Омега должен быть любим

Омеги готовились к главному в своей жизни мероприятию целый год, если не больше. Закупались сотни нарядов – на бал было принято одеваться очень ярко, составляли списки самых красивых и богатых альф (хотя этим больше занимались родители), разучивались танцы, этикет и еще много такой же чепухи. Я тоже готовился, только немного по-другому. Весь месяц я вел себя тише воды. Почти никуда не выходил, кроме друзей и Зората ни с кем не общался, и целыми днями сидел в нете. Маршруты, цены, аукционы – вот что интересовало меня. Папу очень беспокоила несвойственная мне молчаливость: он несколько раз ловил меня и пытался вывести на откровенный разговор, но я всегда находил отмазки и сбегал. Батя же обрадовался моему показушному смирению. Ну-ну, радуйся, пока можешь… За неделю до события Х родителям таки удалось вытурить меня из комнаты, под предлогом, что им нечего надеть на бал. Я-то причем? С недовольной миной я поплелся за ними, надо бы и себе выбрать одежку, что-нибудь неприметное. А лучше вообще из мимикрической ткани, говорят, японцы давно такие носят. Ходил бы невидимкой, сливаясь со стенами. Ляпота… Мы маленькой шумной толпой ввалились в один из самых известных бутиков в городе – Сандору. Сначала наряды выбирали родители. Отец сразу же указал себе темно-синий костюм тройку, а папа за четыре часа перемерил почти всю одежду в магазине. Консультанты с ног сбились, не зная как угодить капризному омеге. Наконец, когда батя не выдержал мельтешения перед глазами и взревел, что еще одна минута, и папа пойдет на бал в пижаме - он притащил золотистый наряд, который надевал первым. Они вышли на последнюю примерку, и я понял, какие все-таки у меня красивые родители. Статный высокий отец с обожанием глядел на хрупкого рыжеволосого папу. Огонь на голове - это у меня от него, а вот все остальное - сильное тело, зеленые глаза и упрямство, не свойственное омегам, от бати. Моей большой победой оказалось то, что я смог отстоять выбранный костюм. А бой был неравным – десяток продавцов и мой разгневанный папа против маленького несчастного омеги, то бишь меня. Я выиграл. Начисто отбраковав яркие, цветастые платья попугайных расцветок, остановился на весьма скромном костюме темно-стального цвета и белой рубашке. Дорогая шелковистая ткань красиво облегала тело, подчеркивая плечи и талию. В нем, если бы не яркая шевелюра, я хоть немного походил на альфу. Папа омега еще долго сокрушался, ведь я не на работу устраиваться иду, а за судьбой. Я ж рассуждал так – чем менее заметным буду, тем больше «судьба» меня будет не замечать. Единственной уступкой оказался блестящий бирюзовый галстук. Отец, как ни странно, мой выбор одобрил. Решающий день, свалился мне на голову как метеорит. Шокирующе быстро и неожиданно. Батя аккуратно приземлился на специально освещенной парковке. Тысячи больших и маленьких, дорогих и не очень машин спускались вместе с нами. Мы выползли из тесной кабины, и папа захлопотал перед нами, в последний раз разглаживая несуществующие складки. Его лицо светилось от радости и предвкушения, он будто заново переживал свой первый бал. Меня же с головой затопили мрачные предчувствия. Я с трудом раздвинул непослушные губы и изобразил счастливого идиота. Нам же выпала такая честь – сам Император прислал приглашение! – Мои мужчины самые лучшие на планете! – с любовью выдохнул папа, оглядывая нас восхищенным взглядом. И, крепко взяв меня с отцом за руки, повел свою крохотную армию покорять столицу. Перед древним и величественным императорским дворцом толпилась огромная куча народа, знаменитые и не очень гости все прибывали. Паника снова завладела мной, ладони повлажнели, а легким стало не хватать воздуха, отчего я стал задыхаться. Маска не справлялась с подачей воздуха, пришлось задышать ртом. Вдох... выдох… Я, наверное, напоминал пучеглазую рыбу, выброшенную волной на берег. А еще с утра просто тошнило. Заглядевшись на смелого омегу в почти прозрачной рубашке, я споткнулся и чуть не сломал нос об каменные ступени. Лишь ухватившись за руку папы, я восстановил равновесие, и смог избежать позора на всю планету. Прямой репортаж с главного события года вели три сотни круглых маленьких визо-роботов, неслышно проносившихся над нашими макушками. Я перевел дух от облегчения, пообещав себе впредь быть более внимательным. Только по визору засветиться мне и не хватало, для полного счастья. – Малыш, да не волнуйся ты так, – прошептал мне в ухо папа. – Я сердцем чую, тебе попадется очень хороший альфа! Похоже у нас с ним разные органы чувств, у него – сердце, а у меня… что пониже. И этот орган просто вопил: – Вали отсюдова, пока живой! Старинные, покрытые позолотой двери распахнулись перед нами, и мы зашли во дворец. Узкие окна освещали рассеянным солнечным светом огромный величественный зал. От ярких несуществующих в природе красок рябило в глазах. Омеги сияли как живые драгоценные камни, изумрудные, золотые, рубиновые костюмы мелькали перед глазами. Альфы в белоснежных одеждах возвышались над невысокими омегами подобно древним атлантам. Их высокие, мощные фигуры притягивали мой взгляд. Будет ли среди них кто-нибудь претендовать на меня или сегодня повезет? Я недовольно фыркнул своей наивности. Тем временем наша маленькая компания незаметно влилась в толпу и растворилась в ней. Я увидел знакомых парней из своей школы и, оставив родителей, поспешил к ним. Люди негромко переговаривались в ожидании. Оглянувшись, я нашел отца и помахал ему рукой. Тот улыбнулся и рассеянно кивнул, он разговаривал с незнакомым мне альфой. Папу же совсем не было видно. Во дворце, даже сквозь маску и фильтры я чувствовал царившее здесь возбуждение. В глазах бедных омег застыло ожидание и страх, а от альф несло нетерпением. Большинство омег были здесь в первый раз и как я носили маски. Тех кто не нашел пару и пришел еще раз оказалось в три раза меньше. Когда солнце спрятало последние свои лучи и тысячи скрытых в стенах и высоком потолке ламп мягко осветили дворец, появился Император. От него, даже издалека исходила аура силы и власти, умные глаза внимательно и строго смотрели на собравшихся. Весь в черных одеждах, несмотря на то, что его муж погиб пять лет назад. – Приветствую дорогих альф и омег! – Красивым сильным голосом начал правитель свою речь. Он говорил еще минут пятнадцать о важности выбора, о судьбоносном дне… Так как я слышал речь по визиру тысячу раз, то полностью ушел в свои горькие мысли. Я ведь мог, в эту самую минуту готовиться к экзаменам. Сидел бы в городской библиотеке, обложенный книгами, и жалел несчастных омег, не имеющих выбора. А сейчас я сам, тот несчастный омега... - Прошу омег, ради которых мы здесь собрались, выйти на середину зала! Началось самое важное – нас собрали в большой круг. Парни сильно волновались, а остальной зал затих. И в оглушительной тишине, где было слышно лишь гулкое биение моего сердца, Император улыбнулся и произнес ритуальные слова: – Освободите свою душу, омеги! Сказать, что было страшно, это ничего не сказать. Дрожащей рукой я потянулся к маске, зажмурился и начал про себя молиться: только бы получилось! Только бы не подвели... Прикоснулся к прохладному пластику защищавшим мое лицо и заодно и тело вот уже десять долгих лет, и который я снимал только дома. Потом выдохнул и нажал на незаметные сенсорные кнопки по бокам. Маска с тихим щелчком отстегнулась и упала мне в руку. А я почувствовал себя унизительно голым. Я затаил дыхание. Опасаясь даже на миг вдохнуть опасный насыщенный феромонами воздух. Когда показалось, что в легких не осталось ни молекулы воздуха, а я весь покраснел от напряжения, фильтры в моем носу потеплели и заработали. «Ох, спасибо родимые!» – выдохнул я с чувством. Только тогда я осмелился открыть глаза. Несколько омег, совсем как я, стояли, напряженно стиснув ладони и закрыв глаза. А другие заметно расслабились и несмело улыбались. Некоторые парни с усилием втягивали воздух, как будто не могли им насытиться, а глаза у них были совершенно пьяные. Ну, началось…