворецкого вместе, обсуждающими результаты поездки к Гробовщику. В одном девушка была права, — они оба были на месте, но терпеливо ждали ее прихода. Джилл было приятно знать, что Сиэль и правда держит данное слово. Стоило ей возникнуть в дверях, как накрыло странное чувство ностальгии по старым временам на фоне благодарности за возможность участвовать в деле. После того, как Себастьян и Джилл рассказали Сиэлю все подробности, тот задумался. Но на его лице отчетливо виднелось облегчение. Все оказалось не так ужасно, как граф думал сначала. — Это прекрасно, — Сиэль встал с кресла и, заложив руки за спину, обошел вокруг стола. — Значит, наберемся терпения и будем ждать новостей от Гробовщика. Другого выхода я не вижу. Он подошел к Джилл, стоявшей возле стола, и ободряюще улыбнулся. Как бы сильно граф не старался прикрывать свою отзывчивость грубой хладнокровностью, она все равно остается главной добродетелью Сиэля. На него можно положиться. — И как тебе начало расследования? Не утомилась? — Джилл не заметила, но Сиэль на последней фразе кинул беглый взгляд на Себастьяна, который покорно смотрел в пол, как и полагается слуге. — Все в порядке, сегодня я отоспалась за три месяца. — Отлично, — он как-то замялся, будто что-то обдумывал, но потом строго приказал дворецкому, не сводя глаз с девушки. — Себастьян, подготовь комнату леди для более длительного проживания. Увидев удивление на обоих лицах, он усмехнулся, хитро прищурившись, будто затеял кое-что, лишь ему известное. — Я думаю, в интересах расследования леди Джилл будет удобнее находится рядом, чтобы экономить время. К тому же, — его лицо преобразилось, — она обещала мне дать отыграться в шахматы, не так ли? Внутри стало горячо и щекотно. Джилл смотрела на Сиэля, в ее глазах было изумление, быстро сменившееся восторженной благодарностью, которую она тихо продемонстрировала ответным взглядом. — Конечно, как я могу тебе отказать. — Вот и прекрасно, — граф направился на выход из кабинета, напоследок обернувшись к Себастьяну. — Помоги миледи с переездом. Кажется, это расследование не из простых и затянется надолго. Спустя четыре часа вещи девушки были доставлены в особняк. Джилл воспользовалась телефонной станцией Фантомхайвов, чтобы связаться с Молли, которой поручила сборы и отправку. Это были предметы первой необходимости, все остальное девушка донесет сама, когда возникнет потребность. Она еще около часа раздавала инструкции по содержанию дома, где ее не будет ближайшее время. В итоге, в комнате стояло четыре увесистых чемодана, и Джилл потратила весь вечер, разбирая их. Ближе к девяти часам пришла Мейлин, которая помогла девушке. Она была не сильно разговорчива — чувствовалось некое напряжение, однако Джилл непринужденной беседой пыталась его снять. Неудивительно, ведь теперь в их дом с привычным укладом приезжает чужой человек, и к нему нужно привыкнуть. Стрелки настенных часов приближались к одиннадцати. Джилл не спалось. Видимо, нужно было не дремать днем, а просто немного потерпеть, потому что сейчас вновь торжествует бессонница. Проворочавшись в кровати, девушка рассерженно встала и принялась мерить шагами комнату. Чем бы ей скоротать часы, чтобы лучше заснуть? Необходимо занять мозги. Девушка бросила взгляд на чемодан с документами. Джилл достала бумаги нового проекта, предложенного одним из помощников Кимбертона. Вообще, им хотел заняться еще Ричард, но не успел. Пора применить творчество в работе, и девушка уселась за письменный стол, разложив документы. Концепция была хорошей, но ей не хватало более неординарного подхода. Идея пришла в голову сразу. Нужно будет завтра обсудить ее с Кимбертоном, — он поможет с реализацией. Вежливый стук в дверь отвлек Джилл от мыслей. — Миледи, Вы не спите? Голос точно принадлежал Себастьяну, что застало девушку врасплох. — Нет, — она мигом прикрыла ночную рубашку, в которую была одета, халатом, расправив складки, но забыв впопыхах про пояс, и негромко произнесла. — Войдите. На пороге показался Себастьян. Он был в своей униформе, что странно для такого позднего времени суток. — Все в порядке? — Он осмотрел комнату, будто ища что-то, а потом перевел взгляд на спокойно сидящую возле секретера Джилл. — Я проходил мимо и увидел, что у Вас свет включен. — Не стоит волноваться. Я просто не хочу спать и решила скоротать время, — девушка указала на стол, заваленный бумагами. — В таком случае, не буду Вам мешать. Но не перетруждайте себя слишком сильно. Дворецкий собрался было закрыть дверь, и тут Джилл выпалила первое, что пришло в голову: — Себастьян, — стоило произнести его имя, как дверь раскрылась обратно. — Принесете мне воды? Внезапно, ей захотелось пить. — Конечно, сию минуту, — и снова на его лице расплылась вежливая деревянная улыбка. А может быть, Джилл просто хотелось как-то примириться с Себастьяном. Ведь этот странный день, который начался неудачно уже с утра, казался неправильным. Все пошло наперекосяк, и девушке хотелось расположить этого парня, раз уж теперь им придется сосуществовать под одной крышей. Он, конечно, слуга и в любом случае будет держать мнение о ней при себе, потому что эмоциями владеет безупречно. Но Джилл просто не могла спокойно жить, зная, что с кем-то рассорилась, поэтому постарается исправить ситуацию со своей стороны. Будем надеяться, что его характер не такой ужасный, как мне показалось. В этот момент дверь медленно раскрылась и на пороге возник Себастьян с подносом. — Я осмелился добавить в воду успокоительное, чтобы Вам лучше спалось, — он подошел к столу и поставил посуду. — Надеюсь, Вы не сочтете это за дерзость. — Мне импонирует Ваша забота. Наоборот, так даже лучше. — Джилл заправила за ухо прядь волос и посмотрела дворецкому в лицо, искренне улыбаясь, чтобы сделать первый шаг к примирению. — Вы внимательны. — Ваша похвала очень приятна, благодарю, — в его нейтральном тоне проскользнула нотка дружелюбия, а ответный взгляд не показался дерзким, как в карете, когда Себастьян разглядывал ее. Пока дворецкий выкладывал стакан и приборы, Джилл сквозь опущенные ресницы осматривала его. Нужно завязать разговор, чтобы посадить семена взаимной симпатии. Стоило Себастьяну потянуться к подносу, чтобы забрать его со стола, как Джилл тут же спросила: — У Вас тоже бессонница и поэтому совершаете такой поздний обход или Вы в принципе любите колобродить по ночам? — Девушка специально выбрала просторечие, умело вплетя его в речь, чтобы расположить юношу. Такой прием всегда успешно работал, и Джилл решила его испытать, ведь судя по недавним событиям и сделанным по ним выводам — Себастьян скорее всего является представителем не ниже среднего класса, потому что беспризорника невозможно так идеально вышколить и натаскать на роль дворецкого у самого графа, тем более Цепного Пса королевы. В этом плане ее мысли в карете были слишком поспешными. Чтобы стать римлянином — поступай как римляне. Дворецкий, очевидно, понял завуалированное приглашение ненадолго задержаться, потому что остался стоять, и Джилл восприняла это, как согласие на небольшой диалог. Юноша оказался почти рядом, но на приличной дистанции, не нарушая правил этикета. — Это всего лишь часть моей работы, — дежурная фраза, но уже что-то, и Себастьян продолжил. — Так как я главный дворецкий, в мои обязанности входит сохранность поместья и юного господина, а также комфорт гостей. Людям определенного сорта свойственно колобродить в пределах поместья в такое время. — Ваши старания видно. — Джилл не удержалась в очередной раз скромно почесать его самолюбие. Мужчинам это нравится. Она отпила из стакана, улыбнувшись ответной фразе парня. На языке остался травянистый вкус настойки. — Что это за лекарство? — Экстракт мака, — ответил Себастьян, обрисовывая силуэт девушки глазами, пока та непринужденно опустошала микстуру. Затем он бросил взгляд на разложенные по столу документы. — Думаю, не стоит заниматься работой в такое время. Ваш разум нуждается в отдыхе. — И правда, но мне тут кое-что не дает покоя, — теперь Джилл откинулась на стуле, забрав главный документ с описанием новшества, которое ей предстоит опровергнуть или одобрить. — Бесполезно пытаться решить сейчас. Подумаю над этим завтра. Она заметила тень, нависшую над ровно прописанными строчками, и обернулась, подняв голову. Джилл чуть не столкнулась лицом с дворецким, который пристально вглядывался в документ, явно заинтересовавшись. Она могла чувствовать тепло исходящее от его щеки, находившейся близко к краю ее подбородка. Юноша склонился, захватывая пространство рядом своим телом, и стоит девушке сдвинуться хоть на полметра, как она до него дотронется. Джилл медленно повернула голову обратно, уткнувшись лицом в строчки на бумаге, но они расплывались бессвязными буквами. Сердце пустилось в галоп, поразив разум горящей саблей, и внутри обжигающей искрой вспыхнуло смущение. Нарушение личного пространства, такое стремительное и неожиданное, застало девушку врасплох. Лицо поминутно то бледнело, то краснело, пока Себастьян невозмутимо рассматривал бумаги, словно рядом никого не было. Джилл уставилась на несчастный документ, всему фибрами души ощущая приближение легкой истерики. Она даже задержала дыхание, боясь шевельнуться от неловкости происходящего, ведь граница дозволения была тонка как нить, однако они оба ее не пересекали. Ощущение интимности происходящего окутало сладостным туманом, обостряя рецепторы чувств. Себастьян ведь не сделал ничего возмутительного, тогда почему Джилл испытывает такую растерянность вперемешку со стыдом, будто это она позволяет в отношении себя лишнее для приличной леди? — Должно быть нелегко управлять такой большой кампанией. Когда дворецкий бесстрастно отодвинулся, напряжение спало, и девушка тихо выдохнула. Да что это вообще с ней было? Так, надо успокоиться. Джилл, ты взрослая замужняя девушка, а робеешь как юная гимназистка на балу! — Я… — она кашлянула, резко выпрямившись на стуле, и наклонилась над столом, избегая близкого контакта, словно Себастьян был опасным костром, от одной искры которого сгорит ее самообладание. — Я сделаю все возможное, чтобы оправдать свои новые полномочия и послужить на благо кампании. Ее голос стал жестким и резким, чтобы скрыть дрожь. Если бы парня здесь не было, она бы легонько ударила себя по щекам, чтобы вернуть в реальность. Дворецкий отошел на пару шагов, видимо почувствовав смену обстановки. Странная ухмылка осветила лицо, когда Джилл вновь взглянула на него. Сегодня с ней определенно творилось что-то непонятное. Неужели гормоны? Вот опять, сейчас ей померещилось, что его глаза изменились и стали красными. Видимо, мысли отражались на лице, потому что Себастьян обеспокоенно вгляделся. — Все в порядке, миледи? Конечно, это все усталость за день, потому что галлюцинации на нервной почве — это ее обычное состояние сегодня. Видимо четыре часа сна не смогли компенсировать недосып за три месяца. То неприличные намеки видит на пустом месте, то горящий взгляд — остались только волосатые черти с рогами и можно смело ехать в дурку. — Э… ваши глаза… их цвет… — Джилл зажмурилась и снова взглянула на Себастьяна, но теперь они были светло-карие, как раньше. — Ничего, не берите в голову. Мне правда стоит лечь спать, потому что я, кажется, вижу то, чего не существует. — Я Вас не понял, — выражение лица дворецкого вопросительно вытянулось, и он переспросил. — Что-то не так с моим взглядом? Он Вас напугал? — Нет, нет, — Джилл активно зажестикулировала, стараясь не обидеть человека своими странностями. — Просто, мне на секунду почудилось, что они изменили цвет и стали красными. Не обращайте внимание. Дворецкий подозрительно прищурился, видимо насторожившись от ее слов. Джилл подумала, что теперь точно все испортила, и ее старания пошли коту под хвост. Вот дурочка, не зря для леди молчание — золото. Он наверняка подумал, что она невоспитанная, особенно, если вспомнить перепалку в экипаже. Какой позор — так сесть в лужу перед поверенным человеком ее хорошего друга! Она растерянно открыла рот, силясь придумать оправдание, которое не выставило бы ее смешной или того хуже нелепой в свете отгремевших событий, но Себастьян отреагировал спокойно: с его тонкой изогнутой линии губ сорвалась усмешка, совсем непринужденная, будто он не воспринял сказанное всерьез. — Думаю, Вам и вправду померещилось, ведь у дворецкого не может быть красных глаз, если только он НЕ человек. Он непринужденно уронил шутку с легким смешком в голосе, и Джилл поймала его ответную улыбку. И правда, какие глупости она тут болтает. Однако стоит отметить для себя его склонность к эксцентричному юмору — это может стать хорошей почвой для взаимопонимания. В конце концов, Джилл ведь тоже бывает остра на язык. — Надеюсь, Вас не обидели мои слова? — Она заискивающе взглянула на него, готовая извиниться в случае чего. — Нисколько, миледи, — Себастьян не выглядел оскорбленным, и Джилл мигом успокоилась. Кажется, все в порядке и войны удалось избежать. Джилл встала со стула и принялась складывать бумаги, оканчивая тем самым разговор. Себастьян взял поднос и поставил пустой стакан, чтобы унести. Джилл стучала стопкой листов по столу, погрузившись в молчаливые раздумья. Вдруг ее осенило, и девушка опять остановила Себастьяна на полпути к двери. — Себастьян, можно задать Вам вопрос? — Джилл неловко замерла с бумагами в руках, но ее лицо излучало привычное любопытство, какое возникает у ребенка, одержимого ответом. — Конечно, миледи. — Что такого Вы сказали Гробовщику? Дворецкий опешил на секунду, но потом лукаво улыбнулся. Он посмотрел по сторонам, раздумывая над ответом, а потом неспеша приблизился к девушке, видя ее нетерпение. Себастьян заговорщицки склонился с театральным показушным жестом и прошептал Джилл на ушко, отчего она лишь удивленно переспросила «серьезно» и прыснула самым громким искренним смехом.***
Следующим утром Джилл сразу же отправилась в Лондон. Заранее созвонившись с Кимбертоном, она решила не откладывать проект, который рассмотрела накануне и решить его судьбу как можно скорее. Как бы девушке не хотелось немного отдохнуть — сейчас самое важное для нее время. Улицы города встретили ее привычным гомоном, а центр был полон людей, экипажей и даже — вот чудо — автомобилей, которые вносили непривычное новшество в эстетику старого Лондона и вызывали яркий интерес у прохожих. Когда карета остановилась возле большого здания из него вышел пожилой мужчина в строгом костюме серого цвета и приблизился к двери. — Миссис Аддингтон, доброе утро. Стоило двери распахнуться от руки извозчика, как Джилл вышла наружу и тут же подошла к Кимбертону, протянув перчатку, которой тот вежливо коснулся губами. — Льюис. Как Ваше самочувствие? — Прекрасно. Я как раз подготовил кабинет к Вашему приезду. Они торопливо вошли в здание мимо расступающихся работников офиса. Поднявшись на третий этаж, швейцар открыл перед госпожой и заместителем дверь, ведущую в уютную комнату с изысканной обстановкой, буквально кричащей о высоком положении владельца помещения. Джилл прошла к длинному дубовому столу, являющемуся ее рабочим местом, на котором в творческом порядке были разложены бумаги и документы. Ее внимание привлекла тонкая кожаная папка, очевидно принесенная работником. Ничего, скоро она будет приличной толщины. — Я ознакомилась с предложением, — Джилл взяла переплет в руки и махнула мистеру Кимбертону в сторону кресла, предлагая сесть и выслушать. — Вы правы, мы должны нацелиться на массовое производство, потому что появляются другие гильдии шоколадников и нам нужно конкурентное преимущество. — Прогресс движется стремительно, и теперь стратегию стоит изменить. Если раньше, шоколад был доступен только состоятельным людям, то теперь технологии позволяют удешевить его производство. Наш кондитер, Жак, имеет мысли на этот счет. Мне пригласить его? — Кимбертон надел очки и сосредоточенно рассматривал правки в бумагах, сделанные аккуратным подчерком девушки. — Да, конечно. Вскоре в кабинет постучались, и на пороге появился усатый джентльмен в чистом белом фартуке поверх костюма тройки. Он вежливо поклонился, сняв с головы кепку при входе. Дальнейший разговор продлился долго. Жак де Лотруи, главный шеф кондитер кампании, был полон энтузиазма и именно его идеи были изложены на бумаге. Речь пошла о новом рецепте, чтобы вырвать преимущество и опередить остальные кампании по продажам. Обсуждение заняло долгое время, но Джилл утвердила проект и запрягла Жака и мистера Льюиса найти необходимое оборудование, а также заняться отбором новых поваров, которые смогли бы впрыснуть свежую кровь в их производство. Был уже полдень, когда девушка вышла из здания офиса. Возвращаться в особняк не хотелось. Усталость взяла свое, и Джилл решила размяться от долгого сидения, прогулявшись по улицам до торговых рядов. Погода сегодня радовала прохладой, но мягкое тепло солнца не давало весеннему ветру разгуляться. Джилл наслаждалась неторопливой ходьбой, чувствуя подошвой твердь камня под ногами и успокаивающий стук каблуков по мостовой. Стало так странно для нее в последнее время получать удовольствие, когда выдаются редкие свободные часы. И сейчас девушка решила посвятить их полностью себе любимой. Когда она последний раз баловалась покупками? Спустя три часа Джилл сидела в кондитерской неподалеку от Оксфорд-стрит, наслаждаясь кофе и вкусным сэндвичем. Возле ее ног примостилось несколько коробок с обновками, которые радостно грели душу и сердце. На столике лежала стопка свежих книг, недавно изданных в Британии. За некоторыми из них Джилл, как истинный библиофил и ценитель редкостей, вела самую настоящую охоту и буквально выхватила из издательской печи, стоило им обрести обложку. Девушка неспеша потягивала напиток глоток за глотком, оглядывая проходящих людей. Порой интересно отстранится от мира, перестав быть его частью и обернуться простым наблюдателем, который взирает на происходящее. Джилл стала ловить себя на мысли, что порой такой образ жизни ей по душе. Взгляд блуждал с одного силуэта на другой с беспристрастным интересом. Внимание девушки растворилось туманом, проникая в сердце толпы, как вдруг совсем рядом раздался голос: — Джилл, какая встреча. Неужели это ты? Девушка моргнула, переведя взгляд на человека, стоявшего рядом с ее столиком. Он подошел так тихо, что остался незамеченным, или может Джилл так сильно задумалась, что не обратила внимание. Она, как громом пораженная, уставилась на мужчину, но через пару секунд ее лицо просветлело от узнавания, когда она поняла, кто перед ней. — Везэлис?