Белая леди

      Джилл тихо спускалась на первый этаж. Мейлин сказала, что кухня находится чуть дальше по коридору: три двери пройти и четвертая будет входом. Девушка замерла в нерешительности, стоило переступить последнюю ступеньку. Этот этаж использовался только прислугой, поэтому был лишен парадных излишеств, в противоположность другим. Джилл с интересом рассматривала обычные деревянные двери, покрашенные в зеленый цвет, ярко контрастировавшие на фоне серых стен. В таких больших поместьях у прислуги свой отдельный мир, и девушка невольно позавидовала, — они хоть и имели больше обязанностей, но руки были развязаны. Так что, это кому еще повезло.       Джилл быстро нашла нужную дверь по характерным звукам. Внутри было пусто, однако на столе стояла пара кастрюль, откуда валил пар, а запах заставил девушку мечтательно улыбнуться, несмотря на плотный завтрак благодаря Мейлин. Когда та услышала идею леди, то пришла в ужас, но Сиэль был прав, — с Джилл бесполезно спорить.       — Здравствуйте, — девушка приоткрыла дверь, и та издала скрип. Джилл потянулась вперед, чтобы узнать обстановку. — Здесь кто-нибудь есть?       Она нерешительно зашла, прикрыв за собой и прошлась вдоль рядов, рассматривая все с глубочайшим интересом. Внезапно впереди раздался отборный солдатский мат, от которого Джилл замерла, неловко задев кастрюлю слева.       -А? — из подсобки послышался знакомый громогласный возглас. — Кого хрена там шумит? Мейлин, ты хоть глазами смотри, куда идешь, я же только поставил воду греться!       Среди клубов пара показались блондинистая голова и огонь от зажженной сигареты.       — Кажется, Себастьян так и не преподал Вам урок пожарной безопасности, впрочем, как и манер. Мистер Бардрой, если не ошиблась? — Джилл прекрасно понимала, что залезла на чужую территорию, но привычку все контролировать не так легко оставить на работе.       Нарушитель порядка нелепо замер от неожиданности, во все глаза пялясь на гостью из хозяйского крыла. Джилл тоже не отставала. В кабинете она толком не смогла его увидеть, но сейчас перед ней предстал красивый статный мужчина лет тридцати со светлыми волосами и красивыми бирюзовыми глазами.       — Миледи, — сигарета едва не повторила свой путь уже на пол, вместо персидского ковра, но Бардрой вовремя ее поймал, обжегшись пальцами. Он выкинул окурок в ведро и неловко улыбнулся. — Что Вы здесь делаете? Это помещение для прислуги, Вам сюда нельзя.       — О, не беспокойтесь мистер Бардрой, я не задержу Вас надолго. Просто мне необходимо воспользоваться кухней, вот я и пришла. — Джилл вежливо смягчилась в ответ на громкое заявление, пропустив запрет мимо ушей, и указала взглядом на облик слуги. — Вы, судя по форме, наш уважаемый шеф повар, верно? Вот кому я обязана сегодняшним завтраком. Позвольте выразить признательность, он был очень вкусным.       Спасибо Мейлин, которая его растормошила, если делать вывод по скорости подачи и простоте блюда. Но Джилл была этому рада, — иногда она любила нечто деревенское и незатейливое.       — Э-э-э, да, миледи, — Бард покраснел, застаный врасплох такой похвалой. — Благодарю Вас за слова, — а потом до него дошло. — В смысле, воспользоваться кухней?       — Да, Бардрой. Мне нужно кое-что приготовить, — услышав последнее слово, мужчина впал в еще больший ступор, а Джилл продолжила, осматриваясь. — Так как Вы здесь главный, то не могли бы просветить меня относительно пользования печью, и да, мне нужен рабочий стол. Пожалуйста.       Джилл была максимально вежлива и искренняя улыбка вкупе с комплиментам подействовали незамедлительно, потому что Бард тут же подобрался, выпятив грудь, и начал проводить экскурсию по кухне. И все-таки, как легко расположить к себе людей, если можешь увидеть среди недостатков достоинства. После более тесного общения, мужчина попросил называть его просто Бард и обращаться на ты, потому что вежливое «Вы» было для него непривычно.       — Вы сами готовите? — Бардрой вызвался помочь принести нужные ингредиенты из кладовой, пока Джилл завязывала фартук на простом домашнем платье. На кухне они были одни. — Простите, за такой вопрос, просто у Вас же нет недостатка в прислуге.       — Это одно из моих хобби, — спокойно ответила Джилл, надев косынку. — Оно приносит мне удовольствие, и я часто готовлю что-нибудь у себя дома.       — О-о-о, — Бард наблюдал, как девушка ловко занималась тестом, разбивая туда яйца. — Что собираетесь делать? Хотите удивить господина?       — Нет, сегодня я должна кое-куда сходить, поэтому готовлю презент вежливости, — Джилл взяла из рук мужчины дрожжи. — Но мне нравится твоя идея. Думаю, как-нибудь я порадую графа. Не мог бы ты помочь мне с начинкой, пожалуйста.       Дальше Джилл погрузилась в любимый процесс. Она наслаждалась запахом от ароматного сладкого теста с корицей, а ее пальцы, мявшие его, утопали в нежности кремовой массы. Кулинария — это искусство, которое Джилл профессионально развивала в себе долгие годы, поэтому оно неизбежно стало ассоциироваться с чем-то приятным. Ведь каждый раз, когда она маралась в муке, или руки облипали в начинке, значит скоро кое-кто будет рад и накормлен до отвала. Пока Бардрой отлучился в кладовку, дверь снова открылась. Джилл не заметила этого, войдя в транс, и закрыла глаза.       — Мейлин, ты почему здесь ошиваешься? У тебя дела в прачечной.       Мимо нее совершенно спокойно прошел дворецкий с посудой в руках и начал непринужденно разбирать ее. Джилл тихо хихикнула.       — Не волнуйтесь, Себастьян, когда я последний раз видела Мейлин, она занималась стиркой.       Юноша замер, не доложив тарелку на место. Он ме-е-едленно обернулся, глядя на окутанную паром фигуру в простом платье, фартуке и косынке, в которых невозможно было узнать гостью его хозяина.       — Леди Джилл?       — Какое сегодня доброе утро, не согласны? — девушка продолжила готовить, обернувшись к пораженному Себастьяну с улыбкой на лице.       У дворецкого от неожиданности дернулась бровь.       — Что Вы здесь делаете, миледи? — тот взял себя в руки.       — Я попросила Барда дать мне воспользоваться кухней, ведь он шеф, но не беспокойтесь, я скоро закончу.       — Бард — шеф-повар? — послышался смешок, и Себастьян ухмыльнулся, будто вспомнил шутку. Его взгляд приковался к девушке. — Из всего, что он готовит, в лучшем случае, можно съесть едва ли половину, если не отравится.       — Что Вы сказали? — Джилл не расслышала за шумом.       — Ничего, — Себастьян продолжил свою работу. — Благородным леди не пристало самим готовить, это работа прислуги. Теперь понятно, почему я спутал Вас с Мейлин.       — Думайте как хотите, — Джилл была слишком довольна процессом, чтобы обращать внимание на нотки сарказма в голосе парня.       Джилл вздохнула, раскладывая ровные печеньки на противень. Себастьян подошел сзади.       — Для кого же Вы так стараетесь, неужели граф Элиотт? — при упоминании имени друга, рука Джилл дернулась, но девушка быстро вернула самообладание. — В таком случае, Вы опоздали. Его Сиятельство отбыл из поместья полчаса назад.       — Нет, это для другого человека.       — Вот как, — раздался смешок, и Джилл обернулась в сторону Себастьяна.       Нет, все-таки он странный.       — Вы хотите еще что-то сказать, Себастьян? — Джилл прищурилась, но без злости. — Буду признательна.       Дворецкий встал рядом с девушкой, которая уже схватилась за поднос, чтобы погрузить в печь. Он вынул его из рук и сам поставил, заставив леди подвинуться боком. Джилл спокойно отошла и оперлась бедрами о соседнюю столешницу, любуясь дворецким за работой.       — Я лишь хочу заметить, что Ваше поведение в рамках этого поместья не соответствует статусу.       Джилл раскрыла рот от такого наглого заявления, но потом закрыла его, мысленно настучав по голове, ведь она первая дала ему возможность развязать язык.       — Поясните, — так уж и быть, девушка его выслушает.       — Благородная леди — символ чистоты, идеал, к которому нужно стремиться. — Себастьян на нее даже не взглянул, однако поучающий тон был полон немого превосходства, и Джилл это выцепила. Он начал говорить также, как и тогда в экипаже. — Но Ваше стремление упасть ниже статуса путем исполнения несвойственных обязанностей или малопристойного поведения с мужчиной, не являющимся Вашим женихом, позорит моего хозяина, который любезно согласился оказать помощь.       Джилл чувствовала, как внутри закипает гнев. Какое право этот простой дворецкий имеет ее упрекать! Кулаки сжались, и Джилл на секунду почудилось, что Себастьян мимолетно ухмыльнулся. Однако Джилл не лыком шита, и ответ у нее всегда найдется. Она сделала пару глубоких вдохов и выдохов настолько медленно, что сама не услышала, и подошла к Себастьяну почти вплотную, смело смотря в лицо.       — Говорят, что идеал дворецкого — это молчаливая, — стук, — безэмоциональная, — стук, — вежливая, — стук, — и покорная воле господина прислуга. — Джилл каждый эпитет сопровождала звуком от выкладываемого на стол перед дворецким кондитерского украшения для выпечки. — А Вы до нее слегка недотягиваете.       Дворецкий со светлой улыбкой на лице полностью развернулся к девушке и встал почти вплотную, демонстрируя высокий рост.       — И чем же?       Джилл совсем осмелела, потому что, покачав головой, осмотрела его, прежде чем принять бой взглядами.       — Слишком много болтаете для статуи.       — Вы сами просили сказать, что я думаю, — и опять эта чертова ухмылка, словно он уже победил, и тут нечего возразить.       Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не Бард, наконец вышедший из кладовой.       — Господин Себастьян, я тут… ой! — Он растеряно взглянул на парочку, которая стояла в таком напряжении, будто сейчас накинутся друг на друга. — Миледи, я это, посыпку принес, как Вы и просили.       — Благодарю Бард, можешь оставить ее здесь. Дальше я сама, — Джилл едва смогла взять себя в руки, чтобы улыбнуться повару, а тот исполнил просьбу и ретировался на другой конец кухни от греха подальше, бормоча что-то про неоконченные дела.       В эту секунду колокольчик над духовкой издал короткий звон, оповещающий о конце приготовления. Джилл мельком глянула на печь, поджав губы и ухмылка прорисовалась, сменяя недовольство. Девушка издала смешок и снова обратилась к дворецкому:       — Да я могу позволить себе нанять прислугу, но, в отличие от других леди, удел которых сидеть дома и вышивать крестиком, я имею другие приоритеты и совершенно не боюсь запачкать платье, ведь у меня их много. — Джилл внимательно вперилась взглядом в Себастьяна, застывшего с сосредоточенным выражением. — Мой покойный отец всегда говорил, что истинная леди должна не только на балах блистать, но и суметь полы вымыть, — такое у меня воспитание, а мой покойный муж всегда поддерживал этот девиз, — Джилл смотрела дерзко, стараясь передать всю гамму бушевавших в ней чувств. — Посмев усомниться в правильности моих решений, Вы, Себастьян, тем самым оскорбили память о моем муже, которого я уважаю. И это ли идеальный дворецкий, не позорящий честь своего хозяина перед гостем?       Она буквально слышала, как кипит кровь в ее венах, превращаясь в лаву. Щеки горели от нервного возбуждения, а дыхание было прерывистым. Джилл чувствовала, как внутри просыпается восторг от схватки. Себастьян стоял как громом пораженный, но потом прикрыл глаза, опустив лицо. И снова знакомая ухмылка, но без злого умысла.       — Прошу прощения, миледи. Я забылся, потому что в ораторском искусстве Вам и правда не занимать… — Он поклонился, чуть отодвинувшись назад. — Для человека.       — Я Вас прощаю, Себастьян. В конце концов, думаю моя вина тоже есть. Я ведь вторглась на ВАШУ кухню. Вы ведь главный во всем особняке.       — Несомненно, — он как бы невзначай поправил пиджак, сверкнув эмблемой значка. — Тогда позвольте я достану печенье, иначе оно сгорит.       Джилл вздрогнула, вспомнив, зачем пришла на кухню, и исполнила просьбу, отойдя с дороги. Когда аромат выпечки пополз по кухне, Джилл улыбнулась и стала перекладывать их с помощью перчатки в подготовленную корзину.       — А насчет непристойного поведения, — Себастьян вновь взглянул на девушку, когда та к нему обратилась. — Везэлис мой близкий друг, и наши с ним взаимоотношения Вас НЕ касаются. К тому же, неужели Вы думаете, что человек, которому доверили управление целой корпорацией, не сможет совладать с собой, м?       — Ни в коем случае, прошу извинить меня за столь оскорбительные слова.       «Я больше так не буду», было бы идеально сказать.       Но Джилл предчувствовала, что эта ее просьба навряд ли исполнится. Ей уже не в первой отстаивать свои права, поэтому такое поведение не пугает, а даже наоборот. Джилл воспринимает словесную дуэль с Себастьяном, как новое захватывающее развлечение, тем более, что они оба вполне соблюдают своеобразные границы, ведь Джилл и правда дала зеленый свет на собственное мнение, которое, вопреки всему, дворецкий выражал саркастично, словно кидал собеседнику в лицо. Но ссориться с ним было бы слишком, поэтому Джилл взяла одно печенье и протянула юноше.       — Вот, возьмите, — дворецкий непонятливо уставился на предложенную еду. — Хочу угостить Вас в честь своих добрый намерений.       — Благодарю, я не заслужил такой щедрости, — Себастьян неловко взял презент и посмотрел на Джилл с таким подозрением, будто ему подсунули яд.       — Обязательно скажите мне потом, получилось ли тесто, — Джилл посмотрела на часы и быстро собралась, направившись к двери. — Мне пора, увидимся вечером!       Она выскользнула за дверь, оставив Себастьяна в одиночестве за кухонным столом с печеньем в руке. Тот с задумчивым интересом посмотрел на улыбающегося пряничного человечка, и ухмыльнулся, прищурив глаза. Теперь взгляд наблюдал за качающейся от порывов сквозняка дверью, который шлейфом оставила миледи.       — Забавно, — его длинный язык облизал сладкие пуговки из карамели, а рот довольно оскалился.       Джилл уже закончила дела на почте и теперь спешила в лавку к Гробовщику. Домашнее платье перед уходом сменилось на уличное в темных тонах. Джилл боялась, что печенье остынет, если она будет долго возится, поэтому надела первое, что попалось на глаза. Спасибо Мейлин, которая помогла с образом, — сейчас он выглядел пристойно для гостевого визита.       Стоило возникнуть знакомой вывеске, как девушка замешкалась, прежде чем войти. В голове стучала лишь одна мысль: правильные ли выводы она сделала? Может быть ее догадки о повторной встрече всего лишь плод воображения. В любом случае, Джилл уже здесь, поэтому терять нечего. Хорошие взаимоотношения с Гробовщиком ей наверняка еще пригодятся. Скрипнула дверь.       — Мистер Гробовщик, — Джилл зашла и тихонько прикрыла за собой, сняв шляпку. — Добрый день, это Джилл Аддингтон. Мы виделись несколько дней назад.       — Миле-е-еди, какой неожиданный сюрприз.       Из тьмы помещения показалась фигура хозяина лавки.       Слава Богу, что не из гроба, как в прошлый раз.       — Знаете, кажется, в последнюю встречу мы расстались на плохой ноте, поэтому я кое-что Вам принесла в качестве извинения, — Джилл приподняла корзинку, где виднелось ароматное печенье, и Гробовщик улыбнулся. — К тому же, я признательна Вам за помощь не только с поисками брата, но и с похоронами мужа. Не откажетесь?       — Хм, проходите, — мужчина сделал приглашающий жест, махнув рукавом балахона. Джилл вытащила коробочку с выпечкой на стол и в нерешительности замерла.       — Не стесняйтесь, присаживайтесь. При всем моем аппетите с Вашей щедрой руки, я навряд ли съем столько, — прежде чем снова исчезнуть в другой комнате, Гробовщик улыбнулся девушке. — Составьте мне компанию. Я принесу чай.       Вскоре они оба сидели за импровизированным столом из пустого (Джилл проверила) гроба на постаменте. Для гостьи даже нашлись стулья, которые были старыми и пыльными, но хозяин прилюдно протер их, чтобы Джилл не испачкалась. Чай стыл в привычных мензурках, а печенье почти съедено, зато диалог шел гораздо медленнее.       — Как же Вас угораздило, миледи, связаться с Цепным Псом королевы, — Гробовщик хихикал, помешивая чай. — Почему не обратились в наш доблестный Скотланд-Ярд?       — Это дело нельзя выносить на всеобщее обозрение. К тому же никаких улик найдено не было, а вот про нападение им знать точно не обязательно.       — Понятно, — Гробовщик протянул Джилл свое собственное печенье в виде косточек, и Джилл с удовольствием им захрустела. — В таком случае, будьте осторожны. Собаки часто приносят блох на хвосте.       — Благородные породы держат себя в чистоте…       -… доверяя все самое грязное слугам, — усмехнулся Гробовщик.       — Вы имеете в виду Себастьяна? — Джилл зачем-то вспомнилась эта вечно хитрая ухмылка, никогда не сползающая с его лица.       — Проницательности Вам не занимать. Пожалуй, Ваш благородный супруг сделал правильный выбор.       Теперь у Джилл точно нет сомнений, что Гробовщик ждал ее, и те вскользь брошенные слова, не выдумки воображения. Она приосанилась, словно на собрании перед акционерами, где нужно проявить твердость характера.       — Откуда Вам известно о моем браке? — девушка начала издалека, прощупывая почву, насколько хорошо Гробовщик может быть осведомлен о ее положении.       — Слухами земля полнится, — пространно начал мужчина, хихикнув. Он поставил локоть на стол, и Джилл была уверена, что его зеленые глаза смотрят на нее сквозь челку. — У меня своя работа, у Вас своя, не так ли?       — Верно, — Джилл медленно опустила взгляд, зацепившись за ложку, а потом подняла. — Вы главный информатор Сиэля, а значит, если он взялся за дело, то поможете ему.       — Имеете в виду вам, — уточнил он, а улыбка все не сходила с его лица, как маска. — Конечно, ведь Ваш приход сюда тоже неслучаен.       — Все, что я говорила Вам сегодня — правда, включая цели, — Джилл точно была уверена в своих чистых намерениях.       — Не лукавьте. Скажем так, если бы у меня была обещанная информация о Вашем брате, — при упоминании ее глаза сверкнули, — то Вы бы непременно пришли ко мне вместе с графом и его дворецким. Однако, предполагаю, Вы решили проявить самостоятельность, навестя меня заранее, чтобы опередить его. Ведь Вам так хочется не отставать, не чувствовать себя обузой в расследовании, я прав?       Как в воду глядел. Видя затянувшуюся паузу, Гробовщик внезапно рассмеялся своим безумным смехом, сползая вниз со стула от вида физиономии девушки.       — Ахах-ха-ха, Ваше лицо миледи, услада для моих глаз сегодня!       — Как же редко Вы видитесь с живыми, раз так реагируете, — прошипела Джилл, отчаянно смущаясь.       — Издержки профессии, но да ладно, — из-под гроба показалась шляпа. — Ваши стремления оправданы и методы весьма заманчивы, как раз в духе Расселов. Твердое отлично за попытку.       — Вы знаете что-то о моем брате? — Джилл в нетерпении привстала со стула под очередное хихиканье.       — Терпение, миледи. Оно Вам еще пригодится. Пожалуй, сегодня Вы сполна оплатили сведения, поэтому я скажу их сразу, а не пошлю сначала графу. Будем считать это моим подарком в знак признательности за прекрасно проведенное время. Только используйте преимущество с умом, не упустите его.       Гробовщик порылся в своем балахоне и достал оттуда всего одну маленькую бумажку, едва умещающуюся в ладони. Он протянул ее Джилл, а та нерешительно взяла, раскрыв.       — 55 Манчестер стрит, EC58 2SB. Что это? — Джилл с непониманием уставилась на Гробовщика в ожидании пояснений.       — Это адрес последнего местонахождения Джона Рассела, миледи.       — Но откуда… — у девушки даже руки затряслись, настолько неожиданно все вышло.       — У меня есть свои источники, я ведь информатор теневого мира Лондона, не так ли? — Гробовщик приложил палец к улыбающимся губам в знаке молчания, предвидя, что сейчас посыпятся вопросы. — Больше ни о чем меня не спрашивайте, потому что я мало что знаю, но если что и знаю, то не скажу по многим причинам. Вы ведь у нас детектив, вот и выясните сами.       — Мистер Гробовщик, — Джилл в порыве эмоций встала со стула, едва не опрокинув его. — Благодарю Вас! Это уже так много.       — Печеньками угоститесь на дорожку, — хозяин лавки наблюдал как девушка в спешке собирается, бормоча извинения и необходимость покинуть его. — Обязательно заходите еще. Буду рад встрече.       Джилл согласилась и, схватив пару косточек, выскользнула за дверь, сжимая в руке драгоценную бумагу. Из глубин лавки еще слышалось привычное хихиканье, а из открытого проема, Гробовщик добродушно махал девушке рукой вслед.       Джилл вышла на оживленную лондонскую улицу и тут же оказалась в гуще толпы, потому что был полдень, и многие спешили на ланч во время рабочего перерыва. Но Джилл совершенно это не волновало. Она раз за разом повторяла адрес.        — 55 Манчестер стрит, 55… Это же буквально в двух кварталах отсюда.       Идея пришла в голову мгновенно. Гробовщик оказался прав, — Джилл не поедет к Сиэлю, потому что потеряет время, а Джон прямо как неуловимый мститель. Девушка нашла глазами кэбмена и подбежала к нему, чтобы через секунду нестись в экипаже на допустимой скорости до нужной улицы. Двадцать минут кэб ехал по городу, но у Джилл по ощущениям прошло не менее часа. Что может быть хуже, чем медленно тянущееся время?       Девушка была в предвкушении. Наконец-то, расследование сдвинулось с мертвой точки. Какая же она умница, что поступила по-своему! Если бы не идея сегодня утром, то пиши пропало, — возможно Джона они бы точно упустили. Если этот засранец еще живет по тому адресу, то (Джилл почесала костяшки пальцев) ему при встрече точно не поздоровится.       Кэб остановился возле большого многоквартирного дома на самом краю по просьбе девушки. Это был бедный район, поэтому стоило Джилл выйти из экипажа, как она тут же прочувствовала атмосферу близкую к знаменитым трущобам. Хорошо, что ее внешний вид сегодня ничем особым не выделялся, однако косые взгляды местных жителей напрягали, поэтому девушка накинула капюшон, чтобы скрыть лицо. Она сверилась с данными и быстро нашла в закоулках двора нужный подъезд. Вокруг было много грязи, воняло нечистотами, сбрасываемыми из окон, а запах гниения был настолько ударным, что Джилл закашлялась, прислонив ко рту платок.       И как только Джону в голову пришло выбрать такое место в качестве ночлежки? Уму непостижимо, хотя и хитро, ведь в такие дебри точно никто не сунется, кроме Джилл, конечно. Как только она вернется в поместье, то вымоется как следует, а платье застирает. Будет жалко, если его придется выбросить. Однако стоило ей войти, как запахи, что хранила улица, остались позади. Вдохнуть можно было относительно свободно. Лишь сырость облезлых каменный стен и вид плесени на дереве показывали, какого сорта люди здесь бывают. Место — не чета поместью Сиэля или дому Джилл, определенно.       На первом этаже располагалась небольшая коморка с выдолбленным в ней незаделанным окном, где сидела пожилая дама, очень седая с такими глубокими бороздами морщин, словно клинок времени разодрал ей лицо в преддверии скорого конца. На ней был поеденный молью шерстяной платок и протертое черное платье. Консьержка, видимо. Странно для такого захудалого дома.       — Доброе утро, милочка, чем могу помочь? — старуха посмотрела на подошедшую Джилл, и один ее подслеповатый глаз вперился в платье, считывая, с кем говорит хозяйка. Выражение лица стало добродушным, но настороженным. — Хотите снять комнатку?       — Доброе, мэм, — Джилл вежливо коснулась полей шляпы в ответ. — Я ищу кое-кого. Он живет в квартире вашего подъезда, — Джилл заметила приписку на обратной стороне листа.       — Хорошо, — бабка открыла тяжелый журнал и выжидающе уставилась на посетительницу. — Как его зовут?       Джон наверняка использовал поддельные данные, поэтому здесь нельзя найти его по фамилии Рассел. Что же делать, ведь Джилл не знает имени, под которым он прячется?       — Джон Рассел, — времени думать не было, поэтому девушка решилась не делать того, что получается хуже всего — врать.       Пока та рыскала между страниц, Джилл обернулась к окну ведущему на улицу и внезапно увидела…       — Прошу прощения, я на секунду, — перебила девушка, хотя старуха уже хотела сказать нечто похожее на отказ, потому что юноши под искомым именем нигде не числилось, но леди уже и след простыл.       Сначала Джилл не поверила своим глазам, но потом, стоило включить мозг, как все сразу стало понятно и глупые вопросы на подобии: «Что Вы здесь делаете?» отпали.       — Не ожидала Вас увидеть, Себастьян.       Дворецкий дома Фантомхайв стоял посреди двора, пока девушка медленно подходила к нему.       — Могу сказать, что это взаимно, — он снисходительно ухмыльнулся. — Решили выяснить все самостоятельно, значит.       Он был в своей привычной одежде и на удивление органично вписывался в окружающий хаос бедности, словно маньяк местного разлива.       — Решила не терять время зря на дорогу. Тем более всего два квартала, — Джилл удивленно оглядела пространство сзади Себастьяна. — Быстро Вы сходили к Гробовщику, а граф разве не с Вами?       — Теперь мне понятно, к чему было печенье, — он хмыкнул, заметив отсутствие у девушки в руках корзинки. — Юному господину не подобает находится в таких местах, поэтому я здесь один. К тому же, мне было приказано осмотреть Ваш дом, миледи.       — Вы не только дворецкий, но еще и взломщик, оказывается, — бровь Джилл иронично поползла вверх.       — Я осмотрю дом внутри только с Вашего разрешения, миледи. Снаружи я уже все видел, — он тоже приблизился к девушке.       — Не поделитесь умозаключениями?       — Я всего лишь выполняю приказы моего хозяина, миледи. Делать выводы может только граф.       — Не забывайте, что я полноправный член расследования и имею право обо всем узнавать также как и Его Сиятельство, — строго, но настойчиво сказала девушка.       Она удостоилась озадаченного взгляда дворецкого, который, очевидно, не ожидал таких слов и требовательных формулировок.       — Безусловно, миледи, — временно покорился он, — но Вам не кажется, что сейчас мы теряем время, тратя его на пустое сотрясание воздуха вместо расследования?       — Нет, не кажется, — Джилл вздохнула. Ну каков засранец, все равно выкрутился. — Раз уж мы с Вами оба здесь, не поможете мне?       Себастьян задумчиво осмотрел двор, и его взгляд остановился на подъезде старого обшарпанного дома. Он тронул подбородок рукой и утвердительно произнес:       — Значит, Ваш брат прячется здесь.       — Судя по сведениям, которые мне дал Гробовщик, да, — Джилл обратилась непосредственно к Себастьяну. — Только есть одна проблема: я не знаю его псевдоним. А Вы?       — Если бы знал, непременно сказал, но, к сожалению, у меня тоже только адрес.       Дворецкий почтительно протянул девушке точно такую же записку, но написанную другим подчерком. Джилл задумалась. Она видела подчерк Гробовщика и теперь была уверена, что тот отдал ей оригинал, принесенный своим информатором, потому что Себастьян держал лишь копию. Это порадовало, и Джилл почувствовала благодарность. Надо будет принести хозяину лавки еще гостинцев по возможности.       — Внутри сидит консьержка, так что проникнуть будет проблематично. Только ей известно, в каком номере Джон поселился.       В ответ Себастьян снова задумался. Его взгляд сосредоточенно осмотрел подъезд и прищурился. Джилл тоже размышляла, потому что ситуация непростая. Объяснять старушке всю правду нельзя, но как же тогда выкрутиться, не зная поддельные инициалы Джона, под которыми он въехал? Прошло пару минут, прежде чем Джилл восхищенно пискнула, едва сдерживая себя.       — У меня есть идея, Себастьян! Слушайте…       Консьержка с видимым недовольством на лице рассматривала уже знакомую барышню, которая мало того, что по имени не назвалась, так еще и убежала. Как невежливо.       — Повторюсь, Джона Рассела здесь не записано, — она прищурилась. — А Вы, собственно, кто, милочка и этот молодой человек рядом?       — Меня зовут Джилл, мэм, а это мой брат, — девушка указала на юношу в черном пальто, — Себастьян.       — Мистер Рассел мог зарегистрироваться здесь под другим именем, — красивый юноша протянул бабке фото. — Он сюда заезжал?       — Ничем не могу Вам помочь, — повторилась та, готовая выпроводить незваных гостей, потому что день тяжелый, а настроение плохое. Однако жильца консьержка узнала. — Квартиранты не мое дело, и чем они занимаются тоже. Здесь респектабельный дом.       В ответ Себастьян насмешливо хмыкнул, бросив взгляд на обстановку, и пробормотал «оно и видно».       — Понимаете, — внезапно девушка погрустнела. — Мне так унизительно искать своего жениха, потому что, — губы задрожали, а в голосе послышались всхлипы, и Джилл прижала платок к лицу, — он оказался таким негодяем, мэм, если бы Вы знали!       Старушка все-таки оторвалась от стола, взглянув на расстроенную девушку, и от неожиданности даже сняла очки.       — Женихом?       — Да! Мой брат, самый добрый и милосердный человек на свете, — Джилл взглянула на замершего в ступоре Себастьяна, припадая к его плечу и смотря со священным трепетом во взгляде, в то время пока его лицо после каждого комплимента вытягивалось все больше и больше. — Лишь он готов во имя справедливости спасти честь своей сестры.       — Вы как-то непохожи на родственников, — бабка, заинтересованная спектаклем, решила дать ситуации шанс. — Что все же случилось?       — Джон меня обманул, мэм. Мы должны были скоро пожениться, но он, этот негодяй, обокрал нашу семью и скрылся! Мы уже три месяца ищем его, но до сегодняшнего дня все было бесполезно!       Картина барышни, буквально рыдающей на плече своего благородного брата, который с лаской гладил ее по голове, бабку впечатлила. Лицо Себастьяна приняло такой страдальческий вид, словно он и правда переживал не меньше сестры.       — И только Вы, миледи, можете помочь нам, — стоило бабке посмотреть на юношу, как вспомнилась волнительная юность, и дряблые щеки порозовели. — Вы ведь хотите выдать нам этого вора во имя репутации этого восхитительного заведения? — Себастьян с торжеством обвел руками облезлые стены и протекающую крышу, пока сестра продолжала рыдать, странно спрятавшись в плече и придерживая ладонями распирающее красное лицо.       — Э-э-э, — бабка не успела опомниться, как юноша стремительно приблизился к ней на расстоянии полуметра и с ангельским выражением на лице протянул небольшой мешочек.       — Мы не забудем Вашу доброту. Вот, в знак признательности.       Удивительно как много вещей могут сыграть на пользу: человеческая алчность и контрастное с ним чувство справедливости.       — Думаю, я знаю, о ком вы, — женщина незаметно спрятала взятку и еще раз взглянула на фото, а потом улыбнулась. — Вы правы, молодой человек. Этот юноша и вправду негодяй, потому что не заплатил мне за целых семь дней.       Пока «брат» и «сестра» поднимались вслед за старухой на четвертый этаж коммуналки, то узнали много нового. Джон Рассел заехал в комнату номер двадцать четыре под именем Атли Гримссон около трех месяцев назад. Был мил, приветлив, говорил с ирландским акцентом и сменил часть внешности, поэтому неудивительно, что никто не мог его найти. Джон искусно перевоплотился в веселого громогласного ирландца, кои заполонили весь Лондон в конце девятнадцатого века. Оплачивал он по недельно, а в последний месяц часто стал пропадать, пока окончательно не исчез, оставив лишь пожитки. Бабка отперла комнату и сказала, что родственники могут распоряжаться всем, что осталось.       — Судя по всему, Джон уже не вернется, — досадно заметил Себастьян. — Ваш брат какой-то неуловимый.       Джилл мысленно согласилась с дворецким. Внутри все перевернулось, и сейчас девушка была готова выть. Только она почувствовала, что близка к разгадке, как ответ ускользнул прямо из-под носа. Судя по выражению лица Себастьяна, тот чувствовал тоже самое. И как им теперь возвращаться к Сиэлю с пустыми руками?       — Надо найти следы, улики, зацепки, хоть что-нибудь. Давайте здесь все осмотрим, Себастьян, — Джилл взглянула на дворецкого.       — Ответ истинного детектива, миледи, — он улыбнулся в ответ.       Помещение было небольшим: двенадцать квадратных метров, вмещавших в себя скрипучую кровать на железной подкладке, стул, стол и шкаф. Себастьян оказался прав. Личные вещи исчезли, осталось только много ненужного хлама: газеты, книги и другой мусор. Значит, Джон и правда успел уйти и больше здесь не появится.       Осмотр мало что дал. Джилл пересмотрела все бумаги, но среди них не было ничего, кроме сводки новостей или книг. Себастьян сидел на корточках неподалеку.       — Похоже я что-то нашел, миледи. Смотрите.       Джилл подошла к нему и встала на колени рядом. Дворецкий провел ладонью по полу, всковырнув одну из дощечек. Она слегка отошла и тут же припала на место, будто ей что-то мешало. Причем внешне доска ничем не отличалась от остальных рядом. Джилл ведь осмотрела это место, так как Себастьяну удалось разглядеть такую незначительную деталь?       — Неужели, это тайник? — Джилл нахмурилась.       — Давайте взглянем.       Себастьян привычным движением снял левую перчатку и черными ногтями аккуратно прощупал шов дерева, пытаясь найти зацеп. Через секунду раздался треск, и он уже держал половую доску в руках, а затем отложил рядом. В дырке под пологом было отверстие, похожее на ямку, присыпанную опилками. Себастьян запустил в них ладонь и вытащил связку бумаг. Джилл изумленно приоткрыла рот.       — Я поражена, Себастьян, — лепетала Джилл, наблюдая как дворецкий непринужденно погружается в укромное место, выуживая все новые ценные свертки. — И рада, что мы с Вами пересеклись, иначе бы ушла ни с чем. Вы внимательный раз смогли заметить тайник в полу.       — Я всего лишь дьявольски хороший дворецкий, — он приложил палец к губам, словно говорил тайну, о которой нужно молчать, и Джилл заговорщицки кивнула, со всей серьезностью отвечая «конечно».       Джилл взяла в руки перевязанные бумаги и нетерпеливо распотрошила веревку. Первые несколько конвертов содержали в себе письма от разных адресатов, абсолютно бессвязные и ни к чему не обязывающие, а вот дальше.       — Вы что-то обнаружили, миледи? — дворецкий поднялся с колен и подошел сзади к девушке, нетерпеливо вскрывавшей странный сверток, затерянный среди пыльных листов.       — Кажется.       Знакомая тряпица мозолила глаза, и Джилл вспомнила, где ее видела. Именно в ней нотариус передал Джону револьвер. Внутри наследства не оказалось, а всего лишь новые бумажки, однако Джилл была уверена, что именно они представляют ценность. Чувствовала это. Привлек внимание один желтоватый конверт, смутно пахнущий чем-то знакомым, но девушка никак не могла различить чем именно.       — Себастьян, Вы не могли бы подсказать, что это за запах? — Джилл протянула дворецкому бумагу, и тот осторожно принюхался.       Его лицо нахмурилось с осторожностью, прежде чем дворецкий произнес странный вердикт.       — Ветхость, одиночество и страх, миледи. — Джилл с удивлением на лице посмотрела на него, и он с полуулыбкой пояснил. — Прошу прощения. Мои рецепторы слегка отличаются от людских.       — А Вы не человек разве? — шутливо приподняла брови девушка.       — Я всего лишь дворецкий, — Себастьян ответил без глумливости в голосе и продолжил как ни в чем не бывало. — Но также я чувствую древесную смолу и цветы. Запах сладковато-кислый, полагаю. — Он поднял конверт на свет и торжествующе ухмыльнулся. — И похоже внутри есть не только корреспонденция. Вижу металлический предмет.       Джилл нетерпеливо взяла конверт и аккуратно вскрыла. Первым выпал мелкий кусок железа, непонятной формы. Джилл рассмотрела и прощупала его. Тот словно являлся частью какого-то недоделанного изделия. Себастьян с разрешения тоже взял подержать, а Джилл тем временем достала лист, сложенный вдвое. Внутри было письмо и фотокарточка.       На фотографии были изображена ее семья, и Джилл застыла в немом узнавании, которое отбросило ее на десятилетие назад в своих воспоминаниях. Отец, более молодой, чем в последние годы жизни. Здесь в статном белокуром мужчине, которому едва за тридцать, сложно было узнать ее старика. Джон, еще подросток, с озорным взглядом стоял рядом с Адамом, копируя его во всем: от жестов до мимики. Мать, черноволосая и темноглазая в просторном платье сидела на стуле и улыбалась в камеру объектива с маленькой девчушкой на коленях. И в этой непоседе с яркими зелеными глазами, вечно вытаращенными в возбуждении, Джилл узнала…       — Кто это? — Себастьян опять оказался рядом и с интересом рассматривал фото.       — Моя семья, — тихо ответила Джилл. — Адам, Изабелла, Джон и я.       Дворецкий с пристальным вниманием рассматривал каждое лицо, пока не остановился на девочке, и указал на нее пальцем:       — Сколько Вам здесь лет?       — Не помню, наверное, около десяти. Судя по всему, снимок сделали незадолго до отъезда в Лондон, — Джилл запнулась, — до маминой смерти.       — Ваша мать выглядит нездоровой, — странно было бы слышать от него слова соболезнования, но девушке они были не нужны. — Отчего она скончалась, миледи?       — Всех людей, которых я люблю, уносит болезнь, Себастьян, — Джилл опустила взгляд и погладила снимок пальцем, а потом устало улыбнулась дворецкому, заглянув в глаза. — Мой брат, единственный, кто еще остался.       — А отец умер четыре года назад, верно? — Джилл в ответ лишь кивнула. — Позволите, я взгляну, — он взял фото, и девушка не знала: из любопытства ли или в интересах расследования.       Сейчас ее интересовало письмо. Джилл раскрыла бумагу и стала читать. Текст был коротким.       Джон, вверяю тебе одну часть из трех. О последней я позабочусь. Все тайны должны оставаться дома, похороненные в его сердце. Береги сестру.       Отец.       27 ноября 1888 год       Сначала в голове был хаос. Какая еще часть? Что за тайна в доме? При чем тут Джон? Джилл повторно перечитала строчки, но мысль ускользала, словно веревка из рук утопающего. Письмо датировано четырьмя годами ранее. Очевидно, отец написал его перед смертью. Он умер в ночь с двадцать седьмого ноября на двадцать восьмое. Джилл отчетливо помнила тот холодный день, как самый страшный в своей жизни.       Родственников вызвали посреди ночи. Джилл отрывками, но хорошо помнила, как ехала вместе с Джоном в больницу, куда положили отца. Ричард уже был там. Сначала их долго не пускали: мистер Аддингтон находился с отцом, а потом, когда вышел, сказал, что тот просит Джона. Джилл была в недоумении, однако, что может возразить восемнадцатилетняя девушка, охваченная страхом?       Когда впустили и ее, Джилл увидела Джона. Она был перепуган не меньше, но еще более бледен и выглядел подавлено. Под глазами залегли тени, и облик неуловимо изменился. Он сжал кулаки и поклонился отцу, еле способному повернуть голову. Волосы закрывали глаза, а лицо хранило молчание. Джилл здорово напугалась такой перемене, а бояться было чего. Дальнейший разговор предсказал ее судьбу на долгие годы вперед, и детство закончилось.       Выходит, что отец что-то отдал Джону перед смертью: то, что является одной из трех частей. Но чего?       — Миледи, — голос Себастьяна вывел из размышлений. — Вам не знакома подвеска на шее Вашей матери?       — Что? — Джилл взяла протянутую фотографию, и сердце забилось чаще.       Дворецкий был прав: на груди Изабеллы висел большой амулет с знакомыми очертаниями. Очень знакомыми.       — А не та ли это подвеска, которую у Вас пытались украсть? — Хмыкнул он, скосив взгляд. — Взгляните на силуэт: создается ощущение, что рисунок здесь целый.       — Будто его собрали, — Джилл осенило, и она вновь посмотрела на строчки письма. — Точно, мой амулет всего лишь одна часть из трех. У Джона хранилась вторая часть, а третья, — девушка вновь обратилась к фото. — Все тайны должны оставаться в доме… Конечно, — она ткнула пальцем в задний план фотографии. — Видите этот дом, Себастьян? — После подтверждающего кивка, девушка принялась тараторить. — Это наше старое поместье в Италии, откуда я переехала, когда мне было десять после смерти матери. Мы перебрались в Лондон, где отец родился. Джон является его наследником по завещанию и единственный, кто периодически там бывает. Меня всегда отговаривали от поездки.       — Почему? — вопрос логичный.       — Считали, что моим нервам не пойдет на пользу, ведь я стала свидетелем смерти мамы, и отец не хотел, чтобы вид старого дома огорчил меня. Брат тоже настаивал, и я ему верила.       — Выходит, что все это время Вас попросту обманывали, миледи.       — Мой брат, конечно, бывает глуп на поступки, но не обманщик, — вступилась Джилл, чувствуя пробуждение желания спорить. — И не Вам о нем судить!       — Ой ли? — Дворецкий отошел от девушки и сложил руки на груди, кинув взгляд полный разочарования. — Люди поразительные существа. Все это время он недоговаривал Вам, а может даже врал, но Вы слепо продолжаете его оправдывать. Во имя чего?       — Опять Ваши странные слова! Прекратите уже, говорить о себе так, будто не являетесь человеком, — Джилл возмущенно покраснела от волн злости, которые уже начинают вскипать внутри.       — Я выполняю работу, миледи, — голос изменился, и Джилл ощутила в нем лед, от которого стало холодно плечам. — Господин не просто рядовой сыщик. Мой хозяин — Цепной Пес Ее Величества, и его статус не позволяет держать рядом с собой обычных людей.       Джилл почудилось, что комната стала темнее, а вокруг Себастьяна мягкими тенями угрожающе расползлась аура, делая облик резким, таящим скрытую угрозу.       — И если мой господин любезно позволил Вам участвовать, — он выделил интонацией слово «позволил» так, будто сделал одолжение, — то Вам следует вести себя более сдержано, потому что выигрыш в шахматы для него ничего не значит. Ему такое лишь для забавы годится.       Джилл не успела опомниться, как тонкие пальцы цепко и властно приподняли подбородок, заставляя посмотреть глаза в глаза. Каряя радужка встретила огненным дождем по всему телу. Знакомое чувство адреналином заскользило по венам вместе с кипящей кровью, смешивая лед и лаву. Себастьян как-то злобно ухмыльнулся с воинственным торжеством, свойственным для людей низкого сорта, которые стоят перед тобой с плохими намерениями, и Джилл продрал страх. Нет, он не позволит себе ничего лишнего. Он дворецкий и вообще по правилам не должен ее касаться!       Это знание придало сил, и Джилл сквозь мурашки по коже, удержала зрительный контакт, буквально плюясь словами ему в лицо:       — Не смейте со мной так разговаривать! Вы дворецкий, а ведете себя как мужик в низкопробном кабаке! Слугам не разрешается прикасаться к господам, забыли, когда выбрались из грязи в чистую ливрею?       Рука дрогнула, и Джилл могла наблюдать замешательство в глазах. Себастьян скривил губы, но подчинился, отпустив девушку и преклонив голову. Джилл стояла перед ним, истекая энергией молчаливой победы. Зловещая аура исчезла.       — Вы правы, миледи, я хоть и дворецкий, но на службе у Чистильщика за королевой. Думаете ангелу поручат такую работу?       — У каждого дела свои недостатки, — холодно ответила Джилл. — Я уважаю Сиэля и, хоть не знаю всех подробностей, готова слушаться ЕГО. Не ставьте себя вровень со своим господином. Помните о своем статусе.       — Безусловно, — Себастьян вздохнул. — Вы удивительны, миледи, заставляете меня извиняться перед Вами уже который раз за день. Вы и правда не ровня леди Элизабет.       — Должно быть Вам непривычно, что леди вмешивается в расследование и может доставлять неудобства, срывая привычный ритм работы. Однако я не отступлюсь, и Вам придется с этим смириться.       Джилл говорила жестко, копируя интонацию Сиэля. Если вступила на путь мужчины, то изволь соответствовать. Пока здесь Джилл не воспринимают серьезно. Даже этот дворецкий будет относится к ней, как к избалованной девчонке, глупой и капризной, пока девушка не вырвет себе зубами право быть, а не казаться равной. Статус в этой игре не имеет веса. Джилл уже долго плавает среди акул, а теперь будет усмирять двух тигров, но ей хватит плетей и силы воли. Стойкость в ней воспитали не женскую, а мужскую.       — Ваша настойчивость и преданность достойны восхищения. В таком случае, думаю, нам не стоит здесь больше задерживаться. Господин ждет новостей. Идемте, миледи.       Дворецкий подошел к двери и открыл ее, приглашая даму вперед. Джилл согласно кивнула и, сжав драгоценные находки, еще раз осмотрела замшелую облезлую комнату. Джон еще не скоро здесь появится. Он наверняка уехал ненадолго, иначе не оставил бы такие улики. Кто знает, где он сейчас и что в его голове? Девушка быстрым шагом вышла.       — Значит, ты предполагаешь, что третья часть этой подвески хранится в старом поместье в Италии?       Сиэль сосредоточенно думал, после того, как Джилл с Себастьяном вернулись и все доложили. Эта почетная возможность выпала леди, потому что дворецкий по большей части молчал, высказавшись лишь пару раз в дополнение к уже известным фактам.       — Она может что-то значить для расследования, и в разгадке поведения Джона тоже. Если вернемся туда и найдем ее, то сможем понять, почему три части оказались у разных людей.       — Предполагаю, что твой брат может быть сейчас, где угодно. Но, если Джон вынужден скрываться, то влип в серьезные неприятности. Раз укромное гнездо уже разворошили, значит больше он там не появится. Боюсь новости плохие, Джилл.       Взгляд Сиэля стал тяжелым, и Джилл напряглась.       — Твой брат связан с криминальным миром Лондона.       Повисла мертвая тишина, разбавляемая тиканьем часов и пением птиц за приоткрытым окном. Джилл с достоинством выпрямила спину, несмотря на ком, застрявший в горле от обиды.       Боже, братец, во что ты вляпался? Час от часу не легче!       — Я понимаю, Сиэль. — Джилл боялась смотреть графу в глаза от стыда за перепачканную репутацию.       В душе по ребрам колотила ярость, потому что в глазах общества Джилл мертва и все из-за одного засранца, который никогда не думает местом между ушей. Пасть ниже уже некуда и, если раньше Джилл переживала за брата с внутренним чувством благородства, потому что считала Джона спасителем и глупым храбрецом, то сейчас его поступок, погруженный в зловонную грязь, пах предательством. Он подставил всех, спутавшись с низким миром преступников: Ричарда, давшего ему наследство, Джилл, для которой любой проступок члена семьи — клеймо на карьере, куда было вложено все. Сейчас от всемирного позора ее отделяет лишь один человек — граф Сиэль Фантомхайв. Джилл поняла, что находится на грани истерики. В связи с последними событиями в комнате брата, Джилл уже не была уверена в его благородстве. Кто знает, как Цепной Пес, контролирующий преступный мир Лондона, захочет воспользоваться открывшейся информацией?       В глазах резко помутнело, а комната стала темнеть. Джилл покачнулась, ступив шаг назад, и в легких сперло дыхание. Сознание поплыло, и, если бы у девушки был кинжал, она бы проткнула свое сердце, чтобы не видеть открывшегося позора, который точно не переживет. Лицо Сиэля из сосредоточенного превратилось в испуганное. Он что-то закричал, подорвавшись с места и протянув ладонь в раскрытом жесте, но Джилл уже не слышала. Она начала заваливаться назад, как вдруг тело наткнулось на преграду, и крепкие руки обхватили ее за талию, прижимая к себе. Голова девушки упала на мужское плечо, и лицо дворецкого впервые оказалось настолько близко. Он был спокоен и надежен, как скала в штормовом море. У Джилл даже промелькнула мысль, что может Себастьян не так уж и плох, несмотря на сложный характер. Ему бы она свою жизнь доверила, как и Сиэль.       Девушка почувствовала, как ее тело оторвалось от пола и оказалось на руках у юноши, чтобы потом туманное сознание различило вертикальное положение и мягкий диван под спиной. Два мужских силуэта плавали над ней, а потом носа коснулся неприятный запах, и Джилл пришла в норму.       — Джилл, что с тобой? — Сиэль сочувствующе погладил девушку по голове. — Ты меня слышишь?       — Да, — Джилл просипела едва слышно, словно сквозь сон.       — Ты меня напугала. Не нужно было подпускать тебя к расследованию. Видишь, почему я был против?       Джилл приподнялась с дивана, куда ее уложил Себастьян.       — Я в порядке, Сиэль. Просто новость неожиданная.       — Твое упрямство иногда… — граф прикусил язык, не договорив. — Ладно, главное, что ты в безопасности.       — Кто знает, — Джилл стала бледной, смотря на своего судью, способного росчерком пера отправить ее на плаху.       Сиэлю хватило одного взгляда, чтобы все понять. Он тяжело нахмурился, и между бровей залегла глубокая борозда.       — Запомни Джилл, я никогда не причиню тебе вред. Ты не виновна в грехах своего брата, и я унесу все, происходящее в рамках расследования с собой в могилу. Клянусь честью семьи Фантомхайв.       И Джилл, глядя на юного графа, поверила. Такие как он, не разбрасываются клятвами чести семьи налево и направо. Особенно, после пережитого. Она взяла Сиэля за руку и прошептала:       — Я знаю.       Тот улыбнулся.       — Я думаю, нам необходимо как можно быстрее поехать в Италию и посетить твой дом, чтобы найти третью часть подвески. Уверен, когда мы ее соберем, то узнаем много нового. Это может быть ключом к исчезновению Джона и целям вора.       Джилл слабо улыбнулась и в порыве благодарности обняла Сиэля так крепко, что тот от неожиданности сдавленно ойкнул. Потом Себастьян проводил девушку до комнаты и вернулся. Граф Фантомхайв сидел в кресле и занимался корреспонденцией. Нужно было оповестить людей о внезапном отъезде и разобраться с планами на две недели вперед. Стоило слуге возникнуть напротив стола, как Сиэль оторвался, положив перьевую ручку.       — Ты хочешь еще что-то мне сказать, видимо? — он давно понял, что у Себастьяна есть разговор не для ушей их спутницы.       — У меня есть подозрение, мой господин, что леди Джилл не является человеком.       Граф вздрогнул, — настолько новость была неожиданной, а предположение показалось ему бредовым.       — С чего ты взял?       — Есть косвенные улики.       — Косвенные? — Сиэль посмотрел на Себастьяна с обвинением во взгляде, словно тот нес чушь. — Джилл человек, Себастьян. Я знаю ее с раннего возраста, и, если бы что-то подобное было, то сразу заметил.       — Насчет мадам Рэд Вы тоже ошиблись, не так ли? — выдал демон, и Сиэль резко втянул носом воздух, выдыхая через оскаленные зубы.       — С огнем играешь, дворецкий, — предупредительный выстрел.       — Огонь — моя стихия уже семь лет с тех пор, как я Вам служу, господин, — промашка.       — Хорошо, — Сиэль резко успокоился. — Твои доказательства?       — На следующее утро после приезда миледи, я проходил мимо ее комнаты и услышал удар о пол. Мейлин споткнулась и упала. Когда я вошел, миледи лежала на полу с чашкой в руках. Она была в ночной рубашке, что свидетельствовало о недавнем пробуждении. Кровать находилась в пяти метрах от стола, где стоял сервиз. Возможно, от вибраций чашка упала вниз и непременно бы разбилась, но миледи смогла с невероятной скоростью перехватить ее за долю секунды.       — Это не дает повода для таких жестких обвинений. Она всегда была сильной и ловкой, — пожал плечами Сиэль.       В ответ Себастьян ухмыльнулся, и его глаза приобрели винный оттенок.       — Я ощутил странные всполохи сверхъестественных сил, а точнее, их след рядом с леди Джилл. — После этих слов, Сиэль сжал пальцы в замке и напрягся, сощурившись. — К тому же, это не единственный случай. Миледи случайно увидела мои глаза.       Кресло с громким скрипом отъехало назад, потому что граф подскочил и вперил яростный взгляд на слугу, прошипев.       — Ты забыл, что тебе нельзя показывать свой истинный облик!       — Ни в коем случае, господин. Я могу поклясться, что полностью себя контролировал и не открывал леди свою сущность. Я не могу Вам лгать, Вы знаете это. К счастью, миледи списала все на усталость и не обратила внимание.       — Значит, Джилл не в курсе, что ты демон, — Сиэль почти что со спокойствием выдохнул, словно был на волоске от чего-то более ужасного, чем уже постигнутая участь.       — Вполне возможно, что она вообще не подозревает о нашем существовании, — предположил Себастьян.       Сиэль с достоинством медленно опустился обратно и сложил руки перед собой, погружаясь в мертвую тишину, чтобы подумать. В его глазах отражалось недоверие, которое человек испытывает всякий раз, когда жизнь тыкает его наотмашь прямо в неприятные факты.       — Ты знаешь, кем она может быть? — граф задал интересующий вопрос.       — Нет, мой господин.       — Хорошо, — Сиэль откинулся на спинке, задрав голову к потолку. Даже сейчас можно было услышать, как колесики механизма в его мозгу бешено крутятся. — Следи за ней и выясни, кто она. Используй все методы, которые посчитаешь нужными для ситуации. Нужно понять, представляет ли Джилл опасность. — Граф посмотрел на Себастьяна и выдал, — можешь идти.       Как только дворецкий исчез за дверью, Сиэль поднялся с кресла и подошел к окну. Взгляд обратился к лабиринтам сада, а потом юноша обернулся, остановив его на столе, где несколько дней назад они играли в шахматы. Здесь заварилась вся эта каша.       — В конце концов, у каждого свои тайны.