желчь

      Кей вдыхает пыль и слизывает с губ шелуху асфальта. На языке горчит дрянью, но о том, как промыть рот, она подумает немного позже.       — Сука неуправляемая!       К сожаленью, к счастью — это про неё.       И даром, что на прежде идеально белом рукаве еле держится алая повязка. Кей не помнит. Кей не слышит. Кей не видит.       Кей просто вбивает в этого блядского ублюдка эти ёбанные правила, что она заучивала днями напролёт. На краешке сознания, что не затронул этот злоебучий гнев, трясётся какое-то там по номеру правило из устава:

«Курить на территории школы категорически запрещено».

      А ещё быть ублюдком. Вот это Кей мысленно приставляет к каждому правилу.       Её тянут за волосы. Окей. Голова так голова. Кей хватает своего дражайшего семпая — ох, верно, он её семпай из 2-А, вроде? похуй — и вмазывает коленом по лицу наугад.       Она по сто раз им повторяет: «пожалуйста, уберите сигареты, и я закрою на это глаза». И кто её слушает, м? Только Хаято. Поэтому ему она прощает любой косяк, даже если за это Хибари устроит ей такой разнос, каких её дражайшие семпаи не видели ни в одном из своих кошмаров. Пока что Кей очень везёт, поэтому она шутливо пускает пендель под зад Гокудере и с улыбкой морщится.       Кей ненавидит табачный дым. Хаято, пропахший им — исключение. Потому что от него несёт большей доброжелательностью (хах) и порохом.       — Чёртова дисциплинарная девчонка! — А ещё ей пипец как нравится это прозвище.       Да, она подкупная мелкая сука.       — Кей.       Кей не слышит. Кей не видит. Кей пытается не жрать землю, потому что «блядские курильщики, почему нельзя быть податливее?». А блядские курильщики не хотят быть избиты девчонкой.       — Кей.       Кей не слышит. Кей не видит. Кей продолжает брыкаться, даже когда в её глазах, пустых от гнева, отражается первая, и, вроде как, пока что единственная любовь всей её недолгой жизни.       — А?       Наконец заметила. Наконец очнулась.       — И года не прошло, — цыкает Кёя, продолжая сжимать её пыльные запястья. У него такие руки тёплые, что ей как-то сразу и всё равно, кто там валяется избитый, и чего она с ними поцапалась — тоже. — Что на этот раз?       — Хибари-сан…       Причина номер раз: он слушает её.       — Ай, как я люблю тебя…       Причина номер два: если она упадёт ему на грудь и вцепится в рубашку, то будет так тепло-тепло-тепло…       — Я спросил не это.       Причина номер три: он так ворчит смешно, что, святая дева, она готова это слушать. Лучшая часть наказания за её очередной «срыв».