Дисперсия

      Ударившись в копьё, катана застряла в V-образном наконечнике. Вдоль древка побежала вибрация и добралась до рук Махиру. Их пробило дрожью, больше похожей на электрический разряд. Пальцы раскрылись, выпуская копьё.       В момент, когда его единственное оружие покатилось по склону, к шее прижалось остриё катаны.       Медленно, боясь сделать лишнее движение, Махиру выпрямился и замер. Только грудь поднималась от частых шумных вдохов.       Поддаться панике не давала всего одна мысль ― этому вампиру он нужен живым.       Чёрное кимоно, белое хаори и даже деревянные гэта ― Цубаки словно вышел из толпы празднующих Обон, по случаю нарядившихся в национальную одежду. В отличие от Куро, который настораживал болезненным видом и нечеловеческим спокойствием, в наружности Цубаки не было ничего отталкивающего. Наоборот, изучая черты его лица, Махиру приметил и здоровый оттенок кожи, и живой пытливый огонёк в глазах. Он запоздало понял, что это было любопытство, с которым Цубаки точно так же рассматривал его в ответ.       ― Ну здравствуй, Фрейер.       Эти слова дались ему с трудом, он произнёс их на выдохе, а затем опустил катану. Посмотрев Махиру за спину, он прищурился.       ― Уже совсем скоро, да?       «Свет?.. Почему фонари зажглись? Парк же был обесточен…»       Спазм так сильно сжал горло, что стало трудно дышать. Махиру опустил стеклянный взгляд на рукав мантии. Поднял отяжелевшую руку.       «Нет… Ещё слишком рано».       Из-под бинтов пробивался белый свет. Размяв ладонь пальцами, Махиру охнул от пронзающей боли, которая на пути сюда была едва ощутимым жжением.       Цубаки ухмыльнулся, увидев мучительную гримасу на его лице.       «Откуда он знает?.. Откуда он знает про вспышку?!»       ― Цубаки, что ты вытворяешь?!       По лестнице, которую сопровождали зажёгшиеся фонари, быстро спускался Беззаконие.       ― О, старший брат Жадность! ― едко воскликнул Цубаки. От трогательных ноток в его голосе не осталось и следа. ― Вы так долго стояли на одном месте. Слишком скучное зрелище, учитывая, сколько интересных личностей здесь собралось: юный Фрейер, пёс Жадности Гарм, и, конечно же… мой дорогой нии-сан!       ― Стой!!! ― закричал Махиру, обернувшись и вытянув руку.       Пальцы схватили лишь воздух.       Цубаки пинком отбросил Куро и помчался следом. Поравнявшись с ним в воздухе, он нанёс удар. Даже катану не призвал ― с извращённым наслаждением ударил под дых.       Справа от Махиру пронёсся порыв ветра. В следующее мгновение рядом с братьями появился Беззаконие. Они с Цубаки разлетелись в противоположные стороны.       ― Ты разочаровал меня, нии-сан! ― поглумился он после того, как ловко опустился на землю. ― Я ожидал увидеть грозного война, вершителя правосудия. Убийцу бога, в конце концов!       Беззаконие приземлился выше по склону. И поднял Куро за плечо, не дав ему распластаться. Под ладонью, которой он зажимал бок, Махиру рассмотрел большое тёмное пятно. На куртке не осталось живого места ― вся изодрана, будто он попал под пулемётную очередь.       «Беззаконие… сделал с ним это?»       От глаза до уха кожу рассекала длинная царапина. Кровь, очевидно, чужая, застыла мелкими брызгами на щеках и шее, склеила волосы. По сравнению с ним на Беззаконии следов драки почти не было. Так неужели зеленоголовый всё-таки говорил правду?.. Кто бы ни пришёл с Беззаконием, они были мертвы. Куро убил их. В одиночку прикончил всех.       Махиру поёжился и отвернулся от него.       ― А ты, старший брат Жадность, куда подевалась вся твоя злоба? Неужели тебе настолько польстило, что эта катана, ― появившись из алого пламени, она легла Цубаки в ладонь, ― не оказалась в твоей груди?       Беззаконие опустил уязвлённый взгляд.       ― Нии-сан убедил меня, что готов поговорить. Цубаки, с него хватит. Он больше не может драться…       Прежде, чем он закончил, Цубаки исчез. Махиру больше его не видел. Но чувствовал тень. Она неслась вверх по склону, приближаясь всё быстрее.       Он взмахнул ладонью по кругу, поднимая от земли тень фонарного столба. Приняв объёмную форму, она вытянулась в два человеческих роста и бросилась Цубаки наперерез.       Ему хватило одного замаха, чтобы срубить теневое жало.       «Катана… режет тени, ― опешил Махиру, отскакивая назад. ― Бесплотные тени!»       Однако, чтобы уйти от Цубаки, и двух прыжков Махиру было бы мало. Катана почти опустилась ему на голову, когда раздался звонкий, похожий на металлический лязг.       «Как?.. ― На землю упал отсечённый хвост. Их осталось всего два. ― Как он успел?»       Куро попятился, спиной толкая его назад.       ― Видишь, старший брат Жадность? ― усмехнулся Цубаки, становясь ровно. ― Нии-сан в полном порядке. ― Вдруг катана свистнула снова. Наставив её на Куро, Цубаки процедил сквозь зубы: ― Но не того Фрейера ты защищаешь. Не он потратил жизнь на то, чтобы вернуть тебе утраченное.       «Сейчас нападёт!»       ― Цубаки!       Ноги Куро подкосились. Подхватывая его за здоровый бок, Махиру продолжил:       ― Объясни… что всё это значит? Ты сказал, Куро убил бога…       ― Да, Махиру, убил. Моего Фрейера. Того, кто был до тебя.       ― Но… Это всего лишь моё кодовое имя! Богов не существует!       Цубаки приподнял бровь в искреннем удивлении.       ― Правда? А кто же ты тогда?       ― Что?..       «Почему он несёт эту ерунду с такой уверенностью?!»       Однако свет, мечущийся пламенем под кожей, наделял безумные слова Цубаки смыслом.       «Если он знает про таких, как я… Он может убрать эту боль?»       С губ сорвался сиплый выдох. Махиру облизнул их сухим языком и прикрыл глаза.       Всю жизнь он искал ― нет, больше было похоже на то, что он сидел и ждал, пока ему на блюдечке подадут ответы.       Откуда взялся этот свет? Почему Махиру может видеть то, чего не видят другие маги? И почему, если вдруг он и вправду бог, его жизнь оказывается на волоске всякий раз, когда на солнце происходят вспышки?       Пальцы Куро сильно сжали его плечо. С огромным трудом Махиру разлепил веки и потряс головой.       Оказалось, что теперь это Куро удерживал их обоих на ногах.       ― Хотелось бы мне, ― сказал он, переведя взгляд с Махиру на Цубаки, ― и про тебя узнать что-нибудь, кроме имени и замашек шоумена.       Цубаки запрокинул голову и зашёлся в смехе, от которого волосы встали дыбом. Отрывистый и истеричный, этот смех драл его изнутри. Плечи тряслись, грудь поднималась коротко и высоко, будто кислорода уже не хватало, но смех настолько овладел им, что Цубаки не мог остановиться, даже если хотел.       ― Зачем же, нии-сан? ― выкрикнул он, разведя руки в стороны. ― Зачем нам знакомиться, если ты и меня тоже убьёшь, не дав договорить?!       ― Цубаки, ― сорвался Беззаконие за его спиной, ― прекрати! Чёрт… я пытался выбесить нии-сана, ― в его голосе сквозила вина. ― Хватит время терять. Скажи уже, что хотел!       Цубаки ядовито улыбнулся.       ― Я здесь, чтобы выслушать, ― подтвердил Куро.       ― Нет! ― заткнул его Цубаки. ― Ты здесь, потому что я так захотел! Потому что я выторговал у Старого Дитя сведения о том, где тебя найти, и надоумил этого сентиментального идиота напасть на тебя!       «Старое Дитя… предал Куро? Нет, он врёт! Нагло брешет!»       Беззаконие надулся от возмущения.       ― Как ты меня назвал?!       ― И всё это чтобы что, проучить меня?       Цубаки отвёл от Куро полный презрения взгляд и посмотрел поверх его головы.       ― Он говорил о тебе… каждый божий день. Снова и снова я слушал, какой ты замечательный, сколько испытаний выпало на твою долю. Сонный Эш, защитник людей, ты остался верен своим идеалам, даже не помня о них. Чушь! Дьяволом тебя прозвали не за благодетель. И вот он ты, стоишь передо мной в чужой крови, жалкий и обессиленный! Нет в тебе ничего особенного и никогда не было!       Он сделал жадный вдох, смутившись собственного запала. А Махиру, наоборот затаив дыхание, украдкой посмотрел на Куро, который словно и вовсе перестал дышать.       ― Надо же… ― наконец протянул он. ― Я думал, ты ― правая рука Сен-Жермена, а оказалось, всего лишь недолюбленный ребёнок.       Лицо Цубаки перекосилось.       ― И ты отнял моего родителя. Он восхищался твоей стойкостью, но только потому, что не понимал… Никто не мог тебя ранить из-за того, что ты пустышка. Столько лет прошло, а у тебя так ничего и нет: ни близких, ни дома, ни сердца. Куро сорвался с места.       ― Нет! ― Махиру схватил его за локоть и, развернув, прошептал в лицо: ― Мы разговариваем, помнишь?       В красных глазах полыхала ярость.       ― Он пришёл не говорить, ― отчеканил Куро. ― Что ты удумал?!       Дальше шага он его не пустил. Махиру обернулся.       ― Доверься мне наконец!       Если не вмешаться, они так и продолжат язвить, пока у одного из них не сдадут нервы. Цубаки не станет слушать Беззаконие. Тогда не остаётся другого выхода ― это должен быть Махиру.       Куро тоже догадался. Он убрал руку.       ― Иногда, чтобы тебя выслушали, слушать приходится заставлять.       Не ответив ему, Махиру пошёл дальше.       Он безоружен, слаб, однако по-прежнему чувствовал за собой преимущество. Как иначе, если Цубаки встречает его хоть и лукавой, но всё же не злой улыбкой.       В глубине души проснулась совесть. Если быть откровенным до конца, Махиру должен бы напомнить Цубаки: «я ― не тот Фрейер». Однако без этой странной ностальгии они лишатся шанса предотвратить конфликт.       Махиру подошёл достаточно близко, чтобы катана, изъяви Цубаки такое желание, смогла его задеть.       ― Цубаки, ты же чувствуешь? От того, что больно ему, твоя боль меньше не становится. Это так не работает. ― Махиру сделал паузу, набираясь сил, чтобы говорить честно: ― Знаешь, когда твой подкласс, который сломал мне жизнь, когда он лежал без сил, и мне оставалось только щёлкнуть пальцами, чтобы его убить… Мне… не стало легче. Мне стало страшно от самого себя. Я… кажется, понимаю твою злость. Хочу понять. Но и ты должен знать… Куро сожалеет. О том, что сделал.       Краем глаза он заметил, как Беззаконие заглядывает за его плечо, туда, где стоит Куро. Хотя бы кого-то они смогли переманить на свою сторону.       ― Что мне даст его сожаление, Махиру? ― ответил Цубаки. ― Я хочу войны. Войны, которая всё исправит.       ― Что ты сказал? ― опешил Куро.       Губы Цубаки тронула ликующая ухмылка.       ― Верно, нии-сан, я всё исправлю. Как Он того и хотел.       ― Цубаки, ― Махиру с трудом контролировал голос, ― на войне погибнут люди.       ― Да, ― кивнул он, ― и много. Но, когда она закончится, смерти не станет.       Махиру пробрало дрожью. Цубаки будто не понимал, что говорит. Не знал, что значит война.       Месяц назад Махиру увязался за дядей на секретную миссию. Согласился на сделку с Сонным Дьяволом, пришёл ему на выручку в Санью, обрёк себя на контракт и в конце концов оказался здесь. Всё это он делал с одной единственной целью ― уберечь людей от войны вампиров. Ради этого он поклялся отцу вырастить Иггдрасиль, какой бы ни была цена.       Если Цубаки действительно намерен продолжить убивать…       ― Я не могу тебе этого позволить!       ― Не надо, Махиру. Это не твоя война. Сейчас тебе нужно себя беречь. ― Он склонил голову на бок и нахмурился. ― Я знаю, как тебе больно…       Больно.       Вдруг Махиру осенило.       ― Ты специально подослал старика, да? Ты знал, что я расплавлю Лединг. Знал, что магия сама сведёт меня со счетов!       ― Сдерживать свою сущность глупо…       «Сволочь!»       Его планом не было убрать Куро. Цубаки подстроил всё так, чтобы избавиться от них троих разом. Он изначально не собирался слушать. Куро был прав. Он видел всё наперёд? Его никто никогда не слушал, и дело было совсем не в том, как он говорил… Неужели другого выхода нет?       ― Цубаки, это моя двадцать третья вспышка. Уж поверь… срать я хотел на эту боль.       Махиру заставил себя поверить в этот блеф. Стоило всего лишь приоткрыть клетку для света, он распахнул решётку настежь.       Плафоны фонарей задребезжали и лопнули.       Пригорок озарила белая вспышка. Подобно взрыву, она прокатилась вдоль лестницы, захватила берег озера, сверкнув в его водах.       Когда Махиру терял контроль в С3, сотрудники поднимали тревогу. Опускался защитный занавес, помещение обесточивалось. Только крепкие стены из жаропрочного материала спасали людям жизни. И сейчас вся эта мощь обрушилась на вампиров. Махиру испугался, что допустил большую ошибку.       Однако рука Куро потянула его назад.       «Умница, всё правильно понял».       Его клыки были острее клинка. На задворках промелькнула мысль, что с ними Куро не нужно было никакое оружие. Он и есть самое смертоносное.       Махиру подавился вскриком, вцепился в руку, лежащую у него на плече. Но боль оказалась не такой чудовищной, как он её себе представлял. Ему не отгрызали шею. У него за спиной стоял не старый садист, а Куро, который придержал за плечо, когда ноги стали ватными, и отстранился сразу после первого глотка.       Сквозь гром цепи Махиру услышал удар о землю. Когда он распахнул глаза, пелена света уже таяла.       ― Что, нии-сан, жжётся кровь Фрейера? ― Расплывчатая фигура надвигалась сквозь белёсую мглу. ― Я ещё помню её вкус…       ― Что?.. Куро!       Обернувшись, Махиру увидел его скукожившимся на земле. Сжав побелевшие кулаки, он надрывно кашлял, отхаркивая кровь.       ― Мальчишка, сзади! ― закричал Беззаконие в форме ежа.       «Чёрт!»       Цубаки приближался.       Сил на оборону не хватит. Махиру всё поставил на Куро.       Что делать?       «Сражайся! Прямо сейчас!»       Он опустился на корточки и взмахнул руками, поднимая от земли тени. Окружив Цубаки, они одновременно спикировали вниз и атаковали. Он разрубил все до единой, как и в прошлый раз. Затем перехватил взгляд Махиру, кровожадно ухмыльнулся и сделал шаг вперёд.       Продвинуться дальше у него не вышло.       Он резко опустил голову. И только сейчас увидел, что попал в тень Махиру. Угодил в зыбучий чёрный песок. Пользуясь моментом, Махиру растянул тень и вырвал катану. Теневые наручи сковали руки Цубаки.       По вискам потёк пот. Жар в груди сделался невыносимым.       ― Ах, Махиру, тебе ещё учиться и учиться…       Цубаки рывком отвёл руки назад. Тень натянулась, утаскивая Махиру за собой. Он упал и не успел отозвать магию до того, как его подбросило в воздух.       На помощь пришёл Беззаконие.       ― Не лезь, малец, ― сказал он, ставя Махиру на ноги.       ― Но!..       ― Нет, ― отрезал он. ― Это я привёл его сюда…       Беззаконие оттеснил Махиру себе за спину и выставил рапиру.       Цубаки шёл на них, не ускоряясь, будто исход битвы был предрешён. Ему осталось не больше трёх шагов, когда из темноты появился Куро. В прыжке он выглядел как лев, вытянувший лапы, чтобы проткнуть круп жертвы. Именно так он ухватился пальцами за плечи Цубаки и повис у него на спине. Он попытался его сбросить, но Куро вцепился насмерть. Его рот широко раскрылся, показались два мощных клыка.       Это был не тот слабенький укус, которым он лишь поцарапал Махиру кожу. Мотая головой, Куро всё глубже вгрызался в горло, пока не вырвал из него кусок.       Истошный вопль Цубаки приковал Махиру к земле.       Куро выплюнул плоть и откинул тело. Отлетев к лестнице, Цубаки снёс фонарный столб.       ― Уводи Махиру отсюда! Беззаконие!       Сначала он тоже стоял как вкопанный, провожая взглядом Цубаки, но оклемался быстрее Махиру и прокричал:       ― Ты меня вообще слушал?! Один ты здесь не останешься!       ― Хватит меня прогонять! ― поддакнул Махиру.       ― Да чтоб вас! Чёрт!..       Цубаки напал сбоку.       Увернувшись, Куро встал заслоном между ним и Беззаконием. Однако такая позиция не оставила ему места для манёвра. На него посыпались атаки Цубаки.       Махиру хотел помочь, но теперь боялся пользоваться чьими-то тенями. А до неодушевлённых предметов было слишком далеко и недостаточно света. Зато Беззаконие не колебался. Он спас Куро от выпада, который рассёк бы ему ногу. Цубаки принял несколько уколов рапирой, ушёл от Куро и пихнул его ногой. А затем вновь схлестнул клинки с Беззаконием.       За тем, что происходило дальше, Махиру наблюдал как в замедленной съёмке.       Катана исчезла. Беззаконие, потеряв опору, оступился. Рука Цубаки потянулась к его груди.       В голубом свете цепи на мгновение возник блеск. Этого мига хватило, чтобы чутьё Махиру распознало металлический жетон с гравировкой.       На нём было только имя. Хайд.       Куро сорвал жетон первым.       Свистнула катана.       В горле Махиру застрял крик. Он смотрел, как падает отрубленная рука Куро.       Вторым замахом Цубаки рассёк кулак, а вместе с ним и жетон. Из него вырвался рёв.       Удар словно задел и Беззаконие тоже. Он сгорбился, схватившись за грудь, и запрокинул голову. Из его рта хлынул чёрный столб дыма. Он ударился в барьер, снося его окончательно.       Дым всё густел, и вот уже дёготь приобретал форму гигантского пса. Именно он издавал рёв, пронизанный страданием.       «Гарм…» ― вспомнились Махиру слова Цубаки.       Пёс Жадности, обитающий в мире мёртвых, выл, запрокинув косматую голову к небу, под которым ходили живые. Когда агония пса достигла апогея, что-то внутри него взорвалось.       И Махиру снесло потоком черноты.

***

      Чернота обрушилась на них с мощью цунами. Куро сбило с ног и отбросило в стоявшего за ним Цубаки.       На горле сжалась его рука и не отпускала, пока они не расшиблись о косогор. Цубаки воспользовался плечом Куро, чтобы смягчить себе удар. Вся его сила пришлась на обрубленную руку. Боль парализовала Куро, за этот миг его ударили в челюсть. А затем они вдвоём покатились вниз, уворачиваясь от ударов друг друга и клацая зубами.       ― Хватит! ― зарычал Куро, распуская хвосты.       Только когда они вытянули руки и ноги Цубаки, прибив его к земле, он наконец угомонился. Куро навис над ним, скаля клыки.       Цубаки действительно сказал это. Он пришёл всё исправить. Закончить поиски Сен-Жермена.       Вокруг стонал ветер, громче которого был разве что рёв пса. Его завывания метались внутри чёрной завесы. Но Куро не сомневался, что Цубаки услышит.       ― Откажись. Это была его мечта ― не твоя. Мы можем жить дальше.       Он рассмеялся Куро в лицо. Его собственное выражало сумасшедший восторг.       ― Ты предлагаешь мне забыть о прошлом, как будто его и не было. Чего ещё стоило ожидать от того, кто однажды проснулся, не помня собственного имени?!       Этот день Куро проклял и похоронил так глубоко, как только мог. Ни одна из тех войн, через которые он прошёл, не страшила его сильнее, чем момент, когда он проснулся, не зная, кто он и откуда. Он не знал до сих пор.       А вот Цубаки знал всё. Его ухмылка растянулась от уха до уха.       ― Но я не позволю тебе забыть о прошлом, пока ты о нём не узнаешь.       Он приблизился вплотную. Выглядело это так, словно сейчас он прижмётся ко лбу Куро своим, и в его разум хлынут картинки. О человеке, которым он был. Где был его дом? В какой-нибудь глухой английской деревушке среди грязных крестьян, вкалывающих на феодала. Наверняка он был одним из них. Оборванцем или сиротой. Потому что никто его не искал. Никто не пришёл за ним, когда он проснулся напуганный и потерянный.       Цубаки раскрыл пасть.       Челюсти сжались на плече Куро. Они не отпустят, пока не унизят его, заставив вопить.       Отпружинив хвостами, он вырвался в воздух. Из ран, оставленных клыками, хлынула кровь.       «Сбежал… ― заключил Куро после того, как приземлился на склоне. Цубаки так и не появился, чтобы добить его. ― Вот чёрт».       Облажался по всем фронтам: не уберёг Беззаконие, потерял Махиру. Но зато… Зато узнал всё, что хотел.       Следующая их с Цубаки встреча должна стать последней.       Над головой свирепствовал ветер. Но стенания зверя утихли, и чернота постепенно рассеивалась, хоть Куро всё ещё не мог видеть, где она начинается и заканчивается.       Он отправился за Махиру.       Звать его было бесполезно ― не услышит. Придётся искать вслепую.       Что с ним происходило? Вспышка, о которой Куро прочитал на стикере, она началась? Цубаки сказал, что ему больно. Нужно найти его и забрать отсюда. Что бы эта вспышка ни сулила.       Каждый раз магия давалась ему с трудом. Цена заклинаний была слишком высока. Но сейчас? Всё равно что по щелчку Махиру высвобождал достаточно света, чтобы накрыть целый район, и продолжал сражаться. Это уже не магия…       Ноги Куро оторвались от земли. Нечто вытащило его из чёрного вихря. О том, что пёс обратился в воронку, тянущуюся до неба, Куро узнал, когда оказался снаружи.       От ноги шла цепь. Второй конец держал высокий мужчина. Позади него Куро увидел ещё двоих в куртках С3. На земле появились две глубокие борозды, ведущие к большой квадратной машине с шипованными колёсами. Ярко горели фары.       Явились.       С силой размахнув ногой, Куро натянул цепь. Мужчину дёрнуло вперёд. Когда он выровнялся, Куро уже был рядом, чтобы нанести удар.       Цепь с ноги он отвязал и не боялся, что она утянет его обратно. Но она ударила в бок и отбросила его, прежде чем кулак коснулся мага.       Заколдованная, чтоб её. Гнётся как пожелает.       «Кто он такой?»       Мужчина носил костюм, а не форму С3. И выглядел опасно. Холодный взгляд напомнил Куро его собственный в тот миг, когда он отразился в клинке. Глаза убийцы.       Хлестать цепью маг не стал, а это значило только одно.       Когда Куро опустился на землю, под его ногами взорвалась граната. Святую воду по большей части впитала куртка. Глаза он закрыл, но лицо с руками жгло, будто к ним прижали раскалённое железо.       От похожей гранаты, только в разы крупнее, Куро когда-то закрыл Махиру.       Ту, которая рванула сейчас, бросил не мужчина в костюме, а коротышка из тех двоих, которые поджидали за его спиной удобного момента для атаки. Дотянувшись хвостом, Куро выбил вторую гранату. Прозвучал громкий взрыв, после которого пролился дождь.       Коротышка взвизгнул, зажав проткнутое хвостом плечо.       Куро увернулся от цепи и отпрыгнул прямиком под пули. С коротким перерывом их выпускал второй, прикрывая собой раненого. Когда пули закончились, но ни одна из них так и не попала в цель, он в ужасе попятился. Ландшафт избавил от необходимости разбираться с ним ― запнувшись, человек упал и покатился по склону.       Умора.       «Куда делся длинноногий?»       Если маг затихает, жди заклинания.       Сзади приближалась цепь. Куро отклонился ― цепь прошла слева от его виска ― и сразу отпрыгнул. Второй раз его не проведёшь. Как бы умело эта цепь ни изгибалась, ей за ним не успеть. Он игрался с магом, двигаясь плавно и без труда, уворачиваясь в самый последний момент, когда казалось, что цепь уже коснулась его, но затем он резко уводил плечо вниз, пригибался или отступал извилистым шагом. На одном из таких шагов его ноги подбил собственный хвост.       «Что?!»       Куро окатило паникой, когда цепь нырнула за ним вниз, а хвосты вопреки его воле оставались висеть вдоль тела.       «Хватит на сегодня», ― возник в голове голос демона, молчавший всё это время.       «Что ты вытворяешь?!»       «Дерево должно зацвести, ― холодно сказал он. ― Не мешай, Эш».       Цепь начала сбрасывать скорость, будто передумав на него нападать, но Куро видел, как одними губами маг произносит последнее слово заклинания.       Скрежет звеньев напоминал человеческие вопли. Голосов становилось всё больше. Как оказалось, из-за того, что и цепей тоже. Они набросились на Куро и опутали с головы до ног, сделав из него лежачую статую. Материал цепей изменился ― из железа стал чем-то вроде ткани, скользящих чёрных лент. Однако тонкими они были только на вид. Даже со всей вампирской силой Куро не сумел их порвать.       Он прекратил барахтаться.       Дерево должно зацвести? То самое, которое они уничтожили собственными руками? Что демон задумал на самом деле?!       Куро замер, прислонившись щекой к влажной земле. Он не знал, что демон задумал, но точно знал когда. В тот момент, когда стоял перед ним в теле Махиру и уговаривал довериться.       Куро заглянул глубоко внутрь себя, туда, где скрывался этот паразит.       «Я уничтожу тебя».       Демон не отозвался.       А маг тем временем становился всё ближе. В его руке шприц. Конечно же, со святой водой.       За долгие века противостояния Сонный Дьявол наконец пойман С3. Вот она, настоящая умора.       Магическая цепь подняла Куро над землёй. Он не поморщился, когда игла вошла в шею. Был слишком занят, уничтожая длинноного взглядом.       Порцию он вколол слоновью. Она тут же ударила в голову. Теперь не только хвосты, всё тело стало чужим. Веки налились свинцом, и Куро отвёл угасающий взгляд.       Нельзя спать.       Мужчина повернул голову к своим людям. Почему-то тот с проколотым плечом не отступил в укрытие, а тупо сидел на земле, истекая кровью. Над ним стоял второй, прижимая к ране свою куртку.       Подняв голову, раненый посмотрел на мага с мольбой.       ― Уйди с глаз.       Получив дозволение, он вскочил на ноги и бросился к машине.       ― Тоума-сан!.. ― воскликнул второй.       Куро, не поверив, уставился на мага.       «Он… отец Махиру?»       ― Ты тоже, ― приказал он. ― Узнай, что происходит.       Солдатик, выпятив грудь, кивнул и тоже побежал к машине.       ― Вокруг одни идиоты, ― пробормотал маг, доставая из внутреннего кармана пачку сигарет. ― Всё приходится делать самому.       Он закурил, выдохнув дым Куро в лицо, но так и не заговорил.       ― Тоума-сан, мы нашли его!       Он обернулся, и только сейчас Куро понял, что не давало ему покоя. Ветер, ранее гнувший деревья, утихомирился. От вихря осталась лёгкая дымка, стелящаяся над покатистой землёй. Оттуда поспешно вышли двое в форме С3.       На носилках лежал Махиру.       Сон как рукой сняло. Куро дёрнулся всем телом, не сдержав злого рычания.       ― Температура тела повышена, ― докладывал один из них на ходу. Ему приходилось почти кричать. ― Дыхание учащённое. От кожи исходит свечение. Серьёзных травм не обнаружено.       ― Отнести его в джип. Без специальной защиты не прикасаться, если вам ещё нужны руки. Вколите снотворное.       ― Ваши распоряжения насчёт Глейпнир?       Поравнявшись с ним, они приостановились.       По щекам Махиру тонкими завитками вился белый свет. Залечивал мелкие царапины. Должно быть, Махиру прокатился лицом после того, как чернота разбросала их в разные стороны. Он тяжело дышал, сердце трепетало, как при лихорадке. Однако лицо его было умиротворённым ― он провалился в глубокий сон.       Совершенно беззащитный. И особенный. Необходимый. Куро вспомнились жертвы экспериментов С3, которых он выпускал из клеток.       Маг кивнул подручным в сторону машины, мол не задерживайтесь на месте.       ― Не надо, он и её сожжёт. Жадность посадить в клетку. Забираем его с собой.       В слабеющем тумане лежал ёжик, больше напоминавший трупик.       «Придётся спасаться самому, младший брат».       Куро поджал губы и поймал на себе взгляд мага.       ― Едва ли ты рассчитывал на такой исход.       ― Рано говорить об исходе.       Мужчина ухмыльнулся и поднёс сигарету ко рту.       В отличие от Махиру, он действительно походил на ублюдков из С3. Он был одним из них. Его самодовольный вид пробуждал в Куро старую ненависть. Будто все маги, с которыми он сражался в прошлом, смотрели на него этими бездушными глазами.       ― Цубаки сбежал. Гордыня предал тебя, хоть и не его подклассы. Они выступили вместе с магами против подклассов Цубаки. Сдружиться с вампирами мог только такой идиот, как Широта, но я напомнил ему, что сотруднику С3 положено делать с нечистью.       ― Низость, достойная мага.       ― На войне нет друзей. Теперь я забираю Жадность и Махиру, а тебя отправлю гнить в тюрьме. Так ответь, Сонный Дьявол, где ты просчитался?       Куро отвёл взгляд.       ― Нигде. Я передумал сражаться.       Маг ему не поверил.       ― Махиру попросил меня решить всё словами.       ― Оставь эти сказки кому-нибудь другому.       Вернулся тот, кто стрелял в Куро, посадил Беззаконие в клетку и подошёл к начальнику, чтобы отчитаться.       ― Тоума-сан, докладываю обстановку. Хёдр, Тор и Бальдр преследуют Цубаки. Его подклассы скрылись в подземных тоннелях. За подклассами Гордыни также ведётся преследование.       «Далеко они не уйдут, проходы завалены».       Уж лучше бы он расправился с подклассами Цубаки, чем тратил силы на пешек Беззакония…       ― Общая численность жертв по предварительным показаниям: двадцать шесть погибших. О числе раненных пока ничего неизвестно. Пожар в юго-восточной части парка почти ликвидирован. Среди магов потерь нет. И ещё… мы обнаружили это в кармане вашего сы… Фрейера.       «Нет...»       В его руках была карта. Карта Гиа.       «Махиру, чтоб тебя…»       Куро забрал у него карту не просто так. Зачем она ему понадобилась, почему не оставил её в покое? Никто из вампиров больше не в безопасности. Маги будут контролировать проходы, которыми пользуются не только враги, но и Марьям…       ― Передай это группе преследования. Пусть догонят и уничтожат как можно больше, ― распорядился папаша. ― Сообщи, что мы едем в штаб. И отправь людей за евой Жадности. На сегодня всё.

***

      Голоса спорят, перебивают друг друга, сливаясь в жужжащий гул.       У Махиру только одно желание ― попросить всех заткнуться, но нет сил открыть рта. Он пересчитывает голоса по теням. Их всего три. Однако больной рассудок предлагает Махиру более яркую картину.       Он лежит на каталке под слепящей больничной лампой. Вокруг него стоят врачи, целая сотня людей в белых халатах. Склонившись все как один, они смотрят ему в лицо. Старик Ябуши тоже среди них. Он оборачивается. В его руке, обтянутой перчаткой, сверкнул скальпель. Уверенным движением он вскрывает Махиру живот, а люди продолжают смотреть, смотрят ещё внимательнее. Кто-то хмурит брови, кто-то записывает в блокнот, ― для них он диковинный образец, то, что нужно тщательно изучить и объяснить. Но на самом деле он ― бомба замедленного действия, и их лица сгорят первыми.       Переговариваясь с дядей Тоору, старик Ябуши шуршал упаковками и стучал пузырьками на медицинском столе. Ещё кое-кого можно было обнаружить без всякого чутья. Этот кое-кто сидел на ногах Махиру, из-за чего они страшно затекли.       К счастью, старик-доктор подошёл к капельнице.       «Значит, солнце ещё не взошло», ― подумал Махиру, прежде чем из бреда провалиться в сон.       В этой комнате не было ни дня, ни ночи. Время застывало. Махиру будили с наступлением темноты. Только тогда он мог хоть немного соображать.       Однако сон тоже не приносил ему покоя…       ― Махиру, сынок?       Годы почти полностью размыли воспоминание. Её лица не было видно за длинной чёлкой, только впалые щёки, острые линии подбородка и, как всегда, нежную улыбку. На этот раз уголки её губ дрожали. Махиру смотрел на них сквозь слипшиеся веки.       ― Я тебе кое-что принесла.       В её пальцах дрожит сухая ветка.       Мамочка, зачем она тебе?       Тени сходят от неё с ума.       Что происходит?       Больно. Мамочка, больно!       Когда свет прорывается через кожу, кажется, будто тебя варят заживо.       Свет постоянно то плачет, то злится.       Махиру смотрит на себя через зеркало, оправа которого похожа то ли на кошачьи уши, то ли на рога.       Он видит ребёнка, играющего с тенями. А за его спиной стоит мать, застыв в ужасе.       Он видит мальчика, который опускает на одноклассников полуденный луч, как на муравьёв под лупой. Потому что они смеялись. Они называли его больным.       Тот же самый мальчик сидит в белой комнате. С ним никого нет. Каждый, кто окажется рядом ― погибнет. Свет прорывается через кожу.       Он видит юношу, занимающегося под солнцем на тренировочной площадке. Луч, за которым он не уследил, прожигает кожу на ладонях.       Махиру видит себя совсем недавно. Ярость света поглощает его и выходит наружу прекрасной белой вспышкой.       Он и свет, он и тени. Так было с самого начала и будет до самого конца.       ― Богов не существует!       ― Правда? А кто же ты тогда?       ― Махи-чан! Ма-ахи-ча-а-ан!       Хоть он и прекрасно знает, что увидит, когда откроет глаза, от белизны потолка ему становится дурно. В С3 все стены белые, но эти, именно эти четыре сделаны из жаропрочного суперизола.       Набежавшие слёзы высохли и испарились. Как будто в этих стенах ему нельзя было плакать. Но ни в одном другом месте не хотелось плакать больше, чем здесь.       ― Прости, ― хрипит Махиру, моргая сухими глазами, ― уснул…       ― На полу.       Цуруги смеётся над ним. Улыбка у брата красивая. Напоминает мамину. От неё точно так же теплота разливается в груди. Его лицо зависло прямо над лицом Махиру. Стоит только протянуть руку, чтобы прикоснуться к этой теплоте. И тогда боль точно уйдёт.       Отвернувшись, Цуруги промокнул тряпку в маленьком тазике с холодной водой, выжал и вернул на лоб Махиру, разлёгшемуся у него между ног. Сам Цуруги, опёршись спиной о кровать, сидел почти на шпагате ― не упускает шанса хвастануть своей гибкостью.       ― Знаешь, все красавицы мира были бы счастливы, поухаживай я за ними так же, а ты нос воротишь!       От этой тряпки никакого толку. Жар, он ведь не от болезни.       Махиру закатил глаза и приоткрыл рот, чтобы задать вопрос.       ― Не трать силы зря, ― опередил его Цуруги. ― Я ничего не знаю. Как вернулся, сразу к тебе!       «Не сказать, что я не тронут, но мне нужна информация».       ― Подожди Широту-сана. Он обещал зайти.       Скривившееся лицо Махиру заставило Цуруги рассмеяться снова.       ― Не бойся. В таком состоянии он не станет тебя допрашивать.       Последнее, что он запомнил, как его отбросил чёрный вихрь. Едва они соприкоснулись, свет внутри Махиру сорвался с цепи, всё равно что сторожевой пёс, учуявший вора, а дальше только глубокий провал в памяти. Или…       ― Что такое?!       Влажная тряпка шлёпнулась на пол. Приняв помощь Цуруги, Махиру сел и схватился за голову.       ― Пёс…       ― Галлюцинации начались? Позвать старика?..       ― Нет… Там был Гарм. Беззаконие ― это Гарм.       Золотые глаза округлились от удивления.       ― Пёс Жадности? О… О-о-о…       Надолго впечатлённое выражение на его лице не задержалось.       ― Но этот пёс, он же ну… из сказок?       Махиру кивнул.       ― Хочешь сказать, внутри сервампа Жадности заключена тварь из Хельхейма?       Махиру снова кивнул, резче. У него не так много времени, прежде чем он потеряет голос.       Цуруги призадумался.       ― Демоны сервампов и не демоны вовсе? Мифы реальны?       ― Цуруги-сан, думай, ― раздражился Махиру. Каждое слово скребло по его горлу наждачкой. ― Мифы. Хельхейм.       ― Ой, да я ж не помню ни черта!       Махиру просверлил его взглядом.       ― Хельхейм ― один из миров. Все они… ― Он поперхнулся. ― В мифах сказано, что Иггдрасиль соединяет их воедино.       ― И?..       Иногда Махиру казалось, что в С3 размышлять умел только он.       ― Принеси мне воды.       Поставив ладони на кровать позади себя, Цуруги подтянулся и встал. Тяжеловесный «кулер» болотного цвета стоял у стены рядом с медицинским оборудованием. Хранить воду в пластике было опасно ― взорвётся во время приступа Махиру. Поэтому её приносили в пятилитровых баклажках и заливали в термостойкую канистру.       Она стояла ровно по середине стены. Передвинь её в угол, освободилось бы столько места. Всё в этой комнате стояло нелепо, сжирало пространство. Когда Махиру сидел здесь днями напролёт, его не покидало ощущение, будто он ― мячик под стеклом пинбол-машины.       Глядя брату в спину, Махиру продолжил:       ― Раз Иггдрасиль связь между мирами, возможно, существа внутри сервампов попали к нам через него. Я только переживаю, как бы мы не сделали хуже…       ― Не стоит волноваться об этом, ― сказал Цуруги.       Он налил воду в кружку, больше похожую на жестяную банку, и вернулся.       ― Ты будешь хранителем. Единственным, кому подчиняется дерево. Себе же ты доверяешь?       Махиру принял кружку не глядя. Ещё вчера он бы не сомневался в ответе.       ― Цубаки назвал меня богом…       Брата прорвало на смех, да такой силы, что он ударился поясницей о кровать и айкнул.       ― Если ты ему поверил, то высокомерия тебе не занимать!       Махиру вяло усмехнулся, прежде чем сделать глоток:       ― Да я и без тебя знаю…       ― Меньше слушай поехавших вампиров.       ― Но, если это правда… Мы понятия не имеем, с чем нам придётся столкнуться. Если боги и другие миры существуют…       ― Махи-чан, ― надавил Цуруги, ― ты уже слишком взрослый, чтобы верить в сказки. Тоума-сан ведь сказал, что Иггдрасиль был экспериментом С3. Что, по-твоему, вероятнее?       ― Ты прав… ― Махиру опустил взгляд в пол. ― Но, знаешь, когда от тебя скрывают существование восьмого сервампа, волей не волей пытаешься разобраться во всём сам.       Вместо того, чтобы постыдиться, Цуруги, как он один умеет, плутовато улыбнулся.       ― Я тоже им говорил ― вы слишком его бережёте!       ― Да… ― протянул Махиру, не разделяя его веселья. ― Мне остаётся только догадываться, о скольком ещё ты молчал, чтобы сберечь меня.       Улыбка сразу пропала с его губ.       ― Ты не так понял! Мне жаль, что я был слабаком, и ты не мог мне довериться. Ты старший брат, но это же не значит, что тебе не нужна забота…       Цуруги опустил голову. Теперь его улыбка была грустной. Они молчали, и от этого молчания у Махиру скребло на душе. Зря он всё это начал.       «Я позабочусь о тебе», ― хотел бы он сказать, как вдруг Цуруги поднял голову.       ― Махи-чан… Ты такой милашка!       ― Что? Стой! Нельзя ко мне прикасаться!       ― Ох, перестань! Дай потрепать твои щёчки!       ― Я серьёзно! Обожгу! Отстань!       ― Не будь так суро-о-ов!       Спасаясь от братской любви, Махиру сам не заметил, как подскочил на ноги и запнулся о кровать. Они угомонились, только когда он рухнул на пол, пытаясь перелезть через неё.       Хохоча, Цуруги всё-таки не стал перебираться следом, а опустился на своё прежнее место. Так кровать заслонила их друг от друга. Это придало Махиру храбрости.       ― Вы уже встречались со стариком, ― тихо начал он. ― Твои ноги…       ― Да, ― ответил Цуруги отстранённо, будто речь шла и не о нём вовсе, а о каком-то другом человеке, которому вампир спалил ноги. ― Я не хотел бередить твою рану, поэтому не рассказывал. Тогда умер отец Шу-чана. Я не смог ничего сделать.       ― Ты был ребёнком…       Цуруги усмехнулся. Как-то нервно.       ― В этом месте детство быстро заканчивается. Сам знаешь.       «Потому что дети не должны видеть смерть».       В сознании воскресли ужасы, случившиеся вчера в Инокасире. Поломанные, раздавленные тела валялись словно мусор. Но для Махиру мусором они не были. В каждом из них он видел обломки несправедливо прерванных судеб. Им не нужно было умирать. Люди ― разумные, любящие, особенные, ― не должны умирать так. Нельзя отбирать их время. Красть их у близких. Уродовать тела и оставлять незахороненными.       Сколько погибло? А сколько ещё погибнет, если он не вырастит дерево?       Сердце забилось словно сумасшедшее.       Шансов слишком мало. Пойти не так может всё что угодно. Ему либо не хватит сил, либо, наоборот, их будет так много, что они выйдут из-под контроля. А вдруг Иггдрасиль не признает его?       Неужели это вся надежда, которая есть у человечества?!       Нет. Если у него не получится, за дело возьмутся остальные. И Куро.       Сколько он убьёт, прежде чем доберётся до Цубаки?       Куро снова станет Сонным Дьяволом. Покроется кровью с головы до ног. Будет как раньше шагать среди мертвецов, глядя в пустоту, лишь бы их не замечать. Да, наверняка поэтому он не смотрел. Он боялся смотреть. Иначе ему было бы плевать, сколько умрёт, и он бы не вступался за людей.       Ему приходилось сражаться с подклассами. А вот сервампы не воевали ещё ни разу. Определённо точно мир такой войны не переживёт. Это как ядерный удар. Мир в шаге от катастрофы, и единственная преграда всего лишь Махиру.       ― Махи-чан?.. Махи-чан!       Он лежал на полу, свернувшись в клубок. Его глаза и щёки по-прежнему оставались сухими, как будто ему нельзя было плакать.       ― Тише-тише!       Почти бегом обойдя кровать, Цуруги усадил Махиру и спрятал его голову на своей груди.       ― Ты справишься! ― Голос брата дрожал, но сила не покинула рук, бережно укачивающих Махиру. ― Ты вырастишь дерево, и с тобой всё будет хорошо! ― Из него вырвался всхлип. ― С тобой ничего не случится!       «О чём это он?»       ― Тай-чан не позволит, ― бормотал он, стиснув зубы, и сам начал раскачиваться. ― Он обещал, что ты выдержишь. Он мне обещал.       Цуруги боится, что?..       Махиру стиснул чёрную ткань братниной футболки.       ― Ну что со мной может случиться? Не плачь. Это последний раз, когда ты провожаешь меня к дереву. Ещё один раз, и всё закончится, слышишь?       Он потряс брата за руку, но Цуруги не сдержался и, тихонько стеная, уткнулся носом ему в плечо. Оно стало мокрым от слёз.       ― Цуруги-сан… Я обязательно к тебе вернусь.

***

      Когда дядя наконец пришёл, в комнате практически невозможно было находиться несмотря на то, что Цуруги включил оба вентилятора. Ему нужно уходить, но этого упрямца не выгонишь, пока воздух не станет раскалённым. Хотя, скорее всего, даже тогда не уйдёт.       Несколько лет назад дядя вошёл бы со словами «не зря я принёс мороженое!», но после того, как оно растаяло прямо у Махиру в руках и он разревелся, сладости ему больше никто не приносил. Это было очень давно…       Чтобы охладиться, он пил воду. Пил, сидя на полу между шкафом и дверью в туалет, потому что каждые полчаса бегал по нужде. Как же всё это достало…       Дядя поставил пятилитровую баклажку, последнюю на сегодня, и сначала не увидел его за шкафом. Цуруги, развалившийся на кровати напротив Махиру, подсказал кивком головы.       ― Ну что, совсем его замучил? Давай-ка воду перелей!       Улыбка сошла с губ дяди, как только Махиру поднял голову с коленей. Он посмотрел на него в упор подслеповатыми глазами и почти неслышно произнёс:       ― Куро.       По лицу дяди было видно, что именно этого он и ждал.       ― С ним всё в порядке. Ему дали твою кровь. И, насколько мне известно, совсем недавно отвели домой.       «Ну конечно, лимит… Неужели он был где-то рядом всё это время?»       У Махиру засосало под ложечкой. Он с лёгкостью мог себе представить, в каком Куро сейчас бешенстве.       «Как они вообще смогли угомонить его?»       ― Мы не сказали ему, Махиру, ― признался дядя. ― Он знает только, что тебе плохо. Расскажешь завтра сам, ладно?       Махиру выпрямился, прижался спиной к стене.       Куро его убьёт. Наверное, наматывает круги по квартире и проклинает его и С3, параллельно придумывая, как выбраться. Они не могли не запереть его. Против магии у него нет шансов, потому что нет евы.       Но самое страшное, что завтра Махиру ему ничего не скажет. В лучшем случае ― через неделю. Иггдрасиль отнимет все силы. Все и даже больше.       «Прости…»       Когда Махиру вернётся, всё будет по-другому. Абсолютно всё.       ― Цубаки сбежал, ― ответил дядя, стоило ему приоткрыть рот. ― Ребята долго гнали его, но он скрылся под землёй вместе со своими подклассами.       Плюхнувшийся на кровать Цуруги пожал плечами с ангельской улыбочкой. Почему сразу не сказал?!       ― А…       ― Подклассы Старого Дитя ушли, ― сказал дядя, сев на кровать рядом с братом.       Махиру прищурился.       ― Не надо так на меня смотреть! Никто не пострадал и лишь благодаря нам. Если бы не мы с парнями, твоих друзей погубил бы свет, который ты выпустил, ― защитился дядя. ― Когда мы разоблачили сервампа Гордыни, оказалось, что подклассы ничего не знали о его сговоре с Цубаки. Кента и Марьям уговорили их остаться и помочь вам с Куро. Они хорошие люди.       «Так вот в чём было дело… Они не согласились предать нас».       Острая тоска сдавила грудь. Что с ними будет без Владыки? Махиру бы так хотел сейчас очутиться рядом с ними. Отвести Куро к Кенте. Рассказать, что случилось, и придумать, как поступить дальше. Поблагодарить всех лично. Заверить Марьям, что с ним всё в порядке.       ― Теперь спокоен? ― спросил дядя с улыбкой, не внушающей доверия. ― Тебе сейчас лишние переживания ни к чему. Махиру?..       Лампа над ним начала мигать.       Он смотрел на неё то ли в ужасе, то ли в недоумении. А что ему сделать? Что он может? Пускай здесь нет часов, они ему не нужны. Он чувствует время. Его осталось совсем немного.       Здесь скоро не останется Махиру. Будет только свет.       Дядя присел перед ним и, не посмотрев на то, что он отшатнулся ради его же безопасности, погладил по волосам.       ― Всё будет хорошо, Махиру, ― сказал он шёпотом. Ладонь его наверняка горела. ― Что бы тебя ни тревожило, мы всё исправим. Никто не будет тебя ругать или обижать тех, кто тебе дорог. Я обещаю.       Дядя сейчас заплачет. Махиру бы тоже плакал, если бы не жар. Должно быть он выглядел отвратительно, раз дядю пробило на слезу. Что именно его ужасало? Синяки под глазами? Мелькающая в них боль? Дрожащие руки, изуродованные шрамами и следом от капельницы?       Ради чего слёзы, если они проходили через всё это десятки раз? Зачем его жалеть? Или дядя тоже представляет, как он умрёт?       В отличие от дяди, Махиру поддаваться эмоциям нельзя. Иначе они втроём сгорят заживо. Да и в принципе нельзя. Цель выше эмоций. Безопасность города выше его жизни. Махиру никогда не кормил себя ложными надеждами. Этот день должен был наступить рано или поздно.       Когда он уже хотел попросить их обоих выйти, дверь в комнату открылась.       ― О! ― робко воскликнул Цуруги. ― Вы всё-таки решили прийти?       Махиру вздрогнул.       ― Широта, ― холодно бросил отец, не закрывая дверь, ― тебя ждут.       ― Как? ― испуганно спросил дядя. ― Уже?!       Он знал, что теперь они увидятся только после того, как Иггдрасиль зацветёт. Если увидятся…       ― Да, уже, ― настоял отец.       Дядя снова повернулся к Махиру и потрепал по плечу. Его глаза блестели.       ― Удачи. Ты обязательно справишься. Я это точно знаю.       Он встал и, поравнявшись с отцом, обернулся напоследок.       Махиру выдавил из себя улыбку.       Дядя тоже улыбнулся. Так же тепло, как мама и Цуруги. Каждый раз одно и то же. Неважно шесть ему лет или шестнадцать.       Отец, пригнув голову, вошёл внутрь и закрыл дверь.       ― Сиди, ― скомандовал он.       Но Махиру, опираясь о стену, всё равно поднялся на слабых ногах. Брат подскочил, чтобы помочь ему. Он отмахнулся и дошёл сам.       ― Скажи, ― прохрипел Махиру, падая на кровать. ― Скажи, что я сказал.       Цуруги перевёл недоумённый взгляд с него на отца.       ― Махиру видел Гарма.       Глаза отца пугающе сузились, но удивления в них не было. Он подошёл к кровати и, одёрнув полы пиджака, сел рядом с Махиру.       ― Цубаки уничтожил предмет контракта?       ― Да. Как и у Похоти?       Ответа не последовало. Он был очевиден.       Махиру собрался спросить, зачем Цубаки война, но отец опередил его:       ― А у твоего?       Он помотал головой.       ― Махиру.       От его ледяного тона побежали мурашки.       ― Тай-чан, ты можешь спросить позже…       ― Я разрешал тебе вмешиваться?       Цуруги молча опустил голову.       ― Не знаю, ― выдавил из себя Махиру, тяжело дыша. ― Кот. Он не опасен! Куро…       Отец прервал его кивком.       ― Сейчас важнее Иггдрасиль.       Махиру заглянул в его хладнокровные глаза и почувствовал, как что-то сжимается в груди.       Он тоже может быть таким. Он будет. Он не боится.       Поперёк горла встал ком. Махиру ссутулился и попытался сглотнуть, но слюны не осталось. Свет высушил его изнутри.       ― Я смогу, то-сан. Я…       ― Верю.       Махиру поджал губы. Отец выглядел тёмным высоким пятном, и всё равно его холодные тёмно-зелёные глаза были как маяк. Он верит. Верит в него. Махиру ни за что его не подведёт. Отец увидит его силу.       ― Думаю, твоя мама сказала бы то же самое.       Махиру громко всхлипнул и закрыл лицо ладонью.       Больше не может. Каждая клеточка тела словно сгорает до тла.       Он вспомнил мамину ласку, мокрую повязку, которую она клала ему на лоб, и её нежный голос, напевающий колыбельную.       На плечо опустилась большая холодная ладонь.       Махиру прижался к отцовской груди и зарыдал в голос.