Следуй за Воронами

Эль-Пасо, штат Техас, США 04 июля 1967 года

      Техас был достаточно опасным местом, кишащим змеями и различными существами, что мечтают впиться кому-нибудь в лодыжку, оторвать кусок кожи и с хрустом это сожрать. Но самой страшной змеёй была Ли Джуди, или Ли Черён, как её называли по-другому: в компании со своими друзьями она кошмарила район за районом, наводила ужас и обчищала дома, что и так не пышели богатством. Она умела многое, передвигалась тихо, незаметно, и искренне смеялась над людьми, что её боялись, что пресмыкались перед ней и выполняли даже самые тёмные желания. Она была избалована, избалована тем, что никто не сопротивлялся, что все отдавали ей то, что она просила, а потом купалась в лучах славы, ведь каждый говорил о ней в газетах, каждый боялся и каждый желал, чтобы она покинула Эль-Пасо как можно скорее.       — Джуди, — Айша посмотрела на предводителя так, будто знала, что та прислушается или хотя бы сейчас сбавит градус, — убери пушку — лишнее.       Айша знала Джуди давно — они вместе выросли в приюте, были там до пятнадцати лет, а потом договорились и однажды ночью сбежали, прихватив малую часть вещей, что у неё были. Девушек учила выживать улица, именно там они добывали всё, что им нужно было: и одежду, и еду, а в последнее время — и деньги, и пистолеты, которые просто отнимались у мирных жителей, которые боялись выстрелить. Никто бы не стал связываться с Рыжей змеёй, потому что знали, что она не просто так названа, не просто так её боятся все, даже полиция, за всё время ни разу не среагировавшая ни на один вызов, связанный с ней. Было забавно осознавать самой Джуди, что она, такая молодая, а ей не было даже двадцати, являлась живым воплощением кошмаров всех людей, что скрывали от всех своё богатство. Не сказать, что она была Робином Гудом в юбке, наоборот, она обчищала всех и оставляла достаточно денег себе, не забывая время от времени появляться в церкви и говорить «Святой отец, я согрешила — обчистила вас сегодня ночью, а вы и не заметили».       — Думаешь, меня будут слушать, если я опущу пушку? — Черён хмыкнула и посмотрела на тучного американца, что, связанный, сидел на стуле с выпученными глазами и заклеенным изолентой ртом. Если девушка начнёт отдирать это небольшое препятствие, то, без сомнений, лишит мужчину небольшой поросли над верхней губой. — Да если мы не застрелим этого ублюдка, ничего не изменится! Как думаешь, сколько суммарно я шла к этой цели?       — Блядь, мы говорили о запугивании, но не об убийстве!       Говорили, что Джуди и её подруга, Айша, никогда никого не убивают, только припугивают, чтобы лишний раз не было ни с кем проблем; но они всё это время пытались найти всего лишь нескольких людей, ответственных за жизнь в приюте: родителей обеих и людей, что отдали их в самое настоящее Чистилище, откуда не было выхода. Сейчас же перед девушками сидел человек из власть имущих, который в своё время самолично отвёз двухлетних малюток, но его лицо отпечаталось в сознании так же, как и побои в приюте. Его они выслеживали долгое время, ходили за ним по пятам, что даже родные ничего не замечали, а потом просто напали, оглушив и затащив в машину. Очнулся мистер Брендон, как его звали, тогда, когда его за шиворот две хрупкие девушки, ругаясь, волокли по грязному прокуренному помещению, а потом, посадив на стул, живо связали и заклеили рот изолентой. И во всех действиях скользила нервозность и неопытность, они спорили, не знали, что делать дальше, и потому их жертва просто смотрела на всё с непониманием.       Мистер Брендон уже около двадцати лет работал в органах опеки, совсем недавно вернулся из Вьетнама, оглох на одно ухо и немного хромал, но весь обратился в слух, чтобы послушать о планах девушек, что ходили взад-вперёд по помещению, а Рыжая змея так вообще держала наготове заряженный пистолет. Её напарница, Айша, говорила что-то о том, что их точно поймают, а Черён отвечала, что не поймают, потому что совершенно не будет свидетелей — этого же человека, сидящего напротив, они сейчас убьют. Конечно же, их пререкания встали поперёк горла, захотелось поговорить с ними, потому что не каждый день государственного служащего бьют по затылку и увозят в неизвестном направлении.       — Давай вообще поинтересуемся, какое нахуй право они имели изымать нас из семей, — не стерпела Рыжая змея и приблизилась к мистеру Брендону, отлепляя от его губ изоленту. Это было больно и неприятно, мужчина поморщился и закашлялся, пытаясь спрятать за кашлем боль, но не получилось — слёзы всё равно выступили на глазах. — Слушай, ты, вспоминай пятидесятые. Ли Черён и Хо Юрим. Почему нас изъяли?       В детдоме ни за что и никогда никому не говорили о том, почему их сдали, дети сами даже порой не понимали, зачем, потому что никого не отдавали в более-менее сознательном возрасте, например, старше десяти лет. Обиды на родителей не было, лишь один вопрос: почему? Зачем? И Черён, и Юрим решили, что всю нужную информацию они выяснят у человека, относящегося непосредственно к перевозке детей и занятием документами. Только вот вспомнит ли этот мужчина их, пускай не особо много азиатов проходит через руки американских социальных работников?       — Вы точно уверены, что я помню вас? — мужчина смерил обеих девушек, что были для него на одно лицо, взглядом, а потом ухмыльнулся — не так тепло, как детям, которых вёз в приют, а просто, чтобы они поняли, что не с тем связались. Мистер Брендон рассчитывал, что его отпустят после того, как немного припугнут, но не знал, с кем связался, не чувствовал опасности и не видел, как на него смотрела Джуди. — Да через мои руки столько детей проходит, что забываешь, азиат это, американец или вообще какой-то нигер! Как вы думаете, я горю желанием вам помогать? Не особо. Если только вы не заплатите.       «Убьём?» — читался молчаливый вопрос в глазах Джуди, когда она посмотрела на боевую подругу. «Убьём», — дала знак Айша.       Девушки были буквально одним целым, одним организмом и слаженным механизмом. Если Айша обладала холодным расчётом и могла сказать, где у человека какая-нибудь болевая точка, куда удар будет воистину неприятным, то Джуди умело била в то самое указанное место, слыша вопли. Они научились вместе работать так, что походили на близнецов или же клонов, а иные люди не могли отличить Юрим от Черён и наоборот: обе с тёмными волосами, слегка раскосыми глазами, в тёмных одеждах, так ещё и дерутся практически одинаково. Они выглядели как одна сплошная насмешка над полицией, над богатыми людьми, а теперь вообще взялись за соцработника, который должен был, чёрт побери, их помнить, ну не может же быть такого, что он не помнил, как Рён разбила ему окно машины, а Рим на заправке показывала с испуганным лицом полиции сигнал «SOS». Они изрядно помотали ему нервы, вынудили чуть ли не пинками вести своеобразных «заключённых» в детский дом, а потом просто уехал восстанавливать машину и собственную поруганную честь.       — То есть ты не помнишь, как я тебе сломала стекло? — бровь Черён поползла вверх, а потом она тронула ствол пистолета, будто бы угрожая пустить в ход пули, что прятались внутри барабана. — Странно. А говорил, что запомнишь меня, маленькую сучку, которая…       — Которая не может держать свои руки при себе? — мистер Брендон сказал фразу на удачу, но не ожидал, что Рыжая змея навострит свои уши и улыбнётся, а потом и вовсе кивнёт. Необыкновенная девушка — сначала запугнёт так, что испачкаешь штаны, а потом приласкает, словно дворового щенка, которого скоро уведут за собой живодёры. — Кажется, я тебя вспоминаю… но ты тогда была совсем маленькая, так ведь?       — А меня? — Юрим хмыкнула и подошла к Черён, положив руки ей на плечи. — Говорят, правда, что мы не отличны, но поднапряги свою старую память и вспомни об ещё одной девочке. Девочке, которая навела на тебя полицию.       Таковая вспомнилась достаточно быстро, потому что это происшествие было связано со стыдом, а как известно, стыд сильнее ярости и запоминается лучше. Хо действительно была необыкновенной и запоминающейся: один её эффектный голос чего стоил, да и выглядела она далеко не как американка или же кореянка, это даже в детстве заметили, ещё в приюте. Она отличалась башковитостью, отлынивала от наказаний, а потом давала всем такого жару, что две воспитательницы даже уволились, так как не смогли выдержать её характера. Что она творила в салоне машины мистера Брендона, вспоминать страшно, но дело было вот в чём: мужчина припугнул её так, что девчонка решила, что проще сбежать, чем продолжать путь, и как только уровень бензина понизился, решила, что обратиться к полиции — самое лучшее. Ох как краснел мистер Брендон, когда показывал полицейским документы, доказывая, что эту девчонку он везёт в приют, а не выкрал — дурная она, проблемы приносит даже сейчас, а что будет в приюте? Никто не знает.       — Вспоминай, почему нас отдали. Мы не брали ни единого документа, не имели к ним доступа, а ты читал всё, что тебе нужно было, — Джуди перезарядила на нервах пистолет и выдохнула. — Вспоминай! Ли Черён и Хо Юрим. Хо Юрим и Ли Черён.       — Обратитесь в фонд приюта — там все документы должны быть, я не обязан запоминать каждую девчонку и каждого мальчишку, которых вёз. Тем более мне всё равно на их истории. Это не так важно, как транспортировка ребёнка в целости и сохранности, — мистер Брендон окончательно, кажется, расслабился, найдя в Айше собеседницу. Он уже несколько минут откровенно молил её взглядом отпустить его, а потом вспомнил про эль-пасских змей, о которых писали как-то в газетах: никто им не указ, даже полиция, ни разу не попадались им в руки, а это значит, что они могли его убить. И вот сейчас он просил Юрим взглядом хотя бы немного намекнуть, что его ожидает: отпустят или казнят? — Вам же это сделать проще простого — наслышан, как вы, змеи, пробираетесь в квартиры и дома так, что никто вас не замечает.       — Идея-то хорошая, но реализация — дерьмо полное, — сказала Айша и зевнула. — Джуди? Ты как думаешь?       — Это самая очевидная идея и, конечно же, мы с тобой об этом не додумались, — что-то щёлкнуло, и девушка обернулась, улыбаясь. Она твёрдо решила, что это будет самое первое убийство на её счету, а сколько таких будет — неизвестно. — Спасибо вам, мистер Брендон, и, пожалуйста, примите же от нас, как вы выразились, «змей», подарок на прощание.       Пуля со свистом пролетела и попала прямо в центр лба мужчины; Юрим вздрогнула, уставилась на подругу, что со скучающим видом сдула порох с пистолета, а потом улыбнулась. Конечно, она предполагала, что Джуди немного от всех отличается, совсем чуть-чуть, но чтобы она впервые кого-то убила с таким хладнокровием… это не укладывалось в мир Хо, которая вдруг поймала себя на мысли, что пора кричать, а крик не покидал горло. Она застыла, застыла перед улыбающейся Черён, которая была ей подругой столько, сколько она себя помнила, а сейчас стала какой-то… чужой, что ли? И от этого стало невыносимо тяжко, что Айша даже не заметила капли крови, забрызгавшие носки кроссовок, а потом, как увидела, её замутило с удвоенной силой. Конечно же, тогда, в переглядках, девушка была твёрдо намерена убить этого соцработника, но когда они общались, Юрим успела сто раз передумать и даже немного проникнуться им. Не стоило доверять мужчинам, но пожалеть же их можно, они — те же самые люди, только у них член вместо влагалища и способность оплодотворять.       — Зачем ты его убила? — тихо спросила Хо, и Ли остановилась, перестала начищать пистолет. — Мы могли его освободить, и хрен бы он что рассказал полиции. Или хотя бы язык отрезали, чтобы ничего не сказал…       — С языком пришлось бы отрезать пальцы, чтобы он ничего не написал, — просто ответила Джуди. — Я просто сократила нам количество проблем, чтобы этот старый чёрт точно нас не сдал. А так смотри — у нас есть его одежда, его машина, его деньги. Тебе надо что-то ещё, а? Хочешь уехать из Эль-Пасо куда-то в Калифорнию? Так я устрою, надо только буквально ещё два объекта ограбить.       Холодный расчёт Юрим куда-то делся, она смутилась так, как никогда в своей жизни не смущалась, а потом отошла от трупа подальше, но так получилось, что подруга стояла к ней спиной. Знает же, что Айша не посмеет ударить, знает — и всё равно не следит за тылами.       — Для начала давай всё же пороемся в документах, — Хо досчитала до десяти и выдохнула: именно так она себя учила успокаиваться; а потом улыбнулась широко, как раньше, будто бы не было этого убийства, будто бы не было холодной улыбки на лице подруги. Черён повернулась, к её щекам и лбу вернулась краска, а вместе с тем — лёгкая влюблённость, коей она недавно заболела. — А потом махнём туда, куда ты хочешь: Калифорния, Флорида, может, пересечём границу с Мексикой. Обещаю, я буду с тобой.       — Точно будешь со мной? — Ли будто бы прощупывала почву, а как увидела спасительный свет в глазах Айши, улыбнулась.       — Точно. Когда я тебя обманывала?       Но, конечно же, она откровенно лгала, потому что единственное, что ей хотелось — это как можно быстрее свалить от Ли Черён. От Ли Черён, которая испытывала к ней влюблённость и симпатию, от Ли Черён, которая целовала её долгими ночами, а потом слизывала сливки с её тела. Конечно же, они были как Бонни и Клайд, только обе девушки, и одна испытывала смущение и конфуз от поцелуев, а вторая искренне всем этим наслаждалась и вечно брала верёвку, чтобы связать непокорную девушку. Черён, кажется, порой перебарщивала, порой делала всё так, как хотела сама, и не обращала внимания на то, что Айша порой против её действий, против извращений и отреагировала на язык, очерчивающий её соски, резко негативно.       «Я для тебя — девушка для секса? — Айша не представляла, насколько была прекрасна, особенно в свете Луны, особенно обнажённой. — Так и скажи, что мы больше никогда не сможем стать подругами. Тем более после такого».       «Мы можем быть подругами и трахаться, когда вздумается, — произнесла тогда Черён, улыбаясь и опуская узкие ладони на плечи Юрим. — Я же знаю, что ты не против. Мне об этом говорят мурашки на твоей коже, соски и, конечно же, то, что ты дьявольски мокрая каждый раз, когда я сую в тебя пальцы».       — Было, что ты меня обманывала, — вернул к реальности голос Джуди. — Не забудь сменить кроссовки — у тебя кровь на них. А то ещё приебутся, нам проблемы не нужны.       «Нам… или тебе?»       Пришлось стянуть с соцработника кроссовки, стоптанные, немного неприятно пахнущие, и вместить в них ноги, чувствуя, что ткань никак не обняла их, а оставила болтаться на щиколотках. Айша только поэтому шла медленно за Джуди, которая что-то говорила будто бы самой себе, но потом оборачивалась, будто ждала чего-то от подруги-любовницы. Юрим не хотела идти дальше, ей хотелось вызвать полицию в то здание, где Ли убила мистера Брендона; конечно же, была возможность, что Черён сейчас подскочит к уличному телефону, назовёт адрес и скажет, кого там можно найти убитым, но, с другой стороны, она могла этого и не сделать — зачем? Действительно, зачем помогать полиции обнаружить свежий труп, если там же лежат и…       Чёрт побери, там лежали кроссовки самой Айши.       — Джуди, я оставила кроссовки рядом с телом, — проговорила мертвенно-бледными губами девушка, а Черён, повернувшись к ней, нахмурилась. Это был косяк, самый настоящий, из-за которого их могли обнаружить, и будет удачей, если полицейские собаки не возьмут след. — Чёрт, чёрт, чёрт! Что же мы будем делать?!       — Не будем сообщать о теле, а когда его обнаружат, то явно след будет невозможно взять, — сказала Рыжая змея и отвернулась. — Расслабься. Мы держим путь в архив, потом присмотрим тебе новую обувь, а если совсем плохо станет — так уж и быть, сменим город. Куда хочешь? В Даллас? Или вообще в другой штат? Я бы хотела в Калифорнию, например, но тебе, наверно, там будет слишком жарко, — пускай и в Техасе жарко, но Джуди казалось, что в соседнем штате намного жарче, как в пустыне Сахара. На уроках им когда-то рассказывали про материки, про температуры, и пускай Рён половину информации забыла ввиду ненужности, основные сведения засели в её голове. Самое жаркое место на Земле — это пустыня Сахара, а самое холодное — чёрт его знает, это не настолько интересно, как место, где на песке можно зажарить яичницу.       — Наверно, лучше в другой штат, — с сомнением произнесла Айша и наконец-то нагнала напарницу. — Черён… тебе не кажется, что ты жестоко поступила с тем мужчиной? Он нам не сделал никакого зла…       — Тогда почему ты меня не остановила? — спросила Ли. — Ты сама хотела его убить, потому что у него длинный язык, так почему же сейчас даёшь заднюю? Или уже не так круто думать об убийстве?       Конечно же, в их паре были чёткие распределения обязанностей, ролей: Айша многое продумывала, а Джуди действовала согласно её инструкциям, но всё равно добавляла элементы «от себя», будто бы специально, лишь бы тем самым нервировать подругу, которая подмечала каждое уклонение. Своеволие — это было про неё. Непокорность — тоже. Потому Айша часто дрожала, не зная, как реагировать на выходки подруги, делала много замечаний, в итоге срываясь на истерику и крик, а потом долго просила прощения, надеясь, что Черён её не пристрелит. А ведь она могла — доказала буквально несколькими минутами назад, когда направила пушку на мистера Брендона и выстрелила. Что теперь делать?       Может, пристрелить Джуди?       — Молчишь, — Ли хмыкнула, а потом взяла подругу за руку. Юрим ощутила странное чувство, будто бы всё внутри сжалось. — Правильно, молчи, это лучшее, что можно сделать в этой ситуации. Ладно, побежали смотреть документы.       До приюта было совсем недолго идти, и время для обеих девушек тянулось, как жвачка, но совсем скоро, с первым залпом салюта, они дошли до массивного тёмного здания, которое хранило в себе все тайны и загадки маленьких миров внутри девушек. Юрим была старше, но даже ей стало страшно и неуютно — вспомнилось, что было в этом самом приюте, вздрогнула и посмотрела на Черён, которая вынула из своего небольшого рюкзака топор и повертела его в руках. Стоило ли отскочить от неё? Наверно, да, потому что видеть в руках хрупкой с виду, но ловкой и сильной внутри, страшно, ненормально, а когда Рён замахнулась, целясь в окно, Айша отбежала в сторону. Раздался звон стекла, где-то прокричали «с днём независимости!», и Хо обернулась, заметив только, что Джуди весьма хладнокровно выковыряла небольшие кусочки стекла из своих рук. Голову и лицо успела защитить, но из-за аномальной жары плечи, кисти — всё это было не защищено и требовало срочного вмешательства.       — Почему ты кофту не надела? — руки Юрим тряслись, когда она потянулась к подруге и смахнула стеклянную крошку с футболки Рён. — Не стоило этого делать без длинного рукава…       — Полезай первой, — сказала Джуди, кивая в освобождённый от оконного стекла проём. — Я прикрою. Это бухгалтерия, тут хранится вся документация по приюту, — увидев непонятливый и отчасти подозрительный взгляд Айши, девушка хмыкнула. — Думаешь, я не пролезала сюда? Когда мы ещё не сбежали, я весь приют излазила. Так что не бойся и залезай. Нас не ждут здесь с распростёртыми объятиями, но мы можем узнать кое-что полезное для себя.       Меньше всего Айше хотелось прямо сейчас разбираться с полицией, что они нарушили и как за это будут отвечать, и слава богу, что эти же самые копы боялись Рыжую змею, а её подругу называли Пронырой — благодаря худому из-за приютских лишений телосложению она пролезала с лёгкостью в любые дыры, да и сейчас без посторонней помощи влезла в окно, с подоконника прыгая на чей-то стол. Конечно же, было сложно из-за новых кроссовок держать равновесие, но Айша справилась и перехватила рюкзак Черён, что влезла следом. Теперь стоило просмотреть здесь все книги и бумаги, которые, девушки надеялись, составлялись в алфавитном порядке или хотя бы по году написания, и Ли выдвинула первый ящик. Там оказались фамилии на «Z», что одновременно и упростило поиск, и добавило углей в давно горящий костёр её головы. Упорядоченно, что уж сказать, бухгалтерия, а потом Айша ойкнула — нашла что-то.       — Фамилии на «H», — точно же, «Хо Юрим», вот потому и закричала. Черён же продолжила свои поиски — через практически десять папок отыскались фамилии на «L». Что ж, уже хорошо, тем более что папки сравнительно небольшие… — Джуди… тут по две папки плюс минус на одну букву. Придётся пролистать всё максимально внимательно, но при этом быстро.       — На парад в честь дня независимости потянуло? — хмыкнула Черён и присела на край стола. — Понимаю. Тоже туда хочу. Так что давай поскорее найдём досье касаемо нас и свалим отсюда. Видит бог, не хотела я сюда возвращаться, но пришлось.       Девушки достаточно быстро нашли сведения о себе, только Джуди пришлось немного порыться, чтобы увидеть себя — маленькую кореянку с наморщенным лицом, девушку с очень злым взглядом и основными сведениями: родилась пятого июня тысяча девятьсот сорок восьмого года в Эль-Пасо, штат Техас, Соединённые Штаты Америка. Но этого было мало, чертовски мало, но документ всё не кончался — был огромен, сложен в четыре части, и потому Черён углубилась в чтение, зная, что ничего хорошего не найдёт — одну лишь грязь, которая останется комьями на узких ладошках, что знают, как красть и убивать.       — У меня ничего такого в детстве не было, — внезапно сказала Айша, отвлекая Джуди от чтения и заставляя её нахмуриться. — Просто забрали меня от родителей-алкашей. Таких историй сотни, тысячи, и я такая не единственная была в приюте, — Хо задумалась и поймала похожий взгляд подруги. — Так вот… я и жёстче истории слышала. Кого-то ближайшие родственники сексуально насиловали, кто-то с раннего детства подвергался издевательствам. Это намного ужаснее.       — А мои родители состояли в культе, где приносят человеческие жертвы, — серьёзно сказала Джуди. — Я этого не помню. Совсем. Здесь написано, что меня прямо с жертвенного алтаря сняли. Мои собственные родители собирались меня убить, блядь. И кому верить в этом сраном мире? Именно поэтому приютским не рассказывают, кто их родители и почему они здесь оказались? Это я сейчас знаю, что такое секта, в газетах писали что-то об исследованиях, но как объяснить ребёнку, что их ебанутые папашка с мамашкой поклоняются какому-то человеку, говоря, что он пророк или что-то типа того? Это же бред.       Юрим была шокирована и не помнила, чтобы хоть кто-то говорил о прошлом Джуди, но её никто даже не дразнил — не смел, будто бы боялся, потому что одним своим видом Черён могла проклясть, а потом повалить на пол, забивая тяжёлыми ботинками до перелома рёбер. Один был такой случай: Стелла сказала, что Джуди не настолько красивая и её никогда не возьмут в дом хорошие люди, так кореянка, которой было около десяти лет, просто пнула девочку так, что та упала. Первый удар по рёбрам — раздался визг, второй удар по рёбрам — Стелла взмолилась о пощаде, третий удар по рёбрам — что-то хрустнуло, раздался дикий крик вперемешку с просьбой пощады, обещаниями, что такого больше не будет, но Джуди не останавливалась. Когда доктор осматривал Стеллу, то увидел россыпь синяков на рёбрах и животы, а рентген выявил перелом как минимум двух рёбер, и было чудом, что кости не задели никаким образом внутренние органы.       Джуди тогда выпороли и держали неделю на воде и хлебе, а девчонки, что были подвержены издевательствам со стороны Стеллы, приходили к ней и нет-нет да и приносили что-то поесть, игрушки, а одна ухитрилась подарить небольшой плетёный браслет. Со всеми девушками давно потеряна связь, но тот плетёный браслет Джуди до сих пор носила, только с запястья он перекочевал на лодыжку и не снимался даже в самые худшие времена.       — Я, блядь, хочу как можно быстрее уйти из этого места, — Черён нервно заозиралась и захлопнула папку, после этого ловко поставив её на место. — А потом и из города. Айша, давай тоже закругляйся, уже нашли всё, что хотели.       — Помнится, ты хотела поджечь это место, — сказала Юрим, а потом с силой запихнула папку в нужное отделение. Её руки немного дрожали, но никто и не скажет, что она нервничала, ведь её вид оставался спокойным. — Не думаешь, что сейчас то самое время? Мы узнали всё, что можно.       — Можно, — внезапно дала добро Черён и выпрыгнула в окно. — Надо натащить сюда всякого говна, что легко подожжётся, и запалим. У тебя есть зажигалка?       — Конечно же.       С ближайшей мусорки девушки в четыре руки нанесли разного легко возгораемого мусора, вынули бумаги, документы, а потом Айша вынула из кармана запрятанную фляжку с ромом и безразлично разлила невкусный напиток по всему помещению, а потом поморщилась. Выпить она была не дура, в принципе, как и Джуди, которая весьма уважала джин и всё делала, чтобы его заполучить, ну а этот ром… ошибкой было перелить его во фляжку. Зажигалка легко подожгла спирт, и девушки устремились в окно, падая на тротуар и отходя на приличные десять метров, взявшись за руки.       — Хорошо горит, — сказала Джуди, улыбаясь и видя, как пламя стало вырываться из окна. — Что это ты вылила?       — Баккарди, — равнодушно пожала плечами Айша. — Невкусный ром, мне вообще не понравился. Зато хорошо горит.       Дым пока никто не видел, не чувствовал, но девушки отошли дальше — на всякий случай, чтобы их не заметили, не застали на месте преступления. Но если всё-таки полиция возьмёт, отбрехаться не получится — девушки слишком пристально наблюдали за огнём, что начал распространятся дальше, а потом послышались первые крики о помощи, первые воспитанники высыпали на улицу, кашляя и умоляя о помощи. Из соседних домов повылезали люди, кто-то уже позвонил пожарным и в полицию, потому послышались сирены, и Айша поняла, что пора сваливать, и чем быстрее они свалят, тем будет лучше для всех: не будут подозреваемыми, но Джуди всё стояла, стояла и стояла. Ей нравилось это зрелище, она хотела смотреть на пламя, потому сделала шаг вперёд, будто бы собираясь вступить в пожар, но её вдруг узнали.       — Рыжая змея тут! — закричали со всех сторон, и Айша спряталась в темноте проулка, стараясь не дышать. Всё равно на Джуди, самой бы не попасться. — Хватай её! Это она повинна во всех бедах!       Что-то произошло с Джуди, потому что она обернулась к Юрим, выстрелила в её сторону, а потом, стремительно ухватив за запястье, побежала в противоположную от толпы сторону, чтобы затеряться в большом городе, стать бледной тенью, ускользнуть. Это был чистой воды побег двух девушек, которые не хотели попасться под руку хоть кому-то, а Айша вообще еле бежала — кроссовки спадали с ног, и как только им удалось оторваться от преследования, девушка сняла мешающую обувь, проклиная всё на свете. Она растёрла ступни, а потом глянула на спутницу, которая смотрела вдаль — дым поднимался от приюта, полного детей и спящих там дежурных взрослых, потому что ночь только начиналась, парады в центре тоже, но детям уже положено спать.       — Тебе не кажется, что это было ошибкой? — внезапно спросила Юрим и кинула взгляд на вздрогнувшую Черён. Надо же, неожиданно, но Ли стала бояться и почувствовала себя некомфортно. — Я… конечно же, это я сказала сейчас, мол, давай подожжём, но мне это кажется ошибкой. Там же дети. Там явно нет тех воспитателей, что издевались над нами. Во имя чего этот поджог?       — Во имя избавления, — произнесла Джуди, — никто больше не сможет восстановить наши сведения. Многим детям дадут другую биографию. А мы как были невидимками, таковыми и останемся. Это лучше всего. Теперь приют не располагает никакой информацией о нас и не смогут передать всё полиции.       — Бедные дети.       — Мы тоже были детьми там. Много ли было людей, которым было на нас не насрать? Скажи, Айша, — девушка вздрогнула и посмотрела на подругу, — сколько раз тебя били воспитатели? А было ли у тебя такое, что тебя насиловали? Меня вот один раз изнасиловали прямо в приюте. Жалею ли я, что мы подожгли бухгалтерию? Нет. Мне всё равно. А теперь пошли домой. Соберём вещи и свалим отсюда нахрен.       Айша шла с трудом, босиком, обнимая подругу за руку; время от времени она тянулась, чтобы целовать девушку, но Черён отворачивала лицо, будто бы совершенно не хотела ласки. Может, что-то внутри неё переворачивалось, а может, Юрим перестала так сильно возбуждать или же внушать нежность и спокойствие. Айша понимала: они наворотили дел, по-настоящему наворотили, и чёрт знает, что теперь делать — то ли бежать из Эль-Пасо, то ли залечь на дно и не вылезать несколько месяцев, не платя за незаконно занятую квартиру совершенно никак.       — Скажи, тебя делает счастливой такая жизнь? — внезапно спросила Джуди, когда приготовила небольшой перекус на ночь и принесла её Юрим, что растирала ноги, обмазывала их антисептиком и кремом, а потом надевала толстые носки. — Меня вот нет. Я хочу быть кем-то большим, чем Рыжей змеёй Эль-Пасо. Я хочу быть другим человеком, Айша. Скажи, — она закусила губу, а потом вспомнила, какое лицо было у мистера Брендона, когда она вскинула на него пистолет, — тебе бы хотелось начать новую жизнь? Со мной, например? Прям чтобы всё было совершенно по-другому, чтобы мы потерялись для этого города и не были никогда найдены?       — Будем ли мы счастливы? — спросила Юрим и ощутила на ногах тарелку с холодной закуской. Рядом, на столике, располагалась чашка с тёплым чаем. — Я бы хотела покончить с криминалом, покончить с кражами. Но ты ведь не согласишься. Это я знаю точно.       — Я хочу быть рядом с тобой, — только и сказала Черён.       Настоящие ли это были чувства? Ни Черён, ни Юрим точно не могли на этот вопрос ответить. Они компаньонши, они любовницы, они подруги, они выросли в одном приюте, ели в одном месте, спали рядом всю свою жизнь. И теперь они вместе, даже будучи вместе, не разбежались, потому Айша приникла к Джуди, обнимая и целуя куда-то в щёку. Она влюблена в эту пышащую жаром Рыжую змею из Эль-Пасо, которую забрали от родителей-сектантов, и если она не сбежит, то познает истинный Рай.       — Предлагаю гнать всё же в сторону Калифорнии, — хмыкнула Джуди. — Ты со мной, Айша?       — Я с тобой, любовь моя.       И никто из них не знал, что это путешествие будет в один конец, что Айша будет разочарована, брошена, потому что Ли Черён непостоянна, она самая настоящая змея, самая ядовитая из всех возможных, а ещё способна влюблять в себя так, что после этого её можно только ненавидеть. Пока они были в счастливом неведении. Пока их ещё не настиг кризис. Пока что они просто готовились к тому, что что-то произойдёт.