О враг мой

      Он попал в ловушку. Что-то приковало его к месту. Но что именно? Он посмотрел вниз и тут же пожалел о своем решении. Нагайна обвивала его ноги, сдавливала со всех сторон, чтобы он не мог пошевелиться. Он попытался отодвинуться, но по всему телу проступила пульсирующая боль, а руку словно резали на живую.       — Присоединяйся ко мне, Гарри.       Он резко поднял голову. Волдеморт держал палочку в своих длинных тонких пальцах. Он безумно улыбался Гарри.       — Присоединяйся ко мне, — повторил волшебник. — Присоединяйся, и мы будем править вместе.       Гарри потерял дар речи и покачал головой, выражая свое несогласие. Нагайна сильнее сжимала его, норовя тем самым оставить всё больше синяков. Он застонал.       Нет. Это была не Нагайна. Это был Хантер. Он почти что расплакался от облегчения, сбросив с себя такой тяжкий груз, и Хантер ускользнул прочь. Он хотел позвать своего друга, чтобы тот вернулся, но не смог. Он открыл рот, но слов не прозвучало. И где он находится?       — Убей лишнего, — сказал Волдеморт, обращаясь к нему. Гарри взглянул вниз и на этот раз заметил в своей руке палочку. Он посмотрел, куда она была нацелена. Снейп лежал на земле, истекая кровью. Гарри закричал. Снейп мертв? Он убил его? Он же не хотел этого. Он склонился над мужчиной, готовясь проверить пульс, но встретился с его пустым взглядом. Гарри прерывисто задышал, когда понял, что Снейп мертв. Он не помнил, как убил его. Но это его рук дело, раз палочку держит он сам.       Нет. Нет-нет-нет. Снейп не должен был умереть. Ему нужно поставить оценку за недавнюю работу Гарри по зельям, да и флоббер черви были не нарезаны. Кто научит Гарри, как воспользоваться жаброслями? Подождите. Это же Добби взял жабросли. Поэтому Снейп пришел за ним сюда? Он злился из-за того, что Гарри воспользовался украденными жаброслями, чтобы поговорить с драконами?       А имеет ли это какое-то значение? Его учитель мертв. Гарри начал задыхаться.       Он не хотел, чтобы Снейп умер. Он не желал убивать его.       — Поттер, — услышал он голос Снейпа и дернулся, потому что мертвый профессор всё ещё глядел на него. Он стал призраком? В его душе воскресла надежда. Гарри не думал, что тот станет приведением, но, если это так, он сможет поговорить с ним и раскаяться за то, что убил его.       Хотя стоп. Если Гарри убил Снейпа, то захочет ли тот говорить с ним? А, может, он был призраком отмщения, который следует за ним по пятам, пряча его учебники и заставляя в следующий раз забыть взять жабросли? Гарри вздрогнул. Ему очень-очень нужны жабросли, чтобы избавиться от приклеившейся к руке палочки.       И ему нужен был Снейп. Он попытался ответить ему, но язык будто прирос к небу, да и самого призрака он не увидел. Должно быть, ему это всё мерещилось. Он склонился над мертвым мужчиной, и его обдало волной безысходности. Ему не нужен был призрак Снейпа. Он нуждался в живом профессоре. Гарри сделал прерывистый вдох и наконец смог произнести какой-то звук. Он отдался горю, жалобно заскулив.       — Поттер, — услышал он снова призрака Снейпа и почувствовал легкую дрожь по телу. Острая боль, пронзившая плечо, заставила Гарри проснуться, и он охнул от смеси физического и эмоционального напряжения. Он согнулся пополам, прижимая руку к своему боку.       — Прошу прощения, — пробормотал Снейп, сидя с Гарри в одной тюремной камере. — Я пытался быть аккуратнее. Кажется, Вас мучил кошмар.       Гарри поднял голову, жмурясь от боли, и успокоился. Снейп жив. Он был изможден и всклокочен, и ему не помешало бы хорошо поесть, помыться и проспать целую неделю, но он был жив. Гарри схватил Снейпа за руку, просто чтобы заверить себя в том, что тот не мертв. И это оказалось правдой. Гарри вздохнул с облегчением и склонил голову, пытаясь взять под контроль разбушевавшиеся эмоции, что было не так уж легко. Он проторчал здесь несколько дней. Его допрашивали, пытали, морили голодом и неоднократно испытывали, из-за чего он был на пределе. Гарри не знал, сможет ли выдержать ещё один раз.       Он почувствовал, как Снейп нерешительно накрыл его ладонь своими пальцами, и Гарри был благодарен за небольшое утешение. Он медленно задышал. Спустя несколько минут он выпрямился и прислонился к каменной стене. Гарри проанализировал ситуацию. Он долго горбился и всячески принимал неудобные позы во сне, за что его наказывало сейчас собственное тело. Он решил, что неплохо было бы размяться, но даже не предпринял попытки сделать это из-за мышечной боли.       Фонарь, оставленный Люциусом Малфоем, всё ещё освещал тюремную камеру. Подпитываемый магией огонек отбрасывал на стены незамысловатые тени. Снейп, слегка ссутулившись, сел рядом с Гарри. Он был бледен и изнурен, но оставался бдительным.       — Вот это зелье от боли, — прохрипел Гарри, вспомнив про медикаменты. — И мазь есть. Я распределил ее по тем ранам, до которых смог достать, поэтому спину я не трогал. Если хотите, я могу сейчас ею заняться. Или я мог бы… эм, закрыть глаза, если Вам, вроде как, нужно личное пространство.       Снейп посмотрел на него так, будто он с дуба рухнул.       Гарри залился краской.       — Я не хотел вторгаться в Ваше личное пространство. Просто… Вы были ранены, и Вам нужна была…       — Что за игру Вы затеяли? — грубо прервал его Снейп осипшим голосом. Гарри вздрогнул от воспоминаний о вчерашних пытках и криках мужчины…       Осознав смысл сказанного, Гарри нахмурился.       — Что? Да никакую.       — Играете в медсестру, осматриваете мои повреждения, — прошипел Снейп. — Вы разве не помните, что случилось прошлой ночью?       Гарри дернулся и убрал ладонь с руки Снейпа, так как заметил, что до сих пор сжимает ее. Он отвел взгляд, крепко стиснув зубы. Конечно, он помнил, и теперь, когда ему пришлось встретиться с этим лицом к лицу, все его противоречивые чувства дали о себе знать.       — Ага. Помню, — выдавил Гарри, притупляя эмоции. — Но я думаю, что было бы достаточно болезненно для нас обоих говорить об этом, если бы мы не волновались о куче порезов, вывихах и синяках.       Снейп уставился на него, растерянно нахмурившись. Или Гарри перепутал замешательство с осмотрительностью? Гарри не знал, да у него и не было сил выяснять это.       Он вздохнул и потер виски.       — Я не затеваю никаких игр. Что бы там ни случилось, это произошло чуть ли не целое столетие назад, верно? Если оно так долго ждало момента, когда с этим разберутся, возможно, оно может подождать, пока мы не посмотрим на Ваши порезы и мое плечо. Не знаю, как у Вас, но у меня оно очень болит. Вот прямо вообще.       И он не врал. Хоть с одной стороны было приятно отвлечься на физическую боль (не то чтобы она сама по себе была хороша), но с его плечом сейчас справиться легче, чем с внутренним конфликтом.       Снейп молчаливо придвинулся к его боку. Он действовал осторожно, но руки его дрожали от прикладываемых усилий. Он аккуратно ощупал плечо Гарри, и тот, зашипев, отвернулся.       — Перелома нет, только вывих, — пробормотал Снейп. — Я могу его вправить, но это будет больно.       — Хуже, чем сейчас?       — Да.       Гарри зажмурился, собираясь с силами.       — Хорошо.       Он ожидал, что Снейп сделает это сразу, но вместо этого услышал какое-то шуршание и почувствовал, как что-то упирается ему в руку в том месте, где она лежала на полу. Гарри открыл глаза и покосился на Снейпа. Снейп держал аккуратно сложенную маленькую мешковатую сумку.       — Прикусите, — поручил он, и Гарри взял сумку и зажал ее между зубами, снова закрыв глаза.       — Готовы?       Прежде, чем Гарри пробормотал, что всё в порядке, он закричал, когда до бела раскаленная лава потекла по его плечу и вниз по руке. Он тяжело задышал и сморгнул слезы, сильнее прикусывая грубую ткань сумки.       — Что-нибудь еще?       Гарри покачал головой, прикрыв глаза от боли. У него должна быть куча синяков, особенно в тех местах, где его ударил Нотт, но он был рад, что ничего не сломано. Пока он восстанавливал дыхание, Снейп подвинулся к оставленными Малфоем фонарю и остальным вещам. Он взял сначала один фиал с зельем, затем второй, и поочередно начал принюхиваться к содержимому. Когда очередь дошла до пузырька с серебристой жидкостью, Снейп нахмурился, и Гарри ещё больше захотелось узнать, что в нем такое. Не успел было Гарри открыть рот, чтобы задать вопрос, Снейп чопорно спросил:       — Кто всё это принес?       Гарри выплюнул сумку изо рта.       — Малфой, — сбивчиво ответил он. — Малфой оставил. Я не… — он сделал еще один вдох, — знаю, почему. Вы думаете… — он сдавленно застонал, попытавшись сесть прямо, — он действительно хочет помочь? Или пытается извлечь из этого выгоду?       — Не могу сказать, — пробормотал Снейп. — Достаточно того, что в наших интересах не раскрывать возможные недозволенные проявления великодушия по отношению к нам, — мужчина был напряжен. Он отвернулся от Гарри и снова поднес к носу фиалы, как бы говоря, что разговор окончен.       Гарри тихо вздохнул. Он тоже не желал дальше обсуждать претензии Волдемора. Он решил, что доволен тем, что отсрочил этот разговор и притворяется, что между ними всё хорошо, но каждое неумелое движение Снейпа навевало Гарри воспоминания о страхе и горечи, наполнявших его взгляд прошлой ночью. Это помогло Гарри немного унять самые сильные проявления своих чувств, но также напомнило, что Снейп настроен унести свои секреты с собой в могилу.       Снейп резко протянул ему пузырек с обезболивающим.       Гарри отстранился.       — Малфой оставил его Вам. Лучше выпейте его. Из нас двоих лучше Вам оставаться в форме.       Снейп поставил его на пол и перекатил ближе к Гарри.       — Не будьте таким упрямым, — пробурчал он.       Гарри позволил себе задержать взгляд на пузырьке. Как заманчиво было предложение избавиться от боли, отдававшейся в каждом сантиметре тела. Поддавшись эмоциям, он схватил сосуд и отпил половину содержимого, протягивая Снейпу остатки. Тот даже не шелохнулся.       — Фиал содержит одну…       — Одну дозу, я знаю, — Гарри наклонился вперед и всучил ему пузырек в руки. — Половина дозы для каждого из нас куда лучше, чем ее отсутствие для кого-то одного, а?       Снейп колебался, но затем сдался и опустошил пузырек. Они оба отсели, и Гарри почувствовал, как боль уменьшилась. Она так никуда и не исчезла, но стала более терпимой.       — Вы же знаете что-то о Малфое, не так ли? — спросил Гарри. По правде говоря, он не был уверен в своих словах, но это было разумное предположение. К тому же профессор часто знал больше, чем показывал. И — эй, — это может ещё ненадолго отложить предстоящий разговор.       Снейп бросил взгляд на Гарри, но тут же вернулся к фиалу в руках.       — Я знаю массу разных вещей о мистере Малфое.       — Вы понимаете, о чем я. Я слышал, как пару недель назад Вы говорили с ним через камин. Вы всё лето поддерживали с ним связь? Как понимаю, Вы-Знаете-Кто об этом не знает. И это должно означать, что либо Малфой что-то затевает, либо Вы. Когда Вы ответили, что «не можете сказать», Вы имели в виду, что не знаете, или всё-таки… ну, не можете сказать?       — Если я и обладаю какой-либо информацией, относящейся к нашему нынешнему положению, у меня есть веские причины не разглашать ее, — ответил Снейп спустя несколько секунд.       — Да, Вы большой любитель на раскрывать секреты, я прав? — парировал Гарри, действенно заставив их обоих замолчать.       Послышался звон от ударов фиалов друг о друга, когда Снейп трясущимися руками опустил их на пол, чтобы взять вместо этого мазь. Было до невозможного очевидно, что Снейпу некомфортно. Ему никогда бы не понадобилось три раза принюхиваться к обычной мази для того, чтобы распознать ее. Спустя несколько долгих минут, во время которых Снейп перевел внимание на серебристое зелье, снова осматривая его до мельчайших деталей, Гарри не выдержал. Тишина лишь давала ему возможность в который раз обдумать то, что он узнал, и почувствовать, как в голове всё перемешивается верх дном. Он должен услышать мнение Снейпа, и произойдет это прямо сейчас. Но как спросить? С чего начать? Что нужно сказать, чтобы никто из них в течение первых двух минут не вышел из себя?       Даже печенье домашнего приготовления не способно проложить путь к такому разговору. Возможно, есть другой способ смягчить его? Мужчина может стать более общительным, если узнает, что Гарри известна часть истории. Если, конечно, он вообще расположен к общению.       Гарри изумился, осознав, что сейчас вовсе не злится, хотя, вероятно, это было потому, что он ничего не чувствовал. Однако он не был уверен, что это состояние долго продлится. Эмоции клубились на самой поверхности его измученного разума и ждали повода, чтобы полностью завладеть им. К счастью, он мог сдержать их, покуда не послушает Снейпа.       — Какой была моя мама? — спросил он, нарушив молчание.       Снейп уставился на него. Он едва не уронил один из фиалов, но поймал его до того, как тот разбился об пол. Снейп отодвинул его в сторону и отсел к противоположной стене, чтобы быть от Гарри как можно дальше, но в таком тесном помещении это было незначительное расстояние. Он побелел, и Гарри почти расстроился из-за того, что шокировал его таким внезапным вопросом.       Когда Снейп не предпринял попытки заговорить, Гарри попробовал снова:       — Она дала его Вам? — он выловил из кармана камень и протянул его Снейпу, чтобы тот посмотрел. — Она это письмо Вам написала? — Гарри пристально наблюдал за профессором и отметил его бездушный взгляд и скрежет зубов, и осознал, что не знает, как вести себя с таким Снейпом. Он был похож на загнанного в угол зверя, и, учитывая, как сам Гарри с этим справлялся, было более чем вероятно, что Снейп закроется в себе, нежели накинется на него.       Гарри отвел взгляд, чувствуя, что мужчине необходимо хоть немного пространства.       — Я нашел фотографию на площади Гриммо. Я знаю, что вы двое были друзьями. Я видел, как вы вместе смеялись. Я хотел спросить Вас о ней, но… — он откашлялся, — ну, понимаете. Вы не то чтобы самый откровенный человек на планете.       Снейп продолжал молчать, и Гарри прислонился головой к холодной каменной стене, ожидая какого-нибудь ответа. Он пробежался пальцами по маминому подарку, получая утешение через гладкую поверхность камня.       Прошло несколько долгих минут, прежде чем Снейп грубо ответил:       — Из всего того, что Вы недавно узнали, именно об этом Вы спрашиваете?       Гарри кивнул, опустив веки.       — Я убил ее, — с нажимом проговорил Снейп, и Гарри вздрогнул. Он открыл глаза. Лицо Снейпа перекосило от горечи. — Я убил ее, и Вы хотите узнать что, ее любимый цвет?!       — Волдеморт убил ее, — сказал Гарри и поморщился от того, как Снейп вздрогнул. Он не специально произнес имя, но ему не было жаль. — Если Вы не хотите рассказывать мне о моей маме, тогда скажите мне, по крайней мере, правду о том, что произошло той ночью. Вы обязаны мне хотя бы этим.       Снейп бросил на него свирепый взгляд, в одно и то же время испепеляющий и отчаянный, и Гарри понял, что тот будет справляться со всем навалившимся при помощи гнева.       — Вы и так знаете правду, Поттер. Мне нечего отрицать. Я подслушал часть пророчества. Я был предан Темному Лорду, и побежал прямо к нему, дабы заслужить его милость, — изверг он. — Информация, полученная мной, подтолкнула его к тому, что он развязал за Вами охоту, захотел убить… — Снейп остановился и сделал глубокий вдох. — Вы должны были отомстить, когда палочка находилась у Вас.       — Что Вы сделали после того, как рассказали ему? — спросил Гарри. Он тяжело дышал, пытаясь держать себя в руках. Было трудно сдерживаться при мысли о том, что произошло в ту ночь, когда убили его родителей, но ему нужны были ответы, и он не получит их, если отреагирует на попытки Снейпа задеть его.       — Я гордился собой за то, что был так полезен и так предан нашей миссии, — последовал суровый ответ.       — Да, но что именно Вы сделали?       — А, как Вы думаете, что я сделал? — язвительно ответил Снейп. — Я красовался дарованной милостью Темного Лорда! Я благодарно принял его доверие и делал всё, чтобы сохранить его!       — А что насчет того, когда Вы узнали, что пророчество относится ко мне?       Снейп крепко сжал губы, теряя на глазах былую уверенность, потому что Гарри отказался играть в его игры. Снейп определенно хотел покончить с этим, заслужив порицание Гарри раз и навсегда, и для того, чтобы это случилось быстрее, он пытался вывести его из себя. Но Гарри был решительно настроен вытащить из декана Слизерина всю информацию до последней до того, как обвинит его. И впервые в жизни он почувствовал, что может предложить что-то взамен.       — Вы хотите знать, что, по моему мнению, произошло? — спросил Гарри.       Снейп дернулся, но не ответил.       — Я думаю, что Вы сожалели о том, что рассказали ему, ведь всё ещё дорожили моей мамой. Вы-Знаете-Кто сказал, что Вы просили не убивать ее, но я думаю, Вы знали, что он не всегда держит свое слово, и поэтому пошли к Дамблдору. И в какой-то момент Вы сменили сторону. Из-за этого Вы так поступили? Вы пытались спасти мою маму? Или потому, что больше не доверяли Вы-Знаете-Кому? А, может, Вы поменяли свое мнение по поводу принадлежности к Пожирателям Смерти?       Мужчина закрыл глаза и сглотнул.       — Какой в этом смысл? Конечный результат один и тот же.       — Потому что это важно для меня.       Снейп повернулся в сторону Гарри, одарив его уставшим взглядом.       — Вы убедили Темного Лорда и его последователей в том, что доверяете мне, Поттер. Вы молодец, хотя и пожалеете об этом, когда он окончательно отомстит. Мои планы пошли под откос, и я, вероятно, не доживу до завтрашнего дня. Вам больше нет необходимости выяснять, насколько Вы будете мне доверять.       Гарри покачал головой.       — Мне и не нужно было этого делать. Прошлой ночью я сказал правду. Я доверяю Вам. Я не поэтому хочу всё узнать.       Губы Снейпа искривились.       — Вы не можете всё ещё доверять мне.       Гарри поднял руку, как бы говоря «и вот опять».       — Не то чтобы я вообще не злюсь или не застигнут врасплох, или… или… нет. Знаете что? — он готов был выйти из себя, и его планы серьезно заявить о своем доверии пошли прахом. — Я злюсь, — сказал он, повысив голос, и дернул головой. — Я рос сиротой! С людьми, которые ненавидели меня до смерти и обращались со мной хуже, чем с собакой! И потом мне пришлось справляться с тем, что я известен за то, чего даже не помню! Вы вообще знаете, каково это — когда Вас воспевают героем за то, что Вы просто выжили в ту ночь, когда погибли Ваши родители? — он перешел на крик. — Так что да, я злюсь, потому что в ту самую минуту, когда Вы услышали пророчество, Вы должны были понять, что Вы-Знаете-Кто начнет преследовать ребенка, который ещё даже не родился и не смог никому ничем навредить, но Вы проигнорировали это и всё равно рассказали ему! Не имеет значения, был ли это ребенок моей мамы или нет, Вы не должны были этого делать! — он сел и указал пальцем на Снейпа. — И потом Вы имели наглость слететь с катушек из-за того, что я подслушивал! Вы чертов лицемер! Я всего лишь слушал о том, что касалось меня и Рона, и то, что Вы, черт возьми, должны были мне так или иначе рассказать! Я бы не стал ни с кем этим делиться! Когда Вы шпионили за Дамблдором, Вы решили взять и разрушить мне жизнь!       Он сделал резкий вдох и продолжил:       — Я злюсь и хочу ненавидеть Вас, и мне противно от того, что я не могу. И я не хочу доверять Вам, но у меня это не получается, потому что я достаточно хорошо Вас узнал, чтобы понимать, что, если Вы сможете, Вы спасете меня либо умрете, пытаясь! Так что да, я доверяю Вам, и не смейте говорить, что я не имею на это права! — заорал Гарри во всю глотку. Он был вне себя от злости. Дыхание его участилось, а глаза метали в Снейпа молнии.       Снейп уставился на него со слегка приоткрытым ртом.       Гарри сердито заерзал на месте и скривился от тянущей боли в руке.       — И Вы пока что не мертвы, поэтому перестаньте говорить о себе так, будто уже коньки отбросили! Вы самый умный и изворотливый человек, которого я знаю, поэтому выясните, черт побери, как выжить!       Они долго сидели молча, но не потому, что им было нечего сказать, а из-за того, что Гарри хотел высказать слишком многое. Он хотел кричать на Снейпа и проклясть его за то, что он сделал, но в то же время он хотел засыпать его вопросами о маме. Гарри хотел заставить Снейпа понять, настолько сильно тот ранил его, но он также не хотел разрушить отношения, что так долго строились всё лето. Кем бы они не стали друг другу, для Гарри это имело значение. И он хотел тоже не быть для Снейпа простым незнакомцем, но как это осуществить, когда всё рушится на глазах? Гарри видел перед собой столько путей для продолжения разговора, но они были полны противоречий. Он боялся начать хоть какой-то разговор, потому что мог развести сопли. И как он мог приступить к чему-то, когда был одновременно так зол и уязвим тем, что у него глаза на мокром месте?       Гарри почувствовал себя потеряно, и ему оставалось лишь догадываться, что будет дальше. Он прижал колени к груди.       — Я любил ее, — послышался сдавленный голос, и Гарри никогда бы не подумал, что он мог принадлежать Снейпу. Он оглянулся на мужчину, но тот вглядывался в свет фонаря. — Издевайтесь надо мной сколько хотите, — горько произнес он. — Я знаю, что не был достоин ее. И она тоже это понимала. Но, даже если я не мог быть с ней, я не мог позволить ей умереть. Я пошел к Дамблдору. Он увидел во мне труса, коим я и был, но защитил ее. Покуда не смог больше этого делать, — он отвернулся, скрыв свое лицо темнотой, но Гарри успел заметить, как его страдальчески перекосило. — Я согласился стать шпионом. Я бы сделал всё… — в его легких перестало хватать воздуха, и он вяло махнул рукой. — Всё было напрасно. Она… она умерла. А я не остановился. Я в одночасье продал свою жизнь взамен ее собственной.       Гарри прикусил язык, дабы удержаться от ответа. Он боялся, что, скажи он что-нибудь, приступ откровений Снейпа закончится. Гарри и представить не мог, что Снейп был влюблен в Лили, а по тону Снейпа он понял, что именно такого характера была его любовь. Это была огромнейшая деталь, но Гарри не знал, как к ней относиться. Он обдумает это позже. Пока что ему нужно было вспомнить, чего ещё он не знает. И теперь, когда язык Снейпа был наконец-то развязан, чем ещё тот может поделиться?       Спустя несколько минут Гарри был вознагражден за терпение. Снейп продолжил свой монолог, судорожно дыша:       — За всё это я поклялся своей верностью Дамблдору, хотя он знал, что я делаю это ради нее. Ради… Ради самого себя. Тогда он отнесся ко мне с презрением, и правильно поступил. Но он взял с меня слово, — он глубоко вздохнул. — Защитить сына Лили. В память о ней. Как я мог отказать? Ее глаза… — он замолчал, но потом прошептал: — У меня была цель. Убогая, конечно, но заставляющая меня двигаться дальше. Оттягивать время. Ожидать появления Темного Лорда. Помочь Дамблдору победить его. Защитить ее сына, — он издал едкий смешок взмахом руки указал на Гарри и тюремную камеру. — И посмотри, как хорошо я с ней справился.       На этот раз молчание затянулось, и Гарри понял, что ему придется вытягивать информацию из мужчины. Признание Снейпа заполнило пробелы в его знаниях о том, когда и почему тот стал шпионом, и зачем постоянно защищал Гарри, хотя ненавидел его.       — Так… — произнес Гарри нерешительно. — Так что насчет тех раз, когда Вы хотели меня исключить? Это явно было не для того, чтобы защитить меня.       Снейп покачал головой.       — Это была простая месть. Меня сложно назвать святым, Поттер. Думаю, мы это уже выяснили.       Гарри кивнул.       — Потому что Вы ненавидели меня. Потому что считали, что я похож на отца.       — Не поэтому.       — Сомневаюсь. Вы талдычили мне об этом последние пять лет!       — Я ненавидел Вас не поэтому, — тихо повторил Снейп. Он всё ещё не смотрел на Гарри, и тому захотелось, чтобы это наконец произошло. — Я делал это в качестве оправдания. Я так хотел, чтобы это было правдой, что заставил себя поверить в это.       — Тогда почему?       Гарри почти пропустил мимо ушей невнятный шепот:       — Потому что ты должен был быть моим сыном.       Гарри был слишком изумлен, чтобы ответить.       — Я любил ее, — ему сдавило горло, и Гарри понял, как сложно ему снова признаться в этом. — Я любил ее, а она вышла за моего злейшего врага. Я должен был жениться на ней, она обязана была мне родить ребенка. Не ему. Ее красивые глаза не должны находиться на лице сына Джеймса Поттера.       Это охладило пыл Гарри.       — О, — извлек он в замешательстве.       — Вам это противно, не так ли? — свет фонаря осветил лицо Снейпа, и Гарри увидел, как его губы изогнулись в горькую усмешку. — Омерзительно считать, что я воображаю себя достойным ее.       Гарри хотел сказать «нет», и он действительно так считал, но не мог сейчас ничего произнести. Он был ошеломлен и не знал, что думать. Он и представить не мог, что его профессор способен на такую сильную любовь, и мысли об этом были настолько сюрреалистичны. Не говоря о том, что у него замелькали в голове картинки того, как он ведет альтернативную жизнь с крючковатым носом, который будет преследовать его годами в кошмарах. Ну, если бы он вообще пережил такое потрясение.       Снейп невесело хмыкнул, и Гарри понял, что тот воспринял его молчание за согласие. Но прежде, чем Гарри смог поправить его, он сказал:       — И потом вместо нее выжили Вы. Я не мог простить Вам этого. Я бы пожертвовал собой ради нее, и вместо этого она отдала свою жизнь за Вашу. Я ненавидел Вас всеми фибрами души за это преступление.       Гарри хотелось закричать, что он был всего лишь ребенком на момент совершения так называемого «преступления», но он этого не сделал. Снейп понимал это, но, так или иначе, признался Гарри в этом сейчас. Этого бы не произошло, если бы Снейп сам не примирился с этим. Он осознавал, что был не прав, обвиняя и ненавидя Гарри за то, что было за гранью его возможностей. Гарри не пришлось отстаивать свое мнение. Ему нужно было определиться, прощать ли профессора или и дальше себя этими знаниями душить.       — Вы, эм, попросили Волдеморта пощадить мою маму, — запинаясь, произнес он. — Но Вам было плевать, умрет ли мой отец… или я. И, даже если бы она выжила, Вам было бы всё равно, жив я или мертв. Я прав?       — Да, — заявление Снейпа, сказанное будничным тоном, жгло душу, но Гарри не был удивлен.       Гарри собрался духом и произнес:       — Теперь Вам не всё равно?       Снейп долго молчал, и Гарри показалось, что стоит повторить вопрос, но профессор наконец-то пробормотал «да» тихим, но твердым голосом.       Гарри понял по интонации, что тот говорит правду. Он сделал несколько глубоких вдохов.       — Тогда ладно.       Последовала тишина, и Снейп повернул голову к Гарри. Его глаза пылали гневом, но в чертах лица прослеживался отпечаток горя.       — Что «ладно»?       — Ладно, давайте опустим это. У нас есть сейчас много других причин для беспокойства. Верно?       Снейп вытаращил глаза.       — Что значит «давайте опустим это»? Я убил Ваших родителей!       Гарри передернуло, но он ответил:       — Нет, не Вы. Сами-Знаете-Кто сделал это.       — Из-за меня, — лицо Снейпа приобрело более здоровый оттенок.       — Потому что он ополоумевший убийца, одержимый жаждой власти.       — Не пытайтесь отпустить мне мои грехи.       — А Вы этого хотите?       Снейп занервничал и бросил на Гарри испуганный взгляд.       — Нет! Я не для того на протяжении шестнадцати лет чувствовал вину за свои поступки, чтобы Вы замалчивали это, говоря тем самым, что в этом нет никакого смысла.       — Но он есть, — Гарри с трудом сглотнул внезапно вставший комок а горле. — Вещи, произошедшие в прошлом, всегда имеют значение, но мы не можем изменить их. Думаю, мы можем только учиться на них и не допускать их повторения, — он пожал плечами. — Всё было бы куда сложнее, если бы Вы не совершили того, что уже сделали, но Вы корите себя за это столько, сколько я живу на свете. Я верю, что Вы бы сделали всё по-другому, выпади Вам еще один шанс. Вы изменились. Вы доказали это, каждый раз рискуя собой ради Ордена и, чтобы спасти меня, несмотря на то, что ненавидели. Если кто-то и заслуживает второй шанс, думаю, это будете Вы.       Лицо Снейпа залило краской.       — Нет. Вы не имеете права прощать меня!       — Почему? — свирепо спросил Гарри. — Потому что Вы не можете простить себя сами? Что ж, мне жаль, но Вы за эти годы успели так себя наказать, что мне уже и пытаться не надо, — он всплеснул руками. — Видимо, груз горечи так хорошо справился, что Вы считаете, что лучший способ всё исправить — это взвалить его на меня? Ну уж нет, спасибо! У меня и так много страданий в жизни было! С чего бы мне хотеть ещё?       Снейп было открыл рот, но Гарри уже начал отыгрываться, и потому перебил его:       — Ой, да ладно! Я ненавидел Вас на протяжении пяти лет, потому что Вы просто ужасно со мной обращались! Вы издевались надо мной, запугивали и оскорбляли меня, и я ненавидел Вас за всё это! Но я больше Вас не ненавижу — черт, в большинстве своем сейчас Вы мне нравитесь! И, если я смог справиться с пятью годами личного ада и начал Вам симпатизировать, даже уважать Вас, тогда я имею право простить Вас за то, что было сделано до того, как я родился! — его грудь тяжело вздымалась. Он был слишком взволнован.       — О, и ещё! — закричал он, прерывая очередную попытку Снейпа заговорить. — Нет, мне это не омерзительно! Я горжусь тем, что я ее сын, что она была любима столькими людьми, и я рад, что Вы любили ее, поэтому перестаньте передергивать мои слова!       Снейп не пытался снова заговорить, но, когда Гарри решил отдышаться, он тихо спросил:       — Вы закончили?       — Я не знаю! — прорычал Гарри. Он был так потрясен тем, что его глаза наполнились слезами, что поджал колени к груди и спрятал а них голову на случай, если всё-таки расплачется. Дурацкие эмоции.       Снейп не трогал его, покуда у Гарри не получилось взять себя в руки. Не важно, было ли это следствием вежливости или потому, что Снейпу казалось, что Гарри озвереет. Гарри хотелось побыть наедине с собой, что было невозможно в такой малюсенькой камере, и поэтому на смену одиночеству пришла тишина. Вскоре Гарри удалось успокоиться, пустив всего пару торопливо вытертых слез.       Снейп подождал, покуда сердце Гарри не перестанет биться, как остервенелое, и прошептал:       — Я не заслуживаю прощения.       Гарри всхлипнул. Его голова до сих пор покоилась у него на коленях.       — Из-за меня убили Сириуса, — сдавленно произнес он. — Я сам не знаю, заслуживаю ли прощения, но я принял его так, будто он мне его предложил.       Снейп сдвинулся с места и издал какой-то звук, словно готовясь спорить о чем-то несопоставимом, но прервал себя, чему Гарри был несказанно рад. Их грехи не поддавались сравнению: Гарри, в конце концов, не хотел никому вредить, — но это не означало, что он не знаком с тяжестью вины, появляющейся с чувством ответственности за гибель дорогого человека. Какими бы разными они ни были в мелочах, они были слишком похожи.       Снейп судорожно вздохнул.       — У Лили… — его голос надломился, — был худший характер из всех людей, которых я знал. Она была, по сути своей, доброй, но, если перейдешь границу дозволенного, стоило уносить ноги.       Гарри украдкой посмотрел на Снейпа, слегка раздвинув колени. Тот снова вглядывался в свет фонаря, и на его глазах проступили слезы. Гарри лучше бы хорошенько запечатлеть этот момент у себя в голове, ведь на его памяти это будет первый раз, когда он видит Снейпа плачущим. Ну, практически. Это одно и то же. Он запрятал у себя в разуме эту нереалистичную картинку и с пристальным вниманием стал слушать, как кто-то наконец-то рассказывает ему правду о матери.       — Однако ее способность прощать была за гранью моего понимания. В то время как я цеплялся за свои обиды, она старательно искала причины оставить их позади. Она… она дала мне слишком много шансов. Я всегда думал, сделал бы я иной выбор, если бы не принимал ее характер за должное. Если бы знал, что возможность потерять ее настолько реальна, — он вытянул в себя воздух и встретился взглядом с Гарри. Лицо его было омыто печалью, но в глазах его таилась надежда. — Я вижу ее в Вас. У Вас лицо Джеймса Поттера, но мимика принадлежит ей. И ее характер. Его так много. Я бы увидел это раньше, если бы был честен с собой.       Гарри так хотел услышать что-то ещё, что боялся пошевелиться.       — Если бы Вы были его точной копией, — продолжил Снейп, не сводя с Гарри глаз, — Вы бы ни капельки не были на нее похожи. Даже отчасти, и не смогли бы притвориться. Я убедил себя, что Вы заслужили к себе такое отношение, и что я полноправно могу ненавидеть Вас. Я перенес на Вас презрение к самому себе. Я не понимаю, как Вы можете простить мне это. Я не представляю, как Вы можете простить мне хоть что-то, — Снейп выглядел потерянным. Он был совершенно не похож на того Северуса Снейпа, которого знал Гарри.       Гарри поднял голову и прикусил губу.       — Возможно… нормально порой не понимать чего-то. Но это не означает, что Вы не можете это принять. Или довериться этому, — Снейп не сразу ответил, и потому Гарри нерешительно предложил: — Я готов начать сначала, если Вы не против.       Снейп сглотнул и отвел взгляд.       — Не то чтобы мы не будем действовать друг другу на нервы, — бессвязно пробормотал Гарри. — Я всё ещё пытаюсь научиться уважать личные границы, а Вам серьезно нужно понять, как принимать комплименты, да и чаще шутить, не быть всегда таким скрытным и, может… — Гарри закрыл рот, заметив на себе мягкий взгляд Снейпа, и скривил губы от такого небольшого проявления непринужденности. Он робко пожал неповрежденным плечом. — Мы ещё не решили.       Они ещё немного просто наблюдали друг за другом, а затем Снейп придвинулся ближе и протянул руку. Гарри посмотрел на лицо профессора, затем на его руку, а потом ещё раз на лицо.       — Начнем сначала, — сказал Снейп.       Гарри наклонился вперед и сдавил руку Снейпа. — Начнем сначала, — согласился он. Примирительное рукопожатие казалось таким официозным, но оно было приятным. Чувство освобождения обдало Гарри. Он словно получил разрешение сбросить с себя беспокойства о прошлом и начать нечто хорошее. — И что теперь? — спросил он, когда они расселись по своим углам. — Пока что… мы живем, — и, невзирая на то, что Снейп до сих пор переживал эмоциональный раздрай, в его глазах появилась искра, которой прежде не было.