***
Однажды Джи узнал кое-что страшное. Он не хотел говорить об этом Майку, ведь знал, что это нанесёт ему сильный удар, а он не хотел травмировать брата. С особым трудом он нашёл в себе силы, чтобы рассказать обо всём Френку и Рею. Он настоятельно просил не говорить Майку, ведь он бы не выдержал, если бы его родной и любимый брат пострадал, а тем более узнал это из чьих-то чужих уст. Джи обещал, что как только он будет готов и придёт время, он расскажет сам. Джи всё никак не решался, а Рею и Френку было больно смотреть на то, как Майк весело и беззаботно себя ведёт, строит планы на будущее и даже не знает о том, что творится с его братом. Они проводят время вместе, будто всё в порядке, будто ничего нет. Майк просто не знает. Никто из них не рассказал, не хотел, да и попросту не мог этого сделать. У них не хватало сил. И это не только, из-за того, что Джи попросил хранить всё в полном секрете, но и из-за того, что им было попросту больно рассказывать об этом Майку.***
Четыре часа утра. Майк сидит на кровати Джерарда и докуривает последнюю сигарету из пачки. Дым медленно улетает в открытое окно, расстворяясь где-то в ночи. Джи сидит рядом и молча наблюдает за тем, как клубяться струйки сигаретного дыма. Он переодически всматривается в черты лица брата и сам, не замечая этого, не может оторвать взгляда. Он часто ловил себя на том, что пялиться на него неосознанно, когда просто отводит взгляд от других, или думает о нём больше, чем он обычно думает о других, даже самых близких ему людях. Иногда, калякая что-то на бумаге от скуки, он неосознанно рисовал портрет Майки. Джи часто ловил себя на мысли, что хочет оказаться в его объятиях и никогда не покидать их, ведь в них наверняка так хорошо, так тепло, так уютно. Он такой родной. С ним так спокойно, так тихо. Всё проблемы будто исчезают, их будто никогда и не было вовсе. Вот бы так было всегда, вот бы остаться навсегда в этом состоянии и чувстве уединения и покоя. Но почему он это чувствует? Неужели это…? Да, так и есть, это определённо оно. Спустя столько лет он наконец понял, что любит Майка. Любит не так, как обычно любят брата, любит не как друга, а любит так, как это бывает у двух людей из романтических фильмов, историй про любовь из книг, как любят друг друга двое людей, вступивших в отношения. Именно так. Именно так он его любит. Чёрт возьми, он любит собственного брата. Это звучит так чертовски странно и неправильно, но оно есть, это чувство, его никуда не деть и не спрятать в шкаф, положив на полочку и забыв о нём на несколько лет, как о вещи, оно есть. Оно есть. — Кажется это неправильно…– прерывает тишину голос Майка. Затем следует несколько мучительных секунд молчания, которые кажутся вечностью. Продолжительная пауза и голос вновь разрезает тишину.– Я долго думал об этом и это всё кажется таким неправильным. Так быть не должно, ты можешь назвать меня сумасшедшим, но…– он не может подобрать нужных слов и замолкает на время. Джерард вопросительно смотрит на него. Гнетущая тишина ещё продолжается какое-то время. В комнате висит неловкость и напряжение. «А к чёрту это всё!"–, громко звучат в ночной тишине слова Майка. Ещё миг. И немного сладковатый вкус. Странная смесь из чувств. Миг. И лишь один короткий поцелуй… По всей видимости, это было их признание друг другу в своих чувствах. Странное, неловкое, но всё же признание. Никто из них не ждал какой-то взаимности и каждый готов был быть отвергнутым, готов был к тому, что после этого их посчитают сумасшедшими, может перестанут с ними общаться и отстраняться, может они станут своеобразными изгоями после этого, но в итоге всё сложилось иначе. Их ожидания не оправдались, что наверное было к лучшему. Они проболтали ещё два часа о разном, а после, ближе к семи часам утра, уснули в объятиях друг друга. Джи было хорошо. Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему счастливым и хотел продолжать жить, он не хотел, чтобы это его счастье заканчивалось или исчезало. И от этого ему было ещё больнее осознавать, что вскоре ему придётся самолично, собственными же руками, «разрушить» это самое счастье. В его голове промелькнула одна строчка, что он написал недавно в очередном из стихов: «Они говорили мне:"Тебе никогда не попасть в Рай с любовью подобной твоей» Он закрыл глаза и провалился в сон. Сквозь полудрёму Джерард услышал чей-то шепот, что заставил его проснуться. –А я тебе говорил, что между ними что-то есть? Говорил– чётко был различим голос Френка– Ты проиграл, теперь гони мне мой косарь баксов. –Ладно ладно.– Послышалось шуршание каких-то бумажек. Видимо проигранные деньги всё же были отданы. Хоть глаза у Джи и были закрыты, но он мог поклясться, что почти видел перед собой это самодовольную ухмылочку Френка в этот момент. –Всё таки они мило смотрятся вместе. –Тише ты, бестолочь, а то ещё разбудишь их. В тот момент Джи услышал, как Френк с недовольным вздохом уходит из комнаты. Он почувствовал, как на него легло одеяло, видимо это был Рей, решивший как всегда позаботиться о них. Дверь немного скрипнула и тихо закрылась. Джи открыл глаза и увидел перед собой спящего брата. Он понял, что всю ночь они провели в объятиях друг друга. Невольно на его лице появилась улыбка. Джерард старался быть тихим. Он легонько отодвинул с себя руку Майка и встал с кровати. На столе парень заметил листок с теми стихами, что вчера написал. Подумав, что наверное стоило бы их закончить, он, стараясь не разбудить единственного спящего в этом доме человека, направился на кухню делать себе утренний кофе. Сегодняшнее утро обещало быть очень хорошим.***
На ночном небе мерцали звёзды. Дым от сигарет уносился куда-то в даль. На улице было довольно прохладно. Никто из присутствующих на этом балконе не решался нарушить тишину. Майк, в попытке успокоить свои разбушевавшихся нервы, курил уже вторую сигарету подряд. Вряд ли это, конечно, было полезно для здоровья, но сейчас никого этот факт не волновал. У всех в голове крутились немного другие мысли. –И ты всё это время знал? Всё знал и не сказал мне? –наконец нарушил уже начинавшую давить на мозг тишину Майк. Вместе ответа на свой вопрос он получил лишь удовлетворительный кивок головой.– А Френк? Френк тоже знал? –И он тоже.–Затем последовал грустный вздох и небольшая пауза.– Прости, что не сказали тебе раньше. Прости… –А… — Нет, сделать уже ничего не получится. Остался год, а дальше…– Он помолчал.– А дальше ты и сам уже знаешь.– Рей тоскливо вздохнул и посмотрел на небо, на котором звёзды так ярко и радостно мерцали в ту ночь. Это был тяжёлый разговор. Никто так и не решился его продолжить. Да, и надо было ли вообще его продолжать?***
Наступила осень. Листья уже пожелтели и начали опадать с деревьев. Птицы давно улетали в тёплые края. На улице начало потихоньку холодать и люди запутывались в одежды потеплее. Они провели этот год вместе. Им было так хорошо. Казалось, это никогда не закончиться, да и никто из них не хотел, чтобы это заканчивалось когда-нибудь. Майк недавно нашёл тетрадь Джи со стихами, которые он переодически писал. Ему в память чётко въелся один из них, а точнее одна конкретная строчка из него:"Я не буду тебя целовать, ведь самая тяжёлая часть всего этого — это покидать тебя…» От этих слов на душе почему-то становилось так больно и тяжело. Ему сразу хотелось всё бросить, сорваться побежать к его любимому, обнять его, поцеловать и убедиться, что с ним всё в порядке. Что вот он, вот он здесь, перед ним, стоит живой, с ним всё ещё его самый дорогой человек, пахнущий кофе, Джи. Строчка всё продолжала и продолжала крутиться в голове Майка. Чтобы хоть как-то переключиться с болезненных мыслей, вызванных этой конкретной строкой, он воткнул в уши наушники и включил музыку на полную громкость.***
Больничная палата. В воздухе пахнет кучей лекарств и спиртом. На койке со спутанными волосами и весь бледный, словно труп, лежит Джерард. Рядом сидит Майки, а чуть сзади него стоят Рей и Френк. Они пришли навестить его. И даже принесли немного фруктов: его любимые яблоки. Поболтав с ним немного, Рей с Френком ушли, оставив Уэйев наедине. Майк придвинулся поближе и взял руку Джи в свою. — Я люблю тебя! Я знаю, что любовь — это крик в пустоту, что наша жизнь не имеет смысла и нас всех в конце концов ждёт смерть и забвение, но я люблю тебя! Ты слышишь? И я просто хочу, чтоб ты это знал и навсегда запомнил. Я люблю тебя! — раздался нежный голос Майка. — Я тоже тебя люблю! А ещё, Майк, помнишь, ли ты ту строчку, что заедала у тебя в голове и не давала нормально думать? Дак, вот, я наврал тебе тогда, я очень жестоко тебе наврал.– С этими словами он приподнялся в кровати и поцеловал брата. Их поцелуй был долгим и таким нежным. После они молча сидели в объятиях друг друга. Никто из них не хотел, чтоб этот момент заканчивался. Каждый мечтал хоть на минуту притормозить его. Если бы можно было остановить время, они бы так и сделали, чтобы навечно быть друг с другом.***
В октябре Джерард умер от рака. Похороны были тихими: на них присутствовали только самые близкие друзья и родственники. Каждый сказал что-то хорошее о нём, как обычно это бывает на похоронах. Всем было тяжело осознавать, что такого прекрасного человека больше нет и не будет с ними. Особенно тяжело было это осознавать Майку и Рею с Френком. Им с трудом далась похоронная речь, но ради Джерарда и потому что он так хотел, чтобы они произнесли на похоронах эту речь, им удалось справиться с нахлынувшими сильными эмоциями. В этот день шёл дождь. Будто бы вместе со всеми плакало и небо. Майк долго не отходил от закопаной могилы, в его голове прокручивались их совместные воспоминания и одни из последних слов Джи о том, что лучший способ провести свои последние годы жизни — это провести их с лучшими друзьями и любимым человеком. Он тогда ещё сказал, что не жалеет ни о чём и, если ему и суждено умереть, то он рад, что хотя бы смог быть счастливым и провести остаток своей короткой жизни с тем, кого любит. Эта фраза о том, что он умер счастливым, прокручивались в голове у Майка, будто подсознание само себя хотело хоть как-то успокоить этим фактом. Он продолжал стоять под дождём без зонта, бесцельно пялясь на надгробный камень, на котором была высечена красивая надпись"Джерард Артур Уэй» и годы его жизни. Майк почувствовал, как по его щекам стекали горячие слёзы. Ему было всё равно кто и что скажет, если увидят, как он плачет; он упал коленями на сырую от дождя землю и заревел. Его плачь почти превратился в истошный крик боли. Он впился руками в землю так, что под ногтями осталась грязь и кусочки травы, а кожа повредилась в некоторых местах. Это больно терять любимого человека, это ужасно и невыносимо больно. Ощущение будто тебе в сердце воткнули самый острый нож, что у них был, несколько сотен раз, ещё и подвигали им там у тебя в груди, а после резко вырвали твоё сердце с корнями, да ещё и засыпали в эту образовавшуюся дыру битое стекло, что должно поддерживать твою жизндеятельность, чтобы ты не умер и продолжал мучиться от невыносимой боли. Рей стоял рядом, положив руку на плечо Майка, и ничего не говорил. Он знал, что слова здесь не нужны, ведь они никак не помогут, а может даже сделают больнее. Да и вряд ли он сам бы смог что-то сказать и так же не упасть на колени после этих слов. Френк тоже это знал и отлично понимал, поэтому лишь молча обнял Майка, в надежде, что так он ему, да и самому себе, сделает хоть чуточку легче. Дождь продолжал предательски идти. Он уже превратился в сплошной ливень стеной, за которой дальше двух метров видно ничего не было. Всё затихло в этот момент, лишь капли воды стучали по крышам и зонтам прохожих…