Bad Liar

В столь поздний ночной час царит абсолютная тишина и непроглядная темень, разве что равномерно расположенные на стенах подсвечники и собственный тусклый факел чуть разгоняют ее. Чонгук обошел уже все знакомые места замка, но теперь приближается к не изученному ранее крылу. Судя по всему, бывают тут нечасто – нет, полы, конечно, чистые и на рыцарских доспехах в нишах нет ни пылинки, но почему-то кажется, что тяжелые портьеры на окнах не распахивают месяцами. Это и не самая впечатляющая часть замка, но и она выглядит грандиозно. Арочные своды настолько высоки, что скромного освещения от факела не хватает, чтобы добраться до них и дать полюбоваться потолком. На всех дверях по коридору толстые металлические засовы, и Гук сомневается, что смог бы поднять их, даже не будь на них внушительных навесных замков. В конце галереи находится дверь, удивительно простенькая внешне в сравнении с предшествующими. Узкая и без замка. Рядом с ней картина – единственная картина в этом коридоре, и тоже маленькая и скромная на вид. Вряд ли она принадлежит руке именитого художника. Кто бы ни работал над холстом, мастером он точно не был – максимум учеником. Это портрет юного парнишки, от силы лет четырнадцати. Его запечатлели в момент радости, улыбка широкая и яркая, глаза сияющие, а волосы растрепаны, будто он только очнулся ото сна. Чонгук подается к портрету еще ближе и рассматривает табличку внизу с тонкой витиеватой подписью. Пак Чихён – шепчет он имя, которое ни о чем ему не говорит. Тем не менее, он встречается взглядом с рисованным Чихёном и замечает некое сходство в точеном профиле и оттенке глаз с его господином. У Чимина нет и не может быть детей такого возраста, но изображение вполне может принадлежать его брату. Парень вздыхает, все еще разглядывая портрет, но напрягается, заслышав движение позади. Свет еще одного факела освещает конец коридора и приближается, а затем грубоватый голос выкрикивает: - Кто здесь? Чонгук поднимает свой собственный факел, чтобы еще один ночной гуляка по замку смог увидеть его лицо. Из темноты выходит молодой парень с острыми чертами лица, короткими волосами и черными глазами. На нем необычные доспехи – Гук впервые видит такую конструкцию – хоть они и привычно украшены гербом короля. - Ты не должен здесь находиться, - резко говорит незнакомец. - Прошу прощения, - тут же извиняется Чонгук и склоняет голову. - Его величество разрешил мне осмотреть замок, но я никак не хотел вас потревожить. Парень прищуривается, рассматривая его. - На тебе его цвета, - замечает он и опускает факел. - Кто ты? - Меня зовут Чонгук, - представляется Чон. - Я служу королю. - Все мы служим королю. Чонгук неуверенно улыбается строгому парню. - Я его новый слуга, - поясняет он. Тот кивает, поджимая губы, и уже окидывает взглядом с головы до ног. - Могу я узнать ваше имя, мой лорд? - Хосок, - отвечает парень. - И никакой я не лорд. - Отворачивается от Гука, обращаясь к портрету, и на мгновенье на его лице отражается тень старой печали. Но это выражение быстро стирается, и он снова смотрит на слугу. - Раз его величество позволил тебе исследовать замок, я не вправе препятствовать тебе. Но я бы попросил тебя не приходить в это крыло больше. Чонгук быстро кивает, распознавая завуалированную угрозу. Он опускает свой факел и отступает дальше от двери и картины, зато его недавнее место занимает Хосок, будто блокируя все подступы к запертой комнате. - Должно быть, ты совсем недавно начал служить королю, - тянет он, - мне незнакомо твое лицо. - Меня привели с последней партией военных пленников, - честно признается Чонгук. - Я действительно только заступил на службу. А вы давно служите его величеству? - Всю свою жизнь. - Так он не так давно взошел на престол... - ляпает парень и прикусывает язык, предполагая, что сказал явно что-то не то. Но Хосок смеется, и это застает врасплох. Улыбка настолько меняет строгое лицо, смягчая черты, что заставляет его выглядеть намного моложе, чем предполагал Чонгук. - Ему не нужен трон, чтобы обзавестись сторонниками, - отвечает Хосок, по-прежнему улыбаясь. - Назвать его нежной душой язык не повернется, но он, безусловно, самый справедливый правитель, что видели эти земли. Что-то в этой фразе настораживает Чона, но он никак не комментирует ее, а осмеливается задать по-настоящему волнующий его вопрос: - Быть может, вы знаете, как угодить его величеству? Что ему нравится? - Проще сказать, что ему не нравится, - хмыкает Хосок. - Он ненавидит грубость и вопиющее бесчестье, хотя и уважает способных лжецов. Ценит преданность. Если ты обещаешь ему что-либо, лучше это обещание выполнить. - Сделаю все, что в моих силах, - кивает Чонгук. Кажется, его новый знакомый удовлетворен таким ответом, так что неопределенно машет рукой, и парень понимает, что это знак уходить. Уходит, хотя мысли все возвращаются к портрету и той комнате, что скрывается по соседству от него. Опомниться удается только у дверей библиотеки, и Гук распахивает их, приподнимая факел повыше. Здесь как и в большинстве помещений замка запредельно высокие потолки, они кроются во тьме, но небольшие серые заплатки на черном фоне подсказывают, что над рядами книг тут и там раскиданы небольшие окошки-бойницы. Очевидно, что библиотека располагается в башне. Чонгук медленно бредет вдоль книжных полок и круглых маленьких столиков, заваленных стопками томов, а посреди зала находит пару кресел и скамей, явно предназначенных для уютного тихого досуга с книгой. Обнаруживается и высокий шкаф с рядами ящичков с карточками – весь книжный фонд тщательно занесен в каталог и распределен по разделам, к каждому тому есть аннотация и краткая заметка с указанием возраста и правил обращения с редким экземпляром. Парень быстро понимает, что мог бы провести в библиотеке долгие часы. Его всегда интересовало устройство мира, а это место – кладезь всевозможных знаний. Народ Чеджудо придерживался традиций кочевой жизни – много видел, много слышал, но стоило нескольким племенам сойтись поблизости, как их члены спешили поделиться новыми познаниями. Если в предгорьях нашлись новые растения, у которых были выявлены целебные свойства, об этом было принято рассказывать всем соседям. Если на лесных угодьях учащались нападения медведей, жестом доброй воли считалось предупредить всех об опасности. И скопление такого количества знаний здесь, в свободном для него доступе, приводит Чонгука в необъяснимый трепет. Он подходит к ближайшей полке, выбирает случайную книгу, отмечая, что это старинная история о доблестном рыцаре с востока, и возвращается к креслам. Факел удается закрепить так, чтобы он давал внушительный круг света, и парень садится за чтение. * * * Новый день настигает Чонгука за книгой. На книге, если уж точнее – похрапывающего и пускающего слюни на тисненую обложку. Он просыпается, когда слышит скрип дверей и тихие голоса, и испуганно вскакивает на ноги. Вид из окошка демонстрирует посветлевшее небо и занимающийся розовый рассвет. Парень спешно относит книгу на место, подхватывает свой потухший факел и выбегает из библиотеки, минуя стайку слуг, чье появление его как раз и разбудило. Времени уже нет ни на принятие ванны, ни на завтрак, потому что король накануне высказался довольно конкретно – завтракает он на рассвете. Чон торопится на кухню, хватает уже приготовленный поднос, успевая на ходу поблагодарить кухарку, и бежит наверх в королевские покои. Стучит, рывком распахивая двери, но замирает на пороге при виде короля и гулко сглатывает. Чимин одевается и в момент его беспардонного вторжения как раз натягивает свободную тунику через голову. Вещица без рукавов, так что руки его остаются обнаженными, впрочем крепкие мышцы спины тонкая ткань тоже особо не скрывает. Волосы короля растрепаны, он приглаживает их ладонью и накидывает на себя плотную рубаху, расшитую изящной вязью. Оборачивается и приветливо улыбается слуге, а тот отчаянно краснеет и спешит опустить поднос на стол. - Простите мое опоздание, - бормочет он. - Глупости, Чонгук, ты как раз вовремя, - отмахивается монарх и опускается в кресло, готовясь к трапезе. Гук неловко замирает подле, сложив руки за спиной, и Чимин поднимает на него глаза, встречаясь с ним взглядами. Хмурится, прикусывая полную нижнюю губу, и глубоко вздыхает. - Ты купался этим утром? Чонгук еще гуще заливается краской и качает головой. - Нет, мой господин. Извините, у меня не было времени. - В самом деле? - удивленно тянет он. - Всегда полагал, что шума в крыле слуг более чем достаточно для пробуждения. Гук отводит глаза, смущенно признаваясь: - Я не ночевал там. Был в библиотеке. - В библиотеке, значит, - повторяет за ним Чимин, не отрывая от него пытливого взгляда. - Умеешь читать? - Чонгук кивает. - И ты провел там всю ночь? - Да, мой господин. Этого больше не повторится. Король что-то напевает, жестом призывая его подойти ближе. Чон напрягается, когда он поднимается ему навстречу и мягко притягивает к себе, утыкаясь носом в сгиб шеи. Снова глубоко вдыхает, и по парню бегут крупные мурашки, а колени непроизвольно подрагивают. В выходке Чимина есть что-то настолько неоспоримо животное, что он не знает, как на нее реагировать. - У меня весьма чувствительный нос, - объясняет король, заглядывая ему в глаза. - Вот почему я приказываю всем слугам и придворным ежедневно принимать ванну и использовать душистое мыло, специально поставляемое в замок. Но... - он понижает голос и снова вдыхает, на мгновенье прикрывая глаза. - Твой естественный запах мне нравится. Чонгук не сомневается, что его щеки не уступают в яркости его рубахе, но в этот же момент Чимин отпускает его и возвращается на свое место. - Важно поддерживать чистоту повсюду, Чонгук. Болезни и эпидемии – настоящий бич наших краев. Однако... Если вдруг решишь не пользоваться положенным мылом, ты меня совсем не разгневаешь. - Конечно, мой господин, - заторможено кивает Гук. - А теперь давай-ка за стол, - улыбается ему Чимин. - Садись, расскажи мне, что ты так упоенно читал. Да что ж за день такой? Чонгук снова смущается. - Я почти уверен, что у вас есть дела поважнее, чем... - Чонгук, - король не выходит из себя, но его взгляд становится острее, а голос повышается. - Не будь мне любопытен ответ, я бы не задал вопроса. Подойди и сядь за стол. Раз уж ты не успел ополоснуться с утра, предположу, что поесть ты тоже не успел. Чонгук повинуется, опускаясь на кресло напротив, как и прошлым вечером. На завтрак стейк из вырезки, на котором сверху выложены яйца и кусочки какого-то желтого фрукта, неизвестного парню, но божественно пахнущего. Чимин без лишних слов режет стейк на две части, перекладывая порцию для слуги на небольшую тарелку, где лежит булочка. Ее он забирает, остальное передает Чону. Тот пробует и проглатывает кусочек мяса, даже не жуя. Божественно вкусно. Чтобы не накинуться на еду, подобно дикому зверю, Чонгук решает завести разговор. - Мой господин, вы боитесь, что вас кто-нибудь отравит? Чимин смотрит с удивлением, а уголок его губ дергается в нервной улыбке. - Почему ты так решил? - Если оставить в стороне вашу щедрость, я не вижу другой причины снова и снова кормить меня, - делится своими умозаключениями слуга. Король приподнимает брови, а затем откровенно смеется. - А ты на удивление проницателен, - говорит он, отсмеявшись. Чонгук кивает и продолжает завтрак. Оленина сочная, но хорошо прожаренная, сладость фрукта – прекрасное дополнение к ней, а жидковатый желток лопается и растекается по мясу, добавляя вкуса. Блюдо еще покрыто какой-то жгучей красной специей, непривычной Гуку, но ему действительно нравится. - Но думаю, ты ошибаешься, вряд ли кто-то попытается отравить меня. Это весьма абстрактная угроза. Но раз уж у меня есть тот, с чьей помощью я могу ее полностью исключить, странно было бы не воспользоваться этим, верно? - Верно, мой господин, - бормочет Чонгук. - И я не настолько ценен, как вы. - Но с каждым днем становишься все более и более незаменимым, - легко отвечает Чимин, не соглашаясь с Гуком, но и не ругая его за подобное высказывание. - Я не знал, что ты умеешь читать. А это полезный навык, им я тоже не премину воспользоваться. Но теперь скажи мне, что же ты читал прошлой ночью? - Это была история о рыцаре, сразившемся с драконом, - рассказывает он. - Ну, сначала с драконом. Потом он вступает в схватку с такими чудовищами, о которых я отродясь не слыхал. Этот рыцарь одолел их всех и спас прекрасную принцессу. - Что ж, таких историй немало, - кивает король. - Мужчины любят бахвалиться подобными сказками. И тебе понравилось? - Думаю, да, - пожимает плечами Чонгук. - Разве что конец мне не по душе. - Отчего же? - Так все заканчивается пышной свадьбой. Но почему принцесса должна выходить за кого-то, только потому что он великий воин? Почему у нее нет права выбора? Чимина откровенно забавляет его возмущение. - Я ничуть не удивлен, что ты так низко ценишь боевое мастерство. - Нет, мой господин, я не говорю, что рыцарь не заслуживает награды. Можно же дать ему золота, земли или, скажем, стадо скота. Но не женщину, - он качает головой и тихо добавляет. - Люди не должны покупаться и продаваться, быть наградой или разменной монетой. - Что-то мне подсказывает, что нравы моего государства тебе не по нраву, - понижает голос и король. - Твое собственное положение тебя тоже не устраивает? Чонгук кусает губы, двигая опустевшую тарелку по столу. - Устраивает. Вы все же всем нам дали выбор, - шепчет он, не решаясь поднять глаза. Чимин, видимо, считает такой ответ приемлемым, так что принимается наконец за еду. Гук сглатывает, понимая, что напряженный момент остался позади, и только сейчас замечает, как пересохло у него в горле. - Мой господин, тайные недоброжелатели могли отравить вино. Во взгляде монарха вновь мелькают смешинки, но он просто передает ему свой кубок. Чонгук отпивает, и свежесть напитка помогает одолеть сухость во рту. Вино гораздо слаще, чем то, что готовит его народ, но ему нравится. Он делает еще глоток и возвращает кубок обратно, задаваясь вопросом, а не станет ли это шуткой, понятной только им? Может ли он и дальше вынуждать Чимина делиться с ним едой, вином или чем-нибудь еще, что привлечет его внимание? «Позвольте написать это письмо за вас, - сказал бы он, - чернила могут быть отравлены». Или «снимите немедленно эту рубаху, мой господин, в новой вещи может быть ядовитый краситель». Парень даже смеется про себя и зарабатывает недоуменный взгляд от короля. Тот заканчивает с завтраком в тишине и со вздохом откидывается назад, запивая съеденное вином. - Мне нужно разобрать срочную почту, - говорит он, и Чонгук кивает, вставая и собирая тарелки и приборы на поднос. - Отнеси все на кухню и убери мои покои. Когда закончишь с этим, как раз подойдет время утреннего заседания совета. Ты можешь на нем присутствовать. - Благодарю, мой господин, - скромно улыбается парень. Чимин отворачивается от него и уходит к столу, заваленному свитками, Гук же спешит вернуть поднос на кухню. Затем он возвращается в покои – перестилает кровать, относит грязное постельное белье прачкам и опустошает ночной горшок. К моменту его возвращения король как будто уже заканчивает со своими неотложными делами. В руках у него пачка обвитых бечевкой и запечатанных сургучом писем, и он протягивает их слуге. - Ступай в башню и отправь их с воронами, - отдает он очередной приказ. Чон послушно кивает. - Потом найдешь меня в зале совета. Знаешь, где он находится? - Простите, мой господин, - бормочет он огорченно, - вчерашний обзор замка не затронул это место. - Второй этаж библиотеки. Увидишь на лестнице стражника в черных доспехах, а за ним дверь с красным гербом. Ошибиться невозможно, - улыбается король и отсылает его взмахом руки. Чонгук поднимается в башню, намереваясь накрепко примотать каждое из писем к лапкам крупных нахальных воронов, но ворчливый старик, ухаживающий за ними, отбирает пергаментные конверты, бурча что-то про неумелых сопляков и примятые перья его мальчиков. Не больно-то и хотелось. На обратном пути парень и вовсе решает устроить себе перерыв, присаживаясь на ступенях и следя сверху за Розе, несущей по двору ведро воды. Очевидно, для нужд придворного лекаря, которому она прислуживает. Чон сбегает все-таки вниз, машет ей рукой в знак приветствия, и девушка останавливается, смущенно улыбаясь ему. Ее причесали и переодели, как и его самого, и пусть скромное платье и кожаный фартук выдержаны в коричневых тонах, а не красных, на них красуется тот же королевский герб, что и на груди Чонгука. - Ты был со мной среди пленников, - узнает его Розе, опуская ведро на землю и рассматривая его новую одежду. - Куда тебя распределили? - Я личный слуга короля, - отвечает Гук, и девушка удивленно распахивает глаза. - Как тебе жизнь медсестры? - По правде сказать, не слишком отличается от прежней. Разве что теплая постель и сытная еда гарантированы каждый день, - отвечает она со смешком. Парень тоже улыбается. - А тебе? Что ты думаешь о нашем новом короле? - Пока он мне кажется справедливым и разумным человеком, - честно говорит Чонгук. - И хорошо обращается со мной. Я приятно удивлен, - он вздыхает и кивает на ее ведро. - Но не буду задерживать тебя. Надеюсь, твой новый господин так же добр, как и мой. - Это еще предстоит выяснить, - пожимает плечами Розе и осторожно поднимает ношу, чтобы не расплескать. Гука ее слова настораживают, и он хмурится. - Если он будет обижать тебя, обязательно скажи мне, - просит он, дергая девушку за рукав. - Я могу поговорить об этом с его величеством. Бывшая знахарка смеется. - Сомневаюсь, что у короля есть хоть малейшее желание знать о жизни и невзгодах его слуг, - легкомысленно бросает она, даже без осуждения, просто как будто озвучивает неопровержимую истину. Чонгуку хочется поспорить, но стоит ли? Они с Розе практически не знают друг друга, у нее нет никаких оснований доверять его словам, а уж тем более доверять королю. - И все же, - говорит он. - Если я тебе понадоблюсь, ты всегда можешь обратиться за помощью. Девушка благодарит его и уходит, а Чон торопится обратно в библиотеку и взлетает по узкой винтовой лестнице, сейчас залитой слепящим утренним светом. Кажется, есть пролеты, что ведут на третий и четвертый этажи, но дальше второго он не поднимается. Дверь на этаже выглядит именно так, как ее описывал король. И Чонгук улыбается, когда видит перед ней на страже Хосока в черных доспехах. Тот кивает ему в знак приветствия и проходит внутрь, слуга следует за ним. В зале заседаний нет толстых ковров, а мраморные полы настолько ледяные, что холод пробивается сквозь башмаки Гука и заставляет его дрожать. В единственное большое окно льется солнечный свет, освещая широкий деревянный стол, на ножках которого вырезаны рычащие морды львов и медведей. За столом восседают четверо членов совета: Чимин во главе – в кресле куда более массивном и грандиозном, нежели у остальных, справа от него – темноволосая женщина, леди Сонги, что взяла себе в служанки Ёнхву, слева – тот самый жутковатый придворный лекарь, что принял в ученицы Розе, а вот по другую руку от Сонги обнаруживается незнакомый мужчина. Относительно молодой, с короткими рыжеватыми волосами и мутным стеклянным взглядом. Создается впечатление, что он накануне переусердствовал с выпивкой. Чонгук наблюдает, как Хосок занимает последнее место за столом. Сам же он осторожно устраивается позади королевского кресла, готовясь принести членам совета вина. Чимин внимательно читает длинный свиток, на мгновенье поднимая глаза и коротко улыбаясь присоединившемуся Хосоку. Своего слугу он взглядом не удостаивает, вероятно, просто чувствуя, что он рядом. - Чонгук, - тихо бросает он, - не мог бы ты принести нам вина? У маленького столика возле окна находится большой кувшин. Гук убеждается, что у всех присутствующих есть кубки, так что переливает часть вина в более компактный графин, с которым ему будет проще управиться, и возвращается к столу. Первым делом наполняет кубок Чимина, затем переходит к остальным. Никто не обращает на него внимания, лишь рыжий незнакомец неприятно улыбается и пристально следит за тем, как он наливает ему вина. Чонгук льет ровно столько, столько и другим, и напряженно замирает, когда этот член совета крепко хватает его за предплечье. - Ну же, парень, - шипит он. - Не будь таким скупым. Налей-ка мне приличную порцию. Чон молча подчиняется, и только после этого мужчина его отпускает. Он спешно отступает и невольно перехватывает взгляд короля на собственного советника – Чимин хмурится, но никак не комментирует ситуацию, а Гук решает, что просто будет более щедрым с кубком рыжего в будущем. Он подходит к Хосоку, но тот накрывает свой кубок ладонью и качает головой. Чонгук возвращается к столику у окна и остается там до следующих указаний. Король покашливает и сворачивает свой свиток. - Итак, приступим к делу. Я получил донесение от командующего Ли. Наши позиции крепки на западном фронте, но на востоке до таких успехов еще далеко: уже несколько наших отрядов сгинули в стычках с местными племенами. Рыжий выпивоха пригубляет вино и глубокомысленно изрекает: - Что нам до этих блошиных укусов... - Когда блохи владеют оружием и превосходят в численности, даже гончие страдают от их атак, Чонхо, - отвечает Чимин. - А как же моральный аспект? Чистая собака – счастливая собака, разве нет? Чонхо хмыкает и утыкается в свой кубок. - Хосок, можешь ли ты отрядить другой гарнизон на поставку припасов в восточном направлении? И мне бы хотелось, чтобы ты присоединился к ним, оценил обстановку, а затем представил развернутый доклад. - Конечно, мой господин, - кивает Хосок. Чонгук хмурится, прикусывая нижнюю губу, и старается рассмотреть хоть что-то на разложенной на столе карте. Красные флажки, вероятно, обозначают войска Чимина, зеленые и черные по обе стороны от них – очевидно, армии противников. Он прослеживает взглядом восток, где красные флаги утыкаются в подножье гор – с северных перевалов их одолевают черные стрелочки, с юга атакуют зеленые. Парень хмурится еще сильнее. - Мой король, не слишком ли ваш слуга заинтересован нашими военными успехами? - резко говорит Сонги. Гук застывает, поднимая глазами от передвижений войск и встречаясь ими с ледяными взглядами остальных членов совета. Он закашливается, чувствуя, что вот-вот задохнется от страха, и сжимает кулаки. - Разве он не пленник из стана врагов? Возможно, неразумно позволять ему видеть так много? Чонгук глубоко вздыхает, стараясь сохранять спокойствие. Ему никак нельзя показаться этим высоким господам шпионом, особенно, учитывая, что таких намерений у него отродясь не было. Король посматривает на него с вежливым интересом, и слуга низко кланяется ему и бормочет: - Простите, мой господин. Это простое любопытство. - Любопытство? - повторяет за ним Чимин. Гук торопливо кивает. - Любопытство – не порок, Чонгук, не будем его сдерживать. Иди ко мне, - король нетерпеливо постукивает пальцами по столешнице и чуть повышает голос. - Иди сюда, Чонгук. Парень подчиняется, не смея поднять глаз. С этой стороны обзор на карту лучше: видно залитую красным столицу его новой страны, скопление красных флажков на западе, где начинаются равнины и, разумеется, тот участок, что беспокоит его больше всего – восток, где обитают речной народ и его собственный кочевой. Чимин отслеживает его взгляд и кивает. - С нашим продвижением на восток складываются сложности. Тебе ведь хорошо знакомы те края? Чон сглатывает и наклоняется вперед, касаясь карты кончиками пальцев. - Здесь есть сеть пещер, - говорит он, тыча в горный перевал на границе с родным Чеджудо. - Они выходят прямо к реке, - добавляет, постукивая по местечку, окруженному зелеными стрелками. - Летом вода поднимается и делает их непроходимыми, но зимой это безопасный путь. Если ваши люди продержатся до холодов, они смогут обойти неприятеля и уничтожить. Его слова встречает могильная тишина, нарушает ее только Чонхо, оглушительно хлопнувший по столу опустевшим кубком. Чонгук снова кланяется и отходит к винному столику, чтобы пополнить алкогольные запасы горе-советника. После он старается не отходить от окна, но и там чувствует на себе взгляд короля. - Хосок, - наконец говорит тот, - как думаешь, тебе удастся отыскать эти пещеры? - Возможно, - пожимает плечами генерал. - Но в горах трудно ориентироваться даже теперь, когда мы держим перевал. И уж поверьте, ваше величество, местные знают, как скрыть входы в свои пещеры. - Чонгук? - голос короля становится сладким и тягучим, как патока, и слуга не может противиться, оборачиваясь на него и леденея под хитрым прищуром. - Не хотел бы ты показать моему генералу эти пещеры? - Если прикажете, мой господин. Чимин довольно улыбается, а его тетка возмущенно стучит ладонью по столу. - Вы же это не всерьез? - шипит она. - Ваше величество, довериться дикарю на его же территории – это безумие. - Не думаю, что он в одиночку одолеет нашего доблестного Хосока и всех его солдат, - прерывает ее король все тем же сладким тоном, однако его взгляд довольно красноречиво предостерегает от нового протеста. - Иметь такого дикаря, что поможет нам сориентироваться на непростом ландшафте, очень выгодно. Я обдумаю эту идею. А тем временем мы отправим командующему Ли сообщение о том, что в течение двух недель он может рассчитывать на подкрепление и снабжение. Даже если я приду к выводу, что идти лучше традиционным путем, помощь должна к нему поспеть. Сонги фыркает и смотрит на Чонгука с открытой неприязнью. А тот сопротивляется желанию широко ей улыбнуться и сохраняет равнодушное и серьезное выражение лица. Если она хочет раскрыть его как шпиона, ей придется потрудиться. - Насколько мне известно, это единственный неотложный вопрос на повестке, - продолжает Чимин. - Что-то еще мы должны обсудить? Лорд Гао мешкает. - Доходят вести о вспышке страшной болезни в отдаленных уголках королевства, - все-таки говорит он. - Хворь поражает легкие и доводит бедняг до смерти от удушья. Право, мой король, похоже на чуму. Сейчас я собираю больше информации, но может потребоваться рискованный поход в один из недужных городов. Я хотел бы попросить припасов и роту солдат. - Все необходимое будет предоставлено, - кивает король. - Благодарю, ваше величество. - Еще что-нибудь? - спрашивает Чимин, но остальные качают головами. - Прекрасно. Хорошего дня, господа, вы можете быть свободны. Советники поднимаются из-за стола и тянутся к выходу, разве что Чонхо подходит к Чонгуку и награждает его еще одной сальной усмешкой, прихватывая с собой кувшин вина. Парень морщится украдкой, но изо всех сил старается не обращать внимания. Вскоре в зале остаются только они с Чимином, и тот тяжко вздыхает, потирая лицо ладонями и снова вглядываясь в карту военных действий. Мгновенье спустя он поднимает голову и встречается глазами с Гуком. - Подойди, Чонгук, - тихо зовет он, жестом приглашая его сесть. Парень занимает место лорда Гао. - Тебе стоит лучше сдерживать свое любопытство во время таких заседаний. Чон кивает. - Ты был честен, рассказывая про эти пещеры? - прямо спрашивает король и добавляет с нажимом, завидев очередной кивок. - Я хочу услышать ответ. Слуга сглатывает и опускает глаза на карту. - Я честен с вами. - Мне трудно поверить тебе на слово, учитывая твое прошлое. - При всем уважении к вам, мой господин, давал ли я вам хоть какой-нибудь повод усомниться в моем слове? - тянет Чонгук с легким намеком на обиду. Чимин смеется и качает головой. - Вот и я всегда считал себя честным человеком. Я ничего не выиграю, солгав вам – если пещеры окажутся ловушкой, и вы потеряете своих людей, я лишусь головы в назидание. А вот помощь вам, возможно, позволит мне заслужить вашу милость. Король склоняет голову набок и хмыкает. - Ты хочешь моей милости, Чонгук? - Мой господин, это вопрос с подвохом? - Это лишь вопрос. - Хочу, - отвечает парень. - У меня нет причин считать вас несправедливым господином, я верю, что вы никогда не обидите меня и не унизите. Вы говорили, что мы могли бы с вами подружиться. Но есть разница между послушным слугой и верным другом. Дружба - это понятие двустороннее. - Ты очень умен, особенно для своих лет, - понижает голос Чимин, погружаясь в мысли. Гук чуть вспыхивает и отводит глаза. - Но слишком уж все просто. Тебя пленили и пригнали с родных краев, твои соотечественники убиты или проданы. Ты на стороне проигравших, ты в рабстве у моего народа. Откуда в тебе взяться верности? - Все так, - признает Чонгук и наконец смотрит на него прямо. - Может, я и ваш пленник, но я вам ничего не должен, а значит, свою верность я вправе подарить или придержать у себя. Чимин кажется удивленным. Уголок его полных губ дергается, но так и не обращается улыбкой, а вот глаза сияют. - Я рад, что судьба распорядилась так, что мы встретились, Чонгук, - доверительно сообщает он, и Чон не знает, что сказать на это, так что решает промолчать. Король встает, и он подскакивает на ноги вслед за ним. - У меня есть еще один вопрос. Парень, которого ты провожал в бойцовые ямы... Вы с ним были друзьями? - Насколько это возможно между плененными вместе, - пожимает плечами Гук. - Я знаю его имя, он был добр ко мне, так что, да, он мой друг. - До ужина ты мне не понадобишься, можешь посетить арену, - говорит государь и улыбается. - Благодарю, мой господин, - бормочет Чонгук и склоняет голову. Чимин хлопает его по плечу и выходит из зала. Чон следует за ним, убеждаясь, что Хосок все это время стоял на страже за дверями. Тот запирает зал, закрепляя ключ на поясе, и спускается за королем и его слугой в библиотеку. Чонгук успевает окинуть взглядом из окна солнечный день. Даже из-за толстых стен замка так и чувствуется тепло. Его остатки. Совсем скоро они уступят место глубокой осени, а она сменится лютой зимней стужей. Он спускается в крыло, предназначенное для слуг, приветствуя немногих встреченных по пути товарищей по службе. Выделенная ему кровать прячется в самом углу среди десятка таких же узких коек. Больше никого в спальне нет, слуги заняты своими повседневными обязанностями. В маленьком сундуке Чон отыскивает плотный алый плащ – еще один символ его служения королю. Не то чтобы он опасается ветра или плохой погоды, скорее, неприятностей, что могут подстерегать чужеземца на улицах столицы. Так что накидывает плащ на плечи и выходит через задний ход во двор, а оттуда и на главную улицу. * * * Бойцовые ямы найти совсем не трудно. Даже не возвышайся над городом грандиозного сооружения, достаточно было бы идти на запахи пота и крови и зловоние, что всегда сопровождает страх. Чонгук приближается к главному входу и с удивлением обнаруживает его совершенно безлюдным. Будущих бойцов никто не охраняет. Они находятся на вытоптанной тысячами ног арене – выстроенные в группки по несколько человек и отрабатывающие боевые приемы. Сначала Гук замечает Намджуна, а затем и Тэхена с Юнги, и многих других парней, что были пригнаны в столицу вместе с ним, и с улыбкой наблюдает, как они практикуются в выпадах и отражении ударов деревянными мечами. К нему подходит мужчина в легких кожаных доспехах, в одной его руке покоится короткий меч, в другой – кнут. - Ты еще кто такой? - грубовато спрашивает он и, кажется, вот-вот замахнется кнутом. - Меня прислал король, - хмурится Чонгук. - Велел посмотреть самых последних прибывших бойцов и оценить их. Надзиратель смотрит с подозрением и явно слабо верит, но и спорить с парнем в красном да с королевским гербом на груди не может. Он отворачивается и прерывает практику. - У вас перерыв, ублюдки! - кричит он. Чон воодушевляется и указывает на друзей. - Вот с этими людьми я хочу поговорить. - Да твое дело, - хмыкает мужчина и щелкает кнутом. - Так, вы трое! - снова разражается криком, привлекая внимание парней. Глаза Тэхена грозятся вылезти из орбит, когда он признает товарища и расплывается в квадратной улыбке. - Тащите свои задницы сюда! - он поворачивается к Чонгуку и добавляет. - Пять минут у тебя, иначе эту площадку больше не покинешь. Парень кивает в знак благодарности и дожидается, пока новоявленные бойцы подбегут к нему. Намджун улыбается и тут же затягивает его в объятия. - Вы только посмотрите, вот он герой, что осчастливил тысячу женщин! - кричит он вместо приветствия. Чон смеется, а Тэхен рассматривает его плащ. - Это цвета короля, - с трепетом заключает он. - Он взял меня на службу, - делится с друзьями Чонгук. - Еду ему таскаю, покои прибираю, - он небрежно жмет плечами. - Конечно, это все не так увлекательно, как бои на мечах. - Должен сказать, что твоему характеру это больше подходит, - встревает Юнги. И это даже не насмешка, похоже, его всерьез впечатлила скорость, с которой Гуку удалось приблизиться к королю. - Ну что, много в замке красоток? - Хватает, - улыбается Чонгук. - Будь оно не так, мое расположение духа было бы похуже, это точно. Юнги добродушно смеется. - А что думаешь о короле? - Человек неплохой, и не тиран вовсе, - быстро говорит Чонгук и переводит тему. - И я сюда пришел не сплетничать, а убедиться, что к вам судьба не менее благосклонна, чем ко мне. Ребята, я так рад, что вы все вместе! - Точно, - кивает Джун, - а я вот рад, что слухи оказались правдой. - Какие? - Аж законом закреплено, - снова оживляется Тэхен. - Сто побед на арене освобождают человека. Процесс, конечно, может занять много лет – сначала мы должны пройти обучение, контрольные бои, успеть послужить мастеру, что выкупит нас, и лишь потом можно будет приступить к настоящим схваткам и открыть счет побед... Но, Чонгук, как только мы выиграем по сто раз, мы будем свободны! - Это сложная задача, - улыбается Чон, - но я знаю, что вы справитесь. - Даже немного жаль, что ты угодил к королю, - дразнит его Юнги, - а не к какой-нибудь дворяночке, которую мог бы ублажить сто раз. - А чего это? - хмыкает Намджун и приобнимает Чонгука, едва не сбивая с ног. - Два мужчины вместе – это просто чуть другой вид боя на мечах, да, Гукки? - Мне нечего предложить королю даже в стократном размере, чтобы это принесло мне свободу, - неловко смеется Чон, и чувствует, как его щеки заливаются ярким стыдливым румянцем. Он непроизвольно вспоминает обнаженную спину Чимина, сильные плечи и гладкую кожу. - Даже будь оно иначе, на моей стороне никакого закона нет. - Хм, я не слышу в твоих словах отрицания, - восторженно шепчет Тэхен. Он прищуривается и заговорщически подается вперед. - Я слышал, что у короля нет жены, детей или бастардов тоже нет. Может, он как раз и предпочитает компанию мужчин? - Я почти уверен, что сказанное тобой – это измена, - шипит Юнги взбудоражено. - Но отрицать не буду, я придерживаюсь того же мнения. Чонгук гулко сглатывает. - Так, ребята, - он почти силой отталкивает от себя сотрясающегося от сдерживаемого смеха Джуна, - вынужден попрощаться с вами, мои друзья и братья, всех вам благ. Возможно, я буду присутствовать на ваших сотых битвах. - Ты хотя бы задумайся о таких «боях» с королем, - все-таки взрывается хохотом Намджун, и Гук снова краснеет. - Удачи тебе, брат. Парни обнимают его на прощанье, и Чонгук оставляет их. Последнее, что он слышит с арены, – так это щелчки кнута и истошный вопль «ну-ка быстро жрите, собаки, полдня еще тренировать вас, доходяг». Чонгук рад был повидаться с друзьями, и все-таки покидает он площадку в смешанных чувствах и странном волнении. Да, король красив и добр, а его взгляды рождают сладкое томление внутри, но полным безумием будет видеть в их отношениях что-то большее, чем взаимодействия хозяина и слуги. Да, вероятно, пожелай Чимин видеть на соседнем троне королеву, она бы давно у него была. Но это не должно волновать Чона, он не вправе мутить воду. Он враг, он под пристальным вниманием и подозрением. Если леди Сонги заметит в нем подобный интерес, она обязательно найдет способ настроить короля против него. И все же Чонгук не может отрицать, что находит Чимина привлекательным и интересным. Его острый ум и манера речи, его справедливые решения и приятное общество, – все это манит. Парень не может отделаться от мыслей о том, как король повел бы себя в постели: был бы он таким же жестким, как его репутация на поле боя, или был невыносимо нежным и ласковым. Гук нервно сглатывает и неожиданно чувствует себя потерянным. Весь обратный путь до замка шальные мысли не дают ему покоя. Они преследуют его и по дороге в полюбившуюся библиотеку, где он снова выхватывает книгу наугад и падает в кресло. На сей раз выпадает сборник стихов неизвестного Чонгуку народа. И в нем есть раздел, полностью посвященный теме любви и страсти – стихотворные вирши настолько мощные и волнующие, что парень чувствует, как стыдливо заливает щеки. Колокольный звон, оповещающий о вечерней трапезе, до одури пугает, и Чон торопится покинуть библиотеку. А что, если советы товарищей окажутся действенными? Сто ночей с его величеством – да это не дольше одного сезона года. Уже к весне он мог бы стать свободным, если бы ему удалось соблазнить короля и проявить себя достаточно хорошо. Почему-то кажется, что согласись Чимин на такого рода службу с его стороны, то по прошествии сотни раз близости, он бы не отказал на просьбу о свободе. В конце концов, можно найти и другого слугу. Чонгук слишком уж рассчитывает на справедливость и честность государя, но и этих надежд достаточно, чтобы рискнуть. Конечно, он не будет ничего предлагать прямо. Все должно выглядеть случайным стечением обстоятельств, а для начала неплохо было бы выяснить, захочет ли Чимин вообще разделить с ним ложе. Все остальное – уже дело наживное. Чонгук стучит в двери королевских покоев и хмурится, находя их пустующими. На всякий случай разводит огонь в камине и ставит поднос поблизости, чтобы ужин не успел остыть. Расправляет постель, собирает скомканные клочки пергамента и поправляет опрокинутую статуэтку, опасаясь еще что-то трогать на рабочем столе. Несмотря на поздний час, король в покоях так и не появляется, и слуга покидает их в легком огорчении. Чонгук и сам понимает, что не должен так остро реагировать на несостоявшуюся встречу: Чимин – глава государства, и, разумеется, дел у него столько, что не всегда остается времени на еду и покой. Но собственное разочарование не так-то просто унять. Гук возвращается в комнатку слуг, быстро ужинает в компании Джина и спешит вернуться обратно в библиотеку.  * * * Час поздний, а потому Чонгук непроизвольно напрягается, когда слышит скрип дверей и тихие шаги. Что-то подталкивает его затушить свой факел и замереть, вглядываясь в темноту. Кто может нагрянуть в библиотеку посреди ночи? Свет чужого факела дрожит на стенах и стеллажах с книгами, и Гук спешно вскакивает на ноги, распознав в приближающемся человеке короля. Чимин улыбается ему и закрепляет пламя в держателе. Он опускается в кресло напротив, и Чонгук решает, что ему тоже можно присесть, что он и делает, нервно теребя пальцами края своей открытой книги. - Подумал, что найду тебя здесь, - мягко говорит король. И кивает на раскрытый томик. - Что привлекло твой интерес этим вечером? Чон облизывает губы. - Это сборник стихов, - отвечает он. - Не уверен, что могу верно прочесть имя его автора, - переворачивает тканевую обложку и демонстрирует. - Ох, частенько мне приходилось учить его строки в детские годы, - говорит Чимин с улыбкой. - И как тебе эти работы? - Они... - парень колеблется, подбирая правильные слова. - Очень красочные и толкающие в воспоминания. - Правда? - Да. Он так описывает увиденное, что я чувствую, будто нахожусь с ним рядом и тоже все это вижу... Будто касаюсь того, чего он касается. - Безусловный талант, - признает король. - Ты дошел до серии стихов, что он посвятил своей жене? - Чонгук качает головой, вызывая у него улыбку. - Редчайший пример настоящей любви. - Что вы имеете в виду? - спрашивает Гук, осторожно закрывая книгу и откладывая ее в сторону. - Поэт ни разу не описывает ее внешность, - поясняет Чимин. - Он говорит о ее обаянии, невоздержанном язычке и остроумии. Рассказывает, как она двигается и какова на вкус ее кожа, как ее волосы развеваются на ветру и стелются по их брачному ложу. Но ни разу он не упоминает цвета ее глаз, волос или кожи, никогда не касается стиля одежды или вещей, что ей нравятся. Она может быть любой из сотен тысяч женщин, но стоит погрузиться в чтение, как понимаешь – она особенная. Удивительная, невозможная. Он любит ее так сильно, что она незаменима для него. Такая любовь – это что-то неземное, что-то совершенное. Чонгук сжимает пальцы и чувствует острую боль в груди от тона Чимина. В нем отражается так много всего разом: грусть, тоска, одиночество... - Вы любили когда-нибудь вот так? - Нет, - отвечает он, и их взгляды сталкиваются. - А ты? Гук качает головой. - Если отталкиваться от опыта поэта, то выходит, что я никогда не любил. - Неужели никого из тех девушек, что ты не сделал матерями? - улыбается король. Парень фыркает и потирает рукой затылок. - И никого из мужчин, с которыми я был близок. Честно сказать, мой господин, никто из них меня тоже не любил. Мы удовлетворяли свои потребности, предавались вместе мечтаниям и делили мимолетную привязанность. - Он снова встречается глазами с королем. - Мы ничего не ждали друг от друга. - Звучит неплохо, но не думаю, что это чувство мне знакомо, - шепчет тот. - От меня все чего-то ждут. Всегда. И отчасти это справедливо, у меня достаточно возможностей даровать желанное для многих. Но я не могу вспомнить времена, когда я просто... Чимин вдруг замолкает и вздыхает, качая головой. - Прости меня, Чонгук, ночные часы превращают меня в брюзгливого меланхолика. Клянусь, что пришел не за тем, чтобы сбросить на твои плечи груз собственных печалей. - Чон облизывает губы и чуть не прикусывает язык, сдерживая себя от мольбы продолжить. Он хочет, как бы странно это ни было, хочет услышать все, что Чимин может сказать. - Ты смог отыскать бойцовые ямы? Как там твой друг? - Хорошо, - парень с трудом переключается на другую тему разговора. - Кажется, все мои друзья довольны своей судьбой. Я должен поблагодарить вас за предоставленный им шанс. - Шанс, за который ты сам не ухватился, - напоминает король. - Ты мог бы солгать и сказать, что сражался с ними бок о бок. Разве ж кто стал бы проверять? И все же ты сознался в отсутствии у тебя воинского духа. - Это не в моем характере. Воины необходимы, я не отрицаю, но без людей, склонных к созиданию, они лишь шумные мужланы, размахивающие мечами. Кому-то пожинать, а кому-то сеять. - Уж не был ли ты философом в своей прошлой жизни? - спрашивает Чимин и улыбается – мягко, ласково, игриво. Когда на его лице расцветает вот такая улыбка, он кажется совсем мальчишкой. Чонгук не может не улыбнуться в ответ. Король встает, и слуга тоже поднимается, возвращая свою книгу на место и поджигая свой факел о его. Они вместе покидают библиотеку. - Мой господин, знали бы вы, сколько я в прошлой жизни провел времени за рыбалкой. Сотни часов, а то и дней. Вполне достаточно, чтобы задуматься о природе вещей, - говорит Чон, когда они притормаживают на перекрестке коридоров, где им пора разминуться. - Секрет в том, что даже думать лучше бесшумно, иначе спугнешь рыбу. Чимин поднимает на него глаза и медленно, задумчиво кивает. - Очень полезный навык, Чонгук, не забывай его. Будь осторожен, - его голос опускается до шепота, а былой игривости в нем как ни бывало. Он будто предупреждает его. - В этом замке и у стен есть уши. - Парень хмурится, ожидая чего-то еще, но пояснять сказанное король не спешит, лишь добавляет. - Поднос заберешь завтра утром перед завтраком. - Да, мой господин, - отвечает Гук и идет к себе. Весь замок спит, погруженный в темноту, и он старается передвигаться как можно тише, лишь бы никого не потревожить и бесшумно проскользнуть в свою кровать. Она узкая и неудобная, хотя, конечно, лучше стылой земли в наскоро сбитой хижине или стога сена. Но спустя пару минут беспокойной возни Чонгук все-таки ложится на пол, заворачиваясь в одеяло и плащ, и сладко засыпает.