***
Космос ходил по квартире, не находя себе места. Понервничать сыну профессорскому было из-за чего, и даже первое соревнование с Ульяновой, прошедшее сегодня, не было тем самым весомым доказательством. Космос метал ножи в детстве, но это было слишком другое — тогда они всего лишь баловались с Пчёлкиным, и это не выглядело как «серьёзное». Зато лекцию об опасности игр с холодным оружием всё равно пришлось выслушать от отца, которому «доложил» сосед участковый. И Вите на орехи перепало дома не слабо, после чего мальчишки бросили такую затею, осознав, что тут, действительно, сглупили малость. А сегодня Космос снова взялся, можно сказать, за старое. Только теперь его не волновало то, что Юрий Ростиславович скажет, и даже слова Вити, заявившегося в беседку, не имели особого значения. Какая разница, если он, чёрт возьми, впервые в жизни влюбился? Он не будет Космосом Холмогоровым, позволив Ясе так просто покориться нежеланной судьбе. Не бывать этому браку! Космос готов не только метать ножи… Он уже пойдёт на всё. И дело не столько в любви, сколько в его слове. Он дал слово — и он его сдержит. Надо сказать, что слова как-то не складывались толком в голове, особенно с приличными был напряг. Заглянув на Рижский, Космос узнал от старшаков, что в Люберцах была драка, в которой засекли Пчёлу. Интересоваться, с какого ляда лучший друг полез в эту всю катавасию, особо не пришлось — сказали, что видели, как он усаживал в машину какую-то бойкую девушку, по описанию слишком подходящую на его родную сестру. Так что Космос даже не стеснялся в выражениях, посылая отборнейшими матами и Иру, и Витю, торопясь домой. Его опасения подтверждались — Иры не было в квартире. Космос успел позвонить всем, с кем она могла бы пересечься, но все в один голос утверждали, что Иру не видели. И одна знакомая обмолвилась, что Ира спрашивала про Елисееву. «Приплыли, блять», — пронеслось в голове, и Космос резче, чем следовало бы, оборвал разговор, бросив трубку. Сложился пазл! Он уже думал идти и искать их, звонить Пчёлкиным, как вдруг увидел в окно машину. Больно знакомую, да не прогадал — через несколько минут Ира вышла из салона и скрылась в подъезде. И в тот момент, когда она не смогла открыть двери и по квартире раздался звонок, Космос почти возликовал, всё же увидев её на пороге целой и невредимой. Сперва Космосу захотелось обнять сестру, а потом встряхнуть и спросить, что же, к чёрту, она творит. Но одёрнул себя, и не стал предпринимать такой попытки. Как, впрочем, и Ира не горела желанием обниматься — её выражение лица само собой твердило, что и она имеет к нему претензии. — Пришла, — констатировал Космос, как факт. И даже вздохнул, пытаясь сдержаться. Но в голове его проносились нецензурные слова, которые Ире бы, конечно, лучше не слышать от него в свой адрес. — А я думала, это ты не придёшь, — несколько спокойно ответила Ира, — Ночевать собирался в таборе, под открытым небом? — А ты в клубе, в Люберцах, значит? Эта фраза заставила Иру остановиться возле двери собственной комнаты. По правде говоря, ещё услышав новость от Вити, она была настроена на серьёзный разговор на повышенных тонах, но сейчас лишь чувствовала, что слишком устала, хоть некоторая ярость в ней оставалась. И сейчас подогревалась боевым настроем Космоса. — Думаю, спрашивать бесполезно, откуда знаешь. — А могла бы и поинтересоваться! Но не Пчёла принёс мне эту информацию, я так понял, наш крылатый жук только к тебе летает с весточками! — Даже не начинай! — Ира слишком умна, чтобы огрызаться с Космосом на тему Вити, но сейчас её это просто достало. — А по-моему, пора уже закончить! — Лучше расскажи, что тебе взбрело в голову ножи метать! — Не сворачивай с темы! Я, между прочим, запретил тебе так поступать, не понимаешь нихрена, да?! По хорошему не хочешь — по плохому разбираться будем! — Можно подумать, ты по хорошему умеешь! — А то, дорогая! Если не поняла ещё, то это было вменяемо всё, а теперь лавочка прикрыта! И тебе сейчас лучше не злить меня, а то от смачных эпитетов уши в трубочку скрутятся! — Так и развесила, заливай! — Сарказм поубавь! — Что-то не слышу больно вянущих речевых оборотов, и уши, вроде, целые, — Ира, подойдя к зеркалу, начинает всматриваться в своё отражение, и после, глянув на Космоса, добавляет, — Ах, да, ты же ещё не до конца проехал по ним! Что на сей раз изволишь высказать? Может, скажешь ещё, что я повела себя неправильно?! — Ты чё, издеваешься, или считаешь, что это нормально — переться в Люберцы?! Пчёлкин тебя туда потащил, да?! Моралист хренов, правдолюб! Раздам на орехи — мало не покажется! — Не трогай Витю! — Ах, он уже Витя?! Вот те раз! — С рождения, по паспорту, если забыл! — Я смотрю, ты о нём слишком много знаешь, и помнишь! — А это не твоего ума дело! И вообще, Космос, хорош меня стыдить Пчёлой, я с ним общалась, общаюсь, и буду общаться! А если ты вбил себе в голову непонятно что, то заруби себе на носу, что я, в отличие от тебя, соображаю о последствиях! — Да ну?! Любительница приключений, твою налево! Соображалка пересохла походу, да?! Попёрлась к чёрту на рога, Елисееву искать! А язык, видимо, в жопу засунула, и сообщить было некогда! — Если бы я тебе сказала — ты бы меня никуда не пустил! — И правильно бы сделал! Нет, скажешь?! Просто в один момент всё накипело, и оба уже не могли остановиться, выговариваясь. Упрёки летели с двух сторон, соприкасаясь на расстоянии с громкостью звуков, децибелы росли ежесекундно, а Ира с Космосом не слишком заботились, что их «беседу» могут услышать соседи — авось, стены не выдержат, и всё. Хана конфиденциальности! Но каждый думал о своём, и был в первую очередь сосредоточен на словесной баталии. В ссорах нет правых и виноватых, особенно, если у каждого были свои причины поступить именно так, и никак иначе. И когда роковое братское «домашний арест» слетело вердиктом, Ира не выдержала. Разругались ещё больше, и в один момент баталию прервал хлопок двери, за которым последовала жгучая и напряжённая тишина. Космос вышел в прихожую, и удостоверился лично: сестра ушла из дома.***
Ира практически не помнила, как добралась до дома Пчёлкина. Ноги сами понесли её сначала в направлении ночной Москвы. Дома, дворы, и снова дома… Идти ей, по сути, было не к кому. Валера укатил на соревнования, Тамара с Пашкой на поступлении. Может, именно поэтому она всё-таки пришла в знакомый двор, но вот только подняться на этаж и постучать в дверь не решалась, а звонить не было особо времени, участвуя в разборках с братом. Мимо проходили две девушки, курившие какие-то сигареты, и она даже отважилась позаимствовать у них одну. Незнакомки ушли, напоследок подкинув помощь в виде огня, искры которого тут же зажгли кончик бумаги и табака. С непривычки, от резкого щемления в лёгких, Ира слегка прокашлялась, но не выбросила сигарету, твёрдо поставив себе цель докурить до конца. Говорят, нервы лечит, успокаивает — вот и пришло время проверить, чтобы потом не думать «по наслышке»… Дойдя практически до половины, она ощутила даже, как слёзы, катившиеся из глаз практически всю дорогу, понемногу утихали. Да уж, давно Ира не плакала вот так, просто, поссорившись с Космосом. Но и ссора, надо заметить, не совсем простая. И пережитый вкупе стресс за сегодняшний день, после этих событий в клубе, давал о себе знать. Ещё и мысли о Сашке прорезались — ради него ведь полезла во всё это, и что теперь будет? Обидится он на неё, скажет, что забила хреном на просьбы и живёт себе, припеваючи. Ошибся бы — как пить дать! Космос, например, ошибся… — Что ты несёшь, скажи мне?! Совсем уже с дуру голову потерял! — Ира смотрит на него, совсем не убавляя своей решительности. — То и несу! И вообще, не суйся в это дело, понятно?! Сам разберусь, не маленький! — Космос махнул рукой, как и всегда, наивно полагая, что на этом спор будет закончен. Но Ира думала иначе. И не могла стоять и смотреть на всё это спокойно, а сидеть сложа руки — тем более. — А ведёшь себя, как ребёнок! — Вообще-то, я — твой старший брат, и если ты забыла, то напомню, кто здесь больше на ребёнка должен смахивать! — Старше на целый год — ишь, какой взрослый! — сарказм попёр не на шутку, а негодование родственников только усилилось, и это можно было бы уловить напряжением в комнате, — Что ещё предъявишь, в правоту свою? — Не умничай! — А как с тобой по-другому разговаривать, скажи? Если для тебя мои слова — как об стенку горох! Думаешь, что я только хочу поучать тебя, и мне плевать, чем всё закончится?! Как раз об этом и беспокоюсь, остряк-самоучка! — Ира не могла остановить собственный поток слов, как и реакцию Космоса, посыпавшуюся незамедлительно: — Беспокоиться будешь о ком-то другом, а от меня отстань! — где-то внутри эти слова отдались болью. — И не подумаю, Космос, слышишь?! — она не собиралась позволять ему пускать свою жизнь на произвол судьбы, надеясь на «счастливый случай», который поможет избежать неприятностей. Счастливый конец редко бывает в жизни, а с везением Космоса влипать куда угодно — и подавно. — Да ты меня уже заколебала! Заняться, что ли, нечем?! Так быстро занятие найду — иди, приберись, отцу еды наготовь! Небось, он ждёт, когда ты придёшь уже к нему и будешь заботливую из себя включать! А мне твои беспокойства и речи — уже вот где! — Космос показательно провёл рукой по шее, врезаясь слегка в кадык, — Реально, не беси, свали! Холмогоров уже откровенно прогонял сестру из своей комнаты, но она всё не уходила, предпринимая последнюю попытку, донельзя смешную: — Космос, послушай, что я тебе скажу: ноги твоей не будет в этом таборе, ты меня понял?! Мне твоего рэкета — с головой хватает… — Ты мне что тут, вздумала запреты врубать?! Прям бегу и спотыкаюсь, слушаю и повинуюсь! Шнурки дай завязать, а? И сама завяжи себе где-то узелок — не тронь брата своими причитаниями! И Ира почувствовала, что терпение лопнуло. В конце-концов, какого чёрта?! — Достали тебя мои причитания, значит?! — Слушай, УЙМИСЬ! — Космос уже вконец перешёл на повышенные тона. И Ира вздрогнула, впервые слыша такие нотки в его голосе по отношению к себе, — Ты меня уже так бесишь за сегодня, что сил нет! Уши вянут от твоих нравоучений! Поэтому, будь добра — заткнись и чеши, а? — И уйду! А ты, Кос… Вспомни маму! — Чего?! Ты какого хрена щас о ней вспоминаешь?! Она тут вообще никаким боком! — Вспомни, что она говорила тебе всегда, просила: не влезай никуда, не надо… Космос изменился в лице не на шутку. Напоминание о матери взбудоражило в голове сына профессора астрофизики не самые лучшие воспоминания. В детстве он проказничал очень много, но Евгения прощала своего сына всегда, хоть и пыталась достучаться. А Космос обещал ведь, что всё будет хорошо — перед самой смертью, буквально дал слово. — Знаешь, что? — злость взяла его окончательно, — Иди ты со своими воспоминаниями! Это — моя жизнь, и я сам решу, что мне делать! Ира хлопнула дверью, выходя в коридор, и уже там услышала: — Теперь понятно, почему к тебе клинья подбивал только Пчёла, а теперь перестанет! Ты своими разговорами кого угодно доведёшь, и никто с такой занозой не уживётся! «Никто с такой занозой не уживётся». Сделаны из одного теста практически, в этом-то и оказалась вся беда — нашла коса на камень… Пришла в себя от того, что кто-то забрал из её руки уже дотлевающий окурок и, потушив, выбросил. Ира даже нисколько не удивилась, увидев перед собой Витю Пчёлкина. — Здрасьте, приехали! А я стою на балконе и думаю, ты или не ты? Решила прогулку сейчас организовать? — попытался отшутиться он, но когда увидел красные глаза, насторожился. Сел рядом, глядя на неё, — Чего заливаешься, с Косом поссорились? — Что-то вроде того, — отмахнулась Ира. — И ты ушла? — уточнил Витя. — Ушла, — кивнула. Пчёлкин несколько секунд сверлил взглядом одну точку, после чего кивнул и, как не бывало, в своём обычном заводном ритме произнёс: — Ну чё тогда, идём! — Куда? — Я, конечно, знаю, что вы, девчонки, любительницы романтики, но ночевать на улице как-то не комильфо, Ириша! — Витя, приобняв Иру, повёл к подъезду, но Холмогорова остановилась, заставляя и Пчёлкина остановиться, хоть он и не переставал агитировать её, — Давай, завтра остынете оба, поговорите. — Вить, я не могу пойти к тебе, — Ира говорила вполне серьёзно. — Боишься, что ли? Не волнуйся, приставать не буду! — и снова шутка, весьма неудавшаяся. При словосочетании «приставать не буду» у Иры прошлись мурашки по коже, а в памяти всплыл образ Дэна, который пытался зажать её в углу, — Прости, — от Вити не ускользнули такие перемены в её лице, — Ну, я честно, веришь? Обещаю, всё будет окей. К тому же, я тебя всё равно не оставлю тут, мало ли, — и, не обращая более на протестные порывы Иры вернуться, Витя продолжал заводить её в подъезд. Хотя и протестами это нельзя было назвать, так, слабые попытки. — А что скажут твои родители? — Ну, ты же знаешь, как они тебя любят, — пока они поднимались, стояли очень близко друг к другу. А всему виной старые лифты! — Не будут же против, что я привёл домой хорошую девушку. — Как знать, учитывая твой послужной список… — Шутишь? Это уже хорошо! Значит, настроение не сильно пострадало. — Шутки в сторону, Витя. Мне сейчас абсолютно не до них. Так что давай серьёзно, — Ире не подходила роль подруги, которая имела наглости заявиться в гости посреди вечера, да ещё и без предупреждения, и с ночёвкой! — А если серьёзно, то их сейчас нет дома. Уехали на свою дачу, завтра я к ним подтянусь. Не хочешь, кстати, вместе со мной? — Нет, спасибо. — Свежий воздух, все дела… — У меня в Москве дел хватает, Вить. Когда они зашли в квартиру, Ира тут же наткнулась на тумбочке взглядом на пачку «Самца». — Можно? Пчёлкин хмыкнул. — Не советую. Втянешься же, а дело это… не для девушки! — Где хвалёная демократия? — В СССР? — Ну да, забыла, извини. Живём по принципу стереотипов. — Жили раньше, и жить будем долго! — странная фраза из уст Вити вовсе не пугала Иру, тем более, что в следующую секунду Пчёлкин подхватил пачку и пригласил её прямиком на кухню, пообещав, что после душещипательной беседы они обязательно получат свою никотиновую дозу. Слушая рассказ, Пчёла всё больше убеждался в том, что его предположения подтверждались. Космос узнал обо всём, но не от него, а от парней с Рижского, которые, конечно же, тоже в курсе заварушки… А вот сама Ира, действительно, была информирована им, так что хрен знает, какие ещё грехи повесит ему сын профессора астрофизики за такой проступок. Жалел ли Витя о том, что фактически «сдал» Космоса? Наверное. Но жалел бы ещё сильнее, если бы с ним что-то случилось в таборе, а Ира, узнав бы, что Витя был в курсе, разозлилась на него. Такого поворота он точно не хотел. Балкон у Пчёлкина всегда был злачным местом. Ира, бывая в гостях у друга, с детства любила выходить и смотреть на двор, раскинувшийся внизу, и на вид города. Ночная Москва манила огнями и по сравнению с этим зрелищем тусклый огонёк на кончике сигареты казался слабым и нелепым подражанием-пародией. Пчёлкин, закурив, молчал, выжидая непонятно чего. Травить Ире душу поучениями в очередной раз не хотелось — сполна она получила и возле клуба, и дома от Космоса. Ещё и хлопнула дверью после этого… Нет, он понимал и друга, который был для него сродни брату, и её, которая раньше мелькала в жизни в качестве «младшей сестры», но теперь всё изменилось. И Пчёлкин разрывался от того, что ему надо бы принять какую-то одну сторону. Чувствовал, что хорошим дело не могло закончится, но и, с другой стороны — а почему не попробовать? Сами разберутся, а он, если понадобится — так и быть, рассудит… Чтобы никому не было обидно. Возьмёт на себя роль Филатова, пока тот на соревнованиях. Пчёла не отрекался от мысли, что это и хорошо, раз Ира пришла к нему. Наверное, она бы поехала к Прониным, если бы те находились в Москве, но сложилось как сложилось. И что тут такого? Но Витя всё равно был отчасти рад её видеть. Пусть и в таком скверном настроении, но это поправимо. — Вить, — Ира нарушает молчание, не до конца понимая, что происходит. Витя знает, что Ира редко называет его по имени, и сейчас это совсем не тот предвестник. Пускай ему и нравится то, как это звучит её голосом. Он только молча смотрит в ответ, давая понять, что слушает. — Я глупо поступила, да? Не стоило выговаривать ему за этот чёртов табор… Мозг говорит, что нет. Да и сердце тоже само перетягивает на её сторону, а что сам Витя? Витя не хочет сопротивляться — или не может? — разницы нет. Какой смысл? — Нет. — Почему тогда он так себя повёл? — в её голосе слышится обида. И отчаяние. Холмогорова как никогда переживала за брата, и влезла в это дело не из праздного любопытства. В конце-концов, разве это плохо — просто пытаться исправить того, кого любишь? В жизни Иры Космос занимает далеко не последнее место — он её брат. Так было, есть и будет. Всегда. Как же он не понимает, что она не желает ему зла? Не хочет его учить жизни, но вот только приходится. Если с рэкетом смириться было гораздо проще, то теперь, когда брат полез на рожон за просто так, Ира была готова пойти на любые споры, чтобы образумить. Заранее провальное дело в их случае. И ведь, ирония заключается в том, что они оба упёртые. Если встанут и упрутся — то всё, без вариантов! Споры не остановить, а ссору, в которой полетели обидные слова — тем более… Пусть Ира и знала, что Космос ляпнул сгоряча. Ира всхлипнула, вспоминая прошедший разговор. Она вовсе не хотела такого исхода, но и не ожидала, что Космос так выскажется в её сторону. С детства ведь они были дружны. Да, спорили, могли друг друга не всегда понять, но не ссорились так, чтобы дверью хлопать и уходить на ночь глядя. Правда, в тот момент Холмогоровой было всё равно, куда идти: она просто хотела уйти на улицу, подальше от разгорячённого пылом перебранки Космоса. Если бы дома был Юрий Ростиславович, точно не отпустил бы дочь. Но его не было — задерживался на работе. Услышав всхлип, Пчёла дёрнулся, поначалу не особо веря в то, что это происходит. Ира ещё никогда не давала воли слезам у него на глазах, даже тогда, когда потеряла мать. Хоть они и не общались в то время ещё так близко… Раз плачет вот так, при нём — значит, точно переживает. Пчёла бы винил себя за то, что взболтнул ей о планах Космоса, но упорно продолжал сетовать на друга — довёл сестру до такого состояния! И правда — как сам ещё не понимает, что волнуется она за него? Можно ведь было и помягче объяснить, а он сразу за обороты взялся. Наехала-то не со зла. Уж лучше бы на него, Витю, всех собак спустил в реальности. — Ириш, ну ты будто его первый день знаешь — вспылил, не подумал. Сам же ещё извиняться будет, поверь на слово! — Витя осторожно положил руки ей на плечи, и этот жест заставил Иру развернуться, глядя на Пчёлкина. Тот сразу убрал прикосновение, — Не бойся, не трону, — заверил по-честному. — Объясни мне, зачем. — Что зачем? — Зачем ты поцеловал меня? — Ира не боялась этого вопроса, хоть он и грыз её на протяжении всего этого времени. То, что случилось на даче, должно было остаться там, но Холмогорова привезла груз впечатлений в Москву, не сближаясь толком с Витей всё это время. Две недели, как на ножах, а сейчас так стоит на его балконе, и просто смотрит на него, не понимая, что он творит. Что творит она сама? Витя мог бы многое сказать, но сам и не знал, как объяснить. Так, чтобы поверила — чтобы не думала, что издевается. Шутка ли? Нет, конечно! На него это совсем не похоже — вляпался… — Ир, понимаешь… — только-только решился сказать, как их разговор прервали на самом волнующем для него моменте. И сделал это, как ни странно, телефонный звонок. Гадать не приходилось, кто решил связаться в такое позднее время, и Пчёлкин с Холмогоровой разрывались от того, что нужно было взять трубку, но и лучше бы этого не делать. — Ирка у тебя? — вот и всё, что спросил Космос. Витя глянул на Иру, давая понять, что это Холмогоров потревожил их в это время. — Да. — Дай ей трубку. — Кос, — Пчёлкин вздохнул, — Давай ты остынешь, ладно? Поговорите в другой раз. — Пчёл, ты глухой или тугодум? Я сказал те русским языком — дай этой мадам трубку, или я сам щас приеду и нахрен разнесу всё! Спорить с ним действительно было бессмысленно. Уже по голосу слышно, что бросать слов на ветер Космос Юрьевич сегодня точно не намерен. И шутки кончились — хотя бы потому, что часы показывают далеко не детские цифры. — Что ты хочешь? — Ира забрала у Вити трубку, обращаясь сразу напрямую к брату. — Ты на время смотрела? Дуй домой давай, батя пришёл, я прикрыл, что ты спишь, но узнает, что не ночевала — выдаст по первое число… Ира хмыкнула. Витя поймал себя на мысли, что от девушки, которая ещё минуту назад всхлипывала у него на балконе, и которую он успокаивал, не осталось и следа. Дерзость проснулась в ней, и это даже заставляло усмехнуться — никто и никогда не посмеет сомневаться в их с Космосом родстве. — Ну выдаст, значит, так тому и быть. Тебе какое дело? Занимайся своими заморочками, я же тебя довела… Витя жестом развёл руки в стороны, мол, намекая, «ну ты чего?» Разговор явно такими темпами мог зайти по второму кругу, вот только повышать голос в чужой квартире Ира не собиралась. — Я не пойму, ты решила меня окончательно взбесить сегодня? — Космос пыхтел, как паровоз, — Ладно, поцапались — нахрен к Пчёле переться? Или вы там коллективно на меня жалуетесь друг другу, по очереди? — Угадал. — Ирка, хватит, честное слово… — Своё слово ты мне уже продемонстрировал. Космос вздохнул. — Я, меж прочим, по-человечески тебе звоню, и мозг не выношу… — Тоже мне, одолжение сделал… Дома вынес. — А ты поинтересуйся у Пчёлкина, что я могу сделать, если ты не явишься домой через полчаса! — нотки «на пределе» снова заиграли свой ритм, и Ире был неприятен весь этот разговор. Она жалела о ссоре с братом, но отступать — ни за что. Пускай поймёт, что не только он один великомученик, которого все и всё достало. Ира тоже может дверью хлопнуть — ничуть не хуже! — Вот только не надо сюда приплетать других. — По-моему, он сам вплетается, куда не просят… — А с темы сворачивать — тем более. Хоть бы извинился… — Нормально вообще! Тот факт, что вот он я, позвонил — уже не катит? — Кто тебе сказал, что так всё сойдёт с рук? — Ирка, ладно, всё. Попятная и примирительная. Вспылил, но ты тоже берега-то не путай! Я, как-никак, брат твой старший, и в советчиках пока не нуждаюсь. К тому же, где это видано, чтобы бабы лезли в дела мужиков, скажи?! После этих слов Иру задело ещё больше. Он серьёзно сейчас, что ли? Витя продолжал смотреть на Холмогорову. Чем закончится этот телефонный разговор, одному Богу известно. В любом случае, подругу не оставит, а пыхтения Коса перетерпит, не впервой… — Значит, ты в мои дела лезть можешь, а я в твои — нет? — Ир, не начинай… — Нет, ты ответь. Это же имел ввиду? — Ты сама понимаешь, чем мог закончиться твой поход в этот клуб? Получила по делу, и чё теперь? Шастать по квартире у Пчёлы и искать себе оправдания? Бесполезно, поверь, — у Иры и в мыслях не было искать себе оправдания, просто она понимала и свою сторону, и Космоса. Теперь ей ясно было и то, что брат полез из-за чувств к Ульяновой, но стерпеть те слова, что он ей высказал сгоряча было тяжело. Такое трудно забыть. — Так, короче, собирайся, и я жду тебя дома. Скажи этому деятелю, чтобы вызвал «такси»… Ира посмотрела на Витю в ответ, и тот кивком головы поинтересовался у неё, что да как. — Нет, Космос. — Что «нет»? Мне приехать и самому там погром устроить? Ты знаешь — я и не то могу… — Если сделаешь это, то я с тобой точно до конца дней разговаривать не буду, понял? — в затянувшуюся паузу добавила, — Хотел жизнь без моих нравоучений — вот и получай. — Пиздец! Трубку дай сообщнику своему, говорю. — А, может, хватит? Наговорились уже за сегодня! — Ты специально провоцируешь? Только честно! — Нет, тебе кажется. Перекрестись! — Да я с ума сойду скоро, тогда в дурке и покрестят… — Не мели ерунды, Космос, достаточно уже высказался… — Я услышу медового или мне в гости заехать? Ира передала аппарат Вите. — Да? — Значит, слушай сюда, Пчёла: во первых, ты Иру пальцем не тронешь. Космос диктовал свои условия, над которыми хотелось и задуматься, и рассмеяться одновременно. Вот только размышления Витя отталкивал, а смеха в нём сейчас не было и подавно, хоть и пытался ободрить Холмогорову своим видом. — А во вторых? — спросил он, поймав взгляд подруги, которая хмыкнула, проговаривая «сам ведь лезет…» Отчасти Пчёлкин был и с этим согласен. — Я завтра утром приеду и заберу её. И не дай бог, Пчёла, мне увидеть или прознать, что ты пытался как-то ей намекнуть о своих пчелиных подвигах. Не то все твои жала сразу окажутся недееспособными, ты меня понял? Повторять дважды не приходилось — а заставлять Иру нервничать больше и подавно. — Да понял, понял, Кос. Не парься, как говорят. — Это ты мне будешь говорить?! Сестры у тебя нет, Пчёла, как и совести, жук летающий! К какому херу ты меня ей сдал? Язык твой — враг твой! — Об этом поговорим отдельно… — Не сомневайся! И ещё: мне тут старшаки уже позвонили, когда, как раз, про ваши с Иркой подвиги доложили… Не думай там, что я так просто смирился с обстоятельствами! Просто хочу сказать, что ты поступил по уму в кои-то веки. За это спасибо… — А ты пенял, что я такой сякой. — Рот закрой и слушай дальше, — на такие высказывания обижаться не было смысла, да и Витя всё-таки чувствовал, что Космосила слегка подобрел, принимая во внимание его роль в Люберцах, — Рассказали, что завтра разборки будут. Приедет человечек с их территории, Муха. Знаешь такого, думаю, объяснять на пальцах не приходится, видели мы его в баре с Елисеевой… — Склерозом не страдаю. И во сколько приедет? — С утра будь готов! — Кос, мне ещё завтра на дачу… — Поедешь после — не переломишься. — Договорились тогда, бывай. — И помни, Пчёла, — нотки суровости снова зазвенели, передаваясь по динамику, — Крылья свои не распускай! — Хорошего ты мнения обо мне, Космос. — Скажи ещё, незаслуженного, Дон-Жуан, твою налево… — Успокойся, истеричка, и спи давай. — Я те покажу истеричку! — Ой, всё, щас по второму кругу гнать собрался? — Бывай, короче! Ирке разъясни, что к чему, нехорошо бегать от брата, но и языком сильно не болтай, а то мадам эта, оказывается, чересчур любопытная в последнее время. Головой отвечаешь, сломаю на раз-два, усёк? — Учи там книжку про устав, профессор. Телефонный разговор закончился на более-менее спокойной ноте. Витя положил трубку, и тут же поймал вопрос: — А что завтра? — Да это так, дела. — На Рижском? — Он, родимый. — Вить, ну почему вас всё время куда-то несёт? — Ира не могла понять, когда это закончится и её друг и брат смогут жить нормальной жизнью. А Пчёлкин подумал о том, что так и не ответил на её вопрос. Сейчас, похоже, Холмогорова снова и думать забыла о интересующем до того, как вклинился Космос. «Прямо-таки чувствовал», подытожил Витя. — Что он тебе ещё сказал? — Что завтра утром заберёт тебя. — Вить… — Ира поджала губы, и выдала совсем неуверенно, — Спасибо тебе. Пчёла хмыкнул. — Слушай, а может, мне и правда уйти из рэкета? — Хорошая мысль — вдолби её Космосу, пожалуйста. — А что! Буду охранять тебя, от твоих же дурацких идей! Спасаю тебя уже второй раз за день, так что, подумай насчёт дачи, и всем спокойнее будет. — Так и быть — с меня тебе будет презент. И Ира сама обняла Витю, признавая то, что он прав. И ей комфортно находится рядом с ним, комфортно, когда Пчёлкин рядом, но разве так бывает? И что всё это значит с её стороны? — Сочтёмся, свои люди, как-никак, не чужие. И от этой фразы веяло не только дружеским посылом, который едва улавливался в интонации Пчёлкина. Но Холмогорова не хотела снова наводить тему подозрений. У неё и без того забот хватает — ситуация с Космосом сама не разрешится, а волнения за брата и его судьбу перевесят все мимолётные неурядицы с Пчёлкиным и его странным поведением. По собственному опыту Ира могла охарактеризовать отношение Вити к ней только однозначным «выше дружбы», но неизменный образ бабника говорил сам за себя. Поэтому вряд ли она ошибается, полагая, что Пчёла не создан для серьёзных отношений, и не стоит забивать голову его вниманием. Хоть и приятным, чёрт возьми. — Ладно, пойдём в комнату, постелю тебе… — Погоди, а ты где ляжешь? — А у меня есть варианты? — но всё-таки выдал, — Здесь — на кухне, раскладушка, благо, есть… — Может, лучше я? — Ты щас издеваешься или как? Меня батя убьёт, если узнает, что ты ночевала на раскладушке. Матушка по головке не погладит. Да и сам себе не прощу, что заставил ютиться где-то. — Вить… — Ириш, слушайся, а не то Кос мне голову оторвёт — оно тебе надо? — Ира покачала головой, — Вот и всё! Будем считать, что своей послушностью ты как раз отблагодаришь меня, лишив мук совести и многих других проблем. Ира усмехнулась. Однозначно, как бы там ни было, Витя Пчёлкин — хороший человек. — Но прогулку никто не отменял! — Бабник. — Заучка! Со счётом 1:1 и закончили словесную баталию…***
Ира не знала, какие мысли дёрнули её всё же согласиться на предложение Вити и уехать с ним на дачу. Подразумевала, что просто хочет отдохнуть. Утренний разговор с Космосом сгладил углы, но сообщать брату о своих намерениях всё равно не стала. Разобрались так, как следовало бы: Космос обозначил, что всё равно будет поступать, как посчитает нужным, но и оставил за Ирой право вести себя, как ей вздумается, однако, не лезть в ситуацию с Люберцами. Вот она и оставила. А сейчас вместе с Пчёлой оставляли и Москву, направляясь по перрону к электричке, чтобы успеть добраться спустя несколько часов до уютного домика. Ближайшие три дня маячили радужной перспективой, и со стороны Вити не было никаких намёков на проблемы. Сама удивлялась, как они могли идти и смеяться. Пчёла травил шутки, а Ира заливисто хохотала, чувствуя себя просто прекрасно. Предвкушала момент, что отведает пирог Виктории Родионовны и поможет им на даче с хозяйством, даже несмотря на протесты Павла Викторовича, который явно не захочет напрягать гостью. Веселье, впрочем, поутихло несколько внезапно, когда Пчёла увидел знакомую мелькнувшую макушку в толпе. — Что там? — Ира тоже обернулась, но ничего не увидела из-за людей, сновавших туда-сюда. — Да так, показалось, — Пчёла отмахнулся. — И что показалось? — она всё-таки продолжала высматривать, но неудачно. — То, что мы опоздать можем. Пошли, Ириша. — Стоит ли просить тебя не называть меня так? — Бесполезно! — мороженое, которое они доедали, плавилось под жарким солнцем, и одна капля угодила прямо на футболку Пчёлы, — Бля. Будешь? — Витюша-хрюша, — ляпнула Ира первое, что пришло на ум, — Нет, спасибо, своё есть, — и проглотила последний кусочек разом, чтобы самой не испачкаться, — Догоняй тогда. Они вошли в вагон, направляясь к свободным местам. Витя, проходя между рядов сидений, всматривался на улицу и пытался доказать самому себе, что ему явно показалось. «А если нет?» — твердили мысли, от которых он пожелал избавиться. Даже если нет, то хорошо, что Ира не столкнулась нос к носу с Елисеевой, потому что эта встреча могла бы здорово подпортить и настроение, и планы… Лена Елисеева, стоя на перроне, провожала взглядом фигуры Пчёлкина и Холмогоровой, идущих по вагону. — Губа не дура, — произнесла она, складывая два и два, — Ну и ну… — Ленка! Спешившая к ней навстречу Светка выбила всю охоту и желание простаивать дальше среди толпы. По большому счёту, она и не считала её своей подругой, но как-то сложилось так, что в новых условиях жизни приходилось выживать. А девчонка просто оказалась той, что умела иногда выслушать, да и новости приносила, надо сказать, своевременно. — Что уже стряслось? — Ты не поверишь! Тут из-за тебя такие разборки! Эти слова не могли не насторожить. — Какие ещё разборки, Свет? Меня не было в Москве всего два дня, что уже стряслось? Спасибо Сергею Мухину, который отправил её в эту так называемую «ссылку» на дачу к какому-то влиятельному человеку из своего круга. Лена в который раз пожалела, что пошла на это, но избежать такой участи не могла. Проблемы сыпались одни за другим, и единственное, что пока удалось с лёгкостью отбросить — это письма Саши, который не понимал, что происходит. — Короче, Муха твой сегодня поехал дела решать. В клуб приезжали, тебя искали! — Кто? — Фиг его знает, девка какая-то, Ирой, вроде как, зовут. Короче, суть не в этом, — Светка бурно жестикулировала, объясняя дальше, — Она с Дэном там познакомилась, и он хотел её уломать, вроде как, но тут какой-то пришибленный появился и разнесли там в пух и прах друг друга! Представляешь? Муха рвал и метал, говорил, что как только ты вернёшься — спросит с тебя, чё за фигня… Такие новости отнюдь не радовали, и являлись тревожным звоночком. Лена Елисеева не ломала голову над тем, кто именно её искал, потому что всё становилось на свои места. И хорошо, что не нашли, вот только как теперь быть с Сергеем, который явно не успокоится. — Понятно, поехали, — раздумывать было некогда, а промедление — смерти подобно. Эту фразу Лена Елисеева помнила ещё из уст матери, которая переживала за дочку и не могла понять, куда Лена вляпалась. А Елисеева молчала, упорно и долго, отказываясь говорить. Смысл? Разговорами делу не поможешь, и нужно было искать работу. Нашла же! И проблем на свою голову… — Куда, к Мухе? — Нет, блин, Свет, в клуб, кутить! — Да ты чё, Ленк, какой клуб, день на дворе… Елисеева едва сдержалась, чтобы не стукнуть себя рукой по лбу. Однозначно, блондинки делятся на два типа, и у них со Светкой эти типы разные.