***
Когда Гарри спускался вместе с Гермионой вниз по лестнице, то рассказал ей, что сразу же после завтрака поработает над окклюменцией вместе со Снейпом. Сказать, что она была просто рада за него, было бы ничего не сказать. – О, Гарри! Это замечательные новости! Ты наконец-то попросил его? Он снова собирается помочь тебе очистить разум? Или научить тебя тонкостям окклюменции? О, да какое это имеет значение? У тебя будет мастер Окклюменции, который проведет тебя через весь этот процесс, независимо от того, где он начнется. Ты ведь расскажешь мне, как он будет тебя учить, правда? Мне стало очень интересно после того, как я прочитала все о теории. – На самом деле он просто поможет мне разобраться с одним вопросом, – заметил Гарри, хотя и усмехнулся ее энтузиазму. – Он предложил показать мне одну технику, а не снова начать регулярные занятия. Гермиона остановилась на одной из ступенек, и Гарри обернулся, заметив, что она больше не шагает рядом с ним. – Он сам предложил? – спросила она, подняв брови, все еще находясь в воодушевленном состоянии. – Это же просто огромное достижение, Гарри! Раньше Дамблдор должен был заставлять его помочь тебе, не так ли? Но на этот раз он предложил помочь сам? Может быть, на этот раз всё будет по-другому. Гарри бросил на нее скептический взгляд, прежде чем продолжить путь на кухню, чтобы присоединиться к семейству Уизли и поприветствовать Римуса, который снова заглянул к ним на завтрак. Как бы Гарри не подвергал сомнению слова Гермионы, но все же у него в душе затаилась такая же надежда. Может быть, на этот раз все будет по-другому. Конечно, прошлый год задал достаточно низкую планку. И чуда не потребуется, чтобы их урок был хотя бы лучше предыдущих. Но, конечно же, его план начать все как следует был сорван сразу же после завтрака. Как только он отодвинул свой стул от стола, Римус остановил его, произнеся тихим голосом: – Гарри, мы можем поговорить несколько минут? Может быть, в гостиной? – Гм, – Гарри посмотрел на часы. – Снейп хотел видеть меня сразу же после завтрака. – Это займет всего несколько минут. – Римус выглядел обнадеженным, и Гарри подавил желание отмахнуться от него. Он не хотел заставлять Снейпа ждать, зная, каким сильным приверженцем пунктуальности тот был. Не говоря уже о том, что ему все еще было не совсем комфортно от этой обеспокоенной, псевдо-родительской личностью, которую в последнее время Римус пытался примерить на себя. Но тут манеры Гарри взяли над ним верх, и он обнаружил, что плетется за Римусом в гостиную и садится на маленький диван напротив него. Римус наклонился вперед, упершись локтями на колени своих заплатанных брюк. Некоторое время он смотрел на Гарри с мягкой улыбкой на лице, как будто что-то выискивал. Гарри не знал, что именно это было, и почувствовал, как на него накатила внезапная волна упрямства. Он скрестил руки на груди и стал ждать. Римус был единственным, кто хотел поговорить, так что он вполне мог начать первым. – Как дела, Гарри? – спросил Римус, словно прочитав его мысли. Это заставило мысли Гарри метнуться в совершенно другом направлении. – Ты когда-нибудь изучал окклюменцию или легилименцию? – выпалил он. Он сощурил глаза при мысли, которая только что пришла ему в голову. Он стал больше осознавать необходимость скрывать некоторые из своих самых постыдных мыслей от Снейпа и Дамблдора после того, как узнал, что они были легилиментами, но он никогда не задумывался о возможности того, что другие учителя тоже обладали этим навыком. Он вытаращил глаза, когда обдумал последствия этого. У Макгонагалл сейчас было бы слишком много компромата на него. Римус, казалось, был озадачен этим вопросом. – Нет. Я не изучал эти дисциплины. – он склонил голову набок. – А тебе нужна помощь? Я думал, что вы с профессором Снейпом закончили свои уроки в прошлом семестре. Гарри пожал плечами, немного расслабившись в кресле. – Мы и закончили. Я имею в виду, технически. Но нет, – ответил он на вопрос Римуса. – Я не просил тебя о помощи. Мне просто было... любопытно. – Любопытно? Тебе? – поддразнил его Римус, и теплая улыбка озарила его лицо. Гарри не смог сдержать легкой улыбки. Римус, как никто другой, знал, какие неприятности могут возникнуть из-за его любопытной натуры. Он подумал, что, возможно, пришло время вернуться к первоначальной сути этого разговора. – Всё... э-э, вроде всё хорошо. Ну, знаешь, учитывая все обстоятельства. Полагаю, ты больше ничего не знаешь о лекарстве для Рона? Улыбка Люпина слегка померкла, и он покачал головой. – Но я уверен, что с ним все будет хорошо. Просто подожди и увидишь. – Ты не можешь этого знать, – отрезал Гарри. Он почувствовал знакомый подъем разочарования глубоко внутри и на этот раз решил позволить ему немного просочиться наружу. Лучше уж он выплеснет эмоции на Римуса чем на миссис Уизли. – Это всё, что говорят мне и остальные взрослые в этом доме. Ну, во всяком случае, все, кроме Снейпа. «Всё будет хорошо. С ним все будет в порядке. Это всего лишь вопрос времени.» Ты не можешь знать этого, Римус, – по крайней мере, ему удалось удержаться от крика. Он не мог забыть, как паршиво он себя чувствовал после того, как в последний раз вымещал все свое разочарование на Римусе. Он сделал глубокий, успокаивающий вдох. Римус протянул Гарри руку, но тот отодвинулся в сторону. – Прости, – тут же сказал он, увидев обиженное выражение на лице Римуса. – Я не хотел... – Нет, Гарри, – Римус сделал глубокий вдох. – Здесь я должен просить прощения. Гарри смущенно нахмурился. – Я не знаю, как это делать, – резко сказал Римус, опускаясь в кресло. – Я хочу быть рядом с тобой, быть тем, на кого ты можешь положиться, но я всё время ошибаюсь, не так ли? – он посмотрел на него поверженным взглядом, и Гарри был ошеломлен. В последнее время он был не совсем доволен Римусом, но и не ожидал, что тот бросит притворство и извинится за что-нибудь. Гарри чувствовал, что должен успокоить его, сказать, что все в порядке, но не мог найти нужных слов. Он даже не был уверен в своих чувствах к Римусу в эти дни. О, конечно же, он любил его. Он просто... чувствовал себя немного сбитым с толку из-за того… ну, любит ли его Римус. Но он не мог этого сказать. Ему было шестнадцать. Он не хотел жалостливо вопрошать взрослых о том, достоин ли мальчик, которого не любила его семья, быть любимым кем-то еще. Он неловко откашлялся и попытался выбросить эти мысли из головы. – Сириус был безрассуден, он всегда бросался с головой во всякое еще с тех пор, как мы были мальчишками, – говорил Римус. – Я также думал, что он был безрассуден и по отношению к тебе, но он, по крайней мере, знал, как достучаться до тебя, не так ли? Он знал, что тебе было нужно, и знал, когда стоит подставить свое плечо. И мне... мне жаль, что я не был таким человеком для тебя, Гарри. – Римус... – неловко произнес Гарри, услышав обречённый тон Римуса. Он снова откашлялся, пытаясь придумать, что сказать. В конце концов, слова этого человека были правдой. Он не был рядом с Гарри, как Сириус, и Гарри обижался на него за это. Но в то же время Гарри вовсе не хотел, чтобы этот человек чувствовал себя виноватым. – Ты... эм, ты же знаешь, что не должен быть тем, кем был для меня Сириус, верно? – Римус выглядел так, словно готов был возразить, поэтому Гарри поспешил продолжить: – Ты был другом моего отца, я понимаю, и ты был отличным учителем. Кстати, спасибо, что давал мне дополнительные занятия, – добавил он. – Но у меня уже были родители. И крестный. Они умерли, и я всегда буду скучать по ним, но ты не обязан…становиться ими. Римус с минуту грустно улыбался ему, прежде чем ответить. – Думаю, немного эгоистично с моей стороны предполагать, что я могу занять такое значимое место в твоей жизни, не так ли? Гарри пожал плечами и слегка улыбнулся, размышляя: – Сириус не был похож на наставника, о котором можно было бы мечтать, ты же знаешь. Он поощрял меня принимать свою безрассудность больше, чем, по-моему, полагается крестному отцу. При этих словах уголки губ Римуса приподнялись. – Могу себе представить. – И он обвинял меня в том, что я недостаточно похож на отца, – тихо сказал Гарри. – О, Гарри, – сказал Римус, и на этот раз, когда он протянул руку, Гарри позволил ему положить ее себе на колено. – Тебе многое досталось от твоего отца. У тебя его храбрость и решительность, его преданность своим друзьям... не говоря уже о его упрямстве и склонности к остроумным высказываниям о своих учителях. Гарри фыркнул от смеха. – Но я также вижу, что тебе многое досталось от матери, – мягко добавил Римус. – У тебя ее ум, ее добросердечное сострадание к другим, ее великолепная способность прощать... – он сжал колено Гарри и убрал руку. – И все же ты тот, кем являешься ты сам. Ты можешь гордиться тем, что дали тебе родители, но ты не обязан быть кем-то, кроме себя самого. Никогда не упускай это из виду. Гарри наклонил голову, чтобы смахнуть непрошеные слёзы. Эти слова значили для него нечто невообразимое, и он почувствовал, как тяжесть спадает с его сердца. Он знал, что Римус никогда не будет для него тем же, кем были для него Джеймс или Сириус, но по тому, как Римус смотрел на него в тот момент, он также понимал, что тот искренне заботится о Гарри. Ради самого Гарри. Ему вдруг захотелось обнять мужчину, но вместо этого он ухмыльнулся и сказал: – Знаешь... возможно, ты не так уж и ужасен, как тебе кажется. Римус рассмеялся. – Но на самом деле, Римус, – сказал Гарри, – я не шучу. Ты хороший учитель. Ты был мне хорошим другом. Я знаю, что могу обратиться к тебе за советом или помощью, если мне это понадобится, и я действительно ценю это. Но ты не должен пытаться заменить мне моих родителей, Сириуса или кого-либо еще. Просто будь собой. Этого достаточно, клянусь. – Даже если быть самим собой означает, что я все еще не буду делиться с тобой делами Ордена? – Римус бросил на него беззаботный, но многозначительный взгляд. Гарри пожал плечами. – Просто не лги мне. С меня хватит лжи и разбавленной правды на всю оставшуюся жизнь. – Решено. – Римус улыбался глазами, но его губы все еще выражали серьезность, когда он подался навстречу для рукопожатия. Гарри обхватил ее и улыбнулся. – Решено. Римус улыбнулся в ответ, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. – Значит, ты теперь лучше ладишь с профессором Снейпом? Снейп! Гарри взглянул на настенные часы и вскочил на ноги. – Мне действительно нужно идти, Римус, – сказал он, но остановился. – Он ведь ничего не сказал тебе, правда? – Гарри крепко сжал губы от внезапного желания отрицать все, что профессор зелий мог сказать о нем и его поведении за последние несколько недель. Он по-прежнему не мог забыть об этом. – Ну, нет. Профессор Снейп всё ещё так же жаждет поговорить со мной, как и тогда, когда мы были в Хогвартсе, – Римус спокойно улыбнулся, как будто это его нисколько не беспокоило. Он встал и разгладил складки на брюках. – Я только хотел узнать, по какому поводу ты встречаешься с ним сегодня утром. Он помогает тебе с домашним заданием по зельям, которое тебе ещё нужно выполнить? Гарри глубоко вздохнул и снова посмотрел на часы, прежде чем неохотно признать: – Я, вообще-то, не буду брать зелья в следующем году. – Нет? – спросил Римус, подняв брови. – Неужели ты все-таки решил не поступать в Аврорат? – Дело не в этом, – уклончиво ответил Гарри, но затем признался: – Я не получил достаточно высокий балл, чтобы продолжить обучение в следующем году. – О, – просто сказал Римус, и Гарри постарался не показать своего смущения, пока они молча шли к двери. Когда Римус открыл дверь, он положил руку на плечо Гарри и сказал: – Я могу быть сейчас только самим собой, но я был бы счастлив поговорить с ним от твоего имени, если ты этого хочешь. Гарри наморщил нос, не зная, смеяться ему или ужасаться от этого предложения. Римус пожал плечами. – Каждый профессор сам решает, каких студентов принимать в свои классы. Они устанавливают правила, но при желании имеют право сделать исключение из этих правил. – И ты действительно думаешь, что профессор Снейп когда-нибудь сделает исключение для гриффиндорца? Римус ухмыльнулся. – Ну, всё когда-нибудь случается в первый раз. Гарри хмыкнул, невольно развеселившись, но покачал головой. – Это не сработает. По правде говоря, это скорее навредит, чем поможет. Держу пари, он бы сказал «нет», даже если бы Дамблдор попросил. И в любом случае, я думаю, что он только сейчас начинает понимать, что я не жду милостей только потому, что я Гарри Поттер. Я не хочу давать ему никаких доказательств того, что это действительно так. Римус улыбнулся и сжал его плечо. – Я все понимаю. Предложение остается в силе, если ты передумаешь. Гарри одарил его легкой, искренней улыбкой, хотя и знал, что никогда не поймает его на слове. – Спасибо, Римус. Я серьёзно, – крикнул он через плечо, поднимаясь по лестнице через две ступеньки в лабораторию Снейпа. Он скрестил пальцы в надежде, чтобы профессор не расспрашивал его о точном времени окончания завтрака и о том, почему он сразу же не пришел. Будем надеяться, что мужчина сегодня в хорошем расположении духа и что бы он ни задумал для их урока, он не будет слишком изнурительным. И будем надеяться, что это сработает, и Гарри все-таки разберется с окклюменцией! Гарри постучал в дверь Снейпа. Он раскачивался с пятки на носок, пока не услышал голос профессора: – Войдите. Он толкнул дверь, не в силах подавить крошечное чувство надежды, растекающееся у него в груди.Глава 26. Полночь в кухне
16 мая 2020 г. в 17:14
...так весело. Завтра мы поедем на карнавал. Тунья сказала папочке, что не хочет ехать, но я знаю, что она всего лишь притворяется. Она так же, как и я, взволнована поездкой на колесе обозрения. Я думаю, что это может быть лучше полета на метле! (Не дай Картеру узнать, что я это сказала. Мерлин упаси меня запятнать имя квиддича.) Этим летом Тунья была просто ужасна. Думаю, она все еще расстроена, что мама и папа не купили ей волшебную палочку в прошлом году. Я сказала ей, что в руках магглы она попросту не будет работать, и теперь она даже не говорит со мной. Честно. Я люблю ее, но порой я была бы не против быть единственным ребенком в семье, как ты.
По крайней мере, я скоро вернусь домой и у нас будет целые две недели на выполнение домашней работы. Третий курс! Можешь ли ты в это поверить? Надеюсь, профессор Макгонагалл была искренна, когда говорила, что собирается обучить нас искусству анимагии в этом году. Я была больше воодушевлена чарами и зельями до того, как она это сказала, но эта тема звучит завораживающе! (И не смей издеваться надо мной. Знаешь же, что любишь школу так же сильно, как и я.)
Может быть, в следующий раз твой папа разрешит тебе поехать с нами. Так как ты не можешь быть здесь, я шлю тебе кусочек этого места вместе с письмом. Его прибило к моим ногам этим утром. Разве он не очарователен? Теперь ты можешь представить, что тоже был на пляже. Может быть, мы даже сможем его заколдовать, чтобы было слышно звуки прибоя. Тебе он понравится, обещаю. Это одна из тех вещей, из-за которой здесь стоит побывать лично.
Пора идти. Мама зовет нас ужинать. Я вернусь домой прежде, чем ты успеешь сказать «Хогвартс-Экспресс».
Твоя подруга,
Лили.
– Это от моей мамы, видишь? – сказал Гарри после того, как закончил читать письмо вслух. – Это ее почерк. Думаю, она действительно писала на этой самой странице, когда ей было тринадцать. Снейп дал его мне. Снейп! Как ты думаешь, где он его нашел? В любом случае, он просил меня не спрашивать, и после всего случившегося думаю, что не буду этого делать... пока что. Но, по крайней мере, хотелось бы узнать, кому было адресовано это письмо.
Ответа не последовало, хотя Гарри и не ожидал его услышать.
Он протянул руку, чтобы коснуться бледного запястья Рона, лежавшего на простынях, и убедиться, что кожа его друга все еще оставалась теплой. Он мог чувствовать слабый пульс подушечками своих пальцев. Грудь Рона поднялась и так слабо опустилась, что Гарри пришлось внимательно проследить, чтобы убедиться, что тот действительно дышал.
Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула у кровати Рона и снова просмотрел содержание письма. Оно было таким обычным, и именно это нравилось в нём Гарри. Так оно было более достоверным... источником в один из дней жизни его матери. Начиная с полудня, он читал и перечитывал его уже дюжину раз, представляя свою маму молодой студенткой, пишущей на той самой странице, которую он держит в руках. Он вновь задался вопросом, кому же оно было адресовано. Кем были ее друзья? Какой она была, когда училась в Хогвартсе?
Конечно, некоторые вещи ему были известны, но в действительности он встречал только друзей отца. Он много чего знал о Джеймсе Поттере – о том, как тот играл в квиддич, стал анимагом, и как часто попадал в неприятности вместе с Сириусом. Он знал, что его отец был храбрым и веселым, что он флиртовал с его мамой и как тот, по крайней мере, единожды стал кем-то вроде обидчика.
Он не встретил ни одного друга своей матери. Никто по-настоящему не рассказывал о ней, за исключением общих фраз о том, что она была и храбра, и красива, и умна. Кто-нибудь мог бы предположить, что он знал чуть больше этого, учитывая, что его воспитывали родственники со стороны Лили, но Петунья Дурсль отказывалась говорить о сестре, лишь упомянула, что она ушла, ее убили, и им досталось ее отродье, о котором они должны были позаботиться. Он даже не знал, были ли когда-нибудь Петунья и Лили близки, как настоящие сестры.
Теперь он знал, что ей нравились колеса обозрения и школа, и теперь ему было известно, какие предметы ей нравились в школе, и что она хотя бы единожды на каникулах съездила с семьей на пляж. Также он теперь понимал, что у нее был друг, с которым она летом делала домашнюю работу, и что их отношения с сестрой порой шли в разлад. Не так уж и много информации, но это куда больше того ничего, что было у Гарри.
– Думаешь, она много писала своим друзьям? Может быть, я смог бы выяснить, с кем она дружила, и... – он замолчал, представляя, как бы на это ответил Рон. – Нет. Нет, ты прав. Это было бы странно. Что бы я у них спросил? «Здравствуйте, я Гарри Поттер. Вы ходили в школу вместе с моей мамой. Какие оценки у нее были по гербологии?», – он закатил глаза.
Он снова замолчал, и единственным звуком в комнате было тиканье часов в углу. На самом деле это начало раздражать Гарри. Он почти заглушил этот звук, накинув на часы одеяло, на случай если Рон тоже будет раздражён тиканьем... но мысль о том, что Рон, находясь в коме, может слышать настолько хорошо, чтобы почувствовать раздражение, дала Гарри надежду, и поэтому он оставил все как есть.
Была почти полночь. Он подождал, пока станет совсем поздно, чтобы прийти к Рону, когда никого уже не будет, но оказалось, что миссис Уизли свернулась калачиком на стуле возле его кровати. Он попытался улизнуть из комнаты, но она услышала его и сказала голосом, полным слез: «Сядь, Гарри, дорогой. Рон будет рад твоей компании», – и покинула комнату.
Он изучал бледное лицо Рона и наблюдал, как его грудь то поднималась, то опускалась. Медленно правда, но зато непрерывно.
Он достал из конверта сердцевидный камень и стал вертеть его в руках снова и снова. Было удивительно осознавать, что какой-то маленький бесполезный камушек тотчас же станет чем-то бесценным, после того как он узнает, что когда-то в своих руках его держала мама . Она подобрала его, потому что посчитала особенным, а затем еще и подарила своему другу. А теперь он каким-то образом перешел к Гарри. Он мечтательно улыбнулся. Он даже мог представить, как именно ему она дарит этот камень.
– Не на что особо смотреть, да? – сказал Гарри, но про себя подумал, что тот был красивым. Он не знал, где Снейп его раздобыл или что побудило его отдать конверт Гарри, но он не собирался заставлять мужчину жалеть об этом, задавая вопросы, которые его попросили не задавать.
Он осторожно сложил письмо и вложил его вместе с камнем в конверт. Ему нужно было найти безопасное место, где бы он мог его хранить, когда вернется в свою комнату. Нигде не было незакрепленных половиц, подумал он, изучая старые стены и потемневшую мебель.
– Никогда не задумывался, какие секреты таит в себе этот дом, о которых нам Сириус никогда не рассказывал? – поинтересовался он вслух. – Я знаю, что он ненавидел находиться здесь, но, может, он просто не ценил хорошие качества поместья из-за своей семьи? Это старый дом волшебников, он должен таить в себе секреты. Когда тебе станет лучше, мы должны просмотреть здесь все на предмет потайных ходов.
Он отказался рассматривать вслух возможность того, что Рону не скоро может стать лучше... или вообще никогда. Он уже обдумал все худшие возможности у себя в голове. Озвучивая их вслух, они могли бы стать слишком реальными, слишком вероятными... слишком неизбежными. К тому же Рон мог его услышать. Если была хоть отдаленная возможность того, что он каким-то образом может находиться в сознании и слышать то, что происходит вокруг, то Гарри должен был дать ему понять, что у него нет сомнений в том, что они поймут, как его спасти.
Гарри снова и снова вертел конверт в своих руках. Он снова изучал его. На конверте не было ни имени, ни даже никакого намека на то, что оно здесь было написано.
Он тяжело вздохнул и поднялся на ноги, внезапно устав от обдумывания всяких таинственностей. На нем повисли эти загадочности, а он просто хотел вернуть назад своего лучшего друга, и чтобы Волдеморт прекратил портить жизнь людям, которых он любил.
Если бы он был совершеннолетним, то сам бы отыскал Волдеморта и...и...
И что?
Конечно, было пророчество, но какие в действительности оружия были у Гарри против самого сильного и злого волшебника на планете? Дамблдор считал, что у него в арсенале есть довольно мощное оружие – любовь, но как это вообще понимать? Как Гарри мог вооружиться любовью? Волдеморт, как знаток легилименции, коим он и является, может разорвать разум Гарри на кусочки прежде, чем тот поймет, как работать под углом зрения «Любовь-в качестве-оружия». Он изучил уже целую тонну об окклюменции, когда стал усерднее ей заниматься, но он едва достиг прогресса в применении этих запутанных ментальных искусств на практике.
Он потер глаза и снова дотронулся до запястья Рона. Кожа теплая. Сердце бьется. Грудь поднимается и опускается.
– Я вернусь, приятель. Приятных снов. – сказал он и повернулся. Он даже не оглянулся посмотреть на своего неподвижного, бледного друга, когда покинул комнату.
Миссис Уизли в коридоре не было, поэтому он решил направиться на кухню. Если она все еще не спит, то будет очень признательна, узнав, что может ещё немного побыть у постели своего младшего сына. Гарри определенно не ожидал открыть дверь и увидеть Снейпа, сидящего в одиночестве за кухонным столом, окруженного книгами и пергаментами. Гарри остановился на полушаге, когда профессор отнял взгляд от своей работы. Этот человек вообще когда-нибудь спит?
– Простите, – машинально произнес он и отступил на шаг. Прежде чем он успел изящно удалиться, Снейп остановил его, подняв бровь.
– Немного поздновато для перекуса, не так ли, мистер Поттер?
Гарри не до конца закрыл дверь, придерживая ее одной рукой.
– Я искал миссис Уизли.
Он вздрогнул, когда ему в голову пришла следующая мысль.
– Вы не... эм, вы всё ещё отвечаете за меня? – Снейп прищурился, и Гарри, осознав, как нахально это прозвучало, поспешил объяснить: – Я лишь имел в виду, что вы сказали мне не покидать комнату ночью... и я не пытался нарушить правила, и этим утром тоже, я просто, вроде как, забыл об этом со всем навалившемся. Вы знаете, с тех пор как, ну... – Гарри понял, что Снейп уловил суть дела, и захлопнул рот, не желая слушать своё дальнейшее бормотание.
Взгляд Снейпа скользнул по пижаме Гарри, его дырявым носкам, а затем задержался на знакомом конверте, который Гарри держал в руках.
На лице Гарри вспыхнул румянец, и он спрятал конверт за спину. Он не был уверен, почему был так смущен тем, что мужчина мог увидеть, как сильно эта вещь была дорога ему. Также Гарри, право слово, надоело сталкиваться с этим человеком, когда на нем была только пижама. Это заставляло его чувствовать себя... незащищенно. Уязвимо.
– Ладно. Ну, я, э... оставлю вас од...
– Вам приснился кошмар? – перебил Снейп, внимательно изучая его.
Гарри машинально помотал головой.
– Только проснулся, – сказал он, и, осознав, что Снейп не принял такого короткого ответа, добавил: – Я был с Роном.
Снейп кивнул и опустил взгляд на пергамент, который лежал перед ним. Гарри принял это за разрешение уйти. Он уже начал уходить, как Снейп остановил его, сказав почти что назидательно:
– Артур Уизли сообщил мне, что за последние несколько дней вы провели непомерное количество времени на чердаке.
Гарри остановился, застигнутый врасплох. Неужели между ними теперь все будет именно так? Между ними просто состоится случайный разговор в полночь, когда они находятся на кухне? Как будто не было ничего странного в том, что они оба были здесь, и Гарри был одет в пижаму? Как будто не было безумно странно, что ранее в этот же день они признались друг другу в совершенных проступках, едва ли получив на это ответную реакцию?
Очевидно, так оно и было, поскольку Снейп спокойно ждал ответа Гарри.
– Я хотел побыть один, – просто сказал он.
– А, – ответил Снейп. – Должно быть, так оно и было, учитывая, что половина подростков, живущих в этом доме, присоединилась к вам вчера на целый день.
Гарри прищурился, не понимая, почему Снейп разнюхивает про это, но не пожелал нарушать их перемирие, огрызаясь в ответ, и поэтому честно признался:
– Мы учились, – он предположил, что мог бы признаться, что изучает окклюменцию. Мерлин знает, Снейп был бы рад услышать, что Гарри наконец-то воспринял это всерьез. Но тогда ему пришлось бы признаться в своей продолжительной бездарности.
– Учились. На чердаке, – приподнятые брови Снейпа наглядно показали, что он думает о правдоподобности такого оправдания.
– Да, на чердаке, – настаивал Гарри. – Сначала я пытался сосредоточиться, находясь подальше от людей. Но затем Гермиона предложила мне свою помощь, а потом и Джинни.
– И вам потребовались два наставника, не так ли? – усмехнулся Снейп, не сдаваясь. – Я видел ваши результаты СОВ. Хотя это не лучший показатель ваших способностей, они не так уж плохи.
– Мы учились! – сказал он, и его гнев начал брать над ним верх. – К тому же, это не ваше дело! – он фыркнул и быстро добавил: «Сэр», – вот тебе и все попытки быть вежливым. Возможно, они пришли к какому-то пониманию насчет прошлого, но Снейп всё ещё был Снейпом, а Гарри всё ещё Гарри. Было сложно представить, что даже ради будущего им удастся преодолеть разногласия, вызванные противоречиями их характеров.
Глаза Снейпа вспыхнули из-за гнева Гарри, но он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Он медленно кивнул на стул напротив себя и сказал:
– Почему бы вам не присесть, мистер Поттер? Видите ли, как взрослый человек, которому оставили под ответственность вас – заботу, которую профессор Дамблдор фактически не отменил после того, как Уизли поселились здесь, – похоже, вы нуждаетесь в ознакомлении с тем, что является или не является моим делом.
Гарри колебался ровно столько, сколько потребовалось на то, чтобы увидеть отсутствие выхода из этой ситуации, прежде чем неохотно поплестись к указанному креслу. Он осторожно положил конверт на соседний стул и стал ждать начала неизбежной лекции, богатой на словарный запас.
– Поттер…
– Я изучал окклюменцию, – выпалил Гарри.
Снейп посмотрел на него, застигнутый врасплох, что и требовалось Гарри. В конечном счете Снейп должен был обязательно получить нужную ему информацию, а до тех пор Гарри будет неприятно подвергнут лекциям и расспросам. С таким же успехом можно было бы пропустить лекцию и сразу перейти к неизбежному. Стоит надеяться, что Гарри сможет преуменьшить унизительный факт отсутствия у него прогресса.
– Вы были правы, – продолжал он. – Раньше я не сосредотачивался. Я думал, что это было скучно и трудно, и я не хотел прилагать к этому усилия. Но... теперь я должен. Даже если это скучно и тяжело. Так что я читал книгу и практиковался в некоторых упражнениях, а Гермиона и Джинни предложили помочь, когда увидели, чем я занимаюсь. Это всё, профессор, клянусь.
На этот раз Снейп, казалось, не знал, что сказать. После долгой паузы он тихо произнес:
– Вы уже четыре дня прячетесь на чердаке.
Гарри молча кивнул.
– И все это для того, чтобы вы смогли прочитать книгу по окклюменции, которая еще на прошлой неделе была для вас проклятием существования? – его лицо выражало явный скептицизм.
Гарри снова кивнул и посмотрел вниз, проводя пальцем по деревянной поверхности стола. Ему было по-настоящему стыдно за то, что ранее он не приложил должных усилий.
– И что же вы узнали?
Гарри поднял голову.
–Я... э-э... я узнал, что есть много способов очистить разум... и что большинство из них требуют концентрации, а не просто... пустоты в мозгу.
– Пустоты в мозгу? – недоверчиво спросил Снейп. – Таково было ваше понимание окклюменции до сих пор?
Гарри слегка сгорбился, сидя на стуле.
– Да, ну... мы уже установили, что я в этом полный ноль, ясно?
Снейп нетерпеливо махнул рукой.
– Что еще?
– Я узнал о том, как тесно связаны ментальные искусства, и что невозможно стать мастером окклюменции, не выяснив, как контролировать эмоции... отодвигая их на второй план, используя их в качестве ложного следа и все такое, – он не добавил, что контроль над эмоциями никогда не был его сильной стороной. Но с другой стороны, Снейп уже знал это.
– Продолжайте, – сказал Снейп. Он сложил пальцы домиком перед подбородком.
– Э-э… –Гарри не был уверен, что это было такой уж блестящей идеей, но теперь, когда перед ним был окклюмент, он испытывал искушение получить ответы на некоторые свои вопросы. Даже если это был Снейп. Ну... Гарри слегка наклонил голову, изучающе глядя на Снейпа в течение нескольких секунд. Мужчина ничего не сказал по этому поводу, только вопросительно поднял бровь. Может... может быть, потому что это был Снейп. Он каким-то образом знал так, как не знал в прошедшие недели, что если он задаст свои вопросы, то Снейп ответит на них.
– Было кое-что, что я... я имею в виду, может быть, вы не откажетесь ответить мне на один вопрос, профессор?
Снейп внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.
– Речь идет о перенаправлении эмоций, – начал он. – Видите ли... в книге говорилось о переносе эмоций в часть тела, и я просто... я не понимаю, как это сделать, – сказал он с вопросом в голосе. – Я имею в виду, эмоции есть эмоции. У них нет физического обличия. Как я могу относиться к ним так, как будто я могу их трогать или двигать? – он поднял руки в разочарованном жесте и стал ждать.
Снейп тоже склонил голову набок.
– Я полагаю, вы испробовали упражнения, предписанные книгой?
– Да, – вздохнул Гарри, – но пояснение к упражнению не имело для меня особого смысла. Или, может быть, это звучит так, будто оно должно иметь смысл, но я сам в своей голове не могу понять, как осуществить это на деле. Если здесь вообще есть смысл, – добавил он и содрогнулся. Он говорил как настоящий идиот.
Снейп положил руки на стол и рассеянно постучал пальцем по его поверхности.
– Книги поучительны и проливают свет на многие вопросы, но они не могут воздать должное всем начинаниям. Есть причина, по которой почти все изучающие окклюменцию ищут наставления от учителя из плоти и крови, а не от неодушевленных страниц книги. Некоторые вещи лучше показать, чем объяснить.
Гарри кивнул и отвернулся. Они были опасно близки к теме их не увенчавшихся успехом уроков в прошлом учебном году, и Гарри не знал, был ли он столь непреклонен в этом вопросе даже после извинений. Он испытывал некоторое напряжение из-за того, что не понимал, вышел ли он сухим из воды или продолжает ходить по тонкому льду.
– Я полагаю, что профессор Дамблдор сможет помочь мне с этим, когда начнутся занятия в школе.
– Или... – начал было Снейп, но осекся. Он поднял руки со стола и скрестил их на груди. Он молчал так долго, что Гарри вопросительно посмотрел на него. Некоторое время Снейп внимательно рассматривал его, напустив на лицо скучающее выражение. Затем же он откашлялся и отвел взгляд. – Или... я предполагаю, что могу показать вам, как это сделать.
Гарри не был уверен, что правильно расслышал. Он широко раскрыл глаза, проиграл эти слова у себя в голове, и, подняв глаза, увидел, что Снейп вновь устремил на него свой взгляд. Он решил, что он, должно быть, не ослышался, потому что Снейп выглядел очень и очень смущённым. На самом деле, он выглядел так, будто в любой момент мог взять свои слова обратно, поэтому Гарри принял поспешное решение и кивнул.
– Я был бы вам благодарен, сэр.
Гарри не был удивлен, когда Снейп коротко кивнул, затем взял перо и повернулся к своим книгам со словами:
– Тогда завтра. Я буду ждать вас в своей лаборатории сразу же после завтрака, независимо от того, до скольких вы сегодня вечером собираетесь побродить по дому, – этой колкости не хватило остроты, и Гарри украдкой бросил последний взгляд на профессора, когда взял конверт матери в руки и отодвинул свой стул. Снейп что-то царапал на листке пергамента; черная завеса волос скрывала его лицо.
Когда Гарри направился к двери, ему пришло в голову, что Снейп, вероятно, чувствует себя так же неловко и неуверенно в их новом временном перемирии, как и он сам. Хотя это не должно было помочь Гарри разглядеть в Снейпе, кем тот был на самом деле, но это произошло.
Хоть на пару минут Снейп был просто... человеком. Ладно. Сообразительным, неловким в общении, антисоциальным, саркастичным и осторожным человеком. С проблемами в управлении гневом.
Ладно, значит, он был не совсем достойным восхищения человеком.
И всё же Гарри почему-то не очень боялся этого урока окклюменции. Он на самом деле думал, что, может быть, на этот раз, когда Снейп готов преподавать, а Гарри готов учиться, он поймет все довольно быстро. Он с надеждой улыбнулся своим мыслям и отправился спать.