Перерожденный

Тодороки не мог уснуть, так и пролежав в обнимку с омегой, которую оплодотворил и пометил. Альфа чувствовал себя просто ужасно, хотя его сущность довольно рычала и виляла хвостом. Время близилось к обеду, а Мидория все сладко спал, иногда что-то бурча себе под нос и мило морща носик. Омега все же открыл сонно глаза, кладя «тяжелую» голову на грудь Шото. — Это было прекрасно. На выдохе произнес Изуку, пальчиком водя по прессу альфы, обводя каждый кубик. Тодороки немного расслабился и стал массировать аккуратно пальцами затылок юноши. Омега довольно заурчал, поддаваясь ласке. Шото не знал, как сказать Мидории, что он наделал в процессе секса, однако первым разговор начал юноша. — И живот больше не болит… И так приятно, что Вы поставили мне метку. «Опять на Вы?» Тодороки облегченно выдохнул, хоть эта новость его порадовала. Мидория вовсе не был против метки на шее. Однако одна причина все же душила его. — У нас произошла сцепка. — Начал Шото, немного замирая. В первый раз он так реагирует, чувствуя себя виновато перед омегой. — И что? — Изуку привстал, залезая прямо на альфу и целуя в подбородок, — я вовсе и не против, чтобы у нас был ребенок. На самом деле я очень давно его хотел, но понимал, что Вы не согласитесь…— Тихо прошептал омега, опуская виновато глазки. — Я просто не хотел бы, чтобы ты обременял себя беременностью и кинул учебу. Так сказать, не в мою смену. — А я и не обременяю себя! Я буду учиться, даже если буду с круглым животом. — Громко заявил Мидория, краснея от собственных слов и мило жмурясь. Тодороки мягко улыбнулся ему, притягивая к себе ближе и целуя в губы. — В таком случае я очень счастлив. Я люблю тебя, Изуку. — Мазнув по губам омеги, причмокнул и соприкоснулся своим лбом о лоб Мидории, который очень сильно покраснел и явно решил слиться с красным цветом. — Я тоже люблю Вас… — На «Ты» и по имени. — Я тоже люблю тебя, Шото. — Поправил себя Мидория, пуще прежнего краснея и уже зарываясь в одеяло, явно не хочет, чтобы его гетерохром видел таким. Но вот альфа был против, чтобы его любимая омега так пряталась, поэтому с силой сдернул одеяло и зацеловал, а Изуку смущенно пищал и смеялся, чтобы прекратил так делать, потому что, видите ли, ему щекотно. Так и прошло их утро и день – в кровати. Не хотели вставать, но надо было. Живот омеги выдал его своим урчанием. И после завтрака и обеда одновременно, Шото ушел в кабинет, дабы заполнить пару бумаг, а Изуку поплелся за ним, потому что не хочет сидеть один. А альфа и не был против его компании. Все разрешилось. Мидория добился взаимности от Тодороки, а последний наконец-то мог спокойно дышать, потому что его омега не была всего этого против. Но вот напрягаться на учебе все равно не даст, даже если придется проплатить ему учебу так, чтобы ему не капали на мозг и не тратили его нервы. Хотя к беременным омегам относились более лояльно, поэтому за это можно было не беспокоиться (почти). *** После дня рождения Шото наступала сессия, в которой выживали сильнейшие. Для Мидории ничего не грозило, потому что он автоматчик и радуется жизни. Поэтому его дело было просто дать зачетку на расписку, а затем уйти со спокойной душой. И в один прекрасный день Изуку прибежал прямо в кабинет Тодороки, держа что-то в руках. Буквально подлетев к альфе, омега вручил ему тест на беременность, который показывал две полоски. — Я беременный. — Радостно завизжал Изуку, прыгая прямо на Шото, который ловко словил его, встав быстро с кресла. Подхватив под ягодицы, слился с ним в поцелуе, полным любви и ласки. — Я счастлив, Изуку. Покупать ничего не приходилось. Все уже лежало готовым, просто нужно было протереть пыль в детской комнате. Только вторая неделя беременности, почти третья, а Изуку все маялся и думал, что и кто будет. Как много детей они успеют сделать. А потом мог резко поменяться в настроении, что, вдруг он не достигнет той мечты стать врачом или известным хирургом? А потом давал себе мысленную пощечину и брал себя в руки, уверяя себя в том, что он все сможет и никакая трудность или преграда его не сломает. Он за это время успел оповестить маму, что он беременный от Шото, а последняя просто плакала прямо в трубку телефона и просто визжала от счастья вместе с сыном. Токсикоз не мучил Мидорию, а даже, наоборот, он чувствовал себя очень хорошо. Он даже повторно сделал тест на беременность, но он показывал только две полоски. Решил почитать в Интернете и узнал, что отсутствие токсикоза может быть нормой тоже. Некоторые другие изменения в себе Изуку смог заметить: он стал более капризным и вредным, запахи словно для него поменялись, а настроение менялось со скоростью света. И порой он даже отгонял от себя альфу, который хотел просто его обнять, а порой мог и сам лезть на ручки к Шото, а затем треснуть по рукам, сказать что-то невнятное под нос и уйти, оставляя гетерохрома в полном негодовании. Один раз Мидория встал с кровати и стал скулить. Шото сразу пробудился, вставая с кровати и сразу обнимая свою омегу, хотя глаза от усталости все равно закрывались. И Изуку сказал, что хочет то-то и то-то, и прямо сейчас. Тодороки вздыхал и вставал с кровати, лишь бы доползти до машины. Конечно, альфа был очень прилежный и делал все для своей омеги. Он постоянно ездил в круглосуточный магазин, чтобы достать целый список, который сказал ему Мидория. А вот когда возвращался, то Изуку хотел уже другое, но с удовольствием уплетал в постели то, что ему привез гетерохром. К началу учебы и нового семестра Шото уговаривал его уйти в декрет и остаться дома, дабы омега не напрягался, но последний гнул свою палку и противился воле Тодороки. И альфа, конечно же, сдался. Эта целеустремленная омега хочет успеть все. Конечно спустя четыре месяца живот было сложно не заметить. Преподаватели это видели и, конечно же, не так сильно его спрашивали, дабы не вгонять в маленький стресс, потому что беременным категорически нельзя было волноваться, не то, что много плакать (слишком чувствительные беременные омеги). Другие альфы отходили сразу же от меченного и беременного Изуку, потому что он пах очень сильным альфой, коим был преподаватель химии Тодороки Шото. Конечно, за спиной омеги много говорили гадостей, но последний попросту не обращал внимания. А если это слышал сам альфа, то бросал грозный и недовольный взгляд на них, а на уроке огребали по полной, потому что может. Но такому мужчине прощалось все со стороны омег и бет, ведь все-таки Шото был очень обаятелен. И за четыре месяца правая сторона Тодороки стала белой. Он смог вернуть свой цвет, высветлив. Но волосы укладывает на левую сторону, где находится повязка. И на пятом месяце беременности, когда поджимали сроки отработок своих двоек или отсутствия на занятиях, Изуку подолгу ждал мужчину, потому что толпа стояла в коридоре и занимала в порядке живой очереди. В отличие от других химиков, Шото принимал очень быстро, всего-то задавая три вопроса. Кстати говоря, Тодороки сделал предложение своей омеге, купив другие обручальные кольца. Это было в первый день весны, когда было тепло и таял снег (но все еще лежал, как одеяльце), вылезали первые подснежники, а свежий морозный воздух приятно охлаждал щеки и кончик носа. Поэтому зачастую, когда Изуку сидел на подоконнике в коридоре и поглаживал живот, читая теорию на следующую неделю заранее, другие студенты обсуждали его. «Что только Тодороки-сан нашел в нем?» «А он не слишком ли мал для него?» «Еще и женаты, фи…» Мидории в душе было неприятно это слышать, но сам он был очень счастлив. А на вопрос Тодороки, обижали ли его, он мотал отрицательно головой и улыбался. Но альфа знал же, что на самом деле все не так. Но все равно близился конец семестра, поэтому они спокойно заживут. Шото на выходных мог позволить себе нежиться в одной кровати с Изуку, целуя в шею и вылизывая метку, заставляя тихо хихикать омегу. Иногда бывало, что Мидория часто пружинил на фитнесболе, потому что ему это нравилось. И когда он хотел пойти попружинить, то Тодороки его не отпускал, прижимая к себе обратно. — Ты можешь попрыгать на мне. Изуку краснел от смущения после этих слов, закрывая красное личико руками и что-то смущенно бормоча. И если Мидория не противился такому предложению, то Тодороки дальше ласкал свою омегу, жарко целуя в губы и громко причмокивая ими. А твердый стояк мог крепко упереться в задницу юноши, который хорошо ощущался даже через ткань одежды. И в таких случаях Шото пользовался презервативами и вовремя поднимал бедра омеги по ясным причинам (сцепка). Тодороки вечно чувствовал посторонний запах альфы прямо на своей омеге, посему рычал, но Изуку его уверял, что не изменяет ему ни с кем. И Шото вспомнил свою историю с мамой и отцом, которая была точь-в-точь такой же. И альфа сразу же успокаивался, а Мидория, дабы вовсе утихомирить рычащего гетерохрома, пошел без него в поликлинику, сделал тест на отцовство, а затем с недовольством и каким-то раздражением кинул ему прямо на стол в кабинете, не смущаясь того, что с ним сидели Бакуго и Киришима. — Что это? — Спросил альфа, подбирая листы и быстро бегая глазами по строчкам. — Тест на отцовство. Чистые сто процентов. Теперь ты успокоишься? — Скрестил руки Мидория, недовольно порыкивая. Кацуки с Эйджиро молча сидели. Ладно еще Киришима, но вот чтобы Бакуго молчал – это был феномен, но зато он пускал тихий смешок. — Ты ходил один? — Нет, что ты, с любовником своим ходил! — Всплеснул руками обозленный Изуку, уходя с кабинета и громко хлопая дверью. Тодороки тяжело вздохнул, потому что почувствовал себя очень виноватым. Мало того, что Мидория ходил в поликлинику один (а альфа очень сильно боялся за его жизнь, поэтому ходил рядом с ним всегда), так еще разозлил и, наверное, заставил плакать. — Советую исправить ситуацию, Тодороки. — Достал сигарету Кацуки и закурил, предварительно подойдя к приоткрытому окну. — Я знаю. И Шото мог найти омегу только в саду в беседке. Изуку шмыгал носом и поглаживал свой живот, разговаривая с будущим малышом, что его отец такой-сякой. — Вот, малыш, посмотри на своего отца, вечно обижает твоего папу. Думает, что любит другого альфу, когда твой папа предан только твоему отцу. У самого была такая ситуация, а на меня с тобой вечно рычит. Малыш толкнулся прямо в ладонь омеги, а Изуку тихонько ойкнул, затем хихикнул. — Ничего страшного, когда ты родишься, будет видно. Ты будешь сильным альфой, прямо как твой отец. Точная копия его. — И я не сомневаюсь. — Произнес Шото, заходя в беседу и садясь рядом с Мидорией, который сразу же от него отсел, тихонько рыча. Все еще обижен на него. — А вот подслушивать нехорошо! — Сделал замечание Изуку. — А я не подслушивал. Я только подошел. — Соврал нагло альфа, пододвигаясь к своей омеге и сразу хватая в объятья, в которых сразу мог растаять Мидория. Но стоило только Шото положить ладонь на живот юноши, как сразу же почувствовал сильный пинок по нему. Изуку опешил и громко ойкнул. Но чем дольше держал альфа свою ладонь, тем больше пинался малыш. — Ну, тише-тише, малыш. Это твой отец. — Я пришел попросить прощения у вас. — Шото заботливо поцеловал в щеку омеги, крепко обнимая. И в очередной раз огладив округлость, мужчина не почувствовал пинка. Видимо, внутри маленький будущий альфа успокоился. *** Мидория направлялся в сторону лекционного зала, в котором Шото вел свою лекцию по своему предмету. В коридоре было пусто, людей попросту не было. Может, преподаватели могли сидеть в кабинете и заполнять отчеты и предоставлять позже заведующему кафедре, но Изуку на это было по боку. Омега очень сильно любил эту безлюдность, иногда задирать голову и смотреть на высокий потолок. Мидория часто напевал под нос одну мелодию и держал ладонь на уровне живота. Тодороки, в свою очередь, собирал свою сумку, складывая некоторые вещи. За этими действиями следила девушка, которая хотела разобрать некоторые вопросы по теме лекции. Шото же не знал, почему она его ждет и так смотрит на него, если может спросить сейчас. Но не тут-то было. Наглая омега подстроила все так, чтобы альфа навис над ней, но гетерохром пальцем не деланный, поэтому стал сразу же сопротивляться. — Ходите по тонкому льду. — Просто не понимаю, что среди красивых омег Вы выбрали его. Я становлюсь перед Вами и так, и сяк, а Вы все не замечаете. — Девушка назло держала за галстук, дабы альфа не смел от нее отстраниться. — Потому что я люблю только Изуку. — Изуку, Изуку, Изуку… бла-бла-бла. Он же ничего не узнает, если мы сейчас займемся кое-чем интересным. — Девушка приподняла ногу, коленкой касаясь паха альфы, но у Шото было ноль эмоций на лице. Изуку посмотрел на время в телефоне. Удостоверившись, что лекция давно закончилась, решил зайти в лекционный зал. Мидория прикрыл рот ладонью, не ожидая «интересную» картину перед своими глазами. Тодороки повернул голову, а девушка сразу же слабила хватку. Альфа сразу же отпрянул. — Это не то, о чем ты подумал, Изуку. Омега посмотрел на альфу, а затем перевел медленно убийственный взгляд на девушку, которая сидела на столе и закинула ногу на ногу. — Все я правильно понял, Шото. Тихо сказал Мидория, направляясь в сторону той самой девушки. Ловко достав пистолет, сразу же вставил в рот другой омеги, усмехаясь. Та сразу задрожала от страха, ощущая на языке привкус металла и осознавая, что это вовсе не игрушечный пистолет. Тодороки сложил руки на груди, одобрительно кивая и наблюдая за этим цирком. — Советую больше не подходить к моему альфе, а иначе твои мозги разлетятся в следующий раз. — Глаза Мидории словно стали ярче, заискрились зеленым огнем, а взгляд был очень хищным, словно юноша хотел прямо сейчас крови. Девушка панически закивала, и омега убрал пистолет под свой кардиган и отошел. Она сразу засобиралась и быстренько убежала с зала. Тодороки обнял своего супруга со спины и поцеловал в висок. — Ты такой молодец, Изуку. — Знаю. Мидория боялся тех самых ощущений, но стоило ему забеременеть, как руки сами делают свое дело, будто опыт прошлого его остался. Не было того расплывчатого сознания, которое панически пугало самого омегу, что несказанно радовало. Странные сны больше не тревожили, зато вместо них были какие-то наркоманские сны или кошмары про зомби-апокалипсис. А иногда снилась вкусная еда, поэтому Изуку вставал и требовал это от своего альфы, чтобы достал это хоть за тридевять земель, но, чтобы достал! *** После рождения ребенка в сентябре седьмого числа, Мидория все же остался дома, дабы понянчиться со своим чадо. Тодороки решил тоже взять отпуск на неопределенный срок (а все потому, что может легко взять деньгами, поэтому ему все дозволено). Маленький альфа капризничал, если был на руках отца, а на руках Изуку он сразу успокаивался. Естественно малыш был на искусственном вскармливании, потому что омега был все-таки парнем и не имел молочных желез, как у девушек. Малыш все время спал и ел, практически мало плакал. Пока он сладко спал, Изуку занимался заочно, дабы не отставать от других и попасть на следующий курс. Но так как предметы сдаются в конце каждого семестра, то не составляло труда их сдать. Тодороки помогал ему: сидел рядом с ним и разбирал некоторые темы, которые не были понятны омеге. Однажды теплой весной Тодороки решил свозить Изуку с ребенком на отдых. Не без телохранителей и, конечно же, Бакуго с Киришимой. Оба были за любой движ, лишь бы не сидеть на заднице ровно. По крайней мере блондин не выносил крики матери у себя дома. Да и не только крики, но и подзатыльники. Несмотря на свой возраст, Мицуки лупила своего сына. Раньше по заднице, а теперь дает оплеухи. И чтобы постоянно ни за что (а вообще есть за что) получать, альфа вечно сбегал к Тодороки, дабы отдохнуть, как он говорит, от «старой карги» или «старухи». Мидория очень любил музеи, поэтому Шото повез его прямо туда. Бакуго было все равно, лишь бы подальше от дома, а Киришима был всегда возле этого альфы, он по умолчанию с ним. Изуку останавливался у каждого пьедестала с малышом на руках. Маленький альфа тыкал пальчиком и говорил «агу», омега за это любовно целовал в пухлую щечку, вызывая смех маленького ребенка. За такой милой идиллией любил наблюдать Тодороки, счастливо улыбаясь. У Изуку проснулся материнский инстинкт, а его омежье чутье подсказывало, что сейчас что-то начнется. Невзначай оглянувшись, он осмотрел местность вокруг себя. Альфа хоть и был в стороне, но следил за своей омегой и сразу же напрягся. — Будь наготове. — И без тебя знаю. — Тихо огрызнулся Кацуки. Тодороки подошел к Мидории и тихонько прошептал на ушко, что нужно попытаться незаметно уйти. Изуку медленно моргнул, соглашаясь с ним. И когда они пошли к выходу, то его разом перекрыли несколько людей. А те посетители музея были лишь маскировкой. Ловушка? Началась бешеная перестрелка. Тодороки сразу же подхватил на руки Мидорию и спрятался за одним укрытием, достав из-под пиджака пистолет и отстреливаясь от врагов. Малыш заплакал, Изуку пытался его успокоить, что было бессмысленно, ведь выстрелы пугали его. Шото быстро из одного укрытия в другое перебирался к Киришиме, которому передал свою омегу с ребенком, дабы увести в безопасное место и вообще увезти его подальше от этого места. Пока Тодороки сквозь шум бешеной перестрелки пытался что-то сказать Эйджиро, гетерохром получил пару выстрелов в плечо. Омега слишком сильно испугалась за него, потому хотела остаться и чем-то помочь. — Со мной все в порядке. Беги с нашим ребенком подальше отсюда. — Прорычал альфа от боли. Эйджиро схватил Мидорию и убежал через другой выход, отстреливаясь и прячась за преградами. Омега сопротивлялся и хотел вернуться, прижимая крепко к себе плачущего малыша. Красноволосый мужчина вывел на улицу Изуку, схватил за руку крепко и параллельно отстреливался. Враги старались стрелять по ногам, дабы жертвы никуда не сбежали. Но на улице почти никого и не было (за исключением пары тройки врагов), значит, весь движ был в здании. И когда Мидория сел на заднее сидение машины, то увидел сразу свою сумку, которую собирал сам. Эйджиро быстро доставал ключи и хотел было уже завести машину, как Изуку сразу его остановил. — Подожди! — Зачем ждать, Мидория? Мне приказали тебя увезти и… — Я знаю, Киришима, но пойми меня тоже, я не могу оставить Шото там умирать. — Выкрикнул на эмоциях омега, переодеваясь в другую одежду. И это не осталось без внимания мужчины, который решил глянуть, что делает Изуку и почему там копошится. — Ты что делаешь? Откуда эта форма у тебя? — Неважно! — Мидория натягивал форму на себя очень быстро, застегивал портупею, а оружие достал из-под сидения, в котором хранил его супруг Тодороки и засовывал в кобуры. Омега открыл дверь, но его схватили за руку. — Ты никуда не пойдешь, Мидория. — Киришима, прошу, пусти меня. — Просил его омега, пока не посмотрел на маленького ребенка, который лежал, дрыгал ножками и ручками и произносил «папа». Изуку передал в руки мужчины ребенка, альфа прижал его к себе с особой осторожностью. Киришима понимал, что хочет этим показать омега. — Я не могу тебя отпустить. Мне же голову открутят, окстись! — Пожалуйста, Киришима. Пожалуйста, уезжай с ребенком. Эйджиро опустил голову, громко и тяжело вздыхая. Он с горем пополам отпустил омегу и уехал без него, но с их малышом, надеясь, что ему Бакуго и Тодороки подзатыльники не пропишут. Хоть сына Тодороки нужно увезти и доставить в безопасное место в целости и сохранности, душой Киришима переживал за них и был с ними. На глазах выступили слезы, альфа сжал руль и стал верить, что они уйдут оттуда живыми. И пока в здании была перестрелка, Тодороки успел испачкаться в крови и получить некоторые травмы и ранения. Бакуго был в таком же состоянии, а враги все наступали и наступали. Телохранителей перебили, остались только двое альф. Шото прижали к полу подошвой ботинка и направили дуло пистолета. Гетерохром прикрыл глаза, представляя в последний раз ту самую счастливую улыбку его омеги и заливистый смех ребенка. — Какая крупная рыба у нас на крючке. — Ногой стали сильнее прижимать голову Тодороки к твердому полу, — твоя омега будет очень горько по тебе плакать, а я заберу ее к себе, как твой преданный знакомый. Тодороки сразу же встрепенулся, пытаясь хоть как-то встать, но его только пнули и снова прижали с новой силой. Альфа зарычал, высматривая боковым зрением своего оппонента. — Ты… — Зарычал громче Шото, вспомнив того самого альфу, который приходил на его день рождение. «— У тебя красивая омега. — Да. — Согласился Шото, молча наблюдая за ним и улыбаясь как-то счастливо. — Может, отдашь ее нам? Не бойся, мы будем присматривать за ней.» — Да-да, ты не ошибся. Уж сильно понравилась мне твоя омега, только вот… она же умерла, разве нет? Или нашел ей похожую замену? А, неважно, они ничем друг от друга не отличаются. — Мы же семья одной коски, предатель. — Сплюнул кровь Тодороки, пытаясь противостоять. — Будешь меньше дергаться, меньше будет болеть. — Враг ударил каблуком туфли по раненому плечу альфы, вызывая громкий рев. Бакуго тоже прижали, который норовился укусить одного из альф и вырвать плоть с концами. — Двумордый, если ты сейчас сдохнешь, я тебя воскрешу и сам убью, блять! Не смей поддаваться его словам. Он не посмеет тронуть Деку, ты же это прекрасно понимаешь! — Рявкнул Бакуго, еле поднимаясь, но его тут же прижали к полу. — О, нет-нет, я его сразу заберу, как только покончу с вами. Никто и не узнает, что вы были убиты нами. Не беспокойся, Тодороки, я присмотрю за твоей омегой. Просто представь, как я буду жестко трахать эту сучку, а она будет покорно принимать мою сперму в свою задницу. — Не смей, ублюдок. — Выругался Шото, опасно скаля свои клыки. — Спокойной ночи, Тодороки. И прозвучал контрольный выстрел в голову.