***
Разобраться со своими внутренними дилеммами. Как же. Легко сказать и страшно сделать. Джилл шла вдоль улицы, возвращаясь из офиса. Она отказалась от экипажа, который ей хотел заказать Льюис, в пользу прогулки пешком. Улицы Лондона кишели людьми — полдень в разгаре, и многие работники стекались в таверны, пропустить кружку пива. Глядя на шумные компании, Джилл почувствовала внутреннюю тоску. Слова Малис никак не давали покоя. Неужели я настолько слаба духом, что не могу принять свои желания? Девушка слышала о ведьмах только из баек и рассказов. В них отражались злобные, уродливые твари, поклоняющиеся темным силам да крадущие детей по ночам. Но Азаро совсем не подходила под их классическое описание: умная, красивая, с мудростью и спокойствием в серебристых глазах. Если ей действительно больше пятисот лет, то возможно она больше разбирается в жизни. С одной стороны, необъяснимая тяга к женщине умоляла довериться, ступить за красную черту прежнего уклада и раскрыть свой максимум, перестать скрываться за маской нормальности, которая сжимала тисками лицо, будто сидела не по размеру. Но с другой, как можно вот так просто бросить прежнюю жизнь и стереть ее из памяти? Джилл в действительности заметила, как чувства к Везэлису влекут ее, нашептывают языками наслаждения, разжигая внутренний огонь. Когда во время тренировки она им поддается, силы охотнее текут по венам и управлять становится проще. Но стоит девушке поддаться им, как внутренний голос миссис Томпсон строго оглушает ее. Почему-то именно с этой женщиной ассоциируется сдержанный контроль, привычный с ранних лет. И это разрывало на части: свобода и контроль. Они перетягивали Джилл как канат из стороны в сторону, грозясь однажды разорвать пополам. Так жить просто невозможно, не тогда, когда самое важное уже случилось. Джилл настолько сильно боялась своих способностей, что понимание о неизбежности их раскрытия пугало. Малис однажды сказала ей, что бывает с теми ведьмами, кто сдерживает дар. Джилл с Азаро вместе посетили одно место, где держат психически больных. Она лежала в смирительной рубашке, как высушенная муха в паучьем коконе из паутины. Лицо повернуто к стене, сквозь пушистые волосы, обрамлявшие голову, виднелись залысины. Когда две тени скользнули в полумраке и остановились неподалеку от кровати, пациентка даже не пошевелилась, чтобы рассмотреть нарушителей спокойствия. Джилл, затаив дыхание, боялась сделать лишнее движение, в это время Малис вела себя спокойно и смело выступила из тьмы укрытия на лунный свет. — Кто это? — Джилл сглотнула, обращаясь к учителю. — Одна из тех ведьм, которые не решились признать свою сущность. — С некоторым сожалением в голосе ответила Азаро. — Энергия распирает ее, буквально сжигая изнутри из-за невозможности выйти, сводя разум с ума вместе с душой. А для обычных людей единственное место, где ей могут помочь — здесь. Она оглядела белые стены темницы, словно намекая на то, какой исход ожидает Джилл в случае, если та вздумает последовать примеру хозяйки комнаты. — Но ведь вы не бросаете своих? — Джилл обернулась к Малис в надежде на помощь. — Почему никто их вашего клана не вытащит несчастную отсюда? — В ее случае уже поздно. Лицо девушки вытянулось со смесью ужаса и боли. Малис опустила голову, словно молчаливо извинялась за предоставленную картину, и подняла обратно. Черные брови приподнялись в едва сдерживаемой скорби. — Мы не можем принуждать к вступлению в ряды ведьм. Способности развивает сам человек, и лишь в его желании заключается благоприятный исход. Невероятно тяжело отказаться от прежней жизни и принять новую. Поэтому легче тем, кто уже родился под опекой клана. — А она? — Джилл сглотнула, приблизившись к измученному телу на кровати, чтобы рассмотреть поближе. Малис сделала тоже самое и прикоснулась рукой к тонким волосам в слабом, успокаивающей движении. — Эта женщина была частью клана или росла среди обычных людей, как я? — Второй вариант. Девушка едва вздрогнула, когда пленница пошевелилась и развернулась лицом. Годы, проведенные в тюрьме, высушили ее лицо, превратив в изюм из морщин и серой кожи. Полуслепые глаза едва раскрылись, реагируя на прикосновение, беззубый рот слабо оскалился. Вероятно, в полубреде безумия женщина приняла посетителей за санитаров. — Она умирает, — констатировала Малис. В груди Джилл что-то болезненно заметалось при виде страданий человека, отвергнувшего свою судьбу. Это жестоко — знать, что у тебя нет выбора, кроме как принять себя в столь сложные времена, когда людей, обвиненный в колдовстве, только недавно перестали сжигать на кострах. — Ты можешь сейчас ей как-нибудь помочь? — Умоляющим шепотом спросила Джилл. — Давай заберем подальше отсюда, пробудим магию… В ответ Малис лишь отрицательно покачала головой, обрывая в сердце девушки нить сочувствия. — Мы можем облегчить ее страдания одним способом, — Азаро кинула красноречивый взгляд, и Джилл подумала, что ошиблась. На глазах выступили слезы от понимания. Малис осторожно положила ладонь на лоб едва живой пленницы и начала бормотать. Вены на ее ладони засияли, делая кожу прозрачной. Магия устремилась вниз, переходя на черствое, иссушенное страданиями лицо. На каменных губах беззубого рта застыла едва обозначенная улыбка облегчения. Когда дыхание старухи остановилось, Джилл все-таки тихо заплакала. — Видишь, ей лучше, — Малис еще раз погладила труп по безжизненным волосам и невесомо коснулась сухого лба губами. В этих касаниях чувствовался призрак заботы, будто в глубине души ведьма сожалела о совершенном, но неужели действительно ситуация была настолько безвыходной? Джилл вынырнула из глубин воспоминаний. Тот вечер был самым ужасным в жизни, сталкивая девушку лицом к лицу с реальностью, в которой она оказалась. Не хотелось даже представлять себя через несколько лет на больничной койке. Увидев подругу в таком состоянии, как бы отреагировал Сиэль? Ужаснулся почти наверняка. А Себастьян Михаэлис, Везэлис, Жозелин? Компанию покойного мужа ждет упадок, ведь единственная полноправная владелица лежит овощем в клинике, испражняясь под себя. Бизнес растащат другие акционеры, грызя друг другу глотки, а фамилию Аддингтонов покроет несмываемое пятно позора на долгие десятилетия. Не ради себя, так ради процветания дела Джилл должна переступить через страх. Со временем станет легче принять новую жизнь. — Миссис Аддингтон, добрый день. Девушка обернулась и увидела Винцензо де Леоне, стоявшего прямо перед ней. Вероятность встретиться здесь, подальше от центра Лондона среди рабочего квартала была мизерной. И потому появление мужчины стало полной неожиданностью. — Господин де Леоне, — запнулась Джилл. — Какой приятный сюрприз. — Вижу, я Вас слегка напугал, — приятно усмехнулся мужчина. — Нет, нет, — принялась оправдываться девушка. — Просто я слишком задумалась, вот и не заметила. Винцензо вежливо улыбнулся и встал рядом с Джилл, предлагая продолжить путь вместе. — Могу я поинтересоваться, какие мысли занимают столь блистательную леди? Джилл немного опешила от такой внимательности к своей персоне. Но тут в голове возникла идея. Винцензо производит впечатление мудрого и проницательного мужчины. Ему хотелось доверять в некоторой степени. Почему бы не облегчить душевные терзания и не спросить совета? — Человека моего положения посещает множество мыслей. Боюсь Вам они покажутся несколько разрозненными. — Когда-то я был таким же юным и часто размышлял. Мне было интересно все: политика, философия, бизнес. Могу сказать одно — жизненный опыт позволяет ответить на многие вопросы, особенно, когда становишься старым. — Вы наговариваете, — изумилась девушка. — Я отнюдь не считаю Вас стариком. Хотя, возможно, здесь имелось ввиду ощущение души, а не тела. Простите мне мою грубость. — Ничего, миссис Аддингтон. — Добродушно улыбнулся мужчина. — Ваши высказывания остры и точны, как укол сабли. Не каждая юная леди позволит себе их высказать, я хвалю Ваши решительность и прямолинейность. Именно таким человеком должен быть лидер. — Благодарю, сэр. Я стремлюсь окружать себя людьми, чей опыт гораздо больше моего. Внезапно Винцензо указал рукой на небольшой ресторан и спросил. — Вы не голодны? Мы могли бы провести время в этом прекрасном месте. Говорю как знаток удовольствий желудка — нет ничего лучше, чем подсластить приятный разговор отменной бараниной с карри и медовым соусом. И Джилл не могла не согласиться на столь заманчивое предложение. Это оказалось заведение индийский иммигрантов, заполонивших Лондон в то десятилетие. С тех пор, как Великобритания обзавелась колониями на востоке, в страну утекали не только деньги, но множество разношерстых иностранцев, что вызвало в коренном обществе некоторое недовольство. Однако Винцензо, чье происхождение не имело отношения к британцам, чувствовал себя словно рыба в воде. Хозяином заведения оказался его хороший знакомый, поэтому лучший столик был обеспечен в любое время дня. — Почему фармацевтика? Они сидели за дальним столиком возле панорамного окна на втором этаже. Здание, выдержанное в лучших индийских традициях, казалось экзотическим, ярким уголком на фоне строгости английского классицизма. — Это достаточно прибыльный бизнес, — честно ответил Винцензо, в чьей сущности не было привычки юлить, что Джилл сразу положительно оценила. — К тому же я занимаюсь не только производством лекарств, но и вкладываю значительное количество средств в благотворительность. — Вы ремонтируете больницы? — Я считаю, что любой человек, обладающий расширенными возможностями, должен уделять время на помощь другим. Чем больше денег, тем больше ответственность перед обществом. Джилл согласно кивнула. Такой разговор ей нравился. Она все явственнее убеждалась — дружба с этим предпринимателем может вылиться в плодотворное сотрудничество. Обычно состоятельные люди занимались только удовлетворением собственных потребностей, а со средствами расставались довольно неохотно, будто по принуждению. Винцензо реставрировал госпиталя, снабжал оборудованием и лекарствами приюты для военных, спонсировал гранты на обучение в медицинских университетах. Такую информацию еще нужно было проверить на достоверность, что Джилл и собиралась сделать при удобном случае. Однако то, с какими обыденностью и без хвастовства Винцензо рассказывал, подкупало. Очевидно, это не повод для невероятной гордости, а просто работа. В сравнение с аристократами, кичившимися яркими заголовками газет об очередном пожертвовании, он совершенно не шел. Потому что ни на одном таблоиде фамилия де Леоне ни разу не упоминалась. Позже на прогулке, которая было очень кстати после вкусного обеда, Джилл хотела воочию увидеть результаты труда, и Винцензо, как истинный джентьмен, охотно удовлетворил ее потребность. Сейчас они прогуливались возле университетской больницы Святой Марии — одного из самых старых учреждений Манчестера, где совсем недавно открыли крыло в Лондоне. Их компанию тепло приняли, и позволили осмотреть внутреннее устройство территории в качестве исключения. — Поразительно, — пара шла вдоль дорожек сада, где отдыхали пациенты. — Я, признаться, удивлена, что Вы нашли время в своем плотном графике, чтобы показать мне это место. — Мы ведь гуляем, не так ли? — Весело добавил Винцензо. — Почему бы не совместить приятное с полезным. Я все равно собирался сюда наведаться в ближайшие выходные. — Вы проделали огромную работу, — заметила Джилл, вспоминая, как пустынно выглядела территория до постройки, служившая лишь сборищем нищенства с окраин. — Теперь здесь могут оказывать помощь детям и женщинам. — Скоро начнется сбор средств на возведение современного родильного отделения. — Правда? — С неподдельным восторгом спросила девушка. — Вы первый человек на моей памяти, который настолько трепетно относится к вопросу материнства. — Дети — это будущее нации, и условия для их рождения должны быть подобающими. Стерильность, профессионализм персонала — важны как никогда. Любая мать достойна хорошего обращения в столь тяжелый период. Вскоре их разговор зашел в более деловое русло. Винцензо собирался расширить влияние не только на фармацевтику, но и уделить внимание вопросу совмещения приятного с полезным. — Как Вы относитесь к идее о сотрудничестве? — Спросил мужчина. — Боюсь я разбираюсь только в шоколаде, — пошутила Джилл. — Но, смотря на Вас, могу предположить, что речь пойдет о создании полезных сладостях для детей. — Совершенно верно, — кивнул Винцензо, одобряющий резвость ума девушки. — Зная полезные свойства шоколада, я бы хотел стать одним из Ваших партнеров, и организовать производство лекарств со сладким вкусом, чтобы дети охотнее их принимали. Джилл улыбнулась этой идее, ибо помнила едкую горечь пилюль и настоек в детстве. Будучи ребенком, она ненавидела болеть. — Буду рада помочь Вам с замыслом. Они еще немного обсудили детали и условились о встрече в главном офисе через неделю. Джилл пообещала привлечь собственных специалистов к делу, и Винцензо охотно согласился взять научных сотрудников и практиков для обмена из фармакологических лабораторий. В тот момент девушка гордилась результатом прогулки, потому что де Леоне стал ее первым спонсором, с которым не нужно было проходить через проблему дележки обязанностей. Их умы гармонично сплелись в едином понимании будущего дела. Окрыленная девушка, не спешила расставаться с новым, хорошим знакомым. Уверенность в силах странным образом нашла поддержку в образе Винцензо, и Джилл задала тот самый вопрос, мучивший ее на протяжении нескольких недель. — Боюсь даже представить, сколько сложностей ждут предпринимателя на его пути. — Они всегда сопровождают нас, — пожал плечами мужчина. — С возрастом уже привыкаешь, что жизнь подкидывает новые задачи для решения. — И как Вы поступаете, если очередное изменение неизбежно? Винцензо поднял голову, размышляя над ответом. Джилл надеялась, что ее молчаливая просьба о совете не прозвучала слишком настойчиво — они еще не так хорошо знакомы для близкого контакта. Однако Леоне сейчас был поразительно похож на Ричарда, всегда готового поделиться своим несоразмерно огромным опытом с тем, кто в нем так отчаянно нуждался. Джилл не знала жизненный путь этого человека и могли лишь догадываться, насколько тот был непрост. — Могу сказать, что такой девушке, как Вы не стоит сомневаться в своих решениях. Порой в жизни случаются перемены и их нужно принимать. Для этого нужно много терпения, но Вы молоды, мисс Аддингтон, поэтому время пока на Вашей стороне. Используйте его с умом. Винцензо словно уловил чутьем, какое смятение могло лежать у юной предпринимательницы на душе, и отнесся к нему снисходительно, не принимая за признак слабости. А ведь правда, откуда берутся сомнения? Из вечного страха не соответствовать высоким ожиданиям, которыми Джилл сковали по рукам и ногам. Сначала ее опекал Джон, скрывавший правду о детстве, после смерти отца быстро выдали замуж и взвалили компанию на плечи. А сама Джилл чего хочет? Этим вопросом она никогда не задавалась, ибо благородным леди так делать не положено. За них все решают другие: опекун, муж, потом в старости сыновья. Но судьба решила дать пинок, подсунув преступление, которое Джилл вопреки всему отчаянно захотела расследовать сама, вступив в спор с Сиэлем. И чем дальше она заходила, тем больше свободы в праве выбора получала. Встреча с Малис оказалась решающей. Теперь девушка должна полностью освободиться от прежней опеки. Ее жизнь уже кардинально изменилась, перевернувшись с ног на голову. — Все хорошо, миледи? — Осторожно спросил Винцензо, видя, что его спутница застыла на месте. Джилл еще никогда не была так уверена в принятом решении. — Да, сэр, — она встретилась с мужчиной взглядом, настолько решительным и горящим. — Прошу прощения. Я совсем забыла об одном важном деле, которое нужно срочно уладить. Вынуждена Вас покинуть. В следующую секунду она быстрой походкой исчезла из сада, провожаемая понимающим взглядом мужчины, который лишь коротко кивнул вслед и молча пожелал будущему партнеру хорошего дня. Еще никогда двадцать минут не казались Джилл такими долгими. Кучер по просьбе гнал лошадей на пределе возможностей кэба. Девушка могла бы доплатить за бешеный галоп по сменяющимся улицам Лондона — чертовы правила безопасности, иначе повозка перевернется. Она выскочила перед огромным домом, едва транспорт остановился и всунула кучеру оплату, даже не попрощавшись. Взлетела по лестнице, быстро переговорив со встретившим посетительницу швейцаром, молясь, чтобы успеть застать любимого человека на месте. Везэлис, к счастью, сегодня не пошел на службу и остался дома. Он сидел в кабинете, перебирая документы, когда Джилл фурией ворвалась в его двери без стука, ошарашив внезапностью прихода. Робость испарилась при взгляде на мужчину — в полурасстегнутой рубашке, бархатном халате поверх нее и с растрепанными рыжими волосами. Такой неопрятный и уютный внешний вид, никак не вязавшийся с привычным лоском дорого твидового костюма. — Джилл, — воскликнул Везэлис, медленно вставая, пока девушка сокращала дистанцию между ними. — Что-то случи… Он не успел договорить, потому что был насильно втянут в самый головокружительный поцелуй на своей памяти. Джилл не стала ждать и встретила судьбу решительно лоб в лоб. Моралистка внутри нее даже не успела вскрикнуть, подавляемая энергией, только и ждавшей выхода. Адреналин подскочил до небес, высвободив фейерверк накопленных чувств, как бочка с порохом, куда угодила искорка огня. Страсть настолько поглотила Джилл, что заразила ее возлюбленного. Везэлис оторвался с тихим стоном, прошептав прямо в губы. — Что на тебя нашло? Жажда плотского удовольствия разжигала все ниже пояса, заставляя кровь приливать к самому чувствительному месту, которого никто еще не касался, даже сама девушка. Мысли в голове меркли, превращаясь в дым. Значение имело только тело мужчины рядом, горячее и мягкое. Джилл вновь притянула Везэлиса за рыжие пряди в очередном поцелуе. Его руки оказались на ее талии, крепко вцепившись в юбку. Девушка не понимала, что происходит. Словно в душу вселилась дьяволица, взявшая управление на себя, обнажающая скрытые желания и мечты. Это не Джилл Аддингтон проникла тонкими пальцами под рубашку мужчины, лаская грудь; не благочестивая вдова покусывала бледную шею в страстном порыве оставить там свои метки. Везэлис, кажется, едва не сломался под таким напором, удерживая в голове здравый смысл, который уже начал отступать. Хотя об этом моменте он мог только грезить. Оторвавшись друг от друга, они заставили себя остановиться на несколько секунд. Громкое, сбивчивое дыхание разрушало тишину комнаты. Окружающий мир стал призрачным, как отражение в зеркале, — сейчас существовали только двое. Янтарные глаза горели огнем любви, и Джилл показалось, что если кто-то не заговорит, то Везэлис растерзает ее прямо в кабинете. — Я люблю тебя, — негромко ответила девушка чужим голосом, который был ранее не знаком. Мужчина по-прежнему крепко держал ее, рыжие брови приподнялись в удивлении, но взгляд уже был затуманен похотью. Языком говорили лишь остатки разума. Он пристально смотрел на возлюбленную, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб ее тела. — Но тогда у герцога ты ясно дала понять, что… — Я соврала, — пылко сказала Джилл, обхватив пальцами тонкие черты любимого лица. — Мне нужно было разобраться в себе, но сейчас я говорю правду. Перед глазами пронеслась вся жизнь: тусклая, выученная и несвободная. В последнем обрывке ярким пятном возникло лицо Малис с одобрительным кивком. То, чего Джилл хотела, было невозможно выразить словами. Разберись с желаниями, иначе потеряешь себя навсегда. Что-то щелкнуло в мозгу, сбрасывая металлические оковы, срезая ткань молчания со рта, и дышать стало легче. Джилл сделала первый вздох своей новой сущности, чувствуя огонь магии, текущий по венам. Долгожданные слова вырвались наружу, подобно необузданным зверям. Ее истинные желания. — Я хочу тебя. Везэлис обескураженно вздрогнул, и Джилл с нежностью поцеловала мужчину в нос, глядя умоляюще. — Если бы ты только знала, как я надеюсь, что это все не сон, — он яростно впился в желанные губы, и душа девушки загорелась изнутри. Боже, тело стало таким горячим от его прохлады прикосновений даже сквозь одежду. Джилл хрипло рассмеялась, обнажая шею, которую новоявленный любовник поспешил не обделить вниманием. Между ног все сжалось и остро заныло. Приняв раскрепощенность девушки за молчаливое согласие, Везэлис скользнул руками по платью и выругался, напоровшись на завязки. — Ужасная мода, — промурлыкал он. Со стола пропал нож для бумаг, расправившийся с преградой во мгновение ока. Тяжелая ткань упала на пол, обнажая Джилл в одном корсете. С ним вскоре было покончено таким же способом. Везэлис осторожно сжал грудь девушки сквозь хлопок рубашки. Улыбка, тронувшая его глаза, была какой-то неживой, и все же, прежде чем он опустил светлые ресницы, Джилл заметила, как в темных глубинах огромных зрачков сверкнуло удовлетворение. Везэлис уткнулся в ложбинку и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало жгучие волны возбуждения. Сзади оказался стол, на который оба оперлись с такой силой, что мебель тяжело скрипнула, сдвигаясь на пару миллиметров. Внезапно Везэлис обхватил девушку за бедра и посадил сверху, сопроводив это действие коротким поцелуем в лоб. Джилл затуманенным взглядом смотрела на то, как мужчина избавлялся от одежды, служившей последней преградой между ними. Он на секунду отодвинулся от нее, чтобы сбросить халат с мускулистых плеч. Бледная кожа светилась в лучах полуденного солнца, в рыжих прядях прятались блики. Девушку накрыло волной новых прикосновений: нежных и бережных, будто она была единственным сокровищем на свете. Именно такое обожание в них отражалось. Везэлис спустился на колени, исчезая под столом. То, что он сделал с Джилл в следующий момент строго порицалось в церкви, обещая адский котел и немилость Бога. Но девушке уже давно не видать пути в божественную обитель. Тело превратилось в чувствительные струны, требующие искусных рук музыканта. И Везэлис определенно был профессионалом. Джилл упала спиной на гладкую, деревянную поверхность, цепляясь в полубреду страсти за любую вещь. Бумаги, документы — все с шелестом летело на пол, не выдержав напора. Наконец, ей удалось зацепиться дрожащими пальцами за угол стола, выгибая спину. Кожа покрылась мурашками. Окружающий мир замкнулся на одной точке, обостряя чувства до предела. В какой-то момент Джилл настолько погрузилась в них, что вскрикнула, резво вцепившись в рыжую голову между своих ног. Томящее напряжение концентрировалось внизу живота, заставляя тело извиваться подобно змее. В ответ хватка мужчины на бедрах стала прочнее, не давая девушке шанса убежать. Это было до безумия приятно. Настолько, что магия буквально сошла с ума, стремясь найти выход. Она заполонила легкие, живот и кончики пальцев, оставившие на столе черные отпечатки горелой древесины. Ядрено горячий воздух обжигал легкие, если бы Джилл была драконом, то непременно исторгла пламя из себя. Градус повышался с каждой секундой, грозясь порвать кожу, иссушить кровь в венах. Взрыв маленького солнца накрыл с яростным оглушением так, что в ушах зазвенело. Тело заплясало в неудержимой конвульсии удовольствия, сопровождаемое мощным магическим выплеском. В голове возникла пустота, будто Джилл выкурила целую трубку опиума за раз. Свобода приобрела горелый привкус на языке. Отголоски затухающего сознания сквозь полумрак и оглушение уловили нежное прикосновение к щеке и объятия. Везэлис прижимался к ней, даря успокоение и прохладу. — Ты вся горишь, — заметил он, снимая влагу пота с красных щек Джилл. Та лишь самозабвенно улыбнулась, утонув в сверкающем янтаре его глаз, ярком как солнце днем. Впервые в своей жизни Джилл была по-настоящему счастлива.***
Сиэль расположился в кабинете. В особняке стояла тишина, прерываемая лишь скрипом ручки на бумаге, — очередной документ, который нужно срочно подписать. Юноша откинулся в кресле с глубоким выдохом усталости. Столько дел требовало его внимания сегодня — не продохнуть. Даже вечерний чай, оставленный Себастьяном, уже давно остыл. За окном расцветала темными красками ночь, а Джилл до сих пор не вернулась. Сиэль некоторое время успокаивал себя мыслями о занятости подруги. Бизнес ее покойного мужа не просто стабильно держал позиции на рынке, а обещал хороший рост в потенциале. Юноша давно подумывал объединиться с компанией «Амадей Пранд», но не был уверен в целесообразности данного предприятия, предпочитая выждать время, чтобы посмотреть на поведение акции. Джилл отлично справлялась, не только не растеряв лояльность прежних меценатов, но и утверждаясь в их глазах, как новый лидер. Большинство знакомо с девушкой, бывшей еще в помощниках у Льюиса, и питало к Ричарду глубокое уважение… или страх — все зависело от инструментов воздействия, которых у чудаковатого бизнесмена оказалось великое множество. Сиэль надеялся, что большую часть из них Джилл унаследовала вместе с состоянием. — Молодой господин, пора ложиться спать. В комнату со стуком вошел Себастьян, и Сиэль вырвался из плена мыслей, глянув на часы. Действительно, уже поздний час. — Леди Джилл еще не приехала? — Спросил он, поднимаясь с кресла. — Нет, мой господин, — покачал головой Себастьян. — Странно, почему не предупредила? — Задумчиво прошептал Сиэль, игнорируя странное чувство беспокойства в груди. — Обычно, она возвращается к ужину. — Должно быть миссис Аддингтон задержали дела в компании, — объяснил дворецкий. — Для женщины ее статуса такая загруженность вполне очевидна. Я могу позвонить и узнать, вернулась ли она в городской особняк. До поместья Фантомхайвов путь неблизкий. — Ты прав, — кивнул Сиэль. — Вероятно, Джилл осталась в Лондоне, но забыла предупредить. Сообщи мне результаты, когда закончишь. Себастьян поклонился и черной тенью скользнул к двери, как вдруг его остановил голос хозяина. — И чай забери, — добавил юноша, ослабляя галстук. — Он давно остыл. Прежде чем демон успел ответить, в коридоре послышались тихие шаги, и дверь медленно открылась. В проеме показалась растрепанная шевелюра. — Чего тебе Мейлин? — Устало поинтересовался граф, предчувствуя головную боль. Неужели слуги опять что-то натворили? Испорченное настроение перед покоем может вылиться в беспокойный сон, грозящийся осквернить грядущий день, полный работы. Тем временем Мейлин, ойкая с извинениями, вошла в кабинет и протянула Себастьяну конверт. — З-заходил мужчина и п-просил передать милорду. Сказал, срочно. — Как он представился? — напряженно вопросил Сиэль. Все необходимые письма он уже получил по сегодняшней почте. — В-винсент, кажется, — пролепетала Мейлин, ловя хмурый взгляд Фантомхайва и напряженный дворецкого. Со словами: «откланяюсь, юный господин» и разрешением Себастьяна, горничная исчезла прочь с глаз обратно за дверь, принявшись за свои дела. Пока Сиэль читал записку в конверте, дворецкий внимательно следил за его эмоциями, сохраняя молчание. Встретимся в доках сегодня в 01:00. То же место. С уважением, Джон. — Брату Джилл определенно не хватает манер, — с прискорбием сообщил граф Фантомхайв. — мы должны отправляться в Лондон немедленно. — Полагаю, у мистера Рассела имеется зацепка, — на лице Себастьяна проявилась довольная улыбка предвкушения. — Именно, — с неудовольствием выдохнул Сиэль. Неужели дело принимает настолько сложный оборот, что требует вмешательства посреди ночи? В любом случае, графу Фантомхайву будет не суждено сегодня выспаться.