***
— Садитесь, блять, уже. Быстрее поедим, быстрее вернемся к работе и быстрее закончим. Все, и девушки, и парни, сидели на кухне и обедали, шумно болтая и действуя на нервы Кости, которому пришлось готовить в два раза больше из-за девушек. Но они купили продукты, так что парень был не так уж и против. — Так хочешь вернуться к нам в квартиру? — Завались, хомячиха. И хватит уже, блять, ерзать. Ты не можешь сидеть спокойно? — Не моя вина, что ваша кухня такая маленькая. — Она, блять, не рассчитана на десятерых. Так что конечно она будет казаться маленькой, если и вы здесь. — Серьёзный какой. Не лопни только. — Завались уже. Из-за того, что кухня девушек была занята мебелью, всем им пришлось ютиться на кухне парней. А из-за того, что места было жутко мало, то приходилось садится друг на друга. Изю сразу посадили на его стул и больше не трогали, так как он бы не пережил такого близкого общения с девушками. Костя потянул на себя Олю, как самую легкую. Однако в следующую же секунду он об этом пожалел, так как ему пришлось выслушивать её подколы по типу «Ну мог бы подождать, пока одни останемся», «ты прям всегда такой грубый?» и «Ммм, пахнешь карамелькой. Для меня надушился?». Коля, выразительно проигнорировав явные намеки Дениса, усмехнулась и умостилась на коленках Серого. Тот этого не ожидал и чуть не подавился картошкой, которую так любезно пожарил Баков. Роза, немного покраснев, осторожно села на Шурика, который выглядел так, будто в этом нет ничего необычного. Мила «случайно» сделала подножку Момо, и она всем телом завалилась на Шурика, а тот и не был против. После этого Роза весь обед извинялась, а парень с незаметной улыбкой принимал каждое извинение, как первое. Последней уселась на ноги Кири Мила, плюхнувшись, как на диван. Парень принял её с распростертыми руками, которыми потом сразу же обнял. Пока у парней были ставки насчет происхождения имени для Коли, Оля устроила с девушками пари на то, когда эти двое начнут встречаться. Мила участия не принимала, Оля поставила на неделю максимум обьясняя тем, что не такой уж он и тугодум, Коля на то, что он вообще не собирается делать первый шаг сам, а Момо поставила на месяц. Как только они доели, Костя спихнул с себя Ракину и, заставив Дениса мыть всю посуду, пошёл обратно к девочкам. Остальные, кроме Джиги, последовали его примеру, а Коля осталась с пикачу помогать. Тот чуть не расплакался, но в итоге мыл всё сам, пока девушка сидела, попивая чай и язвила.***
— Всё, блять. Закончили. — Добби свободен! — прокричал на всю хату Денис, после чего сразу же получил подзатыльник от Коли. Прошло ещё несколько часов, и наконец ремонт был окончен. Гостиная, две спальни, везде были поклеены новые обои, и находиться в них было запрещено Олей. Эдик уселся на стремянку, устало вздыхая. Немного подумав, он нахмурился и поинтересовался у девушек. — А спать вы где будете? — Эдик, блять! Костя ударил себя рукой по лицу, пытаясь успокоиться. Он понимал, к чему всё идёт, и ему это ой как не нравилось. — Вот же ж черт! И правда, — слишком наигранно удивилась Мила. — Коля, если хочешь, я могу тебя приютить. Кровать большая. — Спасибо, конечно, — ухмыльнулась девушка. — Но я предпочту подъезд. — Джи-и-ига, ну какой ещё подъезд? — Оля продолжила ныть за Милой, и так же искусственно. — У нас же такие хорошие сосе-… — Даже не думай, хомячиха, заканчивать эту фразу. Самая умная, блять, нашлась. — Ну Кость. Неужели вы и правда оставите дам в беде? — Ты где дам видишь? Передо мной одна алкоголичка щекастая. — Да как у тебя язык повернулся? — Оля притворно оскорбленно поднесла руку к сердцу. — Я сейчас трезвая. — Всё равно хуй тебе. — Твой? Костя раздражённо вздохнул и взялся за косяк, пытаясь успокоиться. Киря почесал шею и виновато пробормотал. — Кость… Ну нельзя их вот так оставлять. — Льзя. Отъебитесь. По итогу, девушкам всё-таки разрешили переночевать у них. Парни всеми правдами и неправдами смогли убедить Костю, но тот всё равно остался очень недовольным. Изя и Шура, под уговорами девушек, оставили девушкам свою комнату, перекочевав один к Косте, а другой к Денису. Роза, благодаря шипперству её подруг с художником, заняла кровать Шуры вместе с Колей, а Мила с Олей поделили между собой кровать Изи. Наступила ночь, и понемногу все заснули. Почти все. Костя сидел на подоконнике на кухне и пил зеленый чай Шуры, проклиная Олю, Изю, что кусался во сне и всех остальных парней, которые убедили его приютить девушек. Когда время было уже далеко заполночь, на кухню вышла сонная Ракина в одной майке. Увидев парня, она кокетливо улыбнулась и упала на стул, облокачиваясь макушкой на холодильник. — Не сделаешь мне чаёк? — Нет, — спокойно ответил Баков. — Какого хрена ты не спишь? — С Милой невозможно спать. Она одеялом укутывает так, что дышать не можешь. Хоть догола раздевайся. — Ты и разделась, — хмыкнул парень, оглядывая девушку с головы до пят. — И это моя майка. — Я её в шкафу Изи нашла, — объяснилась Оля. — А ты чего тут сидишь грустишь? — Изя кусается. Оля тихо рассмеялась, стараясь никого не разбудить. Вздохнув, Баков медленно встал и включил чайник. Повернувшись лицом к девушке, он устало провёл рукой по волосам и тихо, но четко произнёс: — Как же ты всё-таки бесишь. Она на это усмехнулась, а по лицу расползлась счастливая улыбка. — Знаю. Но признай, тебе же это нравится. — Завались, хомячиха, — каким бы грубым не был голос Бакова, на его лице появилась старательно замаскированная улыбка. — Вот про это я и говорю. Парень поставил перед девушкой кружку и сел обратно на подоконник, поворачивая голову к окну. За другим домом светили фары проезжающих мимо машин, а в нескольких окнах горел тусклый свет. Допив чай, Оля осторожно поставила кружку в раковину и вышла с кухни. Остановившись в дверях, она повернулась к парню и тихо сказала. — Спасибо за чай, Костя. И за компанию, было приятно с тобой помолчать. Хмыкнув, Баков кивнул и незаметно улыбнулся, всё смотря в окно. Постояв ещё несколько секунд, Оля вновь повернулась и ушла в комнату к девочкам, оставив Костю одного. Казалось, что от её недолгого присутствия ничего не изменилось, но парень был куда спокойней. А к утру он даже заснул, укутанный приятными воспоминаниями о прошедшем дне и ночи.