***
— Горько! — вещают со всех сторон немногочисленные гости, собравшиеся в зале ресторана. И хотя Тома с Валерой хотели отметить по-семейному, Космос и Ира не стали принимать этого ко вниманию, решив в подарок преподнести именно аренду зала по связям отца. Ещё одним, небольшим, но значимым подарком для молодожёнов друзья выбрали билеты в Крым, заказав и гостиницу, и проплачивая билеты за дорогу. У Филатовых будет возможность побыть целую неделю наедине друг с другом возле моря! — Ребят, да вы чё, это же дорого, — Фил, будучи воспитанником детского дома, бывал на море только в разъездах с соревнованиями. Тамару, несмотря ни на что, тоже не шибко баловали этими поездками, поэтому оба, увидев такой презент, засветились от счастья и неверия. — Пришла пора, Филька, показать всем, как надо отдыхать! — констатировал Космос, — Фоточки чтоб привёз, и магнитики на холодильник! — И это, не забудь про невесту, не оставляй её одну, — Пчёла отсалютовал Тамаре бокалом, в котором плескалось уже «Советское». — Счастья вам, Тео, чтобы дом был полон радости, — Сашка пожал руку Филу, приобнял Тому и отступил. — Ирка, с тебя фразочка, — Космос, понимая, что сестрица ещё не высказалась, спешит привлечь её внимание в сторону молодожёнов, и Ира, на правах свидетельницы, просто не имеет права упустить эту возможность. Ей хотелось бы сказать слишком многое, но вряд ли нужно разводить понапрасну поэмы. Краткость — сестра таланта, и Ира говорит коротко, но чётко и уверено: — Том, Валер, у вас есть главное — это любовь. Любите друг друга, а всё остальное — приложится! И знайте, что есть люди, которые за вас порвут любого в клочья! — У-у-у-у! Они чокаются бокалами под всеобщий смех, после чего Пашка, неожиданно для всех, просит слово. Очевидно, малец хотел высказаться отдельно, а Валера и Тамара не имеют и мысли отказывать ему — поэтому все обращают своё внимание на ещё совсем молодого парня в суворовской форме. Лычки вице-сержанта поблёскивают в свете ламп, а улыбка на лице самая искренняя, хоть и с долей грусти. Один он теперь Пронин. Остался. — Друзья, я хочу попросить минутку внимания. Сегодня необычайный день, правда? — он осматривается на вид за окном, указывая и остальным туда. Светлая, солнечная погода. — Сегодня я выдаю замуж свою родную старшую сестру. Так уж получилось, что наши родители, к сожалению, не дожили до этого дня, — при этих словах у Тамары гаснет улыбка на лице. Валера чувствует это, поэтому, смотрит на неё и берёт за руку, — Но у меня не возникает ни единого сомнения, что, будь они здесь, они бы одобрили ваш выбор. Потому что он правильный. Валера и Тома пересматриваются, молчаливо признавая, что этот парень теперь совсем взрослый. — Томочка, родная, я знаю, как тебе непросто было. И я искренне рад, что ты встретила такого парня, как Валерка. Я хочу сказать, что ты сделала для меня очень многое, и я никогда не перестану быть тебе благодарен за всё. Ты моя родная сестра и я желаю тебе счастья. Ты заслужила, Томка! Я тебя очень люблю. Обычно на свадьбе плачут матери, но сейчас слёзы стоят в глазах Томы. Она, глядя на брата, не может их сдерживать. — А ты, Валерка, береги её. Она — это всё, что у меня есть, и если бы не Тома… Я не знаю, где бы я сейчас был. Скажу честно. И я благодарен и тебе за то, что ты для меня сделал. Ребят, вы — замечательная пара. Берегите друг друга, и знайте, что я в лепёшку разобьюсь и за вас, и за своих будущих племянников! Под конец речи Тамара не выдерживает, выходя из-за стола и подходя к Паше, крепко-крепко обнимая его. Валера приподнимается следом, подходя к брату и сестре, которые не раскрывают своих объятий ещё несколько добрых секунд под всеобщие одобрения и аплодисменты, после чего Филатов и Пронин обмениваются рукопожатиями. — Ну, а теперь, ребят, давайте веселиться, что ль дальше! Музыка, заигравшая вовсю, не даёт повода для грусти и долгих посиделок. — Мадемуазель, разрешите, — Космос, протягивая ей руку, отбивает шанс свидетеля, констатируя, что Пчёле явно стоит выйти на перекур. Однако жук быстро находит себе компанию в обществе одной из подруг Томы, приглашённой на торжество. Светловолосой блондинки, которая сама предлагает ему потанцевать, и Витя не ищет повода, чтобы возразить. — Что-то я совершенно не узнаю своего брата, — протягивает Ира, глядя на Космоса, который и рад стараться, — Ты, часом, не перепил? Никогда не поздно найти повод для грусти, а вот поводы для веселья упускать не стоит! И сегодня, как ему кажется, самый подходящий. — Ирк, брат твой — человек глубоко уважающий себя и свою сестру! — Тогда мне это нравится. — Не может не радовать! — Космос кружит её вокруг своей оси, и Ира улыбается, признавая, что брату удалось окончательно развеять её грусть, вот только надолго ли? Об этом она не задумывается, припадая к его плечу и замечая в поле зрения Пчёлу с его спутницей по танцу. — А вас как зовут? — Виктор Пчёлкин. Можно просто Витя, — Пчёла не теряет бдительности за Ирой, улыбаясь новоявленной знакомой, которая спешит улыбнуться в ответ. — А я — Ангелина. Очень приятно. Тома мне рассказывала о вас. — Даже не могу представить, что именно. — Кажется, твоей подруге понравился Пчёла, — подмечает Валера, наблюдая за танцующими неподалёку. — Ну не знаю. Мне кажется, они пока что просто танцуют. Да и потом, Вите явно нравится Ира. — Ну с этим не поспоришь… — Фил уже знал все переживания Пчёлы, а уж о переживаниях подруги можно было книгу писать, не иначе! — Пашка был прав — сегодня отличный день, — произносит Тамара, глядя на Валеру, — Люблю тебя! И Филатов вместо ответа просто целует её, потому что это лучше любых слов.***
После разговора с Беловым Ира пыталась отойти, как могла. Проведя несколько минут рядом с умывальником, Холмогорова проглотила холодные слёзы, смешав их с водой, и нашла в себе силы снова явиться на виду молодожёнов. Сегодня был явно не тот день, чтобы учинять разборки, однако то, что она увидела, никак не походило на её ожидания. Пчёлкин и Белов, стоя напротив друг друга, вели свою беседу. И если со стороны обычному человеку могло показаться, что всё хорошо, то Ира тут же уловила свой подвох в этом. Подойти так и не решилась, зато это сделал Космос. Увёл Белова куда-то, о чём-то рассказывая, а Пчёлкин остался на месте, размышляя о чём-то своём. На ватных ногах Холмогорова делает один шаг, второй, третий… — Что случилось? — ответа не последовало, отчего она чувствует себя неуютно, словно разговаривает со стеной. Пчёла не смотрит на неё, а ей хочется провалиться сквозь землю. Саша ведь не мог всё рассказать? — А что случилось? — наконец, спрашивает Пчёлкин, — Ничего. — Я же вижу. — Что ты видишь? — Что вы о чём-то говорили. И разговор этот был не из приятных, — эта реплика заставляет Витю усмехнуться, поджав губы. — Можешь не переживать — с Белым всё в порядке, — он считает, что этого достаточно и отворачивается, чтобы взять со стола рюмку, наполняя её до краёв беленькой, после чего осушает залпом. — А с тобой? — Ире не нравится, что Пчёлкин тянется за второй стопкой. — А тебя это разве волнует? — вопрос уколол. Ира, замерев на мгновение, обдумывает ситуацию. — А почему ты думаешь, что мне плевать на тебя? — А разве не это ты показала мне? — Пчёлкин понимает, что спёкся со своим вопросом, а Ира начинает подбирать слова, глядя ему в глаза, в тот момент, когда Витя выставляет руку и добавляет, — Пардон, погорячился. Не мне задавать тебе такие вопросы, да и смысла нет. Разрешите откланяться, Ирина Юрьевна, вечер впереди, а у меня много планов. — Ирина Юрьевна? Слишком уж ты по-деловому зашёл… — Я и не собирался никуда заходить, а вот выйти не мешало бы — на перекур. Так что, не скучайте. Думаю, занятие у вас найдётся…Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь И узнаешь с первого же взгляда. Мне бы только знать, что где-то ты живешь, И, клянусь, мне большего не надо.*
Ира провожает Пчёлкина взглядом до тех пор, пока тот не выходит на улицу, а затем оборачивается и сталкивается с глазами Белова напротив, в другом конце зала — отводит первая, удаляясь к столу и наливая в рюмку и себе горячительного. Пашка сразу же подмечает сие действие и спешит оказаться её собеседником. — У тебя всё нормально? Ира не уверена в этом. На все 100 процентов. — Вполне! — и под взглядом Космоса она выпивает содержимое, не страшась ни реакции брата, ни других. С одной стороны, все всё знают, все всё видят — не маленькая уже. А с другой — некоторые молчат от знания, а некоторые от неизвестности всех деталей, которые зачастую оказываются самыми главными звеньями цепи. — Ты уверена в этом? — А что, так сильно заметно? — Мне — да. Остальным, думаю, тоже. — Не переживай, Паш, всё будет пучком! Как говорит Космос…Снова в синем небе журавли трубят. Я брожу по краскам листопада. Мне б хотя бы мельком повидать тебя, И, клянусь, мне большего не надо.*
Главное — что? Сперва убедить окружающих. А там, глядишь, и себя получится. — Ладно, лезть не буду, не моё это дело. — Кстати, о делах, — лучшим вариантом кажется занять себя чем-нибудь, — Расскажи мне, как там твоё Суворовское, как успехи, дружбой обзавёлся? Не жалеешь вообще, что решил так круто изменить ориентиры? — Не жалею, не зову, не плачу. — Плакать военным в принципе негоже! — Как и свидетельницам на свадьбе. — Что ты! Это слёзы радости за друзей, — Ира смотрит на Валеру с Томой, таких безмятежных и счастливых, вопреки произошедшему, что и саму её на секунду охватывает это глубокое чувство. Но оно сменяется так же резко, когда Холмогорова спешит добавить, — А твоя речь вообще убойно на всех подействовала — включая меня. — Готов поспорить, что однажды Космос скажет тебе то же самое. — Он на философские мысли горазд!Дай мне руку, слово для меня скажи, Ты моя тревога и награда. Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь, И, клянусь, мне большего не надо.*
После окончания гулянки Ира знает, что ребята обязательно завтра поедут проводить Сашу на вокзал. Она не пытается урвать миг разговора с Беловым — этого ей сегодня уже предостаточно. — Знаешь, я бы на твоём месте не делал поспешных выводов, — произносит Фил, оказавшись подле неё. Ира отводит взгляд от мило воркующей с Пчёлкиным Ангелины Морозовой и интересуется: — Ты о чём? — Обо всём сразу. Правда, Ирк, мы с Томкой весь праздник наблюдали — понятно, что обстановка накалилась, но со временем-то всё устаканится. — Ладно, давай не будем об этом, — ей ни к чему лишний раз переговариваться, — Скажи лучше, чья блестящая идея была сделать из нас с Пчёлой свидетелей. — Общая. — Да ну! — Не, честно, — Фил разве что чуть-чуть хитрит, но для благого дела разве жалко? — Ир, ты прости, что я так тебе говорю, но Пчёла обиделся конкретно. С Саней-то у тебя тоже всё не в ладах? Тем более, он мне говорил, ну, когда мы были на даче, что ему другая нравится и он тебе об этом сказал… Может, ну его, отпусти ситуацию, а время залечит, я тебе говорю, как знаток! — А оно и правда залечило? — глупый вопрос, который Ира не может не задать. — Время всегда залечит, особенно, если рядом есть человек, который готов подставить плечо. — Ладно, Фил, не грузись… Иди, вон, жена тебя заждалась, впереди ещё у вас первая брачная ночь, а завтра на поезд! — Поезд вечером, так что успеем собраться. Ты главное не раскисай, слышишь? Валере всегда удавалось подобрать слова. Не по годам умен и мудр. — Вы тоже там отдохните по-полной! — Обязательно! Как и договаривались — с нас фотки и магниты! Ира изо всех сил заставляла себя не грустить, но отчего-то это не получалось. И если раньше она могла полагать, что всё запутано, то ошибалась, потому что теперь всё стало ещё сложнее. Хотелось просто лечь и забыться, пропасть с радаров и ни о чём не думать, но мысли, будто в насмешку, не уходили из её головы, давая понять, что ближайшее время ей будет явно несладко.***
Ленинградский был наполнен людьми. По перрону нельзя было пройтись нормально, чтобы нет-нет, да зацепиться с кем-то касанием куртки, а ощущение осени этим утром вдарило по всем нотам — температура падала, не за горами были обещанные холода, зима ведь на носу! А октябрь уже наполовину прошёл, хотя, казалось бы, ещё совсем недавно нежились под летним солнцем, решая какие-то свои проблемы и заморочки. Теперь их стало ещё больше, но думать об этом хотелось как можно реже. Особенно Пчёле, искавшему свой спасательный круг из сложившейся ситуации, потому что для Белова подобной «птицей счастья» оказался билет на поезд Москва — Нижний Тагил. Выбрались они, как ни странно, впятером. Тома, любящая и новоявленная жена Валерки, не желала отпускать от себя мужа этим утром, а Филатов и не возражал против её присутствия, как и не посмели бы возразить другие. Ничего такого в подобном нет, да и Сашке приятно, что молодожёны отложили свои супружеские планы ради его прощания! — Сань, ты не пропадай главное, Тагил это не Таджикистан, так что звони и пиши почаще! — Валера спешит напомнить другу, что они в любом случае будут ждать его вестей, а Саша не возражает, соглашаясь без разбора, который не затевается даже при случае отсутствия Иры Холмогоровой. Официальное пояснение — скорая подготовка «хвостов», которых нахваталась за время пребывания на даче Царёвых, а на самом деле… Эту причину не собираются озвучивать ни Саша, ни Ира. Во всяком случае, пока. А Пчёлкин, который выбрасывал мысли подобного рода из головы, пока что не мог похвастаться успехами, хотя и сохранил пчелиный жук номер Томкиной подруги. Жить наивностью он не планировал! — Договорились, Теофил! Ты тоже, жену береги, с детьми не затягивай. Надеюсь, крёстным папой буду я? — Да щас, тут очередь! Ты пока на Урале будешь, наш Теофил явно настругает, а заказывать поезд ради такого события — уже помпа! — Чудище ты инопланетное, Кос, — Валера не отрицает, что не против, но при Томе такие разговоры его вводят в неудобство, — Лучше уж со своими наследниками разберись! И ты, кстати, тоже, — с этими словами протягивает бумажку, на которой короткими строчками выведены ровные цифры номера одной скрипачки, засевшей в голове у «бегуна» прочнее всего прочего. — Ребят, ну, в самом деле, — Тамара вносит свою женственность в тему прощания, — Саш, у тебя поезд через десять минут, чего ты их слушаешь? Проводница решает огорошить их раньше времени, заведомо меняя координаты. Белову приходиться удаляться, оставляя друзей на перроне. Прощается со всеми искренне, не сомневаясь, что вернётся. Когда очередь доходит до Пчёлкина, Саша знает, что должен бы сказать то, что неумолимо грызёт его ещё с прошлого дня. — Пчёл, я, чес слово, погорячился вчера, — нехорошо уезжать, не расставив все точки над «и», вот только не всех это касается наверняка, — Ты извиняй за язык мой… Такими темпами совесть его ещё быстрее живьём съест. А Пчёлкин знает Сашу давно, и сейчас ему нет резона махать руками, вздымая кипиш. — Ладно, Сань, не грузись… — Грузись, Белый, грузись! — настойчивости и жизнерадостности Космоса Юрьевича Холмогорова можно только позавидовать, — Мы-то ещё свидимся, а вот поезд без тебя уехать может, там машинисты не в курсе, кто ожидается! — Может, и к лучшему, — Саша явно не горит желанием лишний раз освящать свою личность в ходе последних событий, — Счастливо, братья! Поезд понемногу набирает ритм, увозя парня, который так и не успел побывать толком дома…***
В комнате тихо, когда Ира открывает глаза и видит перед собой потолок. Вид из окна у неё вовсе не на берёзу, а на городскую суету, от которой хотелось убежать так же, как и Саша. Променял шумную Москву на Нижний Тагил, хотя и там его будет ждать, несомненно, своя ироничность. Ну хоть на улицу не выходи! Собственно, этим Холмогорова и занималась последнее время, коротая часы в обществе себя любимой. На столе разложенный фотоальбом, страницы которого запечатлели в себе всё то, что уже было за эти девятнадцать лет. Фотографии с именин, каких-то гулянок, или просто самые внезапные. Семейные и дружеские. В этой коллекции не хватает только снимков с последнего её праздника жизни, который она пропустила, не желая даже затевать веселье, хоть и без подарка не обошлось — новые духи теперь украшали её полку, а аромат неизменно напоминал о годах до семьдесят девятого, когда схожими точь-в-точь пользовалась Евгения. Листая страницы, Ира параллельно вслушивалась в слова из магнитофона, позаимствованного у Космоса. Песня как нельзя кстати подходила под её настроение, поэтому уже прокручивалась раз пятый.Перемен! — требуют наши сердца. Перемен! — требуют наши глаза. В нашем смехе и в наших слезах, И в пульсации вен: «Перемен! Мы ждем перемен!» **
Эти самые «перемены» Холмогорова и устроила себе, круто меняя привычки. Говорят, если хочешь изменить мир — начни с себя, теперь это стало её главным правилом за прошедший месяц. Подумать только — уже месяц, как Александр Белов покинул пределы Москвы, а она ни разу не удосужилась провести весь день в стенах собственного университета! То придёт на одну пару, то на вторую, а то и вовсе — прогуляет. Космос со своими речами поначалу не лез, выжидая. И выждал таки! Разговор с деканом, после которого посыпались такие фразы, от которых Ире было очень сложно отделаться, как и от брата в совокупности. Вот же пристал! Сам-то не гранит науки целыми днями грызёт, а дорогу в мир криминала. Впрочем, даже с этим уже бороться было бессмысленно — руки опустились сами собой, а вот Космос действовать по примеру сестры не собирался. С порога услышав знакомую песню, Космосила и не думал оставлять прежние порядки — скорее, вернуть ту сестру, которая внушала ему спокойствие, а не только опасения! — Опять прогуливаешь! — констатировал с порога, сразу же, подходя к делу. Ира только усмехнулась от этих слов, махнула рукой. — Не начинай, пожалуйста, по новой, ладно? — Даже не успел закончить! — Может, тогда пойдёшь, отдохнёшь? А потом с новыми силами снова учить всех жизни, — конечно, Космос имел привычку влезать, но только когда дело касалось действительно дорогих ему людей. К слову, за этот месяц в этом списке назревало прибавление в виде одной симпатичной студентки пединститута. Вернувшаяся из юбилея, случайно подвернулась ему на всё той же остановке и была подброшена прямо под корпус учебного заведения. — Скоро это превратится в традицию, — констатировала Даша, краснея от собственных слов, — Случайности не случайны? — Из принципа в случайности не верю! — Тогда… Ещё увидимся? — Ну, это как карта ляжет! Вдруг ты завтра из Москвы куда опять соберёшься? Тогда, может, подброшу снова до вокзала. — Не соберусь. — Ну, тогда и повод нужно искать другой. — А если без повода? «Забавная, однако», — размышлял Космос. В далёкие дали заглядывать рано, но общество Старковой определённо ему не надоедает, а даже веселит. Может, и правда — случайности не случайны даже в его случае? Речь сейчас всё равно не об этом. — Ирк, вот чё происходит, объясни? За последний месяц тебя как подменили, чес слово! — Да всё со мной нормально… — Ну ты лапшу-то братцу не вешай на уши, другим приседать будешь! — Космос усаживается рядом, вырубая музыку, которая в данный момент мешает воспитательному процессу с его стороны, — Слушай, я могу понять твои девичьи какие-то переживания, лезть в это не собираюсь, но так же тоже нельзя! — Можно, Космос, ещё как можно, ты так жил до окончания школы, дай другим пожить. — Если отец узнает — эта жизнь будет недолгой, сечёшь? — Секут розгами. — Вот розгами и отхватим оба! Ира понимает, что спорить с Космосом бесполезно, особенно, что оба они упёрлись в свои точки зрения. И брат, несомненно, прав, но у неё нет ни сил, ни желания что-то менять сейчас. Пусть ещё этот отдых продлится несколько дней, в течении которых она постарается собрать себя по кусочкам, в отличие от разорванной втайне от собеседника фотографии Белова. Как там говорят: с глаз долой — из сердца вон? Можно попробовать!.. — Космос, — Ира первая ведёт в примирительное русло, признавая неправоту, но и объясняться с братом дело нелёгкое, сейчас ей точно не хочется раскрывать душу и быть виновницей ещё каких-то бед, которые натворит этот горячий родственник в поисках собственной справедливости, — Пожалуйста, оставь меня одну! Мне нужно подумать, понимаешь? — О чём, бля? — Ты сам сказал, что не будешь лезть. Это личное! — Ирк, я же вижу, что тебе не помогает это, в одиночку-то! Ну, ты бы сходила к Томке, что ли! Раз я-то не гожусь… — Пожалуйста, — она повторяет это, как мантру, заставляя его волей неволей подчиниться всё-таки, и не оставляя выбора в собственном действии. Всё таки, так дальше продолжаться не может! И встреча с другом, состоявшаяся спустя полчаса наново, вносит свои коррективы. — Хай, Пчёла, поднимаю хай, потому что это пиздец! Ирка завалила учёбу по-полной программе, в депрессии своей, ничё делать не хочет — не слушает даже! Если батя узнает о её проблемах с деканатом — нам всем будет немало, ядерная война цветочками покажется, так что, ты у нас главный креативщик, придумай, как расшевелить, а то мне уже начинает казаться, что живу не с сестрой, а с амёбой какой-то… Пчёла, у которого за прошедшее время что-то наладилось, готов скрутить уши в трубочку от увядания Космоса и новостей, которые попахивали нонсенсом. Но если сын профессора преуспел в философии, то выдумывание небылиц было явно не на его совести! — Что, всё так плохо? — На грани отчисления уж — домой звонили, хорошо, я трубку взял! — Станиславский бы сказал: не верю… — Ну раз не веришь, приди посмотри, как она тут днями просиживает и пролёживает! А у меня уже сил никаких не хватает… Эти слова вгоняли в тупик, заставляя задуматься о происходящем. И как бы сильно Пчёлкин не давал себе обещаний, теперь его всё больше тянуло к тому, чтобы эти самые обеты нарушить. Перемен требовали сердца и сложившаяся ситуация…