Белая леди

      С Джилл Джону поговорить так и не удалось. Она заперлась в своей комнате и никого не впускала вплоть до вечера. Единственное, что удалось до нее донести брату сквозь закрытую дверь, так это быть осторожнее и доверить ему расследование. А еще он извинился, и девушка едва сдержала себя, чтобы не бросится к Джону в объятия. Однако Джилл его не простила, не могла заставить после всего пережитого. Не сейчас, может потом получится. И, когда раздались удаляющиеся шаги, Джилл сжалась на кровати еще сильнее. Сердце разрывалось. Всего одно расследование разрушило жизнь.       Я убийца.       Но она ведь ни разу никого не обидела, даже букашку, тогда как…       — Я все испортила, — голос был надрывным, едва сдерживаемым. — Если бы не я, ничего бы не случилось. Зачем я вообще родилась?       Взгляд приковался к фотографии в рамке, стоявшей на тумбочке. Члены семьи на ней, большая часть из которых была уже мертва, и все из-за девятилетнего чудовища. Даже Джон ушел. Он ее боится, раз не доверял все это время и пытался контролировать? Думал, что сестра случайно прикончит и его, если обо всем узнает?       Джилл в ярости схватила фото и зашвырнула в стену. Послышался треск, и самая важная вещь в жизни вдруг стала ненавистной, перестав иметь прежний смысл. Только эта злость никуда не ушла. Тело потеряло равновесие, и девушка упала с кровати, больно ударившись плечом. Совсем как бездушный мешок, которым себя и чувствовала, только внутри картошка была гнилая, непригодная даже для удобрения. Правильно, ей здесь не место. Правильно, если после всего от нее отвернется Сиэль. Как же Джилл теперь сможет выйти из комнаты в открытый мир и посмотреть знакомым людям в глаза?       Ей просто захотелось умереть прямо на месте, потому что эта задача казалась невыполнимой.       Очнулась Джилл поздней ночью, потому что потеряла счет времени, не шевелясь в том же положении. Пол и щеки были мокрыми, а глаза еле открывались, горя изнутри, будто слезы состояли из кислоты. Резкая боль в боку не позволила встать с первого раза, но Джилл заставила мышцы работать, хотя понимала, что после такой грандиозной истерики нервы точно мертвы. Она взглянула на часы. Почти два ночи. Странно, что никто не приходил проведать. Может Сиэлю и правда противно теперь находится рядом с ней и скоро ее отсюда вышвырнут. От этой мысли внутри опять возникла тоска и тревога, накрывая собой утихшую боль. И снова страдать по кругу.       Джилл прошла мимо зеркала и взглянула на свое отражение: отвратительное опухшее лицо, жалкое, как и она сама, чудовищное.       — Надо пойти помыться что ли.       Будто тебе это поможет.       Вода немного успокоила и смыла налет самоотвращения. Лицо теперь не выглядело таким красным, а даже немного похорошело. Возникла внезапная идея выйти, пока все спят. Просто побыть одной, прогуляться. Понять, как жить дальше.       Возле двери под ногами раздался треск. Фотография в разбитой рамке до сих пор лежала на полу, окруженная осколками стекла, и Джилл внезапно стало стыдно. Она бережно подняла фото и посмотрела на него.       Как ей вообще могло прийти в голову, что все ее ненавидят? Мама пожертвовала собой, чтобы Джилл смогла жить. Отец не сбагрил проблему обратно в клан, а продолжал заботиться и дал лучшую жизнь, о которой любая девушка может только мечтать. Брат, знавший о произошедшем и вынужденный нести бремя старшего в семье, ни разу не подал виду. Джон всегда был рядом, и Джилл считала его примером для подражания в детстве. Даже сейчас, все они хотели как лучше, пускай путь сокрытия правды и казался ужасным. Семья приняла ее. Разве люди, которым все равно на твою судьбу, будут так поступать?       А сама Джилл смогла бы справиться с такой болью в одиночестве, не разделив ее? Смогла бы не потонуть в океане отчаяния? Нет, нужно быть благодарной и извиниться перед Джоном. В конце концов, она тоже хороша. Хотела примерить на себя роль умного детектива, а сделала только хуже, приведя на голову Джона Цепного Пса королевы. И разгребать все придется ему. Как сейчас стыдно стало. Вообще, у людей всегда так: хотел как лучше, а получилось, как всегда.       Джилл взяла светильник и осторожно вышла наружу. Хорошо бы найти библиотеку и посидеть там. Ночь была тихой, полная луна освещала коридор не хуже фонаря. Ни единого шороха, кроме мягкого шевеления занавесок. Джилл посмотрела в окно, и белый свет показался ей таким успокаивающим. Нужно оставаться сильной, что бы не случилось, и перенести произошедшее с достоинством леди. Так ее воспитали.       — Вам не спится?       Джилл резко обернулась на голос. Дворецкий, словно затаившийся призрак, стоял возле шевелящегося туманом тюля с горящим подсвечником в руке.       — Вам, я смотрю, тоже. Снова колобродите в поисках невидимых врагов? — девушка не могла удержаться от сарказма, потому что воспоминания о сегодняшней подставе со стороны Себастьяна были еще живы.       Дворецкий негромко хмыкнул, прикрыв глаза, будто пытался продемонстрировать свое пренебрежение перед такой слабой атакой. И это начало злить Джилл. Мало того, что у дворецкого отвратительный характер, так Себастьян еще и не пытается его скрывать.       — Не подозрительно ли, что Вы оказались у меня на пути? — Лицо Себастьяна едва уловимо изменилось, расплывшись, как у рептилии. — Обычно, люди в такое время уже спят.       — Мне вздумалось прогуляться, — фыркнула Джилл. — А что до ваших оскорбительный намеков, то возьмите слова обратно. Я не представляю угрозы для Сиэля.       Девушка была на грани. Вероятно, что теперь в этом доме ее будут считать за убийцу, второсортного человека. Каков слуга — таков и хозяин. Если сейчас же не прекратить подобное поведение, то она уже никогда не отмоется от этого позора. Взгляд зеленых глаз ужесточился, темнея.       — Возьмите слова обратно, иначе…       Джилл почти чувствовала его внутреннее торжество победителя. Себастьян не упустит возможности унизить. Была в нем какая-то непонятная сила, которая казалась пугающей. Но девушка готова пойти на очень многое, чтобы отстоять свою честь, даже если ей придется сражаться с дворецким. Его бровь издевательски поднялась, словно задавая вопрос «ну и?».       -… я вызову Вас на дуэль, — все внутри кипело от адреналина. — Прямо сейчас.       Джилл сделает, что угодно, чтобы смыть эту вечную высокомерную ухмылку с его красивого лица. В ответ грянул гром, и белый свет отпечатком лег на черты Себастьяна, вдруг сделавшиеся хищными, а улыбка растянулась до нечеловеческих размеров, отчего Джилл мысленно вздрогнула. Но ногами стояли крепко.       — Как Вам будет угодно, однако, — левая свободная от подсвечника рука поднялась, указывая на девушку, словно уже целилась прямо в сердце на поражение, — Вы уверены в своем решении?       — Неужели испугались драться с девушкой? — Джилл полностью скопировала манеру Себастьяна поднимать бровь.       В ответ дворецкий прищурился и улыбнулся уже не так насмешливо.       — Хорошо, миледи. Ваше оружие и условия?       — Шпага. До первого ранения.       — Прекрасно. В таком случае начнем.       В большом зале застыли две фигуры: одна — дворецкий без пиджака, а вторая — леди в легком платье без сюртука, каркаса и нижних юбок. Волосы Джилл убраны в растрепанную косу. В руках у обоих отличные шпаги. Взгляд Себастьяна отражал игривый интерес, Джилл же прожигала своего врага не хуже пылавшего огня, жесткость в позе и решимость — вот ее козырь. Она — само холодное спокойствие.       Церемонный поклон.       — Надо отдать должное Вашей храбрости, — Себастьян медленно приближался, обводя взглядом каждое движение девушки, неспеша обдумывая, куда ударить. — Из уважения к женскому полу, я не буду действовать в полную силу.       — Не беспокойтесь, мои умения не позволят Вам расслабиться, — Джилл почти оскалилась, а пальцы, державшие шпагу, сжались в предвкушении напряжения.       Они ударили почти одновременно: Себастьян проскользнул слева, и Джилл просекла его попытку сделать маленькую победоносную войну, блокируя атаку. Снова расход на расстояние, и теперь дворецкий начал обходить зал по кругу, Джилл стала его зеркальным отражением.       — Может все-таки сдадитесь?       — Не надоело говорить в пустоту?       Джилл молнией ринулась на Себастьяна, отвлекшегося на демагогию, после чего проследовала серия хлестких, словно кнут ударов, разящих, то слева, то справа. Себастьян уворачивался с воистину нечеловеческой скоростью. Его черные волосы метались, как крылья ворона. Соперники периодически отскакивали друг от друга, чтобы опять ударить. Этот танец почти как танго, но с запахом адреналина. Стиль Джилл был энергичным и размашистым, а дворецкий пользовался быстротой темпа, размеренностью в движениях. Он даже не старался, лениво перемещаясь, чем бесил девушку еще больше.       И конечно же, Себастьян не преминул превратить бой в показуху, потешая свое эго. Шпага мелькала на высокой скорости, отчего следы ее блеска казались паучьей паутиной. Джилл отбивалась сосредоточенно, чувствуя каждый вражеский свист, однако ее противник — дворецкий Фантомхайвов.       — Пожалуй, и правда надо перестать сдерживаться, — после очередного уворота, Себастьян поднырнул слева, и его шпага описала молниеносный пируэт.       Послышался треск ткани, и Джилл взвизгнула от неожиданности. Крепежи на верхней части ее платья с тонким звоном просыпались на мраморный пол, открывая взору глубокий вырез нижней рубашки и край корсета. Девушка отскочила, прикрывая рукой часть оголенной груди. Ее щеки запылали от смущения, немного разбавившего гнев битвы. Себастьян отвел шпагу и замер.       И что же Вы будете делать теперь?       Усмешка на лице расползлась, как у ящерицы. В ответ Джилл перевела на него взгляд полный ненависти в чистом виде, что радужки запылали в темноте комнаты, а аура начала источать золотистый свет вокруг тела. Женские губы скривились в бешенстве. Если Себастьян хотел ее смутить таким образом, то не на ту нарвался. Джилл сверлила слугу взглядом, стремясь прогрызть зрачки, и руками резко сдернула с себя остатки платья, оказавшись в исподнем. И все под одобрительное и удивленное «о», которое сорвалось у Себастьяна с губ. Ткань была отброшена далеко назад, и Джилл, словно забыв о своем неприличном внешнем виде, снова встала в боевую стойку, напрягаясь еще больше. В глазах кипела такая непоколебимая решимость, словно поступок Себастьяна разозлил ее окончательно. Дворецкий на это удовлетворенно улыбнулся, с интересом посетителя борделя, глазеющего на танцовщицу кабаре.       — Вы ведете себя недостойно леди.       — Ну так передо мной и не джентльмен, — воскликнула Джилл и бросилась в атаку, припечатав последней фразой свой клинок к его.       Они находились нос к носу, и Себастьян при возможности, мог бы даже дотронуться до девушки, но та жестко стояла на ногах, давя своим весом всего секунду. Однако этого оказалось достаточно, чтобы заставить Себастьяна отступить на шаг назад. Пользуясь возможностью, Джилл вновь ринулась вперед. Дворецкий увидел, как удар летит в сторону левого бока и дернулся вправо, мысленно усмехаясь такой прозорливой наивности. Неужели леди думает, что таким образом его поранит?       Если бы.       Молниеносное изменение траектории было настолько неожиданным, что Себастьян не успел сообразить, как подставил свое правое плечо под обманный маневр. Треск рубашки, и рукав остался свисать, обнажая кожу. Удивленный взгляд карих глаз поймал торжество в облике девушки, которая, не расслабляясь из-за маленькой победы, продолжила сосредоточенно наносить серии хлестких ударов с еще большей мощью. Джилл полностью расслабилась, отдаваясь силе. Она забыла, как дышать, вся превращаясь в сосредоточение внутренней энергии. Лишь вид озадаченного Себастьяна стал целью, горящей маяком среди бушующего океана. Она близка к победе. Еще немного и…       Свет погас. Джилл недоуменно моргнула. Дворецкий, еще секунду назад отбивавшийся от ее ударов, просто исчез.       Как? Это же просто невозможно!       Мысль щелкнула в голове, прежде чем слева боковое зрение уловило мелькнувший силуэт, но было уже поздно. Резкий, сильный удар по руке, и шпага девушки со звоном вылетела, отскочив на пол. Вражеский клинок взлетел над головой с оглушительным свистом, рисуя пируэт неминуемого поражения. Лезвие замерло в опасной близости от горла, а мужское тело нависло со спины. Джилл осталась стоять, а сердце колотилось как у лани, загнанной пантерой. И ее уже схватили за шкирку.       — Я поражен, — теплое дыхание возле правого уха, возбудило толпы мурашек по телу. — Вы очень хороши в фехтовании для девушки, однако…       Джилл испуганно дернулась, когда острие двинулось вниз по нежной шее к ключицам. Издевательски, со скрытой угрозой. Движение говорило: «если дернешься — проколю».       — … Вам следует научиться правильно оценивать свои силы.       Голос Себастьяна шелестел осенней листвой, вводя в транс. Джилл чувствовала, как поддается ее тело, готовое упасть назад прямо в лапы юноши. Она предприняла попытку сбежать из-под захвата, но клинок с легкой настойчивостью сдавил основание шеи, а обнаженный верх кожей ощутил тепло дворецкого позади. Он не трогал Джилл, но нависал надо ней, захватывая собой право на ее пространство и тело, как победитель входит в покоренный город. Девушка медленно подняла руки вверх и интуитивно задрала шею, пытаясь уйти от клинка, но безуспешно. Теперь щека Себастьяна почти соприкоснулась с ее. Кровь в голове оглушительно стучала вместе с сердцем, переполненным адреналином.       Этим боем они уже нарушили все возможные границы.       — Вы сейчас так беззащитны, — теперь Себастьян касался губами ушной раковины, шепча эти слова. Его клинок слегка надавил на шею, открывая еще больше пространства для глаз. Взгляд мужчины с хищным предвкушением следил, как капля крови от пореза стекает вниз по ключицам в ложбинку груди, скрытой корсетом. — Хоть Вам и удалось испортить мне рубашку, но первый порез нанес я. Вот, взгляните.       Свободная левая рука обхватила женское тело, и Себастьян наклонил голову к плечу Джилл, стягивая свою перчатку. Она теперь белым пятном сверкала на полу. Обнаженные пальцы прижались к шее, смазывая кровь, чтобы потом показать ее девушке на уровне глаз. Джилл завороженно наблюдала за бледной кистью, перепачканной красным.       — Восхитительно, не так ли? — Теперь клинок спустился еще ниже к завязкам тонкой рубашки на томно вздымающейся груди, стиснутой корсетом, отчего Джилл инстинктивно дернулась назад, вплотную прижимаясь к телу мужчины.       Его ловушка медленно, но неумолимо захлопывалась.       Мягкий стон, полный скрытого удовольствия от обнаженного прикосновения вырвался из горла девушки. По коже поползли электрические разряды. Лицо Себастьяна перекосилось от удовлетворения, глаза засверкали алым. Объятья становились все более тесными, а из горла мужчины послышался тихий утробный рык предвкушения. От этого тела, трепещущего в его руках, так сладко пахло. Душа леди Джилл наверняка восхитительна, она будоражит свернувшийся внутри демона голод. Как же давно он не ел, а сейчас жертва полностью в его власти. Ждать основное блюдо слишком утомительно и испортить аппетит такой сладкой булочкой — соблазнительная идея. Нутро заныло, требуя насыщения, отдаваясь резью в клыках.       Хотя бы ее кровь… надо попробовать этот восхитительный букет…       Зубы потянулись к мочке уха, прикусив ее, и Джилл пискнула, дернувшись от неожиданности, но стальные объятия дворецкого теперь держали крепко, не давая вырваться. Губы прошлись по линии подбородка, тягуче и мучительно нежно, наслаждаясь вкусом кожи. Демон ощутил приятную дрожь, рассеявшуюся по всему его телу. Джилл уже не дергалась, и он чувствовал, как мышцы под ним обмякли. Себастьян расслабился следом. Теперь строптивая человечка попалась.       Джилл плыла в тумане. Она не могла разобрать, где верх, где низ или, что происходит. Ей просто было хорошо, чертовски хорошо. Она никогда не была с мужчиной, даже после свадьбы Ричард не посмел притронуться к ней. Он слишком уважал ее, чтобы испортить впечатления об интимной жизни. Поэтому все эти годы она тайно изнывала от желания. Гормоны требовали проникновения, чувства эйфории, а сердце — вброс адреналина. Однако, скованная узами брака и собственных принципов, Джилл не могла поддаться влечению.       Но сейчас происходящее с ней было воистину невероятным. Голова пуста, а все ее мысли, казалось, ушли к низу тела, приливая туда вместе с кровью. Девушка едва балансировала на краю сознания, грозясь свалиться во тьму животного забвения. Джилл превратилась в один сплошной оголенный нерв, на котором плавились чужие губы. Шея стала сверхчувствительной, и именно на ней сейчас так сосредоточенно играл Себастьян. Он горячим языком облизывал ее, как ребенок конфету. Джилл была не против ею стать. Сейчас она истекала, как леденец на солнце. Между ног стало липко, а низ живота пульсировал, как второе сердце.       Не смей.       Яркая вспышка на границе сознания. Джилл открыла глаза. Всего одно слово из далеких воспоминаний вернуло в реальность. Ее облили холодной водой, и девушка внезапно поняла, что происходит. Точнее, что с ней делают.       — Пустите! — взвизгнула Джилл, пнув Себастьяна по мыску ботинка. Она резко дернулась, пока шокированный дворецкий еще ничего не успел понять. — Немедленно! Я приказываю!       Ей удалось выпутаться из объятий. Резкий разворот и хлопок: голова Себастьяна метнулась вправо от силы удара, и волосы закрыли ему лицо. Бледная щека порозовела. Он замер, словно сам находился в трансе. Из краешка губы потекла струйка крови. Рука с черными ногтями неверяще смахнула ее.       — Как Вы посмели, — Джилл шипела, как агрессивное животное, загнанное в угол и потому готовое к драке на смерть. — Это поведение переходит всякие границы!       Пока Джилл пыталась высвободиться из кольца захлестнувшей паники, Себастьян стоял, не шевелясь. Она еще продолжала шипеть, переходя на громкие вскрики.       — Не приближайтесь ко мне, иначе я сообщу Сиэлю о Вашем поведении, и тогда Вас точно уволят. Вы не достойны этой работы и позорите род Фантомхайвов! — Джилл сжала кулаки и приблизилась к Себастьяну почти вплотную, чтобы он прочувствовал излучаемый ею праведный гнев. — И больше никогда, слышите, НИКОГДА не смейте говорит со мной в подобном тоне и обращаться, как с простушкой. Не вздумайте меня недооценивать, иначе я проткну Вас своей шпагой, и даже Сиэль не сможет остановить!       Голос немного дрожал скорее от испуга, но злость была куда сильнее. Конечно, в здравом уме, Джилл бы ни за что никого не убила, но теперь ее жизнь изменилась. Кто знает, что приготовила судьба. Девушка развернулась, не дожидаясь ответа, и быстро вышла из зала, едва ли не срываясь на бег. Сердце колотилось как бешеное. Она влетела в комнату, закрывая дверь на замок. Джилл боялась, что Себастьян погонится за ней и прикончит, — настолько страшную ауру он излучал. Девушка скатилась вниз по стенке и обхватила коленки, пытаясь успокоиться.       В это время Себастьян даже не шевельнулся, чтобы догнать девчонку. Вместо этого он задрожал, а с губ сорвался стон. Демон выпрямился и задрал голову вверх, а руки раскинул по сторонам. Волосы упали назад, открывая вид на суженные по кошачьи зрачки.       Последний свет молнии показал искаженную безумием гримасу, оскаленную в хищном рычании. Глаза зверя светились так ярко, что вдали походили на две красные точки. Тьма окутала фигуру, делая пространство зала бездонной черной дырой.       — Потрясающе! — нечеловеческий голос отразился от стен. — Великолепно! Она будет моя и только моя! Я заполучу ее, чего бы мне это не стоило!       Такой обворожительный вкус крови, как сладкий десерт. Душа Джилл — настоящее лакомство, которое нужно красиво приправить. Себастьян ее поглотит, непременно.       Нужно только приложить немного усилий. Совсем чуть-чуть. И ждать.