О враг мой

      Он повернулся к Гарри. Его губы растянулись в ухмылке.       — Позволь мне поведать тебе историю об одном таком предательстве.       Любезный тон Волдеморта резко контрастировал с его холодным взглядом.       Гарри потерял дар речи. Он покачал головой, намереваясь хоть как-то выразить свое несогласие. Весь ужас заключался в том, насколько притягательными были для него слова Волдеморта. Гарри и раньше был глубоко заинтересован жизнью профессора, но теперь, когда злой, сумасшедший волшебник начал рассказывать всё больше и больше о прошлом Снейпа, он стал цепляться за каждое слово.       — Всё началось в таверне, — начал Волдеморт. — В старой, грязной, захудалой таверне, — краем глаза Гарри заметил, как Снейп дернулся. Движение было едва заметным, но ясно давало понять, что Снейп не хочет, чтобы это произносилось вслух. Хотя у Гарри не оставалось выбора, кроме как слушать, он чувствовал себя виноватым за то, что хотел этого. — Альбус Дамблдор не сторонник подобных заведений, но на тот момент он уже достаточно долго пытался нанять кого-нибудь на должность профессора прорицаний.       Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанных Волдемортом слов, и, когда у него это получилось, кровь в его жилах застыла. Он внезапно понял, к чему клонит Волдеморт, и что именно тот хочет рассказать о Снейпе. Гарри слышал эту историю. Кабанья голова. Собеседование Дамблдора с Трелони. В тот день она поведала пророчество о Гарри. Часть из него была подслушана, а затем передана Волдеморту. Ему рассказали о мальчике, рожденном шестнадцать лет назад, на исходе июля, который должен был умереть. Но Гарри не умер — вместо него погибли его родители, которых он не помнил. Единственным воспоминанием остались крики, которые он слышит всякий раз при приближении дементоров…       Он вновь мотнул головой, не желая дальше слушать Волдеморта.       — А, вижу, ты уже понял, — Волдеморт улыбнулся, будто гордясь достижением своего лучшего ученика. — А Северус уверял меня в твоей глупости. Еще одна ложь от него, как понимаю.       — Ты врешь, — проговорил Гарри, превозмогая оцепенение.       — Вру? — передразнил Волдеморт. — С чего это? Я ещё ничего тебе не рассказал. Ты сам пришел к такому выводу и, прошу заметить, попал в точку. Ты можешь похвастаться преданностью и доверием, но ты вполне хорошо понимаешь, на что способен твой профессор, когда действует в своих интересах.       Гарри сжал губы и старался больше не смотреть на Снейпа. Он начинал злиться, но не мог понять, на кого именно: Волдеморта, Снейпа или самого себя. Или, может, на Дамблдора за то, что тот не говорил ему правду. Как бы там ни было, Гарри прав в одном — это одна безумная, запутанная игра.       — Северус Снейп передал мне пророчество, — Волдеморт не мог не донести до него эту суровую правду. — Только благодаря его преданности и самоотверженности я узнал, что ты должен умереть. Он был счастлив оказать подобную службу во имя нашей миссии, — он сделал шаг вперед, ожидая, что Гарри посмотрит на него. — Я видел, как твой отец пал к моим ногам, когда умер. Он не оказал мне должного сопротивления. Всё закончилось быстро. Ты должен быть рад этому. Северус же предпочитал для него более мучительную смерть. Он ненавидел твоего отца, как ты знаешь. Он злорадствовал от того, что приложил руку к нахождению дражайшего Джеймса Поттера.       Гарри больше не пытался отвести от Снейпа взгляд. Он посмотрел ему прямо в глаза, и мужчина сделал то же самое. Тот побелел, но не выказал никакого раскаяния. Снейп не пытался утаить или отрицать сказанное. Он стоял на коленях с высоко поднятой головой. Гарри не понимал, брал ли тот его на слабо, или же профессор просто смирился со всем, что будет дальше. Он осознавал только то, что мужчина действительно больше шестнадцати лет назад сделал выбор, который разрушил жизнь Гарри, и тот радовался этому.       Нет. Гарри умоляюще посмотрел на Снейпа. Это всего-навсего дурацкая шутка. С минуты на минуту Снейп переубедит его. Возможно, он подыгрывает потому, что это часть какого-то странного плана по вызволению их отсюда. Или… может, всё было по-другому? Должно быть, Снейп не понимал, что делает, или дело было в чем-то другом, или… или, по крайней мере, он не радовался тому, что приложил руку к осиротению Гарри.       Потому что ему стало плохо от одной мысли о том, что он пустил его в свою голову и скольким за прошедшие месяцы поделился с ним, насколько он стал полагаться на него, а тот всё это время скрывал от него такой секрет. Гарри резко схватился за живот. Кто же знал, что предательство будет так похоже на тошноту?       — Разве Вы не собираетесь что-то сказать? — спросил он Снейпа, не обращая внимание на дрожь в голосе. Молчание Снейпа только подпитывало его гнев. Если то, что сказал Волдеморт, было правдой, мужчина не имеет права не объясниться перед Гарри.       Губы Снейпа стали белее его лица, что было единственным свидетельством того, что он всё ещё способен испытывать эмоции, однако тот не произнес ни слова.       Гарри придвинулся ближе.       — Скажите что-нибудь, — приказал он. Гнев придавал его голосу силу.       Несколько секунд Снейп пристально глядел на него, а затем спокойно произнес:       — Он сказал правду, — и сжал губы, не сводя взгляд с Гарри. Мальчик понял, что большего он не добьется.       Он не заметил, как поднял палочку, но, нацелив ее на Снейпа, уже не мог ее опустить. Так Гарри казалось, что он лучше контролирует ситуацию. Его трясло от гнева, замешательства и пережитого предательства. Он также хотел расплакаться от того, что могло бы быть, если бы той ночью Снейп не появился в таверне или же решил держать язык за зубами. У Гарри могли бы сейчас быть родители. Ему бы не пришлось жить с Дурслями, спать в чулане под лестницей, искать в мусорном баке объедки или учиться скрывать синяки под лохмотьями, что были ему не по размеру. Его бы любили.       Смех Волдеморта должен был вырвать Гарри из той пучины гнева и скорби, в которую он всё глубже погружался, но этого не произошло. Он знал, что радует этим волшебника, позволяет ему победить уже тем, что направляет на Снейпа палочку — даже если и не будет использовать ее, — но ему теперь всё равно. Не помогло и то, что Снейп продолжал глядеть на него этим ужасным покорным взглядом. Молчаливое подтверждение произнесенных ранее слов усугублялось отсутствием всяких эмоций. Как смеет он вести себя так невозмутимо?! Он разрушил жизнь Гарри! Он не имеет права скрывать свои эмоции, когда у самого Гарри это не получается. Он хотел неистовствовать, закричать на профессора, но его останавливала публика, состоявшая из Волдеморта и около десятка Пожирателей Смерти.       Волдеморт отошел назад, довольный тем, что всё идет своим чередом. Гарри практически не заметил этого. Он поудобнее взял палочку в руку, что было нелегко из-за заклятия приклеивания. Никто не пытался причинить ему вред, и поэтому он беспрепятственно отдался охватившим его эмоциям. Проблема состояла только в том, что их было слишком много. У него всегда плохо получалось контролировать эмоции, но теперь те и вовсе схлестнулись в борьбе за господство над ним. Скорбь, предательство, смятение, гнев, разочарование, неверие и ещё больше замешательства. И все эти чувства обострялись из-за головной боли и дрожи, оставшейся после недавних пыток. Он понимал, что мог бы запросто расплакаться от горя и отчаяния, и поэтому позволил гневу взять верх, дабы не поддаться слезам. Он позволит себе это, когда останется один. Сейчас же он направлял палочку на своего профессора в неспособности заставить себя воспользоваться ею, но в то же время не имея сил опустить ее. Он превратился в одну большую дрожащую статую.       — О-о, — Гарри вздрогнул, услышав голос Беллатрисы. — Крошка Поттер сейчас расплачется! — она рассмеялась, и остальные подхватили.       Гарри наконец оторвал взгляд от Снейпа и посмотрел на собравшуюся публику, и, заметив, насколько счастливыми они были от того, что весь его мир трещит по швам, его гнев разгорелся с новой силой. Заметив в толпе Люциуса Малфоя, Гарри тут же вспомнил, что тот сказал, когда наведался к нему в камеру: «Могу поспорить, что ты переменишь свое отношение к драгоценному профессору». Неужели он это имел в виду? Он что, оттягивал время и ждал того момента, когда сможет увидеть, как его бывшего друга отвергает и убивает Мальчик-Который-Выжил? Люциус пристально наблюдал за ним, ничто в его взгляде не говорило об истинных эмоциях. Лишь легкая ухмылка и приподнятый подбородок давали понять, что он знает, что Гарри помнит его слова. Тогда Гарри высмеял это заявление, сказав, что этого никогда не произойдет, и что он не перестанет доверять Снейпу. Люциус не поверил ему.       Но Гарри не знал об этом.       Внутренний конфликт Гарри, должно быть, не был достаточно захватывающим для Волдеморта, потому что волшебник прервал молчание и продолжил свой рассказ, подсыпая всё больше соли на рану.       — Смерть твоей матери была не такой быстрой. Она умоляла сохранить тебе жизнь. Глупая женщина. Ей следовало воспользоваться шансом на спасение. Вместо этого она умерла с криком на губах.       Гарри вздрогнул от воспоминания о тех криках. Он почти что упустил из виду, как Снейп синхронно дернулся, но вовремя посмотрел на него. Гарри также заметил, как Снейп отвел взгляд, не пытаясь больше смотреть ему в глаза, и то, как лицо профессора побелело от гаммы непонятных чувств.       — Я наслаждался теми криками, — восторженно проговорил Волдеморт. — Мне понравилось убивать твою мать, и я должен поблагодарить Северуса Снейпа за такое наслаждение.       Гарри пристально наблюдал за Снейпом. Краска отлила от его лица, губы посерели. Это был первый раз на памяти Гарри, когда профессор, не желая разорвать того в клочья, утратил хладнокровие. Это помогло Гарри отвлечься от слов, грозивших пошатнуть его самообладание. Он не хотел слышать о смерти родителей. Он не желал ни деталей, ни знать, какое наслаждение принесла их гибель убийце. И… и Снейп был того же мнения. Гарри шокировала ни с чем не сравнимая тень горечи на лице мужчины. Она не заглушила чувство предательства, но отвлекла от злости, напомнив о том, в какую пучину отчаяния его затянуло во время уроков окклюменции со Снейпом. Воспоминание позволило ему собраться с мыслями и проанализировать увиденное. Именно о смерти Лили Снейп больше всего не желал слушать. Скорбь воспылала с новой силой только после упоминания матери Гарри. И горечь, которую подросток испытывал наравне с профессором, была столь глубокой и всепоглощающей, что ее невозможно было утаить.       Он рефлекторно положил свободную от палочки руку в карман, где лежал камушек, подаренный его мамой. Гарри так и не набрался смелости спросить Снейпа о Лили. Мужчине до сих пор не было известно, что Гарри знает об их дружбе. Волдеморт также не догадывался об этом, если, конечно, вообще знал о том, что эти двое дружили. Но до Гарри дошла эта информация. Он понимал, что некогда Лили и Снейп дорожили друг другом. И, если Снейп был настоящим адресатом письма, в чем Гарри не сомневался, то он действительно пекся о ней настолько, что сохранил на долгие двадцать лет старый кусок бумажки и какой-то бесполезный камень просто потому, что она подарила их ему.       Гарри сделал шаг назад. Рука, в которой находилась палочка, дрогнула в нерешительности, когда мальчик ударился в раздумья. Снейп не мог знать, что пророчество говорило о Поттерах. Даже Дамблдор не знал наверняка. Сам Волдеморт отправился за Гарри из чистого предположения. Снейп не должен был делать этого в независимости от того, к кому оно относилось, но, если бы он знал, что речь идет о Лили Поттер, это бы заставило его держать язык за зубами? Корил ли он себя, когда узнал правду? Попытался ли он всё остановить?       Гарри разглядывал Снейпа. Мужчина предпринял достойную попытку стереть с лица печаль, но боль ему скрыть не удалось. Он выглядел отчужденно, и Гарри задумался, насколько была сильна боль Снейпа, что тому не удалось ее спрятать.       — Месть принадлежит тебе, Гарри Поттер. Осуществи ее, — в голосе Волдеморта сочилась странная смесь нетерпения и ликования.       Гарри сделал глубокий вдох, а затем еще один. Он тяжело дышал, пытаясь вобрать в легкие как можно больше воздуха. Ярость до сих пор бурлила в нем, но теперь в его мыслях и чувствах присутствовала холодная рассудительность. Возможно, даже надежда. Он услышал историю не до конца. Может, ее продолжение ему не понравится, или всё вовсе станет хуже, чем он представлял, но всё-таки… она может стать и лучше. Внезапно он с непоколебимой уверенностью понял, что должен услышать всю правду, и рассказать ее должен Снейп. Гарри не может полностью полагаться на историю Волдеморта, позволив этому злобному маньяку одержать над ним верх. По крайней мере, не здесь и сейчас. Он не был уверен, сможет ли принять все деяния Снейпа, простить его или удержаться от того, чтобы накричать на него и ударить по голени (в этот раз специально), но Гарри не мог позволить гневу руководить им, покуда не узнает всю правду о произошедшем.       Не то чтобы он сделал бы со Снейпом что-нибудь ужасающее, как, например, убийство, если бы отдался злости. Он не такой как Волдеморт, и он не станет принимать участия в его играх.       Гарри опустил палочку.       Улыбка Волдеморта дрогнула.       Теперь Снейп без всякого стеснения глазел на Гарри, польщенного замешательством профессора. Пусть хотя бы раз в жизни он будет выбит из колеи и остается в неведении относительно того, что творится у Гарри в голове. Может сам Гарри и не был таким безжалостным, коим его хотел видеть Волдеморт, но и не был святым. Хоть его гнев и поутих, но до сих пор таился глубоко внутри, и потому Гарри не мог заставить себя устыдиться того, что наслаждается тем, как причинил неудобства человеку, принесшему ему столько боли.       — Убей его, — неистовствовал Волдеморт, его лицо превратилось в чудовищную гримасу. Он выставил напоказ свою палочку и нацелил ее на Гарри. — Ты знаешь, что хочешь отомстить. Давай же!       Гарри облизнул пересохшие губы, обдумывая ситуацию. Гамма самых разных эмоций будоражила его разум, да и руки тряслись, но приказ Волдеморта убить Снейпа казался всё таким же абсурдным. Не ясно, было ли это прямым подтверждением того, что Волдеморту не известно, чего жаждут обычные люди, либо просто одним из проявлений его безумия.       — Убей его, — провопил Волдеморт.       Гарри, пожалуй, поставит на безумство.       — Нет, — голос Гарри эхом разнесся по комнате. Он не планировал говорить это так громко, но ему уже осточертело всё это представление. Он устал находиться здесь и слушать о извращенных представлениях Волдеморта о веселье. Ему надоели пытки, голод и боль, которую он испытывает каждую секунду по всему периметру тела. И, невзирая на то, что Гарри находится в критической ситуации, его утомило то, что он не понимает, где он был согласен со Снейпом, а где нет. Он также не был уверен в том, какие из его действий Снейп одобряет. Гарри не нужно это всё. Он должен выбраться отсюда и спасти Рона с остальными друзьями, которым грозила страшная участь. В последнюю очередь Гарри хотелось унывать из-за того, что произошло прежде, чем он вылез из пеленок. Память об этих событиях ждала долгие пятнадцать лет, чтобы о ней заговорили, и может ещё чуть-чуть подождать.       Волдеморт придвинулся ближе и навел палочку на переносицу Гарри.       — Ты не можешь всё ещё доверять ему? — воскликнул он. И так прищуренные глаза Волдеморта превратились в малюсенькие щелочки, а лицо перекосило от гнева.       Гарри перевел внимание с Волдеморта на Снейпа. За лето Гарри сумел хорошо изучить то, каким образом эмоции отображаются на лице профессора, но увиденные им сейчас загнанность и замешательство были ему не знакомы. Однако замеченная следом задумчивость подсказала, что Снейп оттащил себя от подножия горя и начал анализировать ситуацию. Возможно, он обдумывал, как выйти из нынешнего положения, а, может, гадал о том, что происходит у Гарри в голове. Если последний вариант, то удачи ему, ведь Гарри сам не понимает, что там творится. Доверял ли он по-прежнему Снейпу? Другой Гарри считал, что от его доверия к профессору зависит чуть ли не исход войны, хотя он не понимал почему. Поразмыслив, он тоже в это поверил, и потому принял решение положиться на Снейпа, хотя в глубине души его терзали сомнения. Рассказ Волдеморта усугубил их, однако кое-что оставалось неизменным: сейчас Снейп всецело человек Дамблдора, а значит, находился на правильной стороне войны. К тому же он почти что пожертвовал собой, придя сюда, чтобы спасти Гарри. Хотя бы этим он заслужил право объясниться до того, как Гарри разочаруется в нем на глазах у Волдеморта и кучки его жалких последователей.       У Гарри связаны руки, и это сейчас единственное, в чем он был уверен.       Гарри сделал глубокий вдох и встретился с Волдемортом лицом к лицу.       — Да, я доверяю ему, — на этот раз слова были произнесены куда тише, но не менее решительно. Возможно, он обрекает их обоих подобным упрямством на долгие часы пыток, но с этим ничего не поделаешь. Гарри ни на йоту не был способен осуществить то, чего желал Волдеморт. Нечто в глубине души отчаянно пыталось убедить его в том, что он сделал правильный выбор. Он даже подумал, что часть его подсознания связана с внутренним оком и Другим Гарри, который незнамо почему так непреклонно просил его довериться Снейпу. Он даже услышал призыв о том, чтобы сам Снейп узнал, что Гарри доверяет ему.       Но даже так он не стал смотреть, какую реакцию вызвало у Снейпа его заявление. Гарри боялся, что профессор примет его волнение за сомнения.       Волдеморт вплотную подошел к нему. Ярость била из него ключом.       — Ты вообще знаешь, о чем он меня попросил, Гарри Поттер, когда я сообщил ему, что ты должен умереть? — волшебник стоял так близко, что Гарри пришлось сделать шаг назад. — Он попросил пощадить твою мать. Только ее. Ему очень хотелось увидеть, как ты и твой отец падете от моей руки.       Гарри сглотнул, предвкушая новый ураган эмоций. Однако это информация, по сравнению с прошлой, была не такой шокирующей. Логично было предположить, что Снейп мог попросить о таком. Он дорожил Лили, но ненавидел Джеймса. О Гарри он знал только то, что он — Поттер. Это говорило лишь о том, насколько безрассудным и жестоким был Снейп, что сбросил со счетов невинного младенца, но это не было чем-то удивительным.       На самом деле это подало Гарри мысль, а вместе с тем и новую надежду.       Не секрет, что Снейп был предан Волдеморту, когда было подслушано пророчество. Но Гарри уверен, что на момент убийства Поттеров Снейп окончательно отрекся от Волдеморта. Он уже был на стороне Дамблдора. За такое короткое время не могло всё так быстро перевернуться с ног на голову. Должно было быть что-то значительное, чтобы заставить Дамблдора довериться Снейпу. Нидер сказал, что после войны Снейп был сломлен… А ее конец пришелся как раз на смерть родителей Гарри… Связано ли это как-то с гибелью его самого близкого друга детства? С погибелью человека, за которую он испытывал личную ответственность? Или это Гарри строил глупые догадки из-за отчаянного желание отыскать хоть что-то хорошее, чем можно было бы оправдать человека, на которого он начал равняться?       Он попытался уложить это в своей голове. Волдеморт снова заговорил, добавляя все больше подробностей про смерть его родитей. Ему настолько не хотелось это слушать, что он подумал о том, чтобы разломить палочку пополам, сбросив тем самым груз с плеч, но не смог заставить себя сделать это. Он был готов расхохотаться. Снейп разрушил его жизнь, а он не может сломать даже его палочку.       Внезапно он почувствовал острое желание избавиться от нее. Он отшатнулся от Волдеморта и выкрутил руку, отчаянно цепляясь за палочку. Гарри было плевать, если он вместе с ней снимет слой кожи. Он не хотел больше видеть ее, слушать Волдеморта и ловить на себе взгляды Снейпа и Пожирателей Смерти. Он бы сейчас с радостью закричал, а в довесок ко всему и расплакался.       Гарри пришлось остановиться, когда почувствовал у своего горла палочку.       — Даю тебе последний шанс, — прошипел Волдеморт. — Убей шпиона. Если сделаешь, как я прошу, то тогда обойдусь с тобой помягче завтра вечером. Если нет, то я не только сам его убью, но и заставлю тебя пожалеть об этом ещё до того, как ты будешь вынужден на это смотреть.       Гарри зажмурился. В детстве ему казалось, что, если зажмурить глаза сильно-сильно, пока он прячется от Дадли, тот его не увидит. Это не сработало ни тогда, ни сейчас. Палочка впилась прямо в горло, из-за чего ему пришлось отпрянуть.       — Я не буду этого делать, — прошептал он, собравшись духом. Хорошее решение, ведь секундой позже он и бровью не повел, заметив на конце палочки Волдеморта вспышку и пролетел из-за этого через всю комнату. Он ударился головой о каменный пол и вскрикнул, услышав какой-то хруст. Затем Гарри почувствовал, как жгучая боль разливается по руке. Он тяжело задышал и в конце концов не сдержал стон. Во всяком случае, это не сравнится с Круциатусом. Нет ничего хуже этого проклятья, а Гарри удалось пережить его. Если бы только боль могла проходить подобно снятию заклятья.       — Отведите его вниз, — голос Волдеморта срывался от ярости. — Оставьте все двери, кроме ведущей к нему в камеру, приоткрытыми. Пусть слушает, как его доверенный спутник всю ночь надрывает связки, прося о пощаде.       Гарри судорожно вздохнул, когда пара чьих-то грубых рук подняла его на ноги, стараясь причинить как можно больше боли. Нотт. Конечно же, это был Нотт. Лицо его было перекошено, а глаза метали в Гарри молнии.       — Круцио, — прокричал Волдеморт, и Гарри увидел, как Снейп упал на пол, корчась под действием проклятия.       — Нет, — он попытался вырваться из хватки Нотта, однако мужчина был слишком силен. Гарри поднял палочку… Стоп. Не было у него никакой палочки. Волдеморт отобрал ее в тот момент, когда бросил его в другой конец комнаты. Он был готов разрыдаться. — Профессор! — крикнул он, когда его силой потащили на выход. Гарри удалось в последний раз посмотреть Снейпу в его переполненные агонией глаза перед тем, как его спустили вниз и провели по коридору прямиком в тюремную камеру.       Нотт швырнул его на пол, и Гарри взвыл, облокотившись на поврежденную руку. Он круто дернулся, и через секунду почувствовал удар в бок. Гарри не сдержал данное себе обещание не плакать. Он свернулся калачиком и прикрыл голову здоровой рукой. В этот раз Снейп не придет его спасать.       — Достаточно, — прозвучал из дверного проема шелковый голосок.       Нотт невесело рассмеялся.       — Я ж только начал.       — Ты уже повеселился. И не единожды. Мальчишка слишком слаб, чтобы пережить твои неумелые удары. Позволь я снова тебе напомню, что, если он умрет, мы не вынесем гнева Темного Лорда.       Он проворчал, но послушался. Почти. Выходя из комнаты, он пнул Гарри по ноге. Останется синяк, но это куда лучше боли в плече.       Он лег немного ровнее и увидел направленный на себя безучастный взгляд Люциуса Малфоя. Мужчина уже принялся закрывать дверь, но Гарри остановил его.       — Теперь Вы мне верите? — он приподнял подборок, стараясь не обращать внимание на боль и текущие по щекам слезы. Гарри состроил свирепый вид, хотя это был заведомо проигрышный вариант.       Люциус остановился, внимательно рассматривая его. Ему не надо было спрашивать, о чем говорит Гарри. Постояв, он слегка склонил голову набок, а затем захлопнул дверь тюремной камеры, оставляя Гарри в кромешной темноте разбираться со всеми мучениями, что принес ему этот день.       Гарри был рад, что по телу отдавалась тупыми ударами боль, потому что она отвлекала его от невыносимой тяжести на сердце. Он трясся от слабости и готов был опустошить содержимое желудка, хоть и не ел больше суток.       Но вскоре откуда-то сверху раздались негромкие вскрики, и Гарри не мог уже сосредоточить внимание на чем-то другом.       Он долго плакал, хотя и считал это лучшим занятием, чем зацикливание на последнем дне жизни его мамы и папы, Снейпе, его деяниях и бесконечных раздумий о том, желал ли он им смерти, сожалел ли о своем решении, и, если так, то имело ли это для Гарри какое-то значение, и…       Он подавился собственными слезами и поджал ноги к груди, выбирая единственный способ сбежать от произошедшего — сон. И, немного погодя, он заснул.

***

      Гарри не знал, сколько проспал, но в тот момент, когда бессознательное тело Снейпа бросили в камеру, он уже бодрствовал. Кто бы это ни сделал не пытался быть аккуратным — Гарри пришлось сдвинуться в сторону, дабы не стать для Снейпа посадочной площадкой. До того как захлопнулась дверь, Гарри смог увидеть лишь то, что Снейп был мокрым от пота, всё его тело было покрыто кровоподтеками, а сам он был одет в порванные брюки и насквозь пропитанную кровью рубашку. На нем даже ботинок не было.       Гарри сел, прислонившись к стене, и вслушивался в прерывистое дыхание профессора. Что он должен делать? Наверное, помочь ему устроиться удобнее. Он мог бы снять с себя кофту и положить ее под голову в качестве подушки, но ему будет слишком холодно. Он поежился в подтверждение своим мыслям. А хотя хочет ли он вообще как-то облегчать ему положение?       Он прикрыл глаза, чтобы совладать с очередным наплывом эмоций, несмотря на то, что темнота сама неплохо с этим справлялась. Он боролся с собой. Он не знал, что ему думать о Снейпе и о том, что рассказал Волдеморт. Да он даже не понимал, хочет ли ломать над этим голову. Может ему просто запрятать все эти мысли в маленькую коробочку где-нибудь на краю сознания и огородить ментальной стеной, укрепив ту всеми находившимися в распоряжении щитами? Это определенно стоило сделать по крайней мере, до того момента, как они отсюда выберутся. Он может кричать и проклинать Снейпа после побега, верно?       Прежде, чем он принял решение, комнату снова наполнил свет. Он зажмурился и увидел Люциуса Малфоя, однако ничего не предпринял, потому что был слишком слаб, чтобы двигаться, и ему было плевать, что он находится прямо на пути у мужчины. Его не волновало и то, что тот мог пересмотреть свое отношение к нему и пришел затем, чтобы закончить работу Нотта. Пожиратель Смерти бросил на пол магически поднятый в воздух фонарь и поставил рядом с ним небольшую сумку и кувшин с водой. Гарри вопросительно посмотрел на него.       — Ты до сих пор уверяешь, что доверяешь ему? — сказал он, фыркнув. — Посмотрим, как он вверяет тебе в руки свою жизнь.       Он запер дверь прежде, чем Гарри успел придумать, что ответить. На этот раз комната была освещена тусклым светом фонаря. Гарри пробрался к сумке и заметил, что она сшита из какой-то грубой ткани, напоминающей старые холщовые мешки для муки. Было легче не обращать внимание на боль после движений, натренировавшись за столько дней терпеть ее, но он всё равно зашипел и пару раз ойкнул, когда попытался воспользоваться поврежденной рукой. Он сделал пару глотков из кувшина до того, как открыл сумку. Как приятно избавиться от чувства сухости во рту.       Он поочередно достал несколько предметов на свет. Это были два фиала с зельями. Он сразу же понял, что в первом находилось обезболивающее, а вот во втором плескалась незнакомая ему жидкость серебряного цвета. Одной рукой он осторожно откупорил пробку, а затем поднес пузырек к носу. Он испытал облегчение, не почувствовав никакого запаха. Он ожидал чего-то омерзительного. Он закрыл фиал и отставил его. Дальше он нашел две каких-то тряпки и бежевого цвета мазь. Судя по запаху и по своему опыту нахождению в больничном крыле, она использовалась для обработки порезов.       Гарри не представлял, в какие игры играет Малфой. Хочет ли он в который раз проверить преданность Гарри? Или он действительно волновался за своего давнего друга? А, может, это Волдеморт ему приказал оставить все эти вещи, чтобы Гарри помог подлатать Снейпа, дабы он был готов завтра по новому кругу терпеть пытки?       Ну, это не так уж важно, верно? Снейпу нужна помощь. Плевать, зачем ее предлагают, если Гарри в силах оказать ему эту помощь.       У него наконец появилась возможность по-настоящему осмотреть его. Всё его тело было испещрено мелкими порезами, вероятно оставленными режущим проклятием. Некоторые из них затянулись коркой, а из остальных сочилась кровь. Заметив, сколько на теле профессора пятен крови, Гарри подумал, что на груди и животе порезов должно быть больше. Невзирая на то, что Снейп был без сознания, его руки и ноги периодически подергивались.       Казалось, что буквально вчера они были заложниками комнаты Гарри на Тисовой, но в то же время создавалось впечатление, что прошла целая жизнь. И вот они снова застряли вместе в одной комнате. Снейп ранен и не приходит в себя, а Гарри решает, помогать ли ему.       Он вздохнул. Кого он обманывает? Конечно, он поможет ему. Всё те же угрызения совести, вынудившие его там, у Дурслей, помочь своему хогвартскому мучителю, не дали бы ему и сейчас проигнорировать своего спасителя. Даже если он приложил руку к осиротению Гарри. Он зажмурился, пытаясь отогнать прочь эту мысль. Нет. Не стоит об этом думать. Если он зациклится на этом, то станет делать поспешные выводы и мучить себя тем, что может даже не быть правдой. Гарри нужно услышать Снейпа, а для этого ему нужно начать с осмотра повреждений.       Но, как только он сел рядом с избитым Снейпом, он понял, что со времен Дурслей ситуация разительно изменилась. Теперь Гарри было не всё равно. И, зная страшный секрет Снейпа, Гарри так и не смог переменить к нему свое отношение. Он не хотел, чтобы его учитель умер, и не желал тому боли. В какой-то момент он начал дорожить Снейпом, как человеком, и это всё поменяло.       И с новой решимостью он приступил к работе. Тяжело было работать одной рукой, которая то и дело тряслась из-за слабости, вызванной голодом и повреждением нервных окончаний, но ему удалось намочить тряпки и, насколько было возможно, прочистить раны. Дальше в обиход пошла мазь. Гарри растирал ее по тем ранам, до которых мог добраться, а переворачивать мужчину он не решился. Он был слишком тяжел, да и Гарри слишком изнеможен — у него бы не получилось это сделать даже с двумя не поврежденными руками. Но он довольно хорошо обработал видимые порезы и те, что были под рубашкой и на голенях. Если Снейп после пробуждения разозлится от такого вмешательства, он сможет чертовски хорошо справиться с этим. Раны на груди и животе были слишком глубоки, но, если полагаться на то, с какой скоростью были исцелены мелкие раны, то какая бы магия не была в этой мази, она должна исцелить и эти раны, если дать необходимые отдых и время.       Он прикоснулся к голове Снейпа, наконец не обращая внимания на его засаленные волосы. Сейчас его беспокоила только большая шишка, с которой он не знал, что делать. Он намазал на нее немного мази, надеясь, что она поможет, хоть и не слишком верил в это, и бросил тяжелый взгляд на два фиала с зельями. Гарри решил, что они могут подождать, покуда тот не очнется. Мужчине понадобится обезболивающее, когда тот проснется, а не будет лежать без сознания. И, возможно, он скажет, что это за серебряное зелье.       Однако ко всему прочему Снейпу ещё и шею защемит, если он будет спать всю ночь в такой позе. Оглядевшись, Гарри заметил жестко тканную сумку, оставленную Малфоем, и взбил ее в кучу. Она едва поместится ему под ноги, не говоря уже о подушке. К тому же не удобно. Он бросил ее в сторону.       — Так, только знайте, если Вы бросите в меня проклятие, теперь я имею вескую причину ответить Вам, поняли? — проворчал он. Он втиснулся между Снейпом и стеной и осторожно приподнял голову мужчины и положил свою ногу так, чтобы тот смог на нее лечь. Этого будет достаточно. Гарри прислонился к стене и постарался уснуть в положении сидя.       Да забудьте. Он знал, что не сможет заснуть в ближайшее время. Он был измучен, но короткий сон притупил напряжение. Кроме того, мрачно размышлял он, Волдеморт планировал погрузить Гарри в сон до конца его жизни. В свой последний день он бы предпочел бодрствовать. И, зная, что он позаботился о Снейпе так хорошо, как только умел, ничто не могло больше проникнуть в его разум и свести этим с ума. Он повторил себе, что стоит подождать, пока очнется Снейп, а не прокручивать в голове всё изведанное, мучаясь от того, что не знает настоящие факты, но это было невозможно. Одно нельзя отрицать: Снейп рассказал Волдеморту пророчество.       Мысли Гарри следовали друг за другом, словно падающие домино. Снейп рассказал Волдеморту. Волдеморт решил, что Гарри должен умереть. Снейпу плевать: ему вполне нравится идея о том, что Гарри и Джеймс умрут. Он просит пощадить только Лили. Волдеморт даже сказал, что дал ей шанс. Но она всё равно умерла, спасая Гарри. Она спасла его своей любовью. И где-то между этого всего Снейп предал Волдеморта.       Именно это Гарри нужно было услышать. Он не знал, изменит ли это всё, но ему требовалось знать, почему и когда тот сменил сторону. Гнев бурлил внутри него, и Гарри нужно было его выпустить. Он подумал, что лучше сможет его контролировать, если Снейп раскается в содеянном, но он не был уверен.       Слеза скатилась по его лицу, и он вытер ее ладонью, давая себе обещание не плакать рядом со Снейпом. Сейчас не время для слабостей. Гарри нужны были ответы, и, как только тот проснется, он их получит. Снейп обязан ему, по крайней мере, этим.       Он сгреб в кулак рубашку Снейпа. Он что, полностью слетел с катушек, чувствуя себя безопасно в присутствии Снейпа? Учитывая, что он натворил в прошлом, и то, в каком беспомощном состоянии сейчас находится, это последнее, что Гарри должен чувствовать. Возможно, с его мозгом было что-то не то. Или с сердцем. Он никогда на своей памяти не чувствовал себя так противоречиво. Можно ли цепляться за кого-то изо всех сил, но в то же время оттолкнуть их как можно дальше? Естественно ли желание ударить кого-либо, но также избавить от боли?       Нормально ли одновременно испытывать к человеку как любовь и уважение, так и ненависть и омерзение?       Гарри не знал. Он больше ничего не понимал, помимо одного: он решил доверить Снейпу свою жизнь.       Невзирая на всё, что произошло, и то, что он сегодня узнал, Гарри не чувствовал по этому поводу каких-либо противоречий.